pay with your body

- Не улетай, Хёнджин. - не человеческим голосом говорит Феликс. Не успевает Хёнджин ехидно усмехнуться и закрыть дверь, как на него налетают, почти сбивая с ног, и глубоко целуют. Хёнджину несвойственно долго думать. Он отвечает взаимностью, если его целуют. - Не надо, Хван, ты ещё не закончил свои дела. - Ты правда просишь меня остаться? Ты не хочешь, чтобы я отвечал? - сквозь поцелуи шепчет Хёнджин. Феликс не даёт ему ответа и одним броском закидывает Хвана на диванчик, на котором несколько минут назад они болтали с Джисоном, и залезает на него. - Ну же, Феликс, ответь мне. Ты же ведь не просто потрахаться приехал? - Рот закрой. - прошипел Феликс и придавил Хёнджина своим телом. Старший больше не решался говорить, лишь растянул губы в улыбке и откинулся на декоративную подушку, наблюдая за Феликсом из-под чёлки. Феликс чувствовал себя стервой, жаждущей секса. Когда ехал сюда заранее, то знал, что план: "как остановить упёртого барана Хвана" у него был не очень. Секс с Хёнджином - это, конечно, наверняка круто, но вряд ли действенно. Это скорее просто утоление физических потребностей. Но другого плана у Ли не было, а придумать что-то за несколько часов тоже не мог. Он хоть и умный, но в таком мало разбирался. По мере приближения к дому Хвана, Феликс ощущал прилив уверенности, а ещё адреналина. Почему-то стало страшно, но хотелось в этот страх окунуться. Феликс пообещал себе, что после этого вечера обязательно сходит к психоаналитику, потому что с Хваном у него такое не впервые. Он жадно целовал его, кусал за щёки, щекотал пальцами рёбра под тканью недешёвой рубашки, порывисто дышал в самые губы и вдавливал чужое тело в диван. Хван с упоением сжимал худые бока парня и ждал, чтобы тот проявил инициативу. Но Феликс лишь продолжал дразнить поцелуями, спускаясь к подбородку и щекам, но дальше не заходил, лишь руками поглаживал живот. Хёнджин начинал слегка злиться. Кажется, у Ли был план до самого утра с ним провозиться, а не просто потрахаться. - Лежать. - в приказном тоне сказал Феликс, когда Хван попытался перевернуть его. Ли медленно расстегнул пуговицы его рубашки и не надолго засмотрелся на чужое подтянутое тело. Тёплые ладошки мягко поглаживают шею. Большим пальцем он надавливает на кадык и слышит шумный вздох. Разом он спускается немного ниже и ягодицами проезжается по паху парня. Хёнджин прижимает Феликса к себе и зарывается руками в волосы на затылке. Хочет что-то сказать, но Ли не даёт. Он вообще не хочет лишний раз разговаривать, хотя голос Хвана слушать хочется всегда. Феликс кусает где-то за ухом и там же влажно целует. Хёнджину он позволил блуждать руками по его телу, а сам пока не спешит, желая испробовать всё. Возможно, больше Феликс себе такое не позволит. Слишком сильно бьёт по его гордости. А пока он засунул её куда подальше, проезжаясь задницей о полувставший член Хёнджина и не вспоминая на секунду о своей гордости. У Хвана чертовски ловкие руки, и Феликса это убивает. Он так быстро справляется с верхней одеждой Ли, попутно этими же пальцами пересчитывая рёбра. Феликс почти что плавится. Он признаёт, что это хорошо. Настолько хорошо, как не было с другими людьми, хотя они ещё не перешли к самому интересному. - Ну и что же мы будем делать дальше? - хрипит Хёнджин, пробираясь к пряжке ремня Феликса. - Чего же ты хотел, когда ехал сюда, Феликс? - Хван медленно стянул ремень, проводя пальцами дорожку от пупка до кромки брюк. - И чего же ты молчишь? Где твой острый язычок? - Феликс наклонился к самому лицу, пальцами надавил на подбородок, заставляя смотреть прямо в тёмные очи, и прошептал: - Хочу тебя, Хван Хёнджин. Не надейся, что я буду называть тебя папочкой и другими пошлыми словами или стонать твоё имя и вымаливать тебя трахнуть меня погрубее. Ты должен сделать это без моих слов. Не хочу в тебе разочароваться, Хван. - Хёнджин