Achievement Unlocked

Бинхэ выдержал пот как чемпион и, как и следовало ожидать, оказался одним из тех людей, которые могли заставить серый и черный спортивный костюм выглядеть как высокая мода. Шэнь Юань в своем лучшем наряде выглядел как старшеклассник на прогулке со своим крутым старшим братом. Тем не менее, он был взволнован, когда выпустил их из квартиры и повез на лифте на улицу. Он жил в довольно богатом районе, но в тот день удача была не на их стороне. Шэнь Юань сразу понял, что день для AQI не очень, как только они вошли в вестибюль, а Бинхэ издал сдавленный звук «хрк!» , как только они вышли на улицу. Пожилая женщина странно посмотрела на них, когда он вытаскивал своего мужа из потока пешеходов.  — Наклонись и дыши ртом, — посоветовал он и виновато посмотрел на пожилую женщину. — Извините, это его первый плохой день с AQI здесь. Женщина окинула Бинхэ беглым взглядом и, отметив его героические пропорции, сочувственно кивнула. — Может, маска поможет? Бедняжка. Шэнь Юань вытащил одну из кармана. Он не хотел, чтобы его муж выходил в маске. Во-первых, он и так выглядел как знаменитость в свой выходной. — Уже подготовлена. Вот, держи, Бинхэ. Натяни петли на уши… Она хихикнула и ушла. — Шицзунь, что… — спросил Бинхэ, выглядя несчастным даже сквозь свою черную хлопчатобумажную маску. — …что это за вонь? Для Шэнь Юаня это не было слишком уж плохим запахом, но Бинхэ дышал только чистым воздухом доиндустриального мира фэнтези Сянься. Ну, надо признать, что в Царстве Демонов тоже не было слишком чистого запаха, но это было больше похоже на минеральный запах; что-то более похожее на резкий горячий источник. Это был другой зверь плотного-постиндустриального-общества-городского-населения.  — Воздух здесь нехороший, — объяснил Шэнь Юань. — Местные к этому привыкли. Через несколько дней вы перестанете это замечать. Это произошло как раз в тот момент, когда он потерял контроль над ситуацией. Бинхэ, понятное дело, хотел объяснений обо всем , что он видел: машины, уличные фонари, из чего сделаны дороги, предназначение отдельных стилей архитектуры, школьная форма, как вы называете. Это был один из тех моментов, когда Шэнь Юань вспомнил, что его муж был пугающе умен, потому что он впитывал новую информацию как губка и никогда ее не забывал. Его вопросы быстро превзошли способность Шэнь Юаня на них ответить, но он мог отделаться словами «мы можем посмотреть это, когда вернемся домой» для большей части из них.  В первом магазине им повезло, там он нашел рубашки, которые не лопались на плечах, когда его муж в первый раз напрягался. Во втором магазине им повезло, там была приличная обувь размера Бинхэ. Там он заметил , что Бинхэ замечает людей вокруг них и внимательно следит за рекламой, мимо которой они проходили. Он ничего не сказал, поэтому Шэнь Юань не спросил, но в третьем магазине он пожалел об этом.  Ничто из того, что они купили до сих пор, не имело имени люксового бренда. Шэнь Юань хотел сначала избавиться от основ Бинхэ. Его муж не отличил бы дизайнерский бренд от любого другого предмета одежды, но родители Шен Юаня (и, что еще важнее, его чрезмерно опекающие братья) знали. Что еще важнее , Шэнь Юань знал и хотел получить шанс стать тем, кто хоть раз побалует своего мужа.  Бинхэ был невозможным человеком для дарения подарков. Вряд ли в другом мире было что-то, в чем он нуждался и что уже не имел бы лучшего или, что еще хуже, не получал в избытке в качестве ежегодной дани от своих владений. Он никогда не говорил, чего хотел, а если и говорил, то говорил: «Шицзунь, сыграй мне эту песню», «Шицзунь, расчеши мне волосы» или «Шицзунь, я нашел эти эротические ограничения в логове суккуба».  