Обыкновенная история

Разбудила жажда. В горле пересохло так, что он еле дышал: воды умирающему в пустыне. Вадим приподнял голову, понял, что она раскалывается, и уронил ее обратно на подушку. Первая мысль: давно я так не пил. Вторая мысль… Он вспомнил вчерашнее. Поначалу отчаянная надежда нашептывала ему, что это все пьяный бред, что этого быть не могло, что оно все приснилось в алкогольном дурмане. Пробуждающийся разум утверждал иное. Может, все-таки… Этот мальчишка чертовски сексуален, он провел с ним целый день, мало ли что пригрезится с перепою. Пожалуйста. Пусть так и будет. Воды, господи, а то мозг отказывается соображать, ему нужна влага, чтобы жить. С трудом заставив себя подняться, он добрался до ванной, открыл кран с холодной водой и принялся жадно пить, позволяя струям сбегать по лицу и шее. Как хорошо… сейчас еще в прохладный душ и голову помыть, должно полегчать. А потом кофе покрепче. Все, что угодно, чтобы не думать о главном. А подумать пришлось — потому что, когда он выпрямился и поглядел в зеркало на свою неприглядную со сна и похмелья физиономию, взгляд его упал на фиолетовую отметину на плече. Он коснулся ее рукой: болит. И это не просто отметина — это следы от зубов. Вспышка в памяти: парень страстно стонал, шарил рукой по его спине, целовал его в шею… а потом вскрикнул и укусил его. Как раз сюда. Твою ж мать. Что сказки самому себе рассказывать. Он действительно сделал это: переспал с красивым парнем, которого вчера впервые встретил, сыном его нового партнера. Который работает у отца, знает Москву, любезен и вежлив, восхитителен в постели и такой горячий, что дух захватывает. Который начал называть его на «ты» в пылу страсти. Который ослепляет с первого взгляда и сносит крышу с первого прикосновения. Именно так оно и было. Вадим ощутил острое желание опохмелиться. Да так, чтобы снова вырубиться к чертовой матери. Какой же он идиот. Алкаш, слабак, кретин, кобель. И еще уйма лестных эпитетов. Он совершил непоправимую глупость. Рома… кто знает, что это вообще за тип. Зачем он ему понадобился. Тоже напился? Не похоже было, хотя Вадим не мог ручаться за малознакомого парня. Просто приглянулся ему? Даже если и так, это не повод прыгать к нему в постель в первый же день знакомства. А если у него какие-то скрытые мотивы? Вадима передернуло, когда он подумал об Абрамове-старшем. Какого хрена он был таким неосмотрительным? Идиот — слишком мягкое слово. Вадим в бессилии опустился на кровать и обхватил голову руками — болела еще сильнее. Почти два года. Столько он был со своим парнем, и никогда ему не приходила мысль изменить ему. Никита — его свет. Неотъемлемая часть его жизни. Его любимый. А вчера он, как животное, трахался с первым встречным, и не подумав о Никите. «Никита, радость моя, как я мог поступить с тобой подобным образом? Почему я сделал это?» Потому что первый встречный был сексапильным красавчиком? Или просто у него самого был приступ помешательства? Как бы то ни было, ни одно из обстоятельств его не оправдывало. И когда вдруг резко зазвонил будильник, заколотив отбойным молотком по голове, Вадим схватился за телефон, чтобы выключить его, и увидел пропущенный вызов от Никиты. Звонил вчера, когда они выпивали в ресторане. Стало еще муторнее. Хотелось самому себе морду набить — а что толку. Сделанного уже не воротишь. — Никита, — простонал он, глядя на телефон, — если бы ты был со мной, этого бы никогда не произошло. Ни за что. Телефон молчал. Он сглотнул: кажется, уже может говорить. Голос в порядке. Никите покажется, что он заспанный, только и всего. Надо ему перезвонить — и точно не по видеосвязи: не хотелось показывать свою физиономию. И этот чертов укус… хорошо, не на шее. — Привет, Вадик. Он тихо вздохнул: знакомый голос немного успокаивал. Обычно речь Никиты была ровной и сдержанной, но Вадим уже давно научился определять его эмоции даже на расстоянии. По легким тонам и полутонам. И сейчас он чувствовал радость. Сам он тоже всегда был рад слышать Никиту. Но никогда прежде радость не омрачалась виной, сдавливающей горло неумолимыми тисками. — Привет, орешек. Извини, что не ответил вчера: сидели в ресторане с Абрамовым и компанией. — Значит, вы заключили контракт? Можно тебя поздравить? — Именно. Дистрибьюторское соглашение. — Я так и знал: они не смогли устоять перед тобой, — Вадим знал, что он улыбается. — Ты кого угодно сможешь покорить. Поздравляю, биг босс. Ты долго над этим работал. — Спасибо, орешек. Постараюсь и дальше оправдывать твои ожидания. Какого черта он это говорит… он последняя сволочь. Вадим провел ладонью по лбу: показалось, что вспотел. — Ожидания… — Никита рассмеялся. — Забавный ты у меня. Вадим, я тебя люблю. Вадим вздрогнул. Никита редко говорил это по телефону, и вот именно сейчас… Словно добить хотел. — Я тебя тоже очень люблю. Как ты там без меня? Уж точно не спит с другими. Никита не стал бы. Ни при каких обстоятельствах. — Сдал работу — принялся за следующую. — Почитаешь, что у тебя получается? Давай я буду звонить тебе вечерами, если закончу дела пораньше. — Я с удовольствием. — Надеюсь, ты находишь время, чтобы есть и спать? Учти, ты должен встретить меня здоровым и бодрым! — Буду соблюдать режим ради тебя. Кстати, о режиме… Время уже вон сколько, а у тебя голос такой, будто только что встал. Небось, хорошо вчера в