не хотел выглядеть надменным, но весь его вид говорил о том, что он выиграл, и сам Феликс это знал. Но с Хвана выжмет по полной, чтобы победа не казалась такой сладкой. Или же наоборот. Феликс медленно расстегнул молнию на чужих брюках и, подхватив ткань, стянул вместе с бельём, глазами бегая по массивным бёдрам, смугловатому торсу и вставшему члену. Феликс раньше не любил долгих прелюдий. Секс для него был самым обычным процессом, таким как перекус, сон, работа. Но с Хваном по-другому. С Хваном вообще вся его жизнь иначе. И теперь непонятно, хорошо это или плохо. Неоднозначно. Ли кусает тазовую косточку и слышит недовольное шипение сверху и отстраняется, чтобы снять брюки, хочется с Хёнджином немного поиграться, но у самого желание льёт за края. На маленьком диване не очень удобно раздеваться, лишних движений сделать тоже невозможно, Хван всё время аккуратно придерживал парня за талию, чтобы тот не упал. Когда они оба голые соприкасаются телами, то Хёнджина почти подбрасывает, кажется, думал и мечтал он об этом слишком долго, что сейчас всё, кажется, не до конца реальным. Феликс перед ним не властный и грубый, а возбуждённый и желанный, но всё ещё кусачий. У Хёнджина уже выступают красные пятна на плечах, а Ли всё продолжает беспорядочно впиваться зубами, заглушая тихие стоны, когда его задницы касаются узловатые пальца Хвана. Младший подаёт ему бутылочку со смазкой и всем телом наваливается на него. Хёнджин принимает сидячее положение, придерживая парня за спину, и вводит первый палец, шипя от боли в плече. Феликс даже не чертёнок, он вампир. Хёнджин вводит пальцы, немного резко, но двигается медленно, заставляя парня тихо ахать под ним. Ему нравится, когда Феликс тихо постанывает ему на ухо и трётся щекой об его щёку. Он даже не знал, что Ли способен на нежности, особенно во время секса. Феликса подбрасывает, и он цепляется за волосы Хвана на затылке и зацеловывает места укусов. Хёнджин вытаскивает пальцы и этой же рукой шлёпает парня по ягодице, а потом сминает её в своей руке. Феликс грубый на словах, но на самом деле он совсем миниатюрный, даже слишком. Хёнджин бы никогда не подумал, что такой мальчик сможет быть влиятельной шишкой в их стране. Но взгляд Ли говорит сам за себя. Он смотрит убийственно, когда старший входит в него. Они не говорят ни слова, но глаза не врут. Феликсу интересен Хёнджин, а Хёнджину - Феликс. Но никто пока признаваться не спешит. Феликс насаживается сам до конца и протяжно стонет в чужие губы. На его ягодицах уже красные следы от грубых пальцев, но Хёнджин сжимает лишь сильнее, а затем одним движением меняет их местами. Коротко целуя парня в щёку, забрасывает его ноги себе на плечи, упираясь руками по бокам от талии. Толчки становятся резче и быстрее. Феликс мысленно вознёсся до небес, потому что секс с Хваном - штука и правда классная. Божественная, а ещё наверняка наркотическая, ибо без чужого тела рядом уже, кажется, даже вдохнуть тяжело. Хёнджин делится своим воздухом. Феликс подозрительно пялится на рабочий стол, но Хван перехватывает его мысль, ведь трахнуть Ли на любой плоской поверхности была одной из его фантазий. Он подхватывает тело, не выходя из него, и скидывает со стола ручки и ненужные бумажки. Всё нужное уже давно в чемоданах. Поясница приземляется на твёрдую поверхность. Феликс лишь крепче ухватывается за шею парня и с упоением смотрит на то, как идеально Хван в него входит. Чёрт, да он предназначен для него. - Какой же ты красивый, Феликс. - С придыханием говорит Хван и убирает прилипшую чёлку с чужого лба. Ли шипит и ногами сильнее прижимает Хёнджина к себе. Феликсу практически тяжело вдыхать, лёгкие обжигает, а горло будто оказалось в пустыне. Хёнджин ускоряется и на последних толчках Феликс выгибается как-то слишком порнографично и кончает следом за Хваном. Ли хочет сказать, что было