Шэнь Юань с удовольствием делал все это, поэтому особые случаи, такие как годовщины, были очень напряженными. Он планировал отправиться в Дунлян, чтобы попытаться найти несколько хороших вещей для включения в капсульную коллекцию, которую Шэнь Юань кропотливо собирал для своего мужа, но при этом он забыл об одной очень важной вещи. Чтобы отдать должное двуличной вонючке, на которой он женился, Бинхэ держался в тени, пока Шэнь Юань делал покупки от его имени; наблюдая, изучая и выжидая своего часа. Только когда они направились в примерочную, он понял, что Бинхэ в какой-то момент также накопил большой выбор одежды, накинутой на его руку. Шэнь Юань моргнул, глядя на бледные льняные рубашки и пару креповых брюк. — Бинхэ хочет попробовать что-то новое? — спросил он. Это были очень бледные цвета, которые Бинхэ не носил с подросткового возраста, хотя и не из-за отсутствия возможностей. Хотел ли он поэкспериментировать сейчас, когда они были в каком-то месте, где смена цветов не имела масштабных политических последствий? Царство Демонов часто не заботилось о том, кто что носит или — чаще — вообще о чем-либо, но Общество Заклинателей всегда искало повод, чтобы начать мелкую драму. Бинхэ буквально сверкнул на него. — Я бы хотел посмотреть, как Шицзунь примерит это. О, нет.  — Бинхэ, мы идем за покупками для тебя, — Шэнь Юань начал пятиться. Далеко ему не удалось уйти. Путь назад ему преградила витрина. — У меня полно одежды! Его муж взял рубашку из стопки, которую он нес, и поднес ее к торсу Шэнь Юаня, не подавая виду, что он услышал. Это была тонкая рубашка с длинными рукавами, с едва заметным фактурным атласным горошком и открытым стоячим воротником. Он видел что-то похожее на рекламном щите снаружи на модели, которая была почти такой же привлекательной, как Шэнь Цинцю, и носил ее полурасстегнутой поверх тонкой серой футболки с узкими джинсами с прорванными коленями. — Кажется, я припоминаю, что Шицзунь дал определенное обещание... — Улыбка Бинхэ не предлагала ему никакой возможности пощады. — ...что ты будешь носить все, что угодно, лишь бы тебе больше никогда не приходилось думать об одежде. Шицзунь, возможно, тоже помнит этот разговор? Я могу процитировать его по памяти, если нужно. Лицо Шэнь Юаня было словно поверхность солнца, но он заставил себя кивнуть.  Насколько он ценил сшитую на заказ одежду, настолько он ненавидел настоящих портных, и это чувство было взаимным. Покупка одежды дома была делом, которое могло занять недели. Нужно было каждый раз снимать мерки и выбирать целые наряды из моря модных книг. Но это был еще не конец. Затем нужно было пройти по складам тканей, чтобы выбрать ткань. Но на этом все не заканчивалось. Нужно было учитывать вышивку и украшения, а если вы были заклинателем, то некоторые вещи приходилось заказывать у ткачей специально, чтобы встроить в ткань массивы заклинаний.  Это был кошмар, который повторялся дважды в год, а иногда и чаще, если случалось какое-то особое событие. Шэнь Юань обычно терял терпение на второй день, и к тому времени, когда Бинхэ исполнилось шестнадцать, портные и швеи, работавшие с сектой Цан Цюн, больше не утруждали себя разговорами с Шэнь Юанем. Они адресовали свои вопросы непосредственно его верному ученику-помощнику, Ло Бинхэ, который ориентировался в процессе как рыба в воде.  Бинхэ любил покупать новую одежду с таким рвением, которое, возможно, было понятно тому, кто когда-то считал, что одна-единственная туника цвета грязи, которую он покупал раз в два года, была вершиной удачи. Теперь, когда он стал взрослым, даже его самые простые наряды были изысканно сшиты с тщательно продуманными темами в их орнаменте.  Единственное, что, похоже, нравилось Бинхэ больше, так это наряжать своего мужа как куклу. Мода Пути Гордого Бессмертного Демона все еще была нелепой для современных чувств Шэнь Юаня даже после того, как они поженились и вышли из длительного отпуска, который они взяли от своих общих обязанностей вместо свадьбы, но это не означало, что он смог избежать необходимости в гардеробе, соответствующем его статусу принца-консорта лорда Ло Бинхэ. Именно тогда он сделал свое роковое заявление, окруженный большим количеством модных образов, чем он знал, несколькими раздраженными швеями, которые были там только для того, чтобы сделать работу, и, к сожалению, именно там, где его скрывающийся муж мог подслушать это. Шэнь Юань даже не говорил об этом вслух. Он просто пробормотал это себе под нос, только для того, чтобы Бинхэ каким-то образом материализовался у него под локтем. — Пусть твой муж позаботится об этих мелочах, — проворковал ему Бинхэ с блеском в глазах, говорившим, что он в полном