дива

То ли страница не прогружается, то ли над ним решили подшутить — Чонгук точно не знает, почему он должен смотреть на расшифровку интервью, где порой вопросы длиннее, чем ответ. Поправляет на носу очки со светло-розовыми стёклами, которые выполняют исключительно декоративную функцию, и обновляет страницу в ожидании, что интервью магическим образом увеличится как минимум вдвое. Этого не происходит. Снимает с кресла искусственную шубу под рысь цвета фуксии, набрасывает её на плечи и выходит из кабинета. Задаёт сразу быстрый темп, но резко затормаживает возле секретаря: — Хосок, распечатай расшифровку интервью этого… ну как его… Ресторатора этого! — выпаливает Чонгук. — Ким Тэхёна? — уточняет Хосок, сразу же приступая к выполнению задания. — Я не знаю имён всех этих бизнесменов местного разлива, делай, а не спрашивай меня, — отмахивается Чонгук и покидает свою же приёмную. Офис журнала, главным редактором которого он является, не отличается размерами, так что они вынуждены использовать планировку открытого типа. Чонгук заходит в помещение, где сидит большинство работников, и, не тратя время на поиски, громко спрашивает: — Где Намджун? Работники, заметив Чонгука, сразу здороваются, вежливо улыбаются и надеются, что Намджун, который боязливо поднимает руку, выживет. Чонгук подходит к его месту широкими шагами от бедра и просит показать руки. Намджун насторожен, но слушается, протягивая свои руки. — Вроде пальцы целы, не сломаны. А почему ты своими прелестными пальчиками не допечатал вопросы этого Тим Кэхёна? — спрашивает, скрестив руки на груди. Намджун сразу же опускает ладони на колени, сглатывает и поправляет очки — что вовсе не декоративную функцию несут, — прежде чем приступить к ответу. — Редактор, это все ответы Ким Тэхёна. Чонгук присаживается на корточки в своих длинных чёрных ботфортах на высокой платформе, не обращая внимания, что полы шубы ложатся на пол, кладёт свои руки на тыльную часть ладоней Намджуна и сладким голосом говорит, смотря снизу вверх: — Котик, он немой, да? — Н-нет, редактор, — Намджун сутулится и начинает покусывать нижнюю губу. — Скажи честно, он обижал тебя? — Чонгук дует губы, ожидая ответа. — Он… просто часто отвлекался на компьютер, и его было с-сложно разговорить, — шепчет Намджун и шарахается, когда Чонгук резко встаёт, словно он может как-то наказать его за ябедничество. — Я со всем разберусь, — успокаивает Чонгук, гладит Намджуна по голове и покидает помещение. Недавно принятые на работу сотрудники провожают Чонгука удивлённым взглядом, остальные же не отвлекаются, продолжая работу. Чонгук возвращается в приёмную своего кабинета, поправляя шубу на плечах, спрашивает у Хосока адрес офиса «этого Тим Кэхёна» и вытягивает руку, чтобы в неё вложили распечатанную расшифровку интервью. Пробегает по ней глазами, пока забирает сумку из своего кабинета, и снова поражается, как вопросы, предполагающие обсуждение последующее, могут быть длиннее ответов. — Солнце, меня не будет пару часов или… Или до завтра, в общем, не знаю, люблю! — бросает Чонгук Хосоку и выходит из офиса, пока Хосок без возражений отменяет встречу, что должна состояться через час. Чонгук бросает на пассажирское место своего дефендера вещи, в том числе шубу, и заводит авто, вбивая в строку навигатора присланный Хосоком адрес. Сообщается, что ехать ему полчаса, а точнее стоять в пробках, поэтому Чонгук принимает решение потом не возвращаться на работу. Настроение уже подпорчено, а после поездки будет на дне — нечего Хосоку настроение портить. Заезжает по дороге за кофе — исключительно