ресторане погуляли? — Этот Абрамов — настоящий демон! Он водяного перепьет! Я уже боюсь, как бы в следующий наш совместный ужин он не устроил мне такое же испытание… голова раскалывается… — Бедный мой, — Никита рассмеялся, — я бы сделал тебе холодный компресс, но придется тебе самому о себе позаботиться. В конце концов, ты все вытерпел ради работы — похвальное самопожертвование! — Издеваешься над человеком… Я, между прочим, еле поднялся! — Обещаю, когда вернешься, сделаю тебе и компресс, и массаж, и все, что пожелаешь. Обычно ему нравилось, когда Никита был таким. Но сейчас голова разболелась еще сильнее. Мой милый орешек… разве я тебя достоин? Разве я заслуживаю таких слов? — Люблю тебя, — тихо сказал он. — Какой ты сегодня ласковый. Соскучился уже? — Очень. — Тогда звони мне почаще. Сейчас приступлю к работе, а вечерами могу зачитывать плоды моего труда. Выпей холодной водички и прогуляйся на свежем воздухе: судя по прогнозу, в Москве похолодает — Заметано. Удачно тебе поработать, Никита. Спасибо за все. — Не за что, — слегка удивленный голос. — Звони, Вадик. Желаю плодотворно провести время в столице. Окончив разговор, Вадим долго пялился на телефон. Да, первый же день вон какой плодотворный: заключил дистрибьюторский контракт, напился в хорошем ресторане и переспал с симпатичным парнем. И что хуже всего, забыть просто так он не сможет. Был бы еще какой-то случайный незнакомец… А вот когда это сын твоего бизнес-партнера — все становится очень и очень плохо. Выкинуть из головы точно не получится. Чтобы как-то отвлечься, он позвонил Ярославу — тот, судя по всему, еле трубку взял, простонав, чтобы Вадим отвалил и дал ему передышку. Да и пожалуйста. Арине он звонить не стал — зачем даму с утра пораньше тревожить… Утро, ага. Почти час дня. Душ, кофе и сигареты взбодрили его до такой степени, чтобы появилась готовность причесаться, одеться и выйти на улицу. Надо пройтись. Осадков не было, только холод, как и говорил Никита: вчерашние лужи покрылись тонкой корочкой льда. Куда идти? А все равно. Вперед, по улице, мимо людей, уткнувшись взглядом в тротуар. Дышать ровно и спокойно. Скоро пройдет, это всего лишь похмелье, всего лишь гребаный контракт с гребаным Абрамовым, черт бы побрал и старшего, и младшего… Легок на помине. Телефонная трель вызвала в памяти головную боль; дисплей высветил имя старикана. Твою мать, чего ему? А Лев Владимирович всего лишь осведомился о его самочувствии и пригласил его пообедать и обсудить деталей. Конечно, Вадим не отказал. Детали — важное дело. В три так в три. Коллег он трогать не стал, от такси отказался, решив, что погуляет как можно дольше и до пункта назначения дойдет пешком. Замерзнуть, протрезветь и проголодаться. Выкурить полпачки. Так лучше. Хотя, думая об Абрамове, он все еще морщился. Старикан заявил, что обед будет неофициальным, что из формальностей предстоит лишь поделиться некой информацией, интересной им обоим, остальное время — просто дружеская беседа… Ага, хорошо. Возвращаться в отель не хотелось. Значит, будет неформальным. К черту галстук. И без него дыханье сперло. Ресторан он нашел без труда, не такой пафосный, как вчера — и слава богу, — хотя кухню Абрамов обещал отменную. И вино хорошее, добавил он по телефону. Пить хотелось меньше всего. Разве что минералки. К трем Вадим успел прийти в себя — по крайней мере, хотелось в это верить; когда он взглянул в зеркало в гардеробной, ничего особо страшного он не увидел. Намного лучше, чем утром: прогулка на воздухе однозначно пошла на пользу. Даже если это воздух Москвы. Абрамов встретил его с улыбкой и сыном. Проклятый старик всюду его с собой таскает, с досадой подумал Вадим, однако заставил себя посмотреть на парня и поприветствовать его как ни в чем не бывало. Он не ошибся вчера, когда решил, что парню идут джинсы. На этот раз Рома был в узких джинсах, высоких ботинках на шнуровке и короткой кожаной куртке. Чертов бизнесменовский сынок. У него обалденная задница. А ноги в такой одежде кажутся еще стройнее. Он спокойно улыбался… какого же хрена ты еще и улыбаешься? Вадим нахмурился: сейчас Рома казался ему виновным во всех смертных грехах. Столик у окна, уютная обстановка, предположительно вкусная кухня (которую Вадим никак не мог оценить по достоинству) и хороший ароматный чай. Беседа с Абрамовым текла непринужденно — старик был мастером светского разговора — и даже могла бы доставить ему удовольствие, если бы не Рома. Тот не давал расслабиться; черт, они обсуждали погоду, Москву, настроение и дела — и парень принимал участие в разговоре, такой собранный, деловитый, приветливый. А как Вадим мог быть спокойным, помня, каким он был вчера, этот развратный мальчишка, который так нагло полез к нему и которого он попросту не смог оттолкнуть… — Это вы лучше изучите дома, — Абрамов протянул ему конверт с бумагами, — как планируете дальнейшее время? — Выставка, разумеется. Насколько я знаю, в ваши планы также входит ее посещение. — Замечательно! Разумеется, я к вам присоединюсь. Это пойдет на благо нашего общего дела; кроме того, если у вас будут какие-то вопросы, я всегда рад вам помочь. И, конечно же, Рома. — Я к вашим услугам, — парень слегка склонил голову, а потом поглядел на него исподлобья, еле заметно улыбаясь. Вадим сглотнул. Черт. Эту ситуацию необходимо прояснить, расставив все