My dearest man

***

Я подготовил всего лишь 8 моделей. Восьмую я уже заканчивал в ночь перед показом, закончил работу к полудню, а когда я стал ходить по мастерской и тщательно осматривать результат своей работы, у меня подкосились колени. — Нет, — пробормотал я. — С этим нельзя выступать! Это будет полнейший провал! Спазм сжал горло. Энди заключил контракт с модельным агентством на 12 моделей, потому что я убедил его, что успею сшить такое количество, но не рассчитал. Я не умел и не умею ничего планировать наперед, работаю так, как Бог положит на душу. В мой дебют он положил на мою душу и руки всего 8 моделей, но мне казалось, что это мало, катастрофически мало. И тогда я не придумал ничего лучше, как вообще не поехать на показ. Махнул на все рукой, поднялся к себе, повалился на постель и курил сигареты, одну за другой, наплевав на запрет курения в квартире. В 16-00 я должен был быть в Харродс. На показах, как и концертах, был жесткий тайминг на репетиции и саундчеки. Поэтому неудивительно, что минут через десять в апартаментах раздался телефонный звонок. Я еще подумал, что так поздно. — Милко! А ты, собственно, где? И где твои модели? Девочки (и мальчики тоже) уже ждут! Репетировать нужно! — раздался в трубке голос Флетча. — Энди. Я тут подумал — я участвовать в показе не буду! — Как это? Конечно же, Флетч был в ауте. — Вот так! Я не успел все сшить. — Сколько всего моделей у тебя есть? — Всего восемь. — Так… Немедленно подбирай свои сопли и задницу, и быстро сюда! Ты представляешь, какую неустойку придется заплатить? Я сам сейчас приеду за тобой! И он бросил трубку. Мне плевать было на неустойку. Не поеду — и точка! Не хочу, чтобы мое имя потом трепали все, кому не лень! Чтобы тыкали пальцем мне вслед и говорили, смотрите, этот недомодельер, который не умеет держать обещания! Я снова упал в постель с сигаретой. Но вместо Флетчера приехал Алан и Мартин. — Милко! Что с тобой? Чего ты вдруг решил не ехать? Алан подошел к окну и распахнул его настежь. В комнату ворвался холодный декабрьский воздух. — Господи, что произошло, что ты стал курить в квартире? — Я не успел сшить двенадцать моделей. — А сколько ты сшил? — Восемь. — Считая тот комплект для меня? — Нет! — взвился я. — Я же сказал тебе, что ни одна модель не коснется ее своим грязным телом! — Грязным? — засмеялся Мартин. — Почему же грязным? Может, он помоется? — Не помоется, — буркнул я. — Извини, Марти, мне сейчас не до шуток! Здравствуй! Я встал с постели и обнялся с ним. — Здравствуй! Я, блин, летел из Штатов на твой показ! А ты решил всех продинамить? — Что, правда? Специально летел на мой показ? — Ну, да! Мы же выступаем у тебя, ты что, забыл? К тому же, из Штатов прилетел не только я! — А кто еще? — Твои друзья, которые хотят тебя поддержать! — Кто же это? Я просто теряюсь в догадках! — Это сюрприз! Увидишь все на показе. Я заколебался. — Я очень ценю это, Март… Но, чтобы ты делал на моем месте? Вышел бы на сцену, зная, что сейчас стопроцентно опозоришься? Тем более, перед своими друзьями и людьми, которые тебе дороги? — Но в чем твой позор? В том, что ты все не сшил? Но публика этого не знает, не так ли? Это знаешь только ты! — Но в процессе будет брешь! Дыра! — Да не будет никакой дыры! И именно поэтому ты прямо сейчас должен поехать, чтобы отрепетировать свой выход! И потом, ты знаешь, сколько нам приходилось выступать при явных и неожиданных косяках с аппаратурой при полном порядке на саундчеке? Вон Алан знает это, как никто. Правда, Ал? — Угу. И никто не