pay with your body

В каждой грешной жизни бывает переполох. Он затягивает надолго или проскакивает так быстро, что никто и не замечает. В жизни Феликса переполох бывает буквально каждый месяц. Его жизнь больше похожа на криминальный сериал, где один из главных героев в итоге умрёт. С какого момента его жизнь стала превращаться в затяжной роман-детектив? Он ответить не может. Перед глазами мелькает красочный калейдоскоп изо дня в день. Феликс не успевает отдохнуть, как новые проблемы просачиваются через сито в его жизнь и медленно пожирают всё изнутри. С появлением Хвана стало не хуже, но и не лучше. Может он ему и помогает, но внутри себя Феликс разбивается на кусочки при виде него, а гордость потерять не может. Она всегда была выше всего, выше всех желаний, выше тяги к Хёнджину. Пора было уже кончать с этим, иначе закончится всё слишком плохо. На фоне всех событий Феликс даже не заметил, что его Чонин совсем изменился. Пелена в его глазах медленно пропадает, и он вылезает из собственных фантазий. Впервые лезут адекватные мысли, и Хёнджин растворяется в его голове. — Все живы? — Почти. — Чонин машет ладонью, пробитой пулей. Каким боком ему прострелили ладонь? Феликс не успевает выяснить. Хёнджин в два шага вдруг оказывается у двери и успевает выскользнуть наружу, а Ли приходится бежать за ним. — Странные они. Надо бы поговорить с ними. Чан? Думаешь Хёнджин любит Феликса? — Чан на секунду подвисает, забывая о раненой руке парня. Джисон прячет пистолет, которым успел попасть в окно. — Как думаешь, что между ними? — сказал Чонин, — И что между нами, — думает он, но озвучить боится. — Явно что-то не очень хорошее. Хёнджин не привык разговаривать с людьми. Скорее будет следовать инстинктам. Если он будет чувствовать что-то к Феликсу, то начнёт пугаться и подавлять в себе это. Для него не существует любви. С ними и правда стоит поговорить, иначе они просто порвут друг друга. Джисон, — Чан смотрит на хмурого Хана. Тот выгибает бровь и хмурится сильнее. Честно, ему не до Хвана и Феликса, у него свои проблемы, да, и о чувствах говорить он тоже не привык. Он страдает таким же нездоровым влечением. — Ладно, я разберусь с Хваном. А вы, — Крис поочередно смотрит на Минхо и Джисона, - разберитесь друг с другом. Чан уводит Чонина, и снова Минхо остаётся наедине с Джисоном. Хан хочет плакать, упасть на колени и разреветься. Почему их жизнь накрывается полным дерьмом? Чонина ранили, и теперь Джисон считает виноватым почему-то себя. Паршивое чувство. Перед Минхо он себя тоже почему-то считает виноватым, хотя не стоило бы. Ли смотрит с такой ненавистью и высокомерностью, и если бы Хан был сильнее, то обязательно дал бы отпор, но сейчас он не может даже вздохнуть нормально. Перед глазами встала картина, как кровоточит рука Чонина и как он корчится от боли. Тот злосчастный день, когда пристрелили Минхо, снова всплыл в голове, и Джисону стало мерзко. От самого себя мерзко. Он не должен быть таким чувствительным. Уж точно не перед Минхо. — Я знаю, что ты хочешь что-то сказать. — дрожащим голосом говорит Джисон, — Я тоже хочу поговорить с тобой и сказать тебе наконец правду. Это наверняка будет последний наш разговор, и увидимся мы теперь тоже вряд ли. Я знаю, что будет дальше, поэтому и говорю так. — Джисон садится за стул, потому что ноги становятся слишком тяжёлыми, будто набили свинцом. Минхо на удивление слишком спокоен. — Я скучаю по тебе, Ли Минхо. Да, ты мне нравишься, очень давно нравишься. Хёнджин говорил, что любви не место быть в мире бизнеса, наверное, он прав. Наверное, и ты прав. В любом случае, я желаю, чтобы ты почувствовал, что это такое. Хотя бы раз в жизни. Настоящую и здоровую любовь. Не ту, которой ты пытаешься меня задушить, а ту, клишированную любовь, где всё слащаво, цветочно и радостно. До свидания, Ли Минхо. Помни — последнее слово остаётся за мной. — Джисон грустно усмехнулся и поднял свою тушу. Он не оборачивался, боялся, что всё ещё расплачется, увидев грустные и обречённые глаза. Наверняка Минхо ещё не раз покажет свою зверскую натуру, но только уже не на Джисоне. Хан начнёт новую жизнь, шагая рядом с Хёнджином, верным слугой, и Чонином, верным другом, Минхо больше не будет. На этом конец. Хан падает на заднее сиденье машины и задыхается в слезах. Лучше бы Минхо его задушил, потому что душить себя самого гораздо больнее.