точки на свои места: он просто не сможет игнорировать все случившееся. Мало ли что у парня на уме, вот за этим взглядом пронзительных черных глаз, которыми он так мастерски умеет стрелять… Только как бы подступиться. Вот же идиотская ситуация. Опасная ли — он пока не знал, но точно идиотская. К счастью, Рома думал так же. После обеда, когда они выходили из ресторана, он вслух предложил довезти его до отеля — отец одобрительно кивнул, — а сам тихонько шепнул, когда Лев Владимирович отвернулся к гардеробу: — Поговорить надо. Точно. Надо. Спору нет. Красная Toyota GR Supra пятном выделялась на фоне серых улиц, унылой погоды и людей в темных одеждах. Ему идет, подумал Вадим; его легко представить в такой машине. Представлять не пришлось: попрощавшись с Абрамовым-старшим, он последовал за младшим, который любезно открыл ему пассажирскую дверь. — Благодарю, — пробормотал Вадим. — Не стоит, — Рома улыбнулся и завел машину. — Куда поедем? — Вы меня спрашиваете? Из нас двоих знаток Москвы тут один. — И то верно. Вы наелись? Совсем мало заказывали. — Аппетита нет, — буркнул он. — Вот как. Хорошо, тогда сойдет любое удобное место, где можно просто посидеть. — Ага. Любое место — только не отель. Рома тронулся с места. Резвая машина так и подпрыгнула: парень водил уверенно — но слишком быстро и агрессивно, играя в шашки на дороге, резво перестраиваясь из ряда в ряд так, что только и успевали мелькать здания и указатели. Вадим и моргнуть не успел, как они уже тормозили. Он перевел дыхание. — Шустро. — А чего тянуть. Приехали. Вот и наше заведение. — Что за заведение? — подозрительно спросил Вадим, пытаясь разглядеть вывеску. — Почти обычный бар, — усмехнулся Рома, — или вы решили, что я вас в специфическую локацию потащу? — Лучше сразу прояснить. — Логично. А вы ходите в гей-клубы? Ты только погляди, какой простой. — Нет, — коротко ответил Вадим. Уже лет сто как не ходит. — Славно. Значит, старый добрый бар. Здесь есть сигарная комната. Вы же курите? Вадим курил, но, как правило, сигареты. Хотя те несколько раз, что ему довелось попробовать сигары, запомнились как приятный опыт. Бар действительно оказался обычным, только с ценником выше среднего; в сигарной комнате народу было меньше, чем в основном зале, и стоял приятный аромат табачного листа. Отлично. Давно он не курил в помещениях, не считая собственной квартиры и кухни Никиты. Сбросить стресс не помешает. Они слишком быстро ехали, машина слишком яркая, у Ромы слишком обтягивающие джинсы, он сам слишком нервничает, его все это раздражает, а на улице так пасмурно… — Я вижу, вас сильно напрягает сложившаяся ситуация. На вас весь день лица не было, хотя вы изо всех сил пытались маскироваться. Отец, похоже, не заметил. — Хватит пытаться меня анализировать, — поморщился Вадим. — Да, меня все это напрягает. Думаю, мне не стоит объяснять, почему. Вообще… пить надо меньше. Рома посмотрел на него пристальным взглядом, слегка склонив голову — будто изучал; черные глаза блестели в тусклом освещении бара, а когда он убрал прядку волос за ухо, заблестел и пирсинг. Ему идет, в который раз подумал Вадим, злясь и на себя, и на Рому: ну какого черта он смотрит с таким видом? А Рома тем временем заказал дегустацию и, когда им принесли благоухающие сигары, выбрал одну, протянул Вадиму, сам помог ему зажечь ее, чиркнув сигарной зажигалкой, и не отрываясь следил за его реакцией на вкус и аромат табака. — Нравится? — Да, — признался Вадим, — но я думал, вы не курите. — Курю. Сигареты, как и вы. Только редко и не при отце. Он у меня некурящий, если заметит, занудит до смерти. Сейчас мне кажется, что я сто лет не курил, а от вас так классно пахнет табаком, я просто больше не могу… Дежа вю. Это «больше не могу». Вчера ночью. Рома облизнул губы, взял сигару в рот, поднес к ней зажигалку и с явным наслаждением зажмурился. — Здорово как, — он выдохнул колечко дыма. — До чего же приятная вредная привычка. — А вы хороший сын. Предпочитаете не расстраивать отца. Рома скривил сочные губы, вынув сигару: — Расстраивать его — себе дороже. Я просто хочу чуть больше свободы в собственной жизни, а если не нарываться на конфликт, придирок меньше. Все элементарно, не так ли? — Надо полагать, — согласился Вадим. Что за светская беседа, черт побери. Понять бы поскорее, что у этого парня на уме. — Так вы студент? — Ага. Заметно, да? — он все усмехался, и это начинало раздражать. Хотя получалось у него красиво. — Да. И сколько же вам лет, если не секрет? — Не секрет, — он рассмеялся, — мне двадцать, так что можете быть спокойны, я совершеннолетний. — Я спокоен. Пока. Что изучаете? — Конечно, менеджмент, спасибо папе, — хмыкнул Рома, снова пустив колечко. — Видите, вовсю приучает. Не расслабишься… Досадно, а? — Полезно. И вы справляетесь. — Не то чтобы я был особо рад этому. Впрочем, вас подобные вещи наверняка меньше всего волнуют, Вадим Станиславович. Я все хочу поинтересоваться, почему вы так переживаете. На мой взгляд, не произошло ничего из ряда вон; я всего лишь хотел вас успокоить… — Ничего из ряда вон? Вы так невозмутимы, Роман Львович, а я вот не знаю, что и думать. Во-первых, вы сын моего партнера… — Вот только не надо, — поморщился парень. — Давайте сразу договоримся: мы с вами не на официальной встрече, так что можете звать меня Ромой. В конце концов, вчера мы с вами