умер. Выкрутились как-то! И ты выкрутишься! Ну? Пошли собираться? — Ну, что мне с вами делать? Идем! Мы спустились вниз, в мастерскую. Помогал мне собираться только Алан, Мартин слонялся по мастерской. — Неплохая у тебя берлога! Мне нравится. — Да? Отлично! Мне самому нравится. — Не хочешь нам помочь? — спросил его Алан. — Вместо того, чтобы шляться без дела? — Сами справимся, — сказал я. — Здесь почти нечего собирать! — Ты точно решил это не брать? — спросил Алан, остановившись около манекена со «своей» моделью. — Было бы не восемь, а девять моделей! Сдашь в химчистку потом, и будет, как новый! — Я не хочу, чтобы ты надевал на себя «как новый»! Он напитается чужой энергетикой, и никакая химчистка это уже не уберет! — Но ведь я уже надевал это на себя, и, судя по твоей теории, он уже напитался моей энергетикой и никакая чужая энергетика ее уже не перебьет! — Нет! Забудь об этом, я сказал! — И тебя уже не переубедишь, не так ли? — Именно так! Мартин услышал наш спор. — Милко, ты и так сшил достойные модели. Пусть их не так много, но я считаю, что они произведут впечатление. А девять их, или восемь, или двадцать восемь — уже не имеет значения! Остальные ты можешь сшить потом, сфотографировать и разместить их в каталогах. Странно, что Энди тебе этого не сказал! Вроде собирался… — Когда он мне позвонил, он был разъярен, — ответил я. — Ему было не до разговоров! — Это неудивительно. Он решил, что ты решил сорвать показ. — Ну, а что мне показывать? Жалкие восемь моделей? — Они не жалкие, а очень даже достойные. Правда, Ал? — Это неправда! Вы врете мне, чтобы меня утешить! Мартин усмехнулся. Ему моя истерика была понятна. — Я понимаю тебя. Мне тоже иногда кажется, что мое творчество никуда не годится! Но я беру себя в руки, и стараюсь все довести до конца. — Милко, неужели ты не хочешь посмотреть, как эта прекрасная одежда будет смотреться на живых людях? — сказал Алан. Я заколебался. — Ну… Хочу, конечно. Алан понял, что скала пошатнулась, и стал развивать эту тему дальше: — На манекенах эти вещи безликие, а в динамике, на живых людях, возможно, ты увидишь их с другой стороны! — Да! Увижу все недостатки! Нет, не поеду! Не хочу опозориться! — Недостатки нужны для того, чтобы сделать свою работу еще лучше! У нас тоже новые песни не слишком гладко звучат, они проходят «обкатку» на сцене! И к каждому концерту мы видим, где, что можно улучшить, исправить! Это нормальный рабочий процесс! Уверен, что публика твоих недостатков не заметит, их будешь видеть только ты! Ну, Милко, ты же Мастер! Мастер своего дела! Чего же ты боишься? Я все еще колебался, но совсем чуть-чуть. — Хорошо, я поеду. Но только потом я напьюсь! И буду буянить. И тебе придется везти меня домой! — Ок, — смеется Алан. — Я готов напиться с тобой. И Мартин тоже. Да, Март? — Это я всегда готов! — Хорошо! Поехали же, наконец! Мы погрузили одежду, упакованную в специальные чехлы в кофр, типа которого Депеши возили с собой по гастролям свою одежду. Этот ящик был очень удобный для перевозки, я и сейчас предпочитаю именно такую транспортировку своих моделей. — Боже мой, а мы думали, что это за блажь, — сказала Кира. — А оно вон откуда ноги растут! — В Харродсе мы были очень вовремя. Нас встретил возбужденный Энди. Он так волновался, наверное, больше, чем я сам. Остальные участники шоу уже отрепетировали, остался только я. Мартин и Алан вызвались мне помогать одевать моделей, девушки от таких помощников очень возбудились и произвели небольшой фурор в раздевалке. — Дайте им