***

Феликс размашисто шагает, дышит громко, почти что убивающе. Он резко поворачивает к ряду из людей, и те дёргаются. Все одеты в костюмы, как с иголочки. Но это не надолго. Вообще, надолго ли они останутся живы, никто не знает. Феликс слишком расслабился, потеряв авторитет. Раньше все по струнке ходили и боялись уйти с рабочего места, а сейчас в его доме устроили обстрел. Охраны не было. Может, Феликс отчасти и виноват, что его перестали бояться, но изначально все знали правила, вся охрана подписывала контракт. Жалкие существа, ничего больше. Феликс смотрит испепеляюще, видит, как боится каждый из них. Если бы кто-то умер в тот день, то Ли непременно расстрелял бы каждого, хотя и сейчас сделал бы это с удовольствием. — Почему в моём доме устроили обстрел? — Феликс говорит тихо и спокойно, от чего в животе у каждого болезненно скручиваются органы. Ли даже ничего делать не надо. Они сами себя убивают. Тишина сдавливает виски. — Я спрашиваю, почему? — Уже громче повторяет Феликс, но тишина по-прежнему болезненно витает в помещении. — Уволены. Все до одного. Попадётесь на глаза, отвезу в зоопарк на корм. — Все в торопях выходят из кабинета, чуть ли не сбивая друг друга с ног. Ли ужасно тяжело. Вроде бы все становилось хорошо, а теперь у него нет половины сотрудников, Хван Хёнджина и авторитета. Зато есть раненый в руку, но всё ещё весёлый Ян Чонин, его верный и суровый спутник Кристофер и слегка помотанный и разочарованный Минхо. Им тоже плохо, но поддержать парня пришли все. Крис пообещал найти новых людей, за что Феликс ему благодарен. Чонин, как обычно, жужжалом крутится вокруг Ли, гладит по голове и говорит, что всё будет хорошо. Ему не хватало Чонина. Не Хван Хёнджина, который кружился вокруг него всё это время, а Чонина. Радостного и весёлого Ян Чонина. — Что с Хван Хёнджином? Он второй день мне звонит, пытается про тебя узнать. Вы поругались? — Чонин достаёт вино из мини-бара и разливает в четыре фужера. Да, поговорить им не помешало бы. — Я разорвал с ним все связи, он не должен ввязываться в это. Во-первых, он пудрит мне мозги, во-вторых, он пудрит мозги себе. Ради его и моего блага пора прекращать это. — Феликс закуривает прямо в кабинете, смотря на уставшие лица парней, и мысленно извиняется. Он обязательно должен дать им хороший отдых. — Поговори с ним. То, что ты перестал с ним общаться - это хорошо. Но он не понимает намёков и не перестанет докучать тебя, пока ты не дашь ему чётко понять. — изрекает Чан и расслабляется на мягком кресле. Минхо впитывает буквально каждое слово, но молчит. Не ему советы давать. Феликс кивает головой, но связываться с Хваном не особо жаждет. Всё может пойти по наклонной, если Хёнджин его не так поймёт. С этим мужчиной надо подбирать слова, чтобы тот не воспринял всё в штыки. Феликс и правда не хочет обижать Хвана. Может, он и продолжил сотрудничество с ним, если бы не вся эта ситуация, из-за которой ни один из них не может здраво мыслить, находясь друг с другом. Это просто добровольное самоубийство. По крайней мере, Феликс хочет обезопасить всех на время смуты в их компании. Да, Хёнджин