восторге от этого, и если Шэнь Юань когда-нибудь передумает, эту привилегию придется вернуть из его холодных мертвых рук. В то время Шэнь Юань считал, что побег из этой комнаты и всех модных журналов стоит того, чтобы надеть то богато украшенное чудовище, в котором он окажется. Теперь он за это расплачивался. — Один наряд, — сказал он, указывая пальцем на удивленное лицо мужа. — Один. Бинхэ улыбнулся и согласился, и к тому времени, как все закончилось, он уговорил Шэнь Юаня на три новых наряда и соответствующие аксессуары. Единственная причина, по которой Шен Юань покинул здание с чувством победы, заключалась в том, что он знал, что если бы Бинхэ добился своего, то их было бы пять.  То, что он делал ради любви…

***

Бинхэ в полной мере наслаждался магазинами одежды после того, как он привык к окружению странными возвышающимися зданиями, сделанными почти полностью из стекла, и социальным условностям торговли этого нового мира, но их последнее поручение после того, как они оставили свои покупки, было там, где он серьезно подумывал вообще никогда не возвращаться домой. Царство Демонов пережило двадцать пять лет пренебрежения его отца. Конечно, они справятся в отсутствие Бинхэ. — Дыши, Бинхэ, — пробормотал Шицзунь, передавая черную корзинку. — Это всего лишь продуктовый магазин. Как Бинхэ мог дышать? Казалось, что времена года здесь вообще не существовали! На улице была поздняя осень, но на полках были летние продукты! Это было только то, что он смог распознать. Полки «секции продуктов» были завалены фруктами и овощами, которые он никогда раньше не видел. — Давай сначала посмотрим на мясной отдел, — предложил Шицзунь и потащил Бинхэ за руку, прежде чем тот растерялся от изобилия выбора. Это было хорошее решение. Мясники не сильно изменились. Единственное, что отличалось от опыта Бинхэ, так это то, что мясо уже было выставлено в стеклянной витрине, выложенной льдом. Его немного раздражало то, что ему не разрешали нюхать мясо, но цвет был нормальным, и Шицзунь объяснил ему, что в этом мире гораздо больше законов, касающихся распределения продуктов питания, не говоря уже об условиях, в которых их можно хранить перед продажей, поэтому здесь меньше поводов подозревать продавцов. Недостатком было то, что нельзя было торговаться. Указанная цена была твердой. В итоге они ушли из бакалейной лавки с большим количеством еды, чем хотел купить Шицзунь, но меньшим, чем нацелился Бинхэ. Прошел уже целый день с тех пор, как кто-либо из них ел приличную еду, и он с нетерпением ждал возможности это изменить. Возвращение в дом было отдельным приключением. Выход из их здания тем утром — не говоря уже о встрече с всепроникающим запахом Пекина — был слишком ошеломляющим для него, чтобы поначалу осознать, насколько он был огромен. Их двор также был открыт небу, что, как он подозревал, было большим показателем богатства, чем все это стекло. Жилое пространство должно быть в большом почете в этом мире, если все жили, нагромождая друг друга. Времена года здесь действительно существовали, как он с удовольствием узнал на обратном пути, пока Шицзунь отвечал на его поток вопросов, но они были дополнены глобальной торговой сетью, которую Бинхэ, честно говоря, с трудом себе представлял. Однако это означало, что он мог подавать своему мужу лапшу с луковым маслом, тушеную курицу и острые толченые огурцы, хотя они уже давно вступили в Байлу и приближались к осеннему равноденствию. Однако ничто не могло помешать их прерванному разговору вновь всплыть на первый план в сознании Бинхэ, даже когда его муж с удовольствием наблюдал, как он готовит лапшу для ужина. Шицзунь был отвратительным лжецом. Его глаза выдавали его каждый раз. Даже когда они были максимально разделены, все, что нужно было сделать Бинхэ, это посмотреть в глаза бывшему учителю, чтобы понять, что что-то убивает его внутри, хотя он, казалось, был готов скорее умереть, чем сказать это, независимо от того, сколько возможностей Бинхэ для него организовал. В этом его изначальном теле даже цвет лица был против него. Он становился всеми мыслимыми оттенками розового, но в тот момент муж Бинхэ просто наблюдал, как он готовит, с явным предвкушением. Шэнь Цзю, похоже, не лгал. Так что же он знал, чего не знал Бинхэ?  