автографы и пусть они одеваются, в конце концов! — рявкнул я. — Развели тут птичий базар! Началась автограф-сессия на самых злачных местах. Я готов был рвать на себе волосы. — Не волнуйся, — сказал Алан. — Будет незаметно! Смотри, я вот здесь, с краю… — А можно еще автограф вашего самого главного солиста? — пропищала одна из моделей. — Обойдешься! — рявкнул я. — Еще главного тут не хватает! — У нас нет главных, киска, — сказал Мартин. — Мы все одинаковые! Он явно наслаждался обстановкой и обществом этих красивых леди, но я снова начинал нервничать. Меня бросало то в холод, то в жар. Наверное, поднялась температура, были все признаки. — Может, принести тебе успокоительное? — спросил Алан. — А то ты сам не свой! — Валяй, — сказал я ему и он ушел, а вернулся с бутылкой виски. — Ты что, с ума сошел? Забыл, как на меня влияет алкоголь? Я сейчас все здесь разнесу! — Все же лучше, чем ничего. Хлебни глоток, думаю, с одного глотка ничего не произойдет! И я приложился прямо к горлышку. Обжигающая жидкость хлынула мне в горло, но, как ни странно, это помогло мне немного взять себя в руки и стабилизировать мою нервную систему. Я начал нормально руководить процессом. — Вот! Молодец. Я думаю, ты справишься без нас! Пошли, Март! Нам тоже нужно проверить аппаратуру! И они исчезли. Наконец, модели были одеты и я построил их около выхода, а сам спустился в зал, где наткнулся на улыбающегося Флетчера и Селларса. — Молодец, — сказал Энди. — Мы все внимание. Я взял микрофон и попросил: — Дайте музыку. Пошла фонограмма, и модели пошли по подиуму. И, Алан, который к моде не имел никакого отношения, оказался прав в том, что в динамике все модели выглядели по-другому. Сразу полезли недостатки — а вот тут можно было сделать подлиннее, тут покороче, здесь нужен вырез поглубже, а здесь он вообще лишний… И я только было хотел сказать Энди, что все, я никогда не буду позориться с такой работой, как услышал над своим ухом: — Вау! Это просто космос! Не так ли, Барри? — Что, правда? Вам правда это нравится? — Мне — да. А тебе, Барри? — Ты же знаешь, я фанат этого молодого человека! Все, что выходит из-под его иглы — это шедевр! — Я пока еще не фанат, но вижу, что это очень здорово! — И ничего, что только восемь моделей? — Ну, чего, конечно. Мне хочется смотреть на это бесконечно! Так что пятидесяти было бы мало. Все остальное потом дошьешь и сфотографируем для каталога. И да, Милко… Флетчер взял меня под руку и отвел в сторону. — Я хотел сказать, что мне пришлось отпустить четыре модели… По понятной причине. — И что? Ну, отпустил, и хорошо! — Не совсем хорошо… Понимаешь, я выплатил им гонорар, как за выход, иначе они пригрозили скандалом. Учитывая, сколько я вложил личных денег в этот показ… Аренда зала, оплата моделей, благотворительный взнос… Получилась вот такая сумма, и я бы хотел получить ее назад. Он откуда-то выудил бумагу и ручку и написал сумму. У меня округлились глаза. Я понятия не имел, сколько это все стоит, и совсем не ожидал от Энди такого… Что он мне выкатит какой-то долг. Вроде мы договаривались, что он расходы возьмет на себя? Я же ясно помню, что он говорил, что даст мне любую сумму, в которой я буду нуждаться. — Милко, даст или одолжит? — спросила Кира. — Это две большие разницы! — Я не мог сказать точно, а сейчас уже и совсем не вспомню. Потом я перечитал наш контракт, и вот там не было расписано, кто, за что, и сколько платит. И какая вообще была аренда зала, и гонорар моделей? Это была моя вторая роковая ошибка, чуть не стоившая мне