ахуенно, но гордость быстро возвращается к нему. Его перекладывают на диван и вытирают сперму с рёбер и живота. Хёнджин усаживается на пол и восстанавливает дыхание. На улице всё ещё темно. Одна лишь лампа продолжает освещать тёмное помещение, но даже без неё Ли увидел бы чужие горящие глаза. Тяжело прочитать Хвана. Он либо доволен, либо зол. А чтобы злиться у него есть причины. Его почти использовали, но он был не против. Мазохист чёртов! - Занимался ли ты когда-нибудь любовью, Феликс? - Никогда. - Хёнджин усмехается, внимательно рассматривая Феликса. - Бесчеловечная сука. - шепчет Хёнджин и встаёт с пола. Феликс переводит на него вопросительный взгляд и хмурится. - Ты что надеялся, что мы любовью занимались? - Можешь идти. - Хёнджин игнорирует вопрос, собирая вещи с пола и медленно натягивая на остывшее тело. Всё хорошее когда-нибудь кончается. - Мне ещё собираться нужно. - Подожди! - Феликс вскакивает с дивана, хватая Хвана за руку. Хёнджин пытается её вырвать, но Ли оказывается настойчивее. - Ты всё-таки улетаешь? - Возможно, - сухо отвечает Хван. Ощущение, будто его изрезали и выбросили в канаву, - Феликс, уходи. Но Феликс уходить не собирался. Он развернул к себе Хёнджина, яростно сверкнув глазами, ударил кулаком по чужой челюсти. Хван слегка опешил, но Ли останавливаться не собирался. Он замахнулся для следующего удара, но его руку перехватили. Хёнджин сжал чужой кулак до покраснений и нанёс удар свободной рукой по носу. Феликс повалил парня на пол и стал расквашивать кулаками его лицо в кровавую кашу, попутно уворачиваясь от ответных ударов и шипя от боли.

***

Чонин кусает кожу вокруг ногтей, слизывая алую каплю крови, и тяжело вздыхает. Он уже минут пятнадцать нервно ходит из стороны в сторону по чистому кафелю, пропитавшемуся хлоркой. Повсюду снуют санитары, и голова начинает кружиться от запахов лекарств. Пока не подходит врач и не просит пройти за ним. - Это ты так решил поговорить с Хёнджином? - Чонин влетает в палату и грозно смотрит на Феликса. - Ну, поздравляю, он теперь никуда не улетает. Ты, кстати, тоже теперь никуда не идёшь. - Он бегло осматривает Феликса с перевязанной головой и кучей пластырей на лице и устало вздыхает. - Так не должно было быть. Мой план не сработал, и я разозлился. - Феликс отчасти даже рад, что так получилось. На душе какое-то удовлетворение. Возможно, наружу лезут его садистские наклонности, но он ни о чём не жалеет. Зато Чонин жалеет. Очень жалеет, что вообще затеял этот разговор с Феликсом. Потому что теперь у Хёнджина сломан нос, лицо в ссадинах и царапинах, вывихнутая рука. А у Феликса куча гематом по телу и сдвиг челюсти. Если бы их, окровавленных, без сознания не нашёл Джисон, то было бы ещё печальнее. Теперь Хёнджин как минимум ещё на неделю останется в Корее. Как минимум ещё неделя рядом с Феликсом. - Зачем вы вообще меня в больницу привезли? Я ухожу, у меня куча работы. - Он встаёт, кряхтя и ругаясь матом. Чонин сажает его обратно и бьёт по здоровой руке. Пока Чонин снова заводит шарманку о том, какой Феликс идиот. Тот даже не слушает его, а только потирает пробитую губу, вспоминая вчерашние события. Он злится на себя за то, что не сумел остановить его, и злится на Хёнджина за то, что тот посмел назвать их секс любовью. Ли даже корёжит оттого, насколько это странно звучит. Он морщится и пытается сконцентрировать внимание на Чонине, который пыхтит от злости. Не хватает только Чана, который будет поддакивать каждому слову Яна и успокаивающе поглаживать по головушке. Дверь резко открывается и на порог встаёт побитый Хёнджин с перевязанной рукой и недовольным лицом. Но уходит обратно, закрывая за собой дверь, также резко, как и открыл. Феликс прыскает от злости и отворачивается к окну. - Нахуй я туда шёл? Лучше бы он улетел! - Врёт. Чонин это ощущает и тихо усмехается. - Иди отсюда. Вечером я буду дома, так