познакомились поближе, — от его ухмылки по телу дрожь бежала. — Мы оба были пьяны. Или нет, не так… я был пьян. Что же двигало вами, я понятия не имею. — Да, я не особо и пил. Вас тревожат мои побуждения? Ничего сверхъестественного, вы просто показались мне привлекательным мужчиной. Сразу развею ваши возможные сомнения: если думаете, что у меня есть скрытые мотивы, то вы ошибаетесь. Да и сами рассудите, какой мне прок от шантажа или чего-то подобного? В деньгах я нужды не испытываю, а все остальное… ну, остальное вы мне вряд ли дадите. Кроме самого секса. Вчера я был с вами только потому, что хотел вас. Всё. Больше мною ничто не двигало. Тогда почему невозможно расслабиться в его присутствии? А парень курил сигару, наслаждаясь ароматом дыма, слегка прикрывая глаза, демонстрируя длинные ресницы. Ему нравилось курить. — У вас в салоне дымом тоже не пахнет, — зачем-то сказал Вадим. Рома кивнул: — Ну да, в машине я не курю. Отца иногда подвожу. Эх… и это тоже как работа. — Вам настолько не нравится работать на фирме? — Не нравится. Впрочем, кого бы это волновало… Я вообще единственный ребенок. Ужасно, правда? — Что ужасного. Не каждый ребенок, даже единственный, ездит на спортивной Тойоте. — Ну да, услуга за услугу, — Рома склонил голову на бок, приподняв уголки губ. — Наверное, неплохо иметь свой бизнес, правда, Вадим Станиславович? Вы ведь не наследник? — Нет, я сам начинал. — Никому ничем не обязаны, живете как хотите… Разве не в этом счастье? Или все-таки в спортивной машине? — У всех по-разному. Вы не ладите с отцом? — Ну, я ему сын, а не друг. Мы не ссоримся. Он мало что знает о моей другой жизни, а я делаю все, чтобы он не узнал. Привык. Только вот иногда знаете о чем я думаю? Отец мечтает построить бизнес поколений. Вдруг он вздумает меня женить, чтобы и у меня тоже были наследники семейного дела? А меня попросту не встанет на жену. Вот уж прикол будет… Он тихо рассмеялся одними губами. Глаза оставались устремленными на Вадима. Тот сглотнул. — Так вас это волнует? — Скорее, то, что днем я живу не своей жизнью. То есть, половина жизни не будет принадлежать мне. Неужели парню больше некому поплакаться в жилетку? Вадим вздохнул: вот и слушай теперь. В конце концов, его вина в произошедшем тоже есть. Не оступился бы — не сидел бы сейчас здесь с ним, мажорным мальчиком, подпольным геем, живой иллюстрацией конфликта поколений или чего там еще… — Если что-то не нравится, можно это изменить. — Вам легко говорить. Сколько вам лет, Вадим Станиславович? — Мне тридцать три. Но свое дело я начал восемь лет назад, если вы об этом. — Ну, и об этом тоже… Но я вообще о вашей жизни. Никто вам не капает на мозги? — Меня никто не заставляет жениться, но ориентацию я не афиширую. Мои бизнес-контакты знают меня как своего партнера; вы понимаете сами, большего им знать не обязательно. Друзья в курсе — и хорошо. Можно жить так, как захотите сами. Выбор за вами, Роман Львович… Рома, — поправился он, встретив его взгляд. А потом подумал: зачем… Неправильно. Не стоит усугублять. Они не станут друзьями. Все пять чувств кричали ему об этом, а шестое подтверждало. Да и какой, к черту, друг из этого зеленого мальчишки без жизненного опыта на красной Тойоте, купленной на папочкины деньги… — Да… наверное, — он печально усмехнулся. — Попробую-ка я еще одну сигарку, пожалуй. Какие у него ониксовые глаза. Глубоко-черные. И когда он так на него смотрит, они кажутся ловушками. Две ловушки на одного. Темные волосы с яркими прядками спадают вниз, почти касаясь его руки. Сначала аккуратно держит сигару в пальцах, потом мягко — во рту, и нижняя губа кажется влажной. В этот момент Вадим почти ненавидел его. — Знаете, а я совсем не ожидал, что среди папиных контактов окажется такой вот классный парень. Признаться, я сразу на вас глаз положил. Было интересно, какой вы в постели. Говорит так спокойно, а Вадима всего передергивает. Зачем ты опять начал этот разговор? — Я смотрю, вы сразу переходите к делу. Надеюсь, любопытство удовлетворили. — Когда мы одни, можно и на ты, — парень улыбался, выпуская дым; лицо в легком тумане, красивое, с блестящими глазами. Бесит. — Это уже не любопытство. Мне понравилось. Знаете, я совсем не против повторения. — Не будет повторения. — Вадим нахмурился. Это уже слишком. Юный наглец. — Да, я был хорош, выпил лишнего — и вот, устроил… Однако это не повод. — Во-первых, с моим папашей кто угодно выпьет лишнего. Это для него не вредная привычка, а спорт. Поразительно, откуда в его возрасте такая стойкость… Во-вторых, ничего вы не устроили. Мы просто переспали. Я уже сказал, что сделал это для себя. Мне понравилось, вам тоже; логично, что я предложил попробовать еще? Ну, и в-третьих… да, вы были хороши. Да что же такое он творит… — Одного раза хватит. Не будем усложнять. — Значит, вы считаете просто секс сложностью? — Вы тоже мой партнер по бизнесу. Это попросту неуместно. Прошу вас не создавать дополнительных неудобств. — Не дергайтесь вы так, — Рома все улыбался, словно это было игрой. Хотя, возможно, для мальчишки так оно и было. — Значит, на «ты» не прокатит… Хорошо. Если вас больше устраивают формальные отношения, я не буду наседать; не такой уж я и зеленый, как вы, наверное, считаете. Вы ведь и поэтому тоже не хотите со мной связываться… Не вопрос. Давайте будем друзьями. Друзьями. Смешно. Но