жизни! Мне ничего не оставалось, как принять его условия. Я спросил его: — А ваш гонорар ты тоже посчитал? — Наш гонорар я не считал. Я обещал тебе, что мы выступим для тебя по старой дружбе — значит, так и будет! Это сугубо расходы на показ. — Энди, это очень большая сумма для меня! Все, что у меня было, я вложил в производство этих моделей! Не знаю, когда я смогу тебе отдать эти деньги. А вдруг ничего не получится? — Отдашь, когда сможешь. Все, пойдем, шоу начинается! Отдашь, когда сможешь. Эту фразу я помню совершенно четко! Зрители заполняли зал, я удалился за «кулисы» и стал с девочками и мальчиками ждать своей очереди. Они сгрудились вокруг меня, как цыплята около курицы, и это было очень смешно. Потом. А тогда меня терзал панический ужас. Опять началась эта противная лихорадка, сердце вылетало из груди, и я подумал, что снова неплохо было бы «подкрепиться» виски. С тоской и ужасом я взирал на происходящее на подиуме — из нашего помещения все было прекрасно видно. Мало того, что у остальных было, как мне показалось, было гораздо больше моделей, чем у меня, еще нужно было выходить к зрителям и «толкать речь». Эта мысль вообще вызывала у меня панику. — У нас есть преимущество, — услышал я над своим ухом голос Алана. — Нашим моделям не придется переодеваться. Все выйдут, продефилируют, и все. Они даже не успеют вспотеть! — Алан! — бросился я ему на шею. — Ты все-таки пришел! — Конечно. Я не мог тебя оставить в таком состоянии! Ну, успокойся, прошу тебя. Чего ты так нервничаешь? Мне казалось, что мы все твои страхи развеяли! Он гладил меня по спине. — Я никогда… Слышишь, никогда туда не выйду! — почти рыдал я на его плече. — Даже если и выйду, я не смогу и слова сказать! — Милко, посмотри на меня! Ну, посмотри! Он взял мое лицо руками и посмотрел прямо в глаза. Его взгляд… он порвал в хлам мою душу. И голос говорил очень тихо и ласково, будто никого вокруг не было, только он и я. — Не нужно говорить! Выйди, поклонись и всё! Ты должен хотя бы туда выйти! Эти люди пришли посмотреть на тебя, познакомиться с твоим творчеством! Неужели тебе не хочется сказать им пару слов? Его голос звучал успокаивающе, и мне удалось взять себя в руки настолько, чтобы хотя бы не наломать дров. — Хорошо. Я сделаю это… Только потому, что ты меня так просишь! — Пожалуйста! Я буду только рад, если смог тебе помочь! Наступил час Х. Вышла последняя группа моделей, после них — наше дефиле. — Все, удачи, скоро твой выход. И знай, что я буду думать о тебе! А мне нужно тоже готовиться к выступлению! Алан еще раз обнял меня и исчез. Настала пора «вступать в бой». Я выдохнул, сказал себе «с Богом» и обратился к своим моделям, и заодно, себе: — Все нормально! Сейчас выходим. И они пошли. Я закрыл глаза, чтобы не видеть. А когда открыл, уже все модели продефилировали и вернулись ко мне. Повисла пауза. Кто-то из девочек сказал: — Иди, Милко! И я шагнул туда. Как в пропасть, как в бездну! Я ничего не видел и не слышал, в ушах стояла эта оглушающая тишина, когда вы не знаете, на каком вы свете. Да, вам может показаться это странным, мне самому смешно сейчас это вспоминать, потому что сейчас для меня не проблема общаться с прессой или публикой. Но это был мой дебют, и я умирал от страха… — Что было на тебя надето в тот день, ты помнишь? — спросила Вика. — Да, помню. Я выглядел элегантно и респектабельно в собственноручно сшитом на этот ивент костюме. Не знаю почему, я хотел на первый раз иметь строгий стиль в одежде, и выглядеть, как у королевы на приеме. А