что готовьтесь искать Чонсока. Завтра выезжаем на его след. Чонин устало пожимает плечами и уходит, оставляя Ли с терзающими сомнениями. Феликс не может выкинуть из головы образ грустного и злого Хёнджина. Когда Феликс после секса сказал, что никогда любовью не занимался, то он точно видел, что на лице старшего проскользнула печаль. Что бы это значило? Не может же быть, чтобы Хван в него влюбился? Ведь Ли однозначно его не любит, но отпускать не хочет, и всё это ужасно бесит. А ещё бесит Чонсок, который подозрительно затих. Всё это неспроста. Феликсу жутко неудобно ходить и двигать телом. Он кое-как вышел из палаты, подписав документы о выписке, и злой как чёрт, поехал домой, где его ждала кипа бумажек. Даже Чонина теперь не было рядом. Он как-то незаметно ретировался к Чану. Тот недавно смог купить дом. Не особняк пока что, но Чонину там нравилось. Феликс вдохнул полной грудью, когда зашёл в дом и понял, что ему нахрен не сдался этот особняк. Если в нём ни живой души, кроме безэмоциональных охранников, которые даже слово промолвить боятся при виде Ли. Хромая и матерясь, Феликс дошёл до кабинета. Вместо ужина у него пачка крекеров и терпкий кофе. В родном кабинете одиноко, но лучше, чем в больнице. По новостям уже говорят о том, что Хван Хёнджин и Ли Феликс попали в больницу. Он без интереса смотрит в экран, пока на нём не появляется до жути знакомое лицо.

***

За последние сутки Хёнджин перестал ощущать время. Его рука мешала всем его планам, а ссадины на лице не давали даже выйти на улицу. Не могут же его люди в таком виде увидеть. Все дела любезно взял на себя Джисон. Тот тоже был не очень доволен сорванной поездкой, но на Хвана сердиться не стал. После того, как он вышел из больницы, то выглядел воистину хреново. Даже не из-за синяков и отёков. Он был опечален, будто всё бремя мира свалилось на его плечи. Хан хотел поговорить, хотя причину уже понимал. Лишний раз Хёнджина расстраивать не хотелось, но каждый день видеть его поникшее лицо и бездейственность расстраивало его самого. Минхо, к счастью, больше не появлялся. Одной проблемой меньше. - И долго ты будешь так лежать? - Джисона уже слегка подбешивает такой Хван. Нет, больше того, Хвана. Спрятался. - Это всё из-за Феликса? А я же говорил тебе, что ты вспомнишь мои слова. Хван Хёнджин, я был прав. Ты влюбился. - Не влюбился. - Почти обречённо проговорил Хёнджин. - А полюбил. В его голосе и правда можно было услышать печаль. Джисон почти жалостливо посмотрел на него, но вовремя себя одёрнул. Хван ненавидит жалость, но по другому на него нельзя было посмотреть. Он и сам это знал. Знал, что жутко жалок и что никакой Феликс не прибежит к нему. Только принимать жалость от других он не собирался. Ли и так наверняка его считает самым жалким существом. Перед ним Хван больше слабостей показывать не намерен. Но вот Джисон сомневается. Он тяжело вздыхает и уже продумывает, что будет звонить Феликсу и рассказывать о том, как Хёнджин убивается. - Да, блять. Не страдаю я. Не вздыхай ты так. Я просто хочу отдохнуть, пока у меня появилась возможность. Всё, пиздуй, тебе ещё работать надо. - Хван кидает в Джисона рядом лежавшую подушку, и тот с недовольным лицом уходит. Хёнджин разваливается на кровати и почти засыпает. День у него тяжёлый выдался, хотя он ничего не делал. Устал он скорее от собственных дум, а ещё от надоедливого Джисона и разбитой рожи Феликса, которую крутят по телевизору. Хван от Хана узнал, что завтра Ли что-то планирует с Чонсоком, но пока всё хранится в секрете. Даже Чонин ничего не говорит. Хёнджину всё равно, и лезть в это он не собирался, и если бы таки захотел, то не смог бы. Со своей рукой он теперь даже поесть не может нормально. А Феликс всего лишь отделался царапинами и синяками. Ему просто жаль было сильно ранить такую красоту. Но теперь лишь одно желание - раскромсать его