Шицзунь сказал, что умер от того, что съел что-то нехорошее, и намекнул, что его убили осложнения пищевого отравления, но это казалось невозможным для человека с таким придирчивым вкусом, как у Шэнь Юаня. Оставив в стороне кулинарию Бинхэ, если во вкусе или текстуре блюда было что-то хоть немного странное, Шицзунь отказывался от него без колебаний. Из того, что подразумевал его брат, это было не новое поведение. Звонок телефона Шицзуня прервал ход его мыслей, а выражение лица мужа, когда он прочитал сообщение на экране, оказалось достаточным, чтобы навсегда отвлечь его внимание. — Как думаешь, у нас хватит еды, чтобы прокормить троих? — Шицзунь сглотнул и показал Бинхэ свой экран. Мама: Твой отец сегодня допоздна работает. Я приду на ужин. Можем заказать. Мама: Держи своего молодого человека наготове, если Цзю-эр его еще не отпугнул. Бинхэ с трудом сглотнул комок в горле, а затем кивнул. Шизун аккуратно напечатал свой ответ. ШЮ: Он все еще здесь. Он тоже хотел бы с вами познакомиться. Не нужно заказывать. Он уже приготовил ужин. Хватит на троих. Сказать, что они оба запаниковали, было бы мягко сказано. Шицзунь бегал вокруг, убирая комнату и пряча вещи, которые он, очевидно, не хотел, чтобы его мать видела, и именно так Бинхэ обнаружил, что стеклянная стена их спальни становилась полупрозрачной, если постучать по ней определенным образом. Тем временем Бинхэ поджарил немного чеснока и доу мяо, чтобы растянуть порции ужина. Звонок охраны прозвенел слишком рано. Бинхэ только-только переоделся и даже не причесался. Он не был готов. Он может никогда не быть готов. Шицзунь переоделся быстрее. К огромному удовольствию Бинхэ, он был одет в один из комплектов, которые Бинхэ выбрал для него: узкие джинсовые брюки с художественными разрезами на бедрах, белая рубашка с блестящими заплатками, которые интересно играли на свету, и большой свитер плотной вязки цвета молодых весенних листьев, который одновременно подчеркивал изящество его фигуры и давал ему возможность зарыться во что-то, к большому удовольствию Бинхэ. Он никогда не видел, чтобы Шицзунь делал это раньше, поскольку гардероб, который он принял как Шэнь Цинцю, не располагал ни к чему, подобному обниманию.  Вернувшись домой, Бинхэ собирался заказать в этом году совершенно иную зимнюю одежду.  От его внимания не ускользнуло, что Шицзунь переживал из-за своего старого гардероба, что казалось понятным, когда он об этом подумал. Бинхэ тщательно изучил предпочтения своего мужа в одежде, и одежда, которую он оставил в этой первой жизни, даже немного не соответствовала наблюдениям Бинхэ. В конце концов, прошло уже больше десятилетия. Его вкусы вряд ли были такими же, как в молодости.  Бинхэ прятался в коридоре, бесстыдно подслушивая, как Шицзунь впускает свою мать. Первое впечатление Бинхэ было, что мадам Бай и ее муж, должно быть, были очень, очень молоды, когда они привели всех своих сыновей. У нее был легкий нестареющий вид, который не выглядел бы неуместным дома, в обществе совершенствования. Хотя ее одежда могла бы заставить их задуматься. Она носила свободную, светлую блузку, заправленную в узкую юбку с высокой талией, которая тянулась чуть ниже колен и разрезалась сзади. Возможно, это было хорошо, что Бинхэ потратил большую часть дня на то, чтобы узнать, как выглядит скромность в этом мире, иначе он мог бы испытать шок, увидев голые ноги своей свекрови. Как и многие женщины, которых Бинхэ заметил в тот день, мадам Бай носила пару туфель на высоком каблуке, простых и строгих черных, без украшений, кроме ярко-красных подошв. Однако в отличие от тех других женщин, туфли мадам Бай цокали по выложенному плиткой входу. Волосы у нее были длинные и черные. Она носила их распущенными по спине, как девица, но он был уверен, что с ними что-то сделали. Волосы не образуют такие аккуратные и опрятные волны без какого-либо вмешательства. Именно в выражении лица Бинхэ обнаружил наибольшее сходство между матерью и сыном. Шицзунь в роли Шэнь Юань был мягким и эмоциональным, но мадам Бай носила свое лицо так же, как Шицзунь носил лицо Шэнь Цинцю. Она издала тихий, но едва уловимый звук удовлетворения, когда ее сын крепко обнял ее в ту секунду, когда дверь закрылась, и ответила легким, изящным похлопыванием между плеч. Да, это был определенно тот человек, которого Шицзунь выбрал для подражания после того, как его бросили в новое тело и новую жизнь без церемоний или предупреждений и заставили играть роль Пикового Лорда. [Примечание: Понимание [Шэнь Юань] сейчас составляет 60%! Пожалуйста, искренне продолжайте свои усилия!] Он отмахнулся от уведомления, слишком поглощенный разворачивающейся перед ним сценой.  — Боже мой, ты уже такой старый и все еще цепляешься за свою мать, — упрекнула она, и сердце Бинхэ сжалось. — Что подумает твой молодой человек, а? — У моего молодого человека нет возможности указывать пальцем, — ответил Шицзунь с улыбкой и повернулся в сторону Бинхэ. Он подошел, успокаивающе положил руку на поясницу Бинхэ и подтолкнул его вперед. — Мама, это мой парень, Ло Бинхэ. Выражение лица мадам Бай сменилось чем-то вроде нейтралитета, когда она оглядела его, начав с макушки, остановившись у ног, а затем поднявшись, чтобы снова встретиться с ним взглядом. Бинхэ поклонился с искренностью. Слишком поздно он понял, что понятия не имеет, как выглядит обычное приветствие в этом обществе. — Мадам Бай, я рад познакомиться с вами. Она задумчиво склонила голову набок и элегантным жестом откинула выбившуюся прядь волос за плечо, продемонстрировав острые кончики ее ногтей, покрытых красным лаком. Бинхэ понял, что щелчок был преднамеренным , когда она подошла к нему, все еще не давая никаких намеков на то, что она чувствовала по поводу этого нового события в жизни ее сына. Если бы она была совершенствующейся, он был уверен, что она бы сейчас подавляла его своей Ци. Каким-то образом звук ее обуви и чистая сила ее личности делали одно и то же. Бинхэ напомнил себе, что он Великий Лорд Демонов и сила, с которой следует считаться и в Мире Людей. Это была маленькая смертная женщина. Она не могла причинить ему вреда, даже если бы попыталась, а если бы все остальное не удалось, он мог бы спрятаться за своим мужем, который обещал перед Небесами, Землей и их Предками чтить, любить и защищать его — особенно от запугивающих женщин. — А-Юань, — ее холодный черный взгляд скользнул в сторону Шицзуня, и легкая улыбка, словно первый вздох весны, наконец-то прорвала ее ледяное выражение. — Это самый драгоценный человек, которого я когда-либо встречала. Где ты его нашел? Шицзунь усмехнулся и толкнул плечом Бинхэ. — Он нашел меня.

***

У Шэнь Юаня никогда не было сомнений, что его мать полюбит Бинхэ с первого взгляда. Однажды он подслушал разговор между ней и Мингю, когда Мингю только-только начала замечать, что в ее социальном развитии наметился переломный момент: «Мальчики — противные существа, бросайте в них камни».  — Когда вы ищете кого-то, чтобы иметь его в своей жизни, такие вещи, как его работа и семья, важны, но когда вы доходите до сути..., — сказала их мать, — ... они просто должны быть милыми. Целеустремленная женщина может получить все остальное, что она хочет в этом мире, но милый мужчина настолько редок, что стоит сделать скидку на него. Любой, кто встречался с мужчиной, за которого она вышла замуж, знал, что ее слова не расходятся с делом.  Бинхэ почти сиял, когда она цокала над ним, поправляя драпировку его рубашки и убирая волосы с его лица. Если он не был милым, то классификацию нужно было отменить, и тот факт, что Бинхэ позволял ей суетиться вокруг него, приносил ему баллы, о которых он даже не подозревал. В конце концов, Шэнь Юань честно унаследовал свою привычку к ласкам. — Ужин ждет, — напомнил он им, потому что, по его мнению, позволить приготовленной Бинхэ остывать еде было святотатством. — Мам, могу я одолжить тебе рубашку? Бинхэ сделал Конг Ю Бан Миан , и она выглядит как шелк. — Он? — Она взглянула на него, задержавшись взглядом на его одежде. — Ты тоже выглядишь очень хорошо. Ты уверен, что Юань-эру не нужно переодеваться? Она задумалась с понимающим взглядом. В последний раз, когда она его видела, он специально носил штаны на размер больше и скрывал остальное тело под громоздкими толстовками, чтобы не