какое это имеет значение? — Ну, ты выступил своего рода моделью. И было у тебя не восемь, а девять моделей! — А знаешь, ты права! Но тогда мне, к сожалению, это в голову не пришло. Публика взорвалась овациями. Они долго аплодировали, кричали «Браво»! Ни один другой дизайнер, выступавший до меня, не заслужил таких аплодисментов. Да, хлопали всем, но мне дольше и громче всех. Энди был прав! Порядок выхода имеет значение, еще как! Люди подспудно думают, что напоследок припрятано «самое вкусное» и настраиваются на определенную волну. Я взял в руки микрофон. — Я хочу посвятить эту коллекцию одному очень дорогому мне человеку! Любите, дорогие мои, и будьте любимы! Это все, что я хочу сказать. После того, как я произнес эту мини-речь, перед моими глазами развеялся морок. Я, наконец, увидел публику. Это была богатая и респектабельная публика, и я видел их восторженные глаза. Они снова мне стали аплодировать, а я ушел с подиума, под эти аплодисменты. И, знаете, никогда после они меня так не трогали, как в тот самый, первый раз! Подиум превратился в сцену, очень быстро выносили музыкальное оборудование, ну, а мои модели очень быстро и без посторонней помощи сняли с себя мои модели и покидали как попало на пол и диван. — Боже мой, если бы я знал, что вы такие умелые, я бы с вами столько не возился, — бурчал я. — Сложите хотя бы все нормально! — Мы хотим посмотреть выступление Депеш Мод, — сказала одна из моделей, и их тайфуном вынесло в зрительный зал. Еще бы, Депеш Мод затмил Милко, затмил всех остальных дизайнеров и стал звездой вечера. И богатая и респектабельная публика отлично их принимала! А я, под их аккомпанемент, начал заботливо все собирать и упаковывать. Для моделей это были шмотки, тряпки, которые им не принадлежали и которые они покидали и сбежали. А для меня это были мои бессонные ночи и мой труд. Депеши спели всего несколько песен (среди которых были Shake the disease и Everything counts in large amounts), беспроигрышный облегченный лайв вариант, заводящий публику. Децибелы в зале зашкаливали. Когда я заканчивал упаковку, музыканты появились у меня «за кулисами». С ними были еще несколько человек, заставившие сердце сжаться, а слезы щипать нос и горло. Была Дженна, моя подруга, которую пригласил Мартин, и Тереза Конрой, которая прилетела вместе с Дэвидом. Впрочем, подозреваю, что Март пригласил и ее, чтобы Дэвиду было не так одиноко. Тереза была молчалива и загадочна, как всегда, а с Дженной мы обнялись очень крепко… — Я идиот! — сказал я ей. — Мог бы и сам догадаться тебя пригласить! Мартину теперь я должен, как земля колхозу! И вообще, прости за мой поспешный отъезд, мы ведь с тобой даже не попрощались! — Ничего страшного, твой дебют окупил это с лихвой. И Мартину ты ничего не должен! Я тебя поздравляю! Это было шедеврально! Ты просто всех сделал! Дэйв тоже был рад меня видеть. — Молодец! Ты превзошел сам себя! Это было просто феерично! И это я открыл способности этого товарища! Все слышали? Вот так! Я усмехнулся, вспомнив, как он брыкался до последнего и даже не хотел смотреть поначалу мой эскиз костюма для его клипа. Еще двоими гостями были… Флад и Пино! Пино повис на мне, повизгивая от восторга, а Флад попытался напустить на себя серьезность и вручил мне огромный букет алых роз. В нем было штук восемьдесят, не меньше. Я был, мягко сказать, слегка ошарашен. — Ого! Вот это букетище! — Я искренне рад за тебя! Правда! И хочу еще поздравить тебя с днем рождения! Надеюсь, Алан не против, если я вручу тебе этот букет? Флад