зубы в щепки и скормить конечности собакам. Хёнджин проваливается в дремоту с полуулыбкой. Мысли о кровопролитии и убийстве всегда приносили умиротворение. Мысли об убийстве Феликса приносят положительных эмоций в два раза больше. Громкий хлопок дверью вырывает Хвана ото сна. - Спишь? - Феликс облокачивается о косяк двери и недобро смотрит. Хёнджин здоровой рукой потирает сонные глаза и пытается сфокусировать взгляд на багровеющем лице Феликса. - Какого хуя, Хван? - Чего надо, истеричка? Феликса Хван, естественно, не ожидал увидеть так скоро. Ли зол, только причина неизвестна. Хёнджину на неё и вовсе плевать. Он хочет спать, а потом уехать во Францию, наконец, и не видеть до чёртиков красивое лицо Феликса. Ни первое, ни второе ему пока не светит. Ли уже закатывает рукава водолазки и стремительно идёт к кровати Хвана. Старший недовольно стонет. Драться с Феликсом не входило в его планы. Он вообще заметил, что рядом с Ли его планы всегда идут не так, какими должны были быть изначально. Хёнджин удачно перекатывается на другую сторону кровати, прежде чем Феликс его ударил. - Что там, сука, говорил, ты. Полюбил? - Ах, вот в чём проблема. Джисон трепло. Нажаловался Ли. Хёнджин и с ним успеет разобраться, но сначала скидывает с кровати чужое тело и быстро запрыгивает сверху, придавливая собственными бёдрами. - Слезь с меня, уёбок. - Молчи, принцесса. Ты сам сюда пришёл. Разве не за этим? Получай удовольствие. - Хван левой рукой бьёт по носу и чувствует под рукой тёплую жидкость. О да, Феликс в крови, зрелище красивое. Хёнджин не останавливается, больной рукой сжимает над головой запястья парня и снова бьёт. Бьёт по скулам, по переносице, в челюсть, разбивает незажившие раны и оставляет новые. Феликс пытается выбраться, но Хван зол до предела. Даже с больной рукой он сильнее него. - Доволен? Посмотри, какой ты красивый. - Хёнджин хватает младшего за волосы и рывком поднимает на ноги. Он поворачивает его голову в сторону зеркала и заставляет смотреть на окровавленное лицо. По шее Феликса стекают алые капли, на скулах расцветают синяки, а губы распухли от ударов. Оказывается, Феликс может быть ещё красивее. Хёнджин языком проводит по чужому загривку, слизывая выступающую каплю пота, и смеётся. Ли разбудил психа. - Прелесть, ты восхитительный. - Сука! - Феликс ногой отпихивает Хвана и вытирает кровь рукавом. - Мразь, чтобы ты сдох! - Феликс седлает его бёдра и сплёвывает кровь на чужое лицо. Хван улыбается и смахивает с лица слюни. - Псих. Хван, а я тебя уважал. - И сейчас уважаешь. Ну же, ударь меня. - Феликс хватает его за волосы и пристраивает его лицо к рядом стоящей тумбочке. - Вот такими изначально должны были быть наши отношения, а не эти игры. - Хёнджин с победной улыбкой уворачивается от нового удара и кусает Феликса за ладонь, прокусывая вену до крови. Феликс ругается и отбрасывает от себя Хвана, как собачку. - Насколько тебя ещё хватит, Ли? - Хёнджин бьёт беспощадно. Феликс почти без сознания в собственной лужи крови. У Хёнджина вместо костяшек раздробленные кости, но он удовлетворён. - Вставай, покурим. - Хёнджин, шатаясь и шипя от боли, поднимается на ноги, стирает рукой кровь с лица. Руки трясутся и ноют, но желание покурить выше. Феликс всё же поднимается. Не без помощи Хёнджина, конечно. Они выходят на балкон и в тишине закуривают. Хёнджин также хочет спать и во Францию, а Феликсу хочется трахнуться с Хёнджином и приготовить фарш из Чонсока. Как же они далеки другу от друга, но одновременно рядом, плечом к плечу и одна бутылка виски с привкусом крови на двоих. Ли не задаёт лишних вопросов, не бесится, как сучка, и даже не пытается скрыть заинтересованного взгляда в сторону Хвана. Хочет поговорить. Хёнджин не спешит. Он не привык говорить о таком. Это выше его сил, выше гордости, но вряд ли выше любви. Выше его любви только красота Феликса. Жаль