может ему отлично помочь, преследуя Чонсока, но при этом так же может пострадать, причём ещё сильнее, чем Феликс. Хван хоть и взрослый мужчина, который сможет справиться со своими проблемами один, но Ли всё равно не хочет подвергать его опасности. Он ощущает себя странно. Феликсу больно осознавать, что Хёнджин симпатизирует ему как человек. Но ещё больнее то, что в их мире отношений не может быть, и сам Хван знает об этом. Он тоже должен набраться смелости, чтобы закончить всё сейчас. Желательно навсегда и без последствий. Хёнджин надеялся и верил, что после их поцелуя Феликс ему хотя бы чуть-чуть откроется, но всё произошло с точностью наоборот. На следующий день Феликс не отвечал на звонки, сообщения, а потом вовсе заблокировал. Хван звонил Чонину, но тот ничего определённого не говорил. Поэтому он решил навестить Ли, как в старые добрые времена. Но там его не приняли, запретив входить в этот дом. Вот так, Хёнджин остался с огромным рубцом разочарования и короткими воспоминаниями о Феликсе. Лишь из новостей он мог услышать о Ли. Каждый день прокручивал в голове момент, когда он его целовал, прижимая к раковине. И этого было мало. Сейчас хотелось увидеть Феликса в живую и узнать, какого хрена? Но выйти на связь с ним было невозможно. И если раньше Феликс не особо прятался от звонков Хёнджина, то сейчас буквально огородил всего себя от него. Значит, что-то серьёзное. Хван поразмыслил, но не мог понять, каким образом накосячил. Да и тяжело было думать, пока тело ломит от острой нехватки Феликса. Хёнджин одержим. Ужасно сильно одержим и надо с этим что-то делать. Дела с Чонсоком не продвигались пока никак. Хёнджин знал, что у Ли тяжёлая ситуация и что ему необходима помощь, но как эту помощь дать Феликсу, пока что не придумал. Поймать Хо самому было бы подло, поэтому он просто нанимал людей следить за ним и узнавать о его делах. Параллельно разбираясь с делами компании и всё же ожидая весточки от мелкого чертёнка. Хван терпел, боролся с собой, но выглядел всё равно хреново. Ещё хреновее выглядел Джисон. Хёнджин столько раз хотел с ним поговорить, но Хан убегал вечно. Они оба страдали и, кажется, по одной и той же причине. Хван начал понимать одну важную вещь: разговоры с людьми очень помогают. Он раньше не мог поговорить о чём-то кроме работы, но сейчас не мог не говорить. Хана было выловить тяжело. Но кто такой Хёнджин, если не добьётся своего. — Ты ждёшь, чтобы я затащил тебя с силой в какую-нибудь кабинку? — Хёнджин старается не выглядеть злым, и у него почти получается. Джисон кусает губы и опускает взгляд в пол. — Садись, друг, рассказывай, что у тебя? — Хёнджин, я пойду работать, там... — Сядь уже, я за тобой не просто так таскался. — Джисон с тяжёлым вздохом усаживается в кресло и покачивается из стороны в сторону, убаюкивая себя. —Рассказывай. — Голос Хёнджина звучал так мягко, что Джисону показалось, что это галлюцинация. — Мне тоже есть о чём рассказать. Ты можешь со мной поговорить. Я тоже человек, который имеет свои проблемы, и знаю я тебя не первый год. Весь образ жестокого и холодного Хван Хёнджина