был в своем репертуаре. Зачем было это подчеркивать? Хорошо, что Алан подходил к жизни с юмором и сказал: — Алан не против. — Ну, и замечательно! Внезапно от пережитого, и от того, что все мои друзья увидели мой триумф, они не забыли обо мне — я почувствовал слабость в коленках и предательский комок в горле. — Друзья мои! Спасибо вам за поддержку! К сожалению, коллекция оказалась неполной, но я рад, что то, что вы увидели, произвело на вас впечатление! Уверен, что если бы я исполнил свое обещание, впечатление было бы еще больше! Я посвятил эту коллекцию, вы прекрасно знаете кому. И я рад, что этот человек всегда поддерживал меня, и я готов говорить это снова и снова, и в нашем тесном кругу, и везде — Алан, я тебя люблю! На последней фразе мой голос предательски дрогнул, и я услышал голос Алана: — Спасибо тебе, Милко. Но это я должен тебя благодарить за твою бескорыстную любовь, за искренность, за доверие. Я с тобой… Но он не договорил. К нам в закулисье ворвался Флетчер. — Милко! Тут несколько журналистов хотят задать тебе парочку вопросов! Ты как, не против пообщаться с ними? Но я ничего ему не ответил. Мой организм после сильного волнения снова сдал, и я очутился… Как вы думаете, где? — В туалете? Тебя снова стошнило? — Именно там, дорогуша! Меня снова выворачивало, как в последний день моей жизни! — На твоем месте должен был быть я, — сказал Алан, когда я, распластавшись на унитазе в мужском туалете, пытался отдышаться и прийти в себя. — Это еще почему? — еле ворочая языком, сказал я. — В прошлый раз ты переволновался из-за меня. А в этот раз должно было быть наоборот! Я сегодня волновался так, будто это я впервые вышел на сцену, но тем не менее, я в порядке, а ты вот… — Полная чушь! Я попытался подняться на ноги, Алан мне помог. Я подошел к зеркалу и поморщился. Видок у меня был довольно помятый. Я открыл кран и плеснул водой себе в лицо. — Кажется, еще и рубашку испортил. Как мне теперь выйти к прессе и всем остальным? И вообще, я не хочу, чтобы ты видел меня в таком виде! Можешь подождать меня снаружи? — Меня не пугает твой вид. Ты меня тоже видел не в самом лучшем виде, и что с того? Когда люди любят друг друга, это становится неважным! — Скажи это еще раз, а? Я так редко от тебя это слышу! А хотелось бы почаще! — Пожалуйста. Я готов сказать это тысячу раз. Я люблю тебя! — Спасибо. Отвези меня домой, пожалуйста. — Ты точно не поедешь в ресторан? Тебе хотели устроить сюрприз, поздравить с дебютом и днем рождения! — Давай ресторан перенесем на завтра, а? Я очень благодарен всем моим друзьям за поддержку, но именно сегодня никого не хочу видеть! Хочу просто провести этот вечер с тобой, пока еще есть возможность! — Не говори так! У нас еще будет много совместных вечеров! Ладно, пойду скажу, что все мероприятия переносятся на завтра. Пока он ходил, я попытался максимально привести себя в порядок, но получилось плохо. Вид у меня был все равно какой-то пожеваный, и я точно также себя чувствовал. Недоедание, недосыпание последнего месяца и огромное волнение сыграли свою злую шутку в самый неподходящий момент. Вернулся Алан не один, а с букетом и Фладом. — Милко, боже мой, что с тобой? — изумленно воскликнул Флад. — Тебе плохо? — Да, Марк, мне плохо. Неужели не видно? — Оставь его в покое с расспросами, Флад, — немного раздраженно сказал Алан. — Лучше помоги мне погрузить в машину ящик с одеждой. Меня немного удивило это раздражение в голосе Алана, и я решил, что он слегка приревновал меня к Фладу. Но разве у него был