только, Ли не спешит посмотреть вниз. - Правду тебе, Джисон, наплёл. - Хёнджин слегка зажмурился, то ли от боли, то ли от холодного ветра, что бил ключом по кровоточащим ранам внутри и снаружи. - Люблю... Но ты, Феликс, не обольщайся. Раны заживут, и я улечу. Лучше расскажи, что там с Чонсоком? - По новостям говорят, что полиция его поймала. - Неправда. Оба это знают. Чонсок сидит в своём логове. - Он что-то завтра сделает. Не выходи никуда. Ты и так калеченный, от тебя никакого толку. - Хёнджин показательно закатил глаза. Это "никакого толку" пару минут назад валяло Феликса по полу в его собственной крови. Хвана и на двух таких Феликсов и Чонсока хватит. Ли слишком недооценивает его. Хван любит, и это не болезнь, которая делает его слабым. - Я планирую позволить ему разрушить всё, что строил, чтобы усыпить бдительность, а потом убить. С ним будет сложно. Хёнджин делает последний глоток и откидывает бутылку. Он смотрит на Феликса и невольно вспоминает, когда впервые увидел его. Джисон показал ему видео, и уже тогда Хван понял, что с Ли они станут тесными знакомыми. Оказалось даже больше. Он помнит, как первый раз увидел Феликса через окно, когда тот забирал пьяного Чонина. Помнит их первую встречу на ужине. Ли был неотразим каждый раз при любой ситуации: сонный, злой, хитрый, возбуждённый, в крови. Феликс - чёртово совершенство. Только криминальное прошлое испортило его ангельский вид. Хёнджин многое бы отдал, чтобы посмотреть на невинного и доброго Феликса. Только кроме жалких денег и нездоровой любви у него ничего не осталось. Интересно, а какая любовь у Феликса? - Если захочешь ещё подраться, я буду ждать. - Хёнджин сплёвывает остатки крови и, кажется, зубов с балкона и на прощание кивает, оставляя Ли одного. Хван хочет спать, и теперь ему никакая живая душа не должна помешать.

***

В комнате удушающая тишина. Лишь каблук туфлей иногда стучит по паркету, и мотор мотоцикла заводится за окном. Влажные от пота пальцы крепко хватают пистолет и приставляют дуло к виску. Холодно. Он делает глубокий вдох, жмёт на курок и не смыкает глаз, смотря в чужие напротив, такие манящие и соблазнительные. Промах. Губы расплываются в лисьей ухмылке, и в глазах чистейший восторг. - Ну вот, в магазине остался один патрон для какого-нибудь ублюдка. Вот ты и научился играть в русскую рулетку. - Чан одобрительно улыбается, забирает пистолет из чужих рук и стреляет в вазу напротив. Чонин светится от радости, хотя пару секунд назад он был на грани жизни и смерти. - Ты чем-то обеспокоен? - Даже сквозь пелену счастья Чан заметит переживания своего любимого. Он ласково поглаживает чужие костяшки и прячет пистолет. - Чан, я устал видеть Феликса в таком состоянии. Он меняется не в лучшую сторону. Джисону тоже плохо, а Минхо вообще пропал куда-то. Неужели это так сложно - взять и поговорить? Какие же идиоты. Им только деньги доверять можно, но не душу. Прискорбно то, что они не понимают, что душа не стоит денег. Она не продаётся. А они пытаются убежать от чувств. Думаешь, это деньги их ослепили? - Неопытность. Не лезь больше в их душу. Сами разберутся. Мы должны им помочь не с этим. Надо найти пропащую душу. Зная Минхо, он мог просто уйти в запой. Минхо мог уйти в запой, если бы не скрывался вторые сутки в нежилых районах, ища логово Чонсока. Ли искал спонтанные решения и советоваться не любил. Если Феликс узнал бы, что тот решил сделать всё самостоятельно, то пустил бы ему пулю первее, чем это успел бы сделать Чонсок. Увы, Феликса опередили. Когда Минхо был близок к разгадке, то его настигла огромная неудача. Он забыл, что место охраняемое, а значит, посторонним туда вход запрещён. Минхо путь закрыт на семь замков туда. Он был одним из первых врагов, потому что считался "шавкой" Феликса. Логично. Ли плохо предусмотрел то, что ночью на него пустят собак и обстреляют, а на утро он