в твоей голове уже медленно рушится. Я превращаюсь в человека. — Правда, что ли? — Джисон горько усмехается и на пару секунд замолкает. — Я влюбился. — Джисон смотрит на Хвана, ожидая презрение и недовольство в его глазах, но там пустота. Уж лучше так. — Минхо... он совсем изменился, а что со своими чувствами делать, я не знаю. Куда бы их засунуть так, чтобы они не вылазили? В общем, ничего критичного. А с тобой то что? Неужели тоже самое? — Исключено. — Твёрдо говорит Хван. — Я привязался. Это тоже не критично, учитывая, что Феликс захотел прервать со мной все связи, даже не предупредив. Мерзость. Я был о нём лучшего мнения. — Так он правильно поступил. Ты же не стал бы его слушать, признай, Хван. Ты бы стоял на своём, продолжая к нему лезть, мешая и себе и ему. Ты же упёртый. Просто представь, сколько людей пострадает из-за вас. Всем будет лучше, если вы прекратите общаться. — Джисон хлопает Хвана по плечу и уходит из кабинета. — Всем, — шепчет Хёнджин и пальцами зарывается в волосы, — Но не мне. За самобичеванием Хёнджин проводит большую часть времени, попутно разгребая дела, коих было много, потому что Хёнджин занимался помощью Феликсу по большей части. В новостях показывают Чонина, который вновь решает дела Ли, подписывая новые контракты о сотрудничестве. Жизнь возвращается в старое русло. Дом, работа, новости. День сурка получается. Азарт в глазах тухнет, и больше никакие карточные игры не приносят удовольствия и былого возбуждения. Хёнджин уже мечтает переехать, чтобы не сдохнуть в постели от бредовых мыслей. Но сначала надо разобраться с Чонсоком. Пока Феликс не будет в безопасности, Хван никуда не уедет. Джисон его идею уехать поддерживает, как бы она абсурдна не была. Жизнь надо начинать заново, потому что сейчас всё катится в тартары. Хан буквально чувствует, что Хёнджину тяжело, как бы он это не скрывал. Да, Хван отличный маскировщик. Он до последнего будет отрицать свои эмоции, скрывая их, чтобы не показывать слабостей. Слабости в человеческом мире становятся сильнейшим оружием противника. А слабости Хвана становятся его же оружием против себя. Так он и продолжает вариться в котле будничности, пока на телефон не приходит одно короткое сообщение. Хёнджин подолгу пялиться на эти три слова, пропечатывает их у себя в голове. "Приезжай сегодня вечером." Он сомневается точно ли это Феликс, сомневается, стоит ли вообще ехать. Однозначно стоит. Ли наконец-то осмелился поговорить. Да и Хёнджин теперь готов. Он не набросится на Ли при встрече, как планировал изначально, а действительно поговорит. Только исход разговора его пугает. Да, вероятно это и для них конец, но, может, всё-таки он принесёт пользу. Хотелось бы, чтобы так и было. Расходиться в разные концы после того, как вместе проводили бессонные ночи за работой, поднимали компанию, играли в глупые игры, - было бы очень непривычно и в какой-то степени больно, но правильно. Да, правильно. Как бы сильно он себя не переубеждал, так будет правильно. Изначально Хван планировал всего лишь поиграть, а потом разойтись. То, что он ведётся на слабости, его больше всего