повод? Или… Может, Флад, пользуясь случаем, решил взяться за старое? К чему такой огромный букет? Вскоре Алан с Фладом вернулись и сообщили, что все готово, и можно ехать. Я вышел к своим гостям, извинился, сказал, что слишком переволновался и немного не в форме, и что приглашаю всех в ресторан завтра. Ну, а сегодня меня поняли, простили и отпустили. Флад увязался за нами и уселся тоже в машину. — Я всего лишь посмотрю, где ты живешь, ты не против? В конце концов, нужно Алану помочь с этим кофром, он довольно тяжелый! Ты же не собираешься после того, что сейчас произошло, сам его таскать? Против этого железного аргумента у нас возражений не нашлось, и мы тронулись. Возле моей мастерской Алан остановил машину, и они вытащили из багажника ящик с одеждой и затащили ее в мастерскую. — Неплохо ты тут устроился, — прокомментировал Флад. — Это ты здесь и живёшь, и работаешь? — Работаю я здесь, а мои апартаменты наверху, — ответил я. — Может, пригласишь на чашечку чая своего старого друга? Или я помешаю? У вас свидание? — язвительно произнес он так, чтобы слышал Алан. Я усмехнулся. Флад решил не терять времени и брать быка за рога. Я дал ключ от квартиры Алану и сказал: — Ты не против, если я кое-что скажу нашему общему другу? Подожди меня, пожалуйста, наверху! Мне показалось, что Алан находится на грани истерики. Он не знал, плакать ему или смеяться в этой ситуации, и он воспользовался моим предложением от греха подальше. Я повернулся к Фладу. — Скажи мне, Марк, что за цирк ты устроил? Притащил букет, сам сюда притащился? — Почему же цирк? Я искренне рад за тебя и хотел порадовать тебя цветами, и заодно поздравить с днём рождения! Как видишь, я помню о нем, а твой друг не забыл тебя поздравить? — Он не успел ещё, — ответил я. — У нас сегодня было слишком много дел! — Не успел, говоришь… Знаешь, я буду с тобой откровенен. Честно говоря, никогда не думал, что Алан сможет… — Что сможет? Переспать с мужчиной? — Да. Видно, зацепил ты его чем-то! Впрочем, это не удивительно! А теперь я все больше и больше убеждаюсь, что каждый мужчина или полный гей, или наполовину, даже самый ярый гетеросексуал! — Очень интересное умозаключение, — сказал я. —Ты только ради этого приехал, чтобы поделиться со мной этим открытием? — Если ты хочешь от меня услышать, что я скучал по тебе, так знай, что я скучал! И до сих пор не могу забыть тебя! — И? Думал, что я рухну в твои объятия? — Да! Я надеялся. Я думал, про Алана сплетничают, а оно оказалось не сплетнями, а правдой! — Кто сплетничает? — напрягся я. — Да так, никто. Ты этих людей не знаешь! Весь шоу-бизнес — это одна большая помойка! Веди просто себя с ним осторожнее, а тоже вздумал, обниматься с ним при моделях. Кто угодно может сфотографировать вас и потом шантажировать, тебя, его, или его семью! Я поморщился. — Боже мой! Я знал, что у тебя мания, но не до такой же степени! — Ты еще очень молод, и играешь в опасную игру. Просто будь осторожен, и все! Я тебе это все рассказываю только потому, что ты мне небезразличен! Ладно, не буду тебя отвлекать от твоего свидания. Рад был тебя повидать! Ты молодец, я искренне рад за тебя! Если что — звони! Он мне передал свою визитку. Я покрутил ее в руке. — Я не буду тебе звонить, и ты это прекрасно знаешь! — И все же, я хочу, чтобы у тебя был мой контакт. Мало ли что! Он свистнул проезжающему мимо таксисту, погрузился в черный «кэб» и уехал. Я посмотрел на эту визитку, спрятал ее в карман посмотрел наверх. Наверху горел свет, меня там ждал мой любимый человек.

***