проснётся в чужом доме совершенно без одежды. Опять промахнулся. Только теперь дорогой Джисон не станет его искать. Да и Феликсу сейчас не до Минхо. Остаётся только Чонин и его любимый Чан. Вся надежда пока только на них. А пока его грубо таскают по полу и пинают в живот. Он мысленно корит себя за огромную оплошность. Когда-то лучший вор, бывший помощник самого Бан Чана, нынешний Феликса, сейчас так низко пал перед ногами каких-то бродяг, которых также таскали по полу. И если бы не снисходительный Чонсок, то наверняка их сожрали бы дворняжки. - Как же ты докатился до такого, Минхо. Ты переоценил свои силы или недооценил мои? - Чонсок вальяжно прошёл мимо полудохлого тела и ухмыльнулся. - Держишься молодцом. Чан хорошо воспитал в тебе стержень, поэтому я не буду тебя убивать, а лучше посмотрю на то, какими глазами ты будешь смотреть на сгорающий клуб Хёнджина, в котором будет твой горячо любимый Джисон. - Минхо с силой разлепил глаза и с недоверием посмотрел на Чонсока. - Да-да я знаю, что шавка Хёнджина тебе нравится. Просто ты свою любовь выражаешь не так, как надо. Прямо как я. Как ты заметил, Феликса я люблю чертовски сильно. - Он гадко засмеялся. - Просто представь: ночь, упавшая неоновая вывеска "MOON ECLIPSE" и огромное пламя до самого неба, а внутри плачет Джисон и твой маленький Ян Чонин. А тела Феликса, Хёнджина и Чана превратились в пепел. Красота. - Придурок. - Минхо хрипло смеётся. - Прямо такой же, как и я. Но ты меня этим не напугаешь, даже если они действительно сгорят. Моя душа не чиста, но даже в ней ты видишь своё отражение. Я сумасшедший псих, а ты выродок из грязи и ненависти. Я буду сражаться до последнего за Феликса и своих людей. Может, моя любовь и странная, но она хотя бы есть. Моя верность и преданность сильнее, чем твои собаки. Давай, отпусти же их с цепи и посмотрим, что сделают голодные псы, когда у них кончится еда. Они уйдут. Да-да Чонсок, они уйдут, а у тебя останется лишь грязь, в которой ты плаваешь и обглоданные косточки Феликса. У него есть верные люди, которые после его смерти придут по твою душу и вытащат тебя из грязи, чтобы утопить снова, но в крови. Чонсок покрутил кольцо на пальце и хмыкнул. Правда режет глаза, съедает изнутри. Он сильный, но слабый, властный, но безвольный, умный, но безрасчётливый. Чонсок - никто среди прогнивших душ. И Минхо это доказал. Время безудержно текло, как мелкая река, а Минхо так и не появлялся. Джисон безмерно был рад, но Феликс говорил, что Минхо ещё не найден и ему не хватало опытных и обученных людей. Хан предполагал, что Ли старшего могли похитить. Феликс был в этом уверен и даже знал, чьих рук это дело. Руки чесались, чтобы найти Минхо, поцеловать его и запереть где-нибудь в подвале, пока не пройдёт эта неразбериха. Хёнджин будто догадывался о намерениях парня, поэтому запрещал что-либо делать без его разрешения. В планы Хёнджина входило ждать, пока Ли сам попросит помощи. Осталось ждать недолго, и каждый это понимал. Феликс медленно банкротился, но виду не подавал, что у него всё плохо. Его компания пока что была одной из первых по продажам машин, но вот проститутки уже сместились на четвёрочку и прибыль, соответственно, почти не приносили. В интернете про Феликса пока не ходят горячих статей, но это не надолго. Джисону было искренне жаль, что именно так складывается ситуация. Больше нет собраний, на которых они были, словно одна большая семья. Феликс и Хёнджин снова ненавистники. Минхо пропал, Чонин и Чан тонут друг в друге, а Джисон не может без Минхо. Да, он подломит стержень, поддастся психическому насилию Минхо, но без него не сможет. Странная зависимость, которая даже не убьёт тебя в конце. Покалечит так, что сломанные рёбра и пробитый пулей живот будет казаться совсем безболезненными. Минхо - кровопийца. Джисон - мазохист, который не может жить без клыков в своей шее.