лучше согласиться на это, чем на то, что Рома предлагал вначале. — Давайте. — Замечательно. Вы интересный человек. Он имеет в виду, что ему по-прежнему любопытно. И ладно. Юнцам вообще свойственно нездоровое любопытство. — Можно просто общаться с вами? — продолжал Рома. Тут Вадим ничего не мог поделать. Они все равно будут общаться; Абрамов-старший все равно велит сыну присматривать за новым партнером. Никуда не денется. — Разумеется, Рома. Парень улыбнулся шире, когда Вадим так его назвал. — Вам ведь интересна Москва? Я готов показать любое место. Обращайтесь, я всегда рад. Понадобится такси — звоните. И запишите мой номер. Некуда деваться. Не слишком приятное чувство, когда тебя к стенке припирают. Они обменялись номерами — это ведь нормально, они ведь партнеры… Интересно, откуда такое ощущение, что подписываешь себе приговор, занося цифры себе в телефон? — Вот и славно, — парень отложил сигару, расстегнул куртку и повесил на спинку стула. Становилось жарко: дело шло к вечеру, посетители прибывали. Простая черная футболка, цепь с подвеской в виде скорпиона, цепь с таким же рисунком на запястье. Просто и красиво. На нем все выглядело красиво. — Вы скорпион по знаку зодиака? — поинтересовался Вадим, чтобы поддержать светский разговор. — Ну да, это мой знак во всех смыслах, — Рома так улыбнулся, что Вадим не стал уточнять, в каких смыслах. — Я смотрю, вы любите металл, — ему самому становилось жарко. — Ага, — с готовностью кивнул Рома. — Люблю, хотя на встречах с отцом стараюсь не перегнуть палку с цепочками и браслетами. Знали бы вы, как он мне мозг выносил, когда я уши проколол… Сначала за длинные волосы пилил, потом за пирсинг, а потом я сказал, что длинные волосы прикрывают уши. Похоже, ему надоело со мной спорить. Впрочем, иногда в нем вновь просыпается дух противоречия, настаивает, чтобы я вынул металл из уха и постригся. Но, боже мой, я пока студент… у меня ведь есть еще несколько лет? — Никто не поставит вам это в упрек, — Вадим заставил себя улыбнуться. Не бизнес-стиль, это да; но насколько же это сексуально на нем смотрится… Парень явно догадывался об этом. Или же решил сделать это из обычного бунтарства? — Если бы все так считали… Но даже с проколотыми ушами легче смириться, чем с этим. Вчера снял ради переговоров — отец настоял. Рома приоткрыл рот и показал язык, в котором блеснул металл. Твою мать. Какого хрена он это делает? И пока Рома рассказывал, как сделал этот пирсинг, пока отец был в командировке, ходил с онемевшим языком и общение с отцовскими коллегами сводил к минимуму, чтобы никто не понял, Вадим слушал его голос, словно фоновую музыку, и думал, что пора сваливать. Срочно. С ним не все в порядке. Ему пора. Надо узнать, как дела у Ярослава и Арины, надо добраться до отеля, изучить документы, полученные от Абрамова-старшего, лечь спать пораньше, завтра пойти на выставку… Дел полно. Бежать отсюда, сверкая пятками. — Прошу меня извинить, — он демонстративно посмотрел на часы, — но дела не ждут. Кроме того, сегодня я получил конверт от вашего отца с пожеланием изучить его, когда приеду. — Да, я все понимаю, — в голосе парня было слышно лишь легкое разочарование. — Значит, вы уже торопитесь… — Да. Благодарю за приглашение. И простите за все неудобства. — Ну, тут не только ваша вина. Впрочем, ладно. Жаль, что вы считаете это неудобством. — Не поймите меня неправильно… — Завязывайте с этим официозом. Я все понял. Вам просто недостаточно комфортно со мной. Я говорю — жаль; но это не значит, что я буду капать на мозги. Вам спасибо, что выслушали. Конечно, я подброшу вас до отеля. — Благодарю, — только и смог вымолвить Вадим. Хорошо, что он быстро ездит. Ему не хотелось находиться рядом с Ромой слишком долго. Рома накинул куртку, не застегивая; Вадим хотел было сказать, что на улице холодно и ветрено, однако промолчал. Не его дело. Он ему не папаша. В салоне пахло кожей и какими-то ароматизаторами, а когда Рома уселся за руль, то запахло еще и его туалетной водой. Он провел рукой по волосам, откидывая их назад, заводя за ухо, обнажая пирсинг; Вадим отвернулся к окну, хотя ничего интересного там не было. Просто присутствие Ромы было слишком ярким. Слишком поглощающим. — С ветерком, — улыбнулся Рома, останавливаясь перед отелем. — Приехали. — Да, вы оперативный человек. Спасибо еще раз. — Не за что. Обращайтесь. — Рома смотрел прямо ему в глаза. — Спокойной ночи, Вадим Станиславович. Желаю вам приятных сновидений. Куда уж приятнее… — Время еще раннее, так что выспаться успею. И вам спокойной ночи. — Ага. Буду отдыхать, — беспечно сказал парень. — Мне тоже до квартиры не так далеко. — Домой? — Ну да. Мне отец квартиру снимает, я настоял, чтобы спокойнее учиться. Так что дома сегодня меня ждут тишина и покой. Один дома, думал он, поднимаясь на лифте. Рома спокойно может водить к себе парней. За каким хреном ему сдался Вадим? Наверное, просто не было у него еще взрослого бизнесмена, партнера отца? Да и черт бы с ним. Проехали. Хватит думать об этом. Дела, дела… надо отвлечься на дела. Завтра выставка, и завтра они вновь увидятся с Абрамовым. Столько всего предстоит сделать… Это хорошо. Это определенно плюс. Если бы только Абрамов не таскал с собой всюду этого пацана… В номере он первым делом, скинув пальто и обувь, заварил себе чай. Сегодня чайный день. Обычно