раздражает. Он находит в себе тысячи минусов, которые мешают ему быть хорошим бизнесменом и зарабатывать деньги. Деньги превыше всего, потом карьера, популярность, уважение. В чёрной иномарке становится жарко. Хёнджин жалеет, что не взял с собой Джисона, он был бы очень кстати сейчас. По пути Хван успевает подремать, чтобы не думать лишнего, покурить и поговорить с водителем. Дорога казалась бесконечной, но когда они подъехали к большому особняку, Хёнджину показалось, что время как-то стремительно быстро потекло вперед. Вечерний холод слегка обдаёт его смугловатую кожу, из-за чего Хван морщится и спешит пройти мимо охраны в большое помещение. Дом он хорошо изучил, поэтому без сопровождения добирается до кабинета Феликса. Спешит открыть дверь и встать в пороге, застыв в моменте. Ли медленно поднимает голову и слабо улыбается. Он всё такой же уставший. Хёнджин мечтает, чтобы Ли когда-нибудь удалось отдохнуть. Чтобы им вместе когда-нибудь удалось отдохнуть... — Здравствуй, — Феликс встаёт с кресла, потирает шею и присаживается на диван, приглашая Хёнджина, — Думал, что ты не придёшь, но я рад, что мы, наконец, сможем поговорить. Думаю, ты уже знаешь, о чём, так ведь? — Хван кивает и спокойно смотрит на Феликса. Он не напряжён, не зол и не раздражён. Ему спокойно. И Феликс разделяет с ним эти эмоции. — Мы должны разорвать наш контракт. Игра зашла чуть дальше планированного. Но в любом случае, спасибо тебе за помощь. Не люблю многословить. Вот. — Феликс протягивает бумагу Хёнджину. Что-то неприятное скребётся у него на душе, но Хван отбрасывает это, медленно вырисовывает подпись и грустно хмыкает. Буквально с такой же бумажки у них всё и началось, а теперь с этой же всё и кончается. — Буду скучать, Феликс. Не с тобой я должен откровенничать. Мы с этого момента косвенные враги, получается. Но и это не надолго. Отдыхай, Ли, а то твой бизнес и правда к тридцати годам перейдёт к Чонину. Я бы ещё хотел с экрана телевизора видеть, как твоя компания расцветает. Удачи. — Хван потирает ладони о брюки, встаёт и протягивает ладонь Феликсу для пожатия. Тот с нечитаемым выражением лица жмёт её. — Улетаешь? — Хван коротко кивает. — Ну что ж, счастливого, Хван Хёнджин. Хёнджин улыбается напоследок и выходит из кабинета. Плевал он на всё. На Феликса, бизнес, деньги и популярность. Завтра закажет билет на самолёт и улетит строить новые возможности. Феликс взрослый и сам с Чонсоком справится. А вот Хван сам с собой - навряд-ли. Как бы противно не было, но Хёнджин скучать действительно будет. Не часто, но будет. За время, что он крутился в мире криминала и больших денег, он понял, что убил в себе человека. А сейчас невольно вспоминает слова Джисона о чувствах и думает, что любовь, правда существует. Не для него, конечно, но всё же. Глупо было тогда отрицать слова Хана. Каждый человек глуп по-своему. Может и этот поступок глупый, но времени на обдумывание мало. Времени на жизнь мало. У Хёнджина двадцать четыре часа, чтобы наладить жизнь. У Феликса двадцать четыре часа, чтобы исправить ошибку. - Алло? - Джисон, собирай вещи и документы. Мы улетаем.