***

- Хёнджин, давай найдём Минхо, пожалуйста. - Не ной, уйди. Хёнджин помахал рукой в сторону выхода и снова окунулся в работу. Джисон, тяжело вздохнув, ушёл. Хван ещё не до конца восстановился, но желания азарта и адреналина снова растекается в его крови. Он следил за тем, как Феликс мучается, и ждал, пока тот унизится перед ним, падёт в колени. Ему удалось узнать, что Ли активно ищет Минхо и вчера провёл собрание, на котором приняли решение временно закрыть их притон с проститутками. Феликсу нужны были деньги, но он не держался достойно. Только для Хвана Феликс не сильный противник. Он мог бы его одним щелчком пальцев обанкротить, но не смел, потому что любил до беспамятства. Любил, но честь тоже имел. - Ну же, малыш, попроси помощи. - Хёнджин провёл рукой по монитору, где красовалось фото Феликса от папарацци. - Всего один звонок. Отбрось свою честь, и я сделаю нас счастливыми. Давай же, кроха, не глупи. На кону наши жизни, так что не смей продать их так дешёво. Я не прощу твоей крови за жалкие копейки. Они бы давно засадили Чонсока обратно в тюрьму, если бы не глупый Феликс. Ли ведёт себя безрассудно, по мнению Хвана, хотя сам Хван ведёт себя также глупо. Может чувства в их мире и неправильны, но Хёнджин не может отказаться от них, так же, как и от Феликса. И Феликс не может отказаться от Хёнджина. Он ещё прибежит и упадёт в его руки, но не сейчас, так как лодка на плаву, а Чонсок занят другой шавкой. Раны на лице Хвана затягиваются, но Ли не спешит делать новые. Если не спешит, Хёнджин сделает их сам. Разрубит себя по частям, приползёт к Феликсу, отдавая дань кровью. Лишь бы Феликс открыл свои очи и взглянул на него, как на человека, а не на кусок красивых денег. Феликс давно открыл глаза, давно понял, что слаб. Потому что умеет чувствовать, потому что тоже человек. Чувства - это слабость, но убить их сложнее, чем человека. Убить их, не оставив крови, невозможно. Его дела идут по наклонной: Минхо не появляется, конкуренция прибавляется. Только Чан и Чонин, рискуя всем, помогают ему, и это единственное, что помогает ему удержаться на плаву. А ведь раньше это был Хёнджин. Он держал Феликса за шкирку, пока всё было плохо. Сам решил, что будет сильным, но сам же и облажался. - Забирайте документы и уходим. - Феликс махнул рукой помощникам, а сам сел на одинокий стул. Когда-то тут были лучшие проститутки во всём Сеуле, а сейчас пустое здание с одиноко стоящими шкафами. Феликсу тоскливо. Он потерял огромные деньги, огромный доход, огромные перспективы. Теперь неизвестно, когда его бизнес снова будет процветать и когда Хёнджин снова вернётся к нему. Дверь в здание открывается, а за ней, словно наваждение, стоит сам Хван Хёнджин. Феликс пытается не сослать это видение за галлюцинацию, потому что уж слишком Хван Хёнджин красивый. Не может он быть таким, когда пару дней назад лежал побитый. Ли себе соответствует. Он больше не выглядит злобно или властно. Он разбит, весь в гематомах и ранах. Но вид Хёнджина красноречив любых слов. Он был готов. - Что ты здесь делаешь? - Почти шепчет Феликс и встаёт со стула. Он пытается быть недовольным, но получается плохо. Он так рад, что Хван пришёл сюда непонятно по какой причине. - Разберитесь тут. - Хёнджин взмахивает своей рукой в кожаной перчатке и в несколько шагов преодолевает расстояние между ним и Феликсом. - По твою душу пришёл, дорогой. Но, видимо, не только я пришёл. Скучал? - Выдыхает почти в губы, но прикоснуться не даёт. Хватает парня за талию и тянет вниз. - Пригнись, малыш, сейчас будет громко. - Он прикрывает своим телом чужое и ладонями закрывает уши Феликса, а сам вжимается головой в плечо. Резкие выстрелы бьют окна, засыпая осколками пол. Но Феликс не слышит. Вместо этого он вдыхает запах чужого парфюма, чувствует дыхание в шею и улыбается. - Я скучал, Хван Хёнджин.