этот напиток хорошо промывал ему мозги; сейчас он уже совсем трезвый, как стеклышко, трезвее не бывает. Трезвый и злой. На самого себя и на этого… А, черт. Надо бы позвонить Ярославу — как он там, несчастный? Пришел в себя? В конце концов, им обоим не помешало бы взглянуть на документы Абрамова. Завтра с утра не до этого будет. Надо бы их обоих на ужин собрать, и Ярослава, и Арину, никуда не выезжать, прямо здесь поесть. Аппетит постепенно начинал просыпаться на ночь глядя. Пора выяснить, насколько вкусно кормят в этом отеле. Ярослав прокомментирует. А пока — информация. Важная или нет, но Абрамов хотел, чтобы он с нею ознакомился; может, завтра и обсудят со стариканом. Допив чай и выкурив сигарету на балконе, он вернулся в номер и вздрогнул от телефонного звонка. Целый день не было никаких резких звуков, бог миловал, а тут… Ярослав, что ли, проснулся? Ничего подобного. Сердцебиение участилось, уже когда он принимал вызов. Ну какого ж хрена? Так сразу и названивать, что ли? — Вадим Станиславович, извините за беспокойство. — Кое-кто сегодня говорил завязывать с официозом. К делу. — Вы у меня кое-что забыли. Твою ж... Вадим хлопнул себя по лбу. Конечно. Он и не вытаскивал пакет с документами из машины, оставив их лежать на заднем сидении и не вспомнив о них, расставаясь с Ромой. Вспомнишь тут, когда чувствуешь себя сбежавшим из тюрьмы. Только-только глотнул свежего воздуха… И теперь ему вновь хотелось сбежать. Бросить трубку. Не отвечать, не ввязываться, не рыть себе могилу. Но документы действительно остались в красной Тойоте. И Вадим мысленно отругал водителя на все лады. Этот пацан только сейчас заметил? А с какого перепугу ему было раньше замечать? Не его проблемы, в конце концов. — Ну я и растяпа. А мне они так нужны… Вы уже дома, надо полагать? С вашей-то скоростью. — Да. Я бы с удовольствием отвез их вам, просто я уже душ принял, а тут вдруг вспомнил. Они ведь важны для вас. Важны. А то. Ему обязательно было сообщать, что он принял душ? Сказал бы лучше, что лень ехать обратно, с какой стати он должен курьером работать… К чему излишние подробности? Он не обязан перед ним отчитываться. — Что вы, не стоит беспокойства. Я такси возьму, это не проблема. Вы только скажите, куда подъехать. Рома сказал. Улицу, номер дома и квартиры, этаж… Пока такси ехало к отелю, Вадим сидел в вестибюле и не видел никого. Только чувствовал, как пульс его разгоняется все сильнее. Примчали быстро: пробки, если они и были, успели рассосаться. Шлагбаум закрытого ЖК поднялся по звонку Ромы, таксист остался ждать во дворе, а Вадим доехал до двадцатого этажа — высоту любит, значит, — позвонил в дверь и замер. Только спокойствие. Взять у него документы — и пулей обратно. Это ведь не ловушка? Еще какая ловушка, решил он, когда Рома открыл дверь. Он действительно принял душ. Халат, запах свежести, влажные волосы… Его хотелось съесть живьем. Интересно, у него одного появлялось такое желание при взгляде на этого парня? Да уж, конечно… Наверное, каждый мужчина его ориентации испытал бы такое же. И, надо полагать, еще и женщины. Если отец вздумает его женить, желающие найдутся, и не только по причине состояния. Так. Документы, чтоб их. — С легким паром, — пробормотал он. А Рома улыбнулся и шире открыл дверь. — Проходите. Вадим вдруг подумал, что документы должны были остаться в машине. Если же они здесь, в квартире, это означает, что парень забрал их, принес к себе, принял душ и позвонил ему… Черт. Он злился, хотя прекрасно понимал, что злость все равно ему не поможет. Его поймали. Поймал этот мальчишка с ароматным телом под халатом, свободно прихваченным поясом. Одно движение — и халат упадет к его ногам. А в том, что под ним у парня ничего нет, Вадим даже не сомневался. — А если бы я их не забыл? — Вадим знал, что зря это спрашивает. — Придумал бы что-нибудь еще, — Рома сделал шаг к нему. Жарко, словно от него исходили тепловые волны. Проклятый мальчишка. Он ведь так и вешается ему на шею. Он творит с ним что-то невообразимое, соблазняя одним лишь присутствием, он не думает о последствиях, о партнерстве, об отце, о фирме, о самом Вадиме, в конце концов; ему любопытно, ему хочется секса, он не может успокоиться так просто, он горячий и упрямый, он единственный ребенок, привык получать все, что хочет… Так ведь? Так! Он эгоистичный, испорченный юнец, который не желает рассуждать рационально и который заставляет поступать иррационально других. Он смотрит на него так жадно, он раздевает его глазами, он приглашает, он… Вадим дернул его за руку, привлекая к себе. В следующий момент он чувствовал его губы, язык, пирсинг, и все, даже металл, было таким горячим, таким сногсшибательным и плавящим, и Рома обнял его за шею, страстно отвечая на его поцелуи, закрыв глаза и отдаваясь моменту. Вадим целовал его нетерпеливо и напористо, одним движением содрал с него халат, отрываясь от его губ и переключаясь на шею, кусал, снова целовал глубоко, чувствуя каждое прикосновение кусочка металла и зная, что оно неумолимо врежется в его память. Чертов мальчишка, эгоист, хотя бы представляет, каково ему?.. Он больше не сможет остановиться. А Рома соблазнял, словно играя. Я тебе поиграю, поганец. Вадим толкнул его на пол, прижимая к пушистому ковру всем телом, и Рома тянулся к нему за поцелуем; снова прикоснуться языком, провести