***

Чонин почти влетает в дом, смахивая с себя первые снежинки в этом году. Он хватается за сердце и пытается отдышаться. Новость об отлёте Хёнджина он узнал один из первых. Джисон вчера позвонил не в очень трезвом виде и сказал, что они с Хваном улетают уже завтра. Естественно, это ударило по-больному. Они ведь только недавно с Ханом отношения наладили, а теперь его придётся отправлять в дальний путь. А как же Феликс? Как же Минхо? Им тоже придётся прощаться с людьми, которые, по мнению Чонина, близки друг другу. Увы, только один он это замечает. Самый младший, но самый проницательный среди необузданного стада. У него тысяча и один план, чтобы свести парней, но он постоянно предпочитал довериться судьбе, потому что именно она предназначила их друг для друга. Но сейчас случай критичный. Судьба буквально разрывает их на кусочки, поэтому стоит вмешаться. Чонин быстро стягивает пальто и бежит к Чану, зная, что тот, как обычно, работает не покладая рук. Ян не сомневается, что Чан знает решение этой проблемы. Вообще, Чонин бы хотел сперва решить проблему с их отношениями, но пока за это переживать не стоит. Он замечает, что у них на удивление идёт всё своим чередом, размеренно. Никаких ссор, обид и недопониманий. Они лишь становятся ближе и ближе. Это не может не греть душу. — Чан! — Ян почти влетает в кабинет парня и падает на диван. Простреленная ладонь еще болит. Чан обеспокоенно смотрит на парня и подходит ближе. — Беда. Огромная беда. — Он переводит дыхание, Кристофер начинает волноваться сильнее, потому что обычно Чонин по пустякам не тревожит его. Он терпеливо ждет пока Чонин отдышится и начнет свой волнительный рассказ. — Хёнджин и Джисон улетают. Понимаешь что это значит? — Чан понимает. Без Хёнджина падет Феликс, без Феликса падет компания, а там и до самоубийства не далеко... — Я понимаю, что мы не должны лезть, но это единственный вариант. Надо поговорить. Поговорить серьезно. — Чонин в мгновение становится серьезнее. Глаза его снова наливаются тёмным цветом. — Я уверен, что Феликс знает об этом, и добровольно отпустил его. Его прочитать легче, чем открытую книгу, он стал слишком палиться. Это будет нам на руку. Что с Чонсоком? — Полиция сообщила, что начали пропадать люди, и в этом замешан он, только доказать не могут. Он что-то планирует, потому что к Феликсу пока не притрагивается. — Я еду к нему, если не получится уговорить его, есть план. - Чонин по-лисьи улыбается, а Чан недовольно хмурится. Планы у Чонина были отменные, всегда срабатывали, только порой слишком безумные. Чонин до Феликса добирается с удивительно быстрой скоростью. Каждая потерянная секунда могла быть решительной. Осталось 12 часов до рейса, а Феликс спокойно раздает поручение работникам и, кажется, не думает о Хёнджине и его ближайшем вылете. Чонина переполняет злость. Если бы он узнал, что Чан улетает навсегда, то не сидел бы сложа руки. Феликс тряпка. Только сейчас Ян это понимает. Хоть с виду Феликс сильный, властный и уважаемый, но он умеет владеть только деньгами и другими людьми, а собой совершенно нет. Чонин хочет хорошенько врезать Ли, чтобы тот опомнился и хоть раз подумал как человек, а не как мешок с деньгами. — Феликс, что происходит? — Чонин гневно смотрит на Ли. Феликс непонимающе выгибает бровь и провожает сотрудника за дверь. — Почему Хёнджин улетает? Когда тебе говорили, что вы должны с ним перестать общаться, то это имелось ввиду на какое-то время, а не навсегда. Почему ты ведешь себя так, будто бы между вами ничего нет. Это ложь, уж мне можешь не врать. Я тебя вижу, Феликс. — Мне надо было его остановить? — Спокойно спрашивает Ли. — Он принял это решение сам, мне абсолютно все равно. Ты немного забываешься. Мы не те люди, которым суждено быть вместе. Все эти сказки про судьбу я