обращать внимания на то, что у него смертное телосложение. То, о чем она думала, было, вероятно, менее смущающим, чем «мой муж больше не разрешает мне одеваться самому», поэтому он позволил ей продолжать думать об этом. — Все, что я ношу, можно стирать в машинке, — усмехнулся он, и, в любом случае, у Бинхэ были настоящие заклинания, которые он использовал для очистки их деликатных вещей. Немного масла не было проблемой, если учесть количество чудовищного ихора и «пожалуйста, не волнуйся, Шицзунь, это не моя кровь», с которыми мужу Шэнь Юаня приходилось иметь дело регулярно. — С этой старушкой все будет в порядке, если только кто-нибудь поскорее меня покормит, — успокоила его мать и одобрительно фыркнула, когда он показал ей стол, на котором уже были расставлены и готовы к подаче блюда (плюс дополнительные блюда, которые Бинхэ набросал в последнюю секунду). Будучи матерью, она тут же поискала глазами «безопасную для юаней» тарелку, которая занимала каждый общий обеденный стол, за которым он сидел вплоть до дня своей смерти, и, не найдя ее, бросила на него обеспокоенный взгляд, который (черт возьми) Бинхэ не упустил. — Все будет хорошо, — сказал он всем присутствующим и отодвинул для нее стул, пока Бинхэ пошел накрывать на чай. К счастью, они купили новый, хороший чай, пока отсутствовали. В прошлом Шэнь Юань в основном придерживался воды или газировки, и поэтому в доме не было ничего, что стоило бы подавать.  Слишком много людей наблюдали за ним, пока он обслуживал сначала свою мать, затем своего мужа и, наконец, себя. В отличие от Цзю-гэ, его мать не кричала ему на то, что в его миске были запрещенные ранее вещи. Десятилетия жизни как Шэнь Цинцю были единственным, что не давало его лицу развалиться, когда он делал вид, что не замечает, как все, включая старейшину за их столом, ждали, чтобы увидеть, как он откусит. Покер фейс его матери был даже лучше, чем у него. Слегка приподнятая бровь была единственной реакцией, которую он получил, когда принялся за лапшу, приготовленную вручную. Бинхэ нечасто готовил ее, потому что ненавидел использовать сушеную, поэтому Шэнь Юань не собирался упускать возможность. Она моргнула и, наконец, обратила внимание на свою миску. По щекам ее пробежал румянец от испуга, когда вкус коснулся ее нёба, и Шэнь Юань ухмыльнулся ей, когда она прикрыла рот рукой и широко раскрыла глаза. — Юань-эр! Бинхэ перевел взгляд с одного на другого. — Что-то не так? Он не выглядел смягчённым, когда они оба покачали головами. Шэнь Юань похлопал его по бедру под столом, чтобы успокоить. — Он тянул лапшу вручную, — сказал он матери заговорщическим голосом. Теперь она наверняка поймет, почему готовка Бинхэ никогда не будет проблемой. Каждый вкус был идеально сбалансирован; ничего не было слишком кислым, горьким, терпким или сладким. Лапша имела идеальное количество масла, чтобы поддерживать ее смазанной, но не скользкой. Чесночное масло было настояно до пика ароматного совершенства, не став ни капельки горьким. Сама лапша не была ни резиновой, ни кашеобразной, с идеальной степенью хрусткости. Шэнь Юань улыбнулась, попробовав кусочек чесночного доу мяо , и обнаружила, что Бинхэ каким-то образом, всего за несколько минут готовки, удалил из кончиков гороха что-либо похожее на горечь. Они не были волокнистыми благодаря тому, как он их нарезал; просто ароматные и чистые, когда они растворялись на языке. — Это потрясающе! — повернулась она к Бинхэ. — Ты профессионал? Я ела в ресторанах, отмеченных звездами Мишлен, где еда была не такой уж хорошей. Это было преуменьшением. Бай Хуэйцин была известным ресторанным критиком в своем кругу общения. — Нет. — Бинхэ прочистил горло, пытаясь придумать им поспешную историю для прикрытия. — Я... студент. Я научился готовить у своей матери. — Она местная? — спросила его мать. — Может, мы все вместе соберемся, пока ты будешь в гостях? Шэнь Юань поймал ее взгляд и покачал головой.  Взгляд Бинхэ опустился. — Ей бы это понравилось, но, боюсь, она умерла, когда я был совсем маленьким. Теперь остался только я. Легкая улыбка мелькнула на его лице, когда Шэнь Юань сжал колено под столом в молчаливом напоминании, что теперь это они.