рукой по его гибкому горячему телу, схватить его за влажные волосы, ткнуть лицом в пол… Черт… — Где резинки? — он укусил Рому в шею. Рома дрожал под ним, выгибаясь навстречу его губам. Распутный мальчишка, чтоб тебя… — В кармане халата, — выдохнул парень. Да, ты ни на что другое и не рассчитывал, правда? Рома вскрикнул, и Вадим решил, что так ему тоже нравится. Он очень сексуально кричит. Его тело так и трепещет. Что, больно? — Ты ведь этого хотел? — он не отпускал его волосы. Рома стонал и вскрикивал. Какой же он шикарный. — Этого, да? Вместо ответа Рома застонал еще громче, и звук его голоса дрожью прошел по телу Вадима. Ах ты… Тебя ведь только вчера трахнули. Успел забыть? Тебе мало? Поганец, ты сегодня огребешь по полной программе, уж я тебе гарантирую… Когда пелена спала с глаз, Рома лежал на полу, тяжело дыша, на спине его блестели капельки пота, волосы разметались, и несколько прядок прилипло к шее; парень прижимался щекой к полу, и Вадим видел его разрумянившееся лицо в профиль: яркие влажные губы, прикрытые глаза и длинные ресницы, проколотое ухо, которое он только что лизал и кусал… Стоны стихли — но все еще отдавались в ушах Вадима. Голова гудела. В висках шумела кровь. Что ты за наваждение. Вот бы сейчас закрыть глаза, а потом снова открыть — и никакого Ромы нет, и нет ничего, что произошло между ними. Ничего, что вселяло бы такое смятение в его душу. Таких эскапистских желаний у него с отрочества не было — а всё этот мальчишка... В любом случае, они оба получили то, что хотели. Или нет. Получил только Рома. Сам он, вообще-то, за документами пришел. За гребаными документами гребаного Абрамова. — Где конверт? — Спросил он не своим голосом, поднимаясь на ноги и поправляя одежду. Рома даже голову не поднял — просто приоткрыл глаза: — Справа спальня. На столе возле кровати, — голос его охрип. Не ожидал, что я тебя трахну прямо в прихожей? А то. Пройдемте в спальню, Вадим Станиславович, там ваши документы… Хорош. И что больше всего бесит, он бы повелся, по-любому повелся. Знал это, уже когда ехал сюда. В спальне он пробыл пару секунд, однако успел заметить простую неприхотливую обстановку. В глаза бросалась, пожалуй, только двуспальная кровать, да и то не потому, что была роскошной — просто она занимала большую часть маленькой комнаты. Парень явно любит ею пользоваться. Какие еще заботы у папенькиного сынка… Вадим не на шутку разозлился. Он только пальто скинул. Даже не разувался. А что, удобно: не нужно тратить время на сборы. Подняв пальто с пола и набросив на плечи, Вадим направился к двери. — Что, даже чаю не выпьете? Он посмотрел на Рому; тот все еще лежал на полу, но голос его был бодрее, и он улыбался. Так улыбался, что его хотелось ударить. Он же форменным образом издевается. Хотя что там… такого не ударишь. Слишком уж аппетитно выглядит, особенно вот такой, обнаженный, после секса, уже снова флиртует, не успел опомниться. Неотъемлемое его свойство — умение строить глазки. Чертовски красивые глазки. И не грубить же ему. Сын партнера, как-никак. — Такси ждет внизу, — сказал Вадим, внезапно вспомнив об этом. Да, он сказал таксисту подождать, словно цепляясь за последнюю надежду, что вот сейчас он поднимется к Роме, заберет конверт, спустится обратно и спокойно уедет. Все-таки доля наивности живет даже в самом искушенном человеке. Такси ждет, счетчик включен. Время к ночи. Надо выспаться. И посмотреть документы. И свалить поскорее от этого парня, хватит уже пялиться на его восхитительную задницу… — Думали успеть по-быстрому, — улыбнулся Рома. Конечно, он все истолкует по-своему. Впрочем, переубеждать его желания не возникало. — И успели же. Вы были так грубы… Вон отсюда. Дверь не заперта. Свалить поскорее… — Что, не понравилось? — услышал он свой голос. — Отчего же. Понравилось. — Славно. Больше не задерживаться. Каждое слово затягивает. — Тогда спокойной ночи. — Конечно, Вадим Станиславович. И вам спокойной ночи. Завтра увидимся. Как же бесит эта улыбка... Как бесит. В такси пульс колотился, не успокаиваясь, и в мыслях он все возвращался к этому мальчишке, которого швырнул на пол и отымел, не успев переступить порог его дома, да так на полу и оставил. Зрелище было странно эротичным. И сейчас Вадим не мог не думать: как он теперь? Смеется над ним? Или доволен произошедшим? Или все размышляет, каким грубым он был? А чего он хотел, черт побери, так нагло соблазняя его, не давая ему времени сообразить… Рома знал, как воздействовать напрямую на его инстинкты, минуя сознание. Даже мысленно не получалось послать его к черту. В такси он увидел пропущенные вызовы от Ярослава — отлично, значит, протрезвел. Вадим набрал его номер. — И где ты шляешься? — совершенно адекватным голосом поинтересовался Ярослав. — Я уже и в номер тебе звонил, и стучал. — Гулял, — буркнул Вадим. — Свежий воздух и все такое. Сам как? Послал меня с утра пораньше. — Так то было с утра. Какой здравомыслящий человек побеспокоит товарища после вчерашней пьянки ни свет ни заря? Или ты хочешь сказать, что у тебя появились неотложные идеи, которые требовалось срочно обсудить со мной? — Не так срочно и не так требовалось, как выяснилось. Абрамов пригласил меня на обед, только и всего. Ты, кстати, не голодный? — Уже голодный. На ночь глядя, как всегда… Поужинаем вместе? Заодно и расскажешь. Он уже