не хочу слушать, жизнь Хван Хёнджина и моя не могут пересекаться, сам видел что из этого выходит. — Феликс на секунду замолкает. — Не говори мне что-то про любовь и чувства. Я в это тоже не верю. Пускай я лучше буду бесчувственной мразью, чем потеряю контроль над собой и бизнес. — Если бы я улетел, тебе было бы так же похуй? Хотя, бессмысленно что-то у тебя спрашивать, тебе на все похуй. Тебе будет больно, Феликс. Очень больно, но уже будет поздно, потому что Хёнджин будет от тебя в десяти тысячах километрах, а ты будешь биться в агонии, но все еще доказывать себе, что никаких чувств у тебя нет. Скоро будет поздно, Ли, надеюсь ты подумаешь над этим. Я тебе плохого никогда не советовал и не желал. — Феликс задумчиво хмурится, Чонин медленно остывает, тянет руки, чтобы обнять Ли и утыкается ему в макушку. — Ликс, я буду уважать любое твое решение, но мы оба будем счастливы, если ты примешь правильно решение. Отдыхай, друг. — Чонин на последок поглаживает растрепавшиеся волосы Феликса и с мягкой улыбкой уходит, мечтая приехать поскорее к Чану, в теплые объятия, а еще поговорить о их отношениях. Чонин не боится не взаимности, не боится сделать первый шаг. Потом будет повод для гордости, ведь он первый признается в чувствах. Чонин плюхается на диван. Чан куда-то отошел, поэтому у Яна есть несколько минут, чтобы переварить багаж мыслей и информации. Во-первых, ни одна из проблем еще не решена, во-вторых, с Минхо и Джисоном тоже надо что-то делать. Чонин чувствует себя свахой, хотя, что-то в его душе подсказывает, что не правильно все это, не должен он лезть, но кто-то же должен идиотов направить на путь истинный. Ян со своими раздумьями не замечает, что сзади к нему на плечи укладываются чужие руки и начинают слегка массировать кожу. Парень шумно втягивает воздух носом и опрокидывает голову на спинку дивана, Чан обольстительно улыбается и одним ловким прыжком перепрыгивает через диван, усаживаясь рядом, он притягивает Чонина ближе и снова начинает массировать чужие плечи, младший растягивается на диване и прикрывает глаза. Признаться, массажи Чана были прекрасны, только никогда дальше них не заходило, а это уже печально. — Я поговорил с Феликсом, он выглядел задумчивым после разговора, надеюсь он примет правильно решение. Поговоришь с Минхо? Я знаю, что у вас не очень хорошие отношения, но у тебя отличный дар убеждать. Знаешь, у них странные отношения с Джисоном... — А что насчет наших отношений? — Чонин так и остается с открытым ртом. Он поворачивает удивленный взгляд на Чана, а потом мягко улыбается. — Может еще слишком мало времени прошло, и я не сильно внушаю тебе доверие, но я готов ждать еще. Просто знай, милый, ты мне дорог. Дорог, как никто и никогда. Если понадобится помощь, то знай, что я всегда буду рядом, даже если у тебя есть Феликс, ты можешь обращаться и ко мне, я буду рядом. Чан слегка смущается. Чонин распахивает глаза сильнее. Чан смущается? Это что-то новенькое, но очень приятное. Ян немного хихикает и тянется к парню, чтобы обхватить его шею руками и крепко обнять. Вообще он хотел сделать первый шаг, но слова старшего ему согрели душу, даже Феликс и Хван отошли на второй план. Сейчас только Чан, его крепкие руки на талии и тишина. Чонин не перестает сдерживать улыбку, прячет ее в чужой шее и оставляет там короткий поцелуй. Неужели они сейчас сидят и обнимаются, а всего лишь пару месяцев назад ненавидели друг друга. — Чанни, ты такой милый, когда смущаешься. Так ты мне нравишься даже больше. Хотя куда еще больше. — Чонин звонко смеется, когда Чан начинает щекотать его. — Ну перестань, мы не дети. — Правда что ли? Ты вот еще самый настоящий ребенок. — Чонин показательно дуется. Бан Чан оставляет поцелуй на щеке и поднимается с дивана. — Вставай, ребенок, работа ждет.