поужинал. Но не говорить же об этом Ярославу. О таком и лучшему другу не расскажешь. — Не хочу я есть. Хотя кофе за компанию выпил бы. Арина с нами? — А то. Тогда давай в ресторане отеля на первом этаже. Выглядел Ярослав не худшим образом, явно успев принять душ, причесаться, надушиться… Деловой какой, как будто не с ним кофе пил, а с Абрамовым. — Стареешь, — зам довольно улыбался, словно не у него с утра было отвратительное настроение. — Тебя вчера первого вынесли. Что случилось с твоей выдержкой? — Сел бы ты пить на пару с Абрамовым, я бы посмотрел на твою выдержку. Это какой-то бездонный колодец. Будто воду хлещет. — А что, надо будет попробовать, — с вызовом ответил Ярослав. — В конце концов, вчера я остался последним из могикан. И все-таки, Вадим, ты моложе меня, и уж тем более моложе Абрамова! Грех на него все валить. — Сначала попробуй, потом расскажешь, как оно было. — Абрамов завтра на выставке? — И он, и другие производители. Не соскучимся. — Придется нам лавировать среди его конкурентов, умудряясь при этом никак его не обидеть. Наезжать на нас он, конечно, не станет, все-таки культурный человек, но запомнит и припомнит. — Да, кстати, я тоже удивился, узнав, что он кандидат наук. — Видимо, в науке разочаровался, раз пошел в бизнес, — усмехнулся Ярослав, — вот и решил оградить сына от той же ошибки и потраченного времени. Не хотелось, чтобы и Ярослав упоминал Абрамова-младшего. Но от этого никуда не денешься. Они теперь партнеры. — Кстати, как там твой старик? Больше не зудит? — Зудит, как без этого. Всякий раз, стоит мне приехать; сначала радость, песни и пляски, а после первого стакана начинается: был бы ты, Вадим, врачом, продолжил бы семейную традицию, отец твой врач, дед твой был врачом… — Ни разу не жалел? — Поинтересовался Ярослав. — С чего? Моя жизнь меня устраивает. А потом, мне кажется, врач — чересчур ответственная для меня профессия. Тут уж речь заходит о жизни людей, и любой выбор может стать тяжелой ношей. Брось, Ярослав, у нас же все круто! — и Вадим поднял чашку кофе в тосте. — Да знаю я. Просто годы зудения кому угодно могут мозги повернуть в другую сторону. — У каждого свои недостатки. Кроме того, я вижу своих не каждый день, уж могу им позволить поныть для разнообразия. Кто выслушает, если не я. Кроме того, я им очень благодарен за то, что перестали канючить по поводу женитьбы. — Неужели и они отчаялись? — рассмеялся Ярослав. — Видимо, они посчитали меня состоявшимся закоренелым холостяком, для которого важна только работа. — В тридцать три года — закоренелым? — Ну, я-то от этого только выигрываю, сам понимаешь. Меньше знают — крепче спят; да и Никите не хочу доставлять беспокойство. — Не думаешь познакомить их в один прекрасный день? У вас же все серьезно, — Ярослав пытливо смотрел на него, а со дна души Вадима поднималось что-то темное, пробивающееся сквозь слова о Никите. — Серьезно. Больше, чем когда-либо. Но пока он спокоен, и баламутить его жизнь как-то эгоистично. Сейчас нам хорошо, пусть всё будет так, как есть. Он рассуждал логично — но самому было противно. Ярослав понимающе кивал, а Вадима тошнило. Какого черта разговор зашел о Никите? И какого черта он разглагольствует о желании оберегать его спокойствие и о серьезности их отношений, если сам только что трахался с парнем, которого знает пару дней? Какой же он лицемер… Господи. Вадим сам такого от себя не ожидал; более того, он был уверен, что ни один мускул в его лице не дрогнул — и коллега ничего не заметил. Он лжец и предатель. Он слаб духом. А Никита его любит. Настроение испоганилось очень быстро. Допив кофе, быстро составив план действий на завтра и соврав, что ему нездоровится, Вадим распрощался с Ярославом, не дождавшись Арину, и поспешил к себе в номер. Он просто не мог больше сидеть и как ни в чем не бывало обсуждать дела, тем более личную жизнь, в одночасье пошедшую наперекосяк. Или нет? Или это ошибка — но ошибка поправимая?.. Ему необходимо было услышать Никиту. Он тяжело дышал, набирая его номер. Никита, скажи что-нибудь; так я успокоюсь… так я смогу убедиться, что ты у меня есть. И что ты всегда будешь со мной. Когда в трубке прозвучали успокаивающие звуки родного голоса, Вадим глубоко вздохнул. — Никита. — Вадик. Ты все-таки выбрал время. — Конечно, орешек. У меня же не каждый день работа допоздна или пьянки с партнерами в ресторане. Ему казалось, что каждое его слово пропитано фальшью. В этот момент он ненавидел себя — и тем сильнее любил Никиту. — И то верно. Побереги себя. Ты мне еще здоровым нужен, — Никита улыбался в трубку. — Расскажи, как ты. — Ну… легкое похмелье, потом прогулка по отсыревшей Москве, потом обед с Абрамовым — слава богу, без алкоголя — и ужин с Ярославом. Все так посредственно… День прошел бы зря, если бы я не позвонил тебе. — Заставляешь еще больше по тебе скучать? Так нечестно. Ты позвонил мне, отвлек от перевода, я обрадовался — а сейчас понимаю, что хотел бы обнять тебя. Но ты далеко, и я чувствую, как мне тебя не хватает. Вадим сглотнул ком в горле. — Я не могу тебя обнять, зато слышу твой голос, и жизнь налаживается. — Ты такой милый. Давай как-нибудь съездим в Москву вместе? Давно там не был. Только лучше поздней весной или летом. — С тобой хоть на край света, орешек. Он почти ненавидел Москву. А разговор с Никитой казался ему почти потусторонним.