***

Хёнджин последние несколько часов знатно заебался. Надо было решить бумажную волокиту, заказать билет, собрать вещи, обзвонить всех работников и еще решить кучу дел. Об отъезде он ни говорил никому, но завтра утром все уже будут знать о том, что Хван Хёнджин - крупный предприниматель - улетел в Европу, и теперь будет работать на удаленке. Честно, улетать ему совсем никуда не хочется, сейчас бы остаться в своем особняке, возможно, лежать в джакузи, пить вино, курить те самые сигареты, что и Феликс, и жить, не думая о чертенке. Увы, так больше не получится. Ли его отпустил сам, значит, ему это не надо. Значит, он и правда безразличное и холодное существо. Только Хван все еще надеется, что парень не такой . Хёнджин задумчиво осматривает свой кабинет, вспоминает, как тут же они с Феликсом заключили контракт. Неприятные мурашки от этих воспоминаний расползаются по коже. Он спешит отбросить мысли, просто всматривается в дорогую мебель, допивает последний глоток виски и пытается сфокусироваться на книжном шкафу, а не на своей фантазии, что ярко подбрасывает картинки с участием Феликса. На помощь откуда-то приходит Джисон. Радостный и улыбчивый он усаживается рядом с Хёнджином и сжимает чужое плечо в знак поддержки. Хан отличный друг и сотрудник, заносчивый иногда, но Хван не жалеет, что когда-то помог юному мальчишке, теперь из него вырос статный мужчина, обладающий холодным взглядом и умением хорошо стрелять, но при этом он добрый и отзывчивый парень. Джисон был неплохим советчиком не только по работе, но и в жизненных ситуациях. Сейчас, когда Хёнджину особенно тяжело, он хотел бы посоветоваться с Ханом, но что-то его останавливает - боязнь увидеть жалость в глазах. Он и без этого знает, что жалок как никогда, но видеть это в чужих глазах пока не готов. Никогда не будет готов. — Чан и Чонин обещали довезти нас до аэропорта без проблем с папарациями и журналистами. — Джисон прерывает затянувшиеся молчание. — Они, вроде, встречаются. Я не знаю точно, но когда я заезжал к ним, они обнимались. Рад за них. — Он грустно усмехается и кусает губы, понимая, что новость эта слегка неуместна сейчас. Они оба сейчас нуждаются в любви, только один этого не признает, а второй от этого пытается избавиться. — Не выглядишь как человек, который сейчас улетает отдыхать в другую страну. — Я этого не хочу, поэтому и не выгляжу. Хёнджину бы сейчас хоть малейший повод, чтобы остаться. Ему нравится Корея, нравится его работа, нравится собственное окружение, богатство, а Франция, в которую он собирается полететь, далеко не в топе его любимых стран. Зато Джисон светится как-будто его керосином облили и подожгли, видимо, разлука с Минхо его совсем не пугает, а наоборот, радует. Так оно и есть, Хан рад до безумия, что Ли Минхо теперь его не потревожит, и у него появится время разобраться в себе, вылечить свою пошатанную психику и, наконец-то, получить свободу, потому что в оковах Минхо было невозможно даже пошевелиться. Он давил на него даже тогда, когда был в другом конце города. — Ищи прелести, Хван, это огромная возможность расширить бизнес и немного разобраться в себе, а главное, я буду рядом. Я знаю, что ты мне доверяешь. — Джисон подмигивает и, прихватив бутылку виски со стола, уходит, не забыв сообщить, что надо лечь пораньше. Ночь опускается на Сеул, времени до полета остается каких-то жалких 8 часов, а Хёнджин не может покинуть кабинет, чтобы лечь в постель и окунуться в безмятежный сон. Джисон уже давно похрапывает на первом этаже, потому что не решился уехать в свою обитель, ведь обязательно начал бы сетовать, вспоминая времена, когда они вместе жили с Минхо. Рассуждая о собственных отношениях, коих нет, Хёнджин подумал об отношениях Ли и Хана, они ему кажутся еще более странными, чем у него и Феликса, это же не просто игра, а реальность, где Минхо снайпер, а Джисон мишень, которой ловко получается увернуться. Стук в дверь возвращает в реальность. Хёнджин вроде никого не ждал, администратор и другие работники уже давно ушли из его дома. Может Джисон проснулся? Хотя тот не стал бы стучаться. Хёнджин открывает дверь и теряется на месте. Феликс Ли стоит в дверном проеме и смотрит совсем не по доброму