лавандовым рафом с половиной порции сиропа. К счастью, хоть чем-то сегодняшний день его радует, и в кофейне его встречает бариста, что умеет готовить кофе по мнению Чонгука. Идти ругаться на голодный желудок нельзя, так что он не отказывает себе в малиновом печенье с орехами и кусочками белого шоколада. Подъезжая к типичному серому офисному зданию, Чонгук кривит лицо. Обычный муравейник с белыми воротничками. Поднимается на лифте на восьмой этаж — в сообщении Хосока сказано, что именно там работает Ким Тэхён. Довольно быстро ориентируется, находит нужную ему дверь, и когда проходит через приёмную мимо секретаря, тот сразу вскакивает с вопросами, назначена ли встреча, и просьбами остановиться. Чонгук не слушает, не обращает внимания и смело распахивает дверь, за которой сидит… Тим Кэхён? Ким Тэхён? Значения не имеет. Секретарь строго кричит Чонгуку в спину: «Покиньте кабинет или я буду вынужден вызвать охрану!», но Тэхён его прерывает: — Секретарь Чхве, это вы покиньте мой кабинет и закройте дверь. Чонгук даже не оборачивается, чтобы увидеть одновременное разъярённое и удивлённое лицо секретаря, что с немым возмущением закрывает дверь, буравя взглядом спину в шубе цвета фуксии. В июне. — Куда ты потратил время, сэкономленное на ответах моему сотруднику? Сложно было языком пошевелить? — спрашивает Чонгук, кидая расшифровку интервью на дубовый стол, перед которым стоит. — Выбирайте выражения, я… — спокойно говорит Тэхён, бросая взгляд на распечатки. — Ты, да. Зачем вообще согласился, если в сумме сказал от силы сотню слов? — продолжает, смотря сверху вниз на Тэхёна, что с лёгкой, чуть насмешливой улыбкой узнаёт в бумагах недавнее интервью. — Давайте немного успокоимся… — Ты зря потратил время моего ценного сотрудника! Почему я должен быть спокоен? — в противовес своим словам говорит будто ласково и опирается руками о стол, игнорируя бумаги на нём, среди которых в основном документы Тэхёна. Тэхён не может не заметить идеальный маникюр со светло-розовыми блёстками. — Хорошо, давайте не успокаиваться, но обсудим, как я могу исправить это недоразумение, — отвечает и берёт в руки расшифровку, которую изучает с таким видом, будто перед ним финансовый отчёт за прошлый квартал. — Ты ещё раз встретишься с Намджуни и будешь говорить до тех пор, пока он сам не попросит тебя заткнуться, — цедит Чонгук, приближаясь в ответ. — Отказываюсь, — спокойно говорит Тэхён, чем вызывает у Чонгука улыбку и приторное «почему». — Я хочу, чтобы именно вы взяли у меня интервью, — откладывает бумаги, скрещивает руки и откидывается на спинку кресла. — С чего ты взял, что я захочу тратить своё время на тебя? — Чонгук не знает, хочет он Тэхёна заставить пожалеть о своих словах или просто уйти, чтобы тот сам молил дать ему шанс. — У вас нет другого выбора, — звучит с вызовом и улыбкой, что сквозит насмешливостью. Чонгук цокает и закатывает глаза, чем вызывает ещё большую улыбку у Тэхёна. Смотрит на органайзер с одинаковыми чёрными автоматическими ручками на углу стола и медленно, демонстративно задевает его пальцем так, что всё оказывается разбросанным на полу. — Ой, — произносит высоким тоном с округлившимися глазами и разворачивается на своих чёрных ботфортах, чтобы покинуть кабинет Ким Тэхёна. Тэхён посмеивается тихо, поднимает разбросанные ручки, ставит органайзер обратно на его законное и выходит в приёмную. — Секретарь Чхве, достаньте мне его номер телефона, — говорит и смотрит туда, где недавно проходил Чонгук. — Как его зовут? — Без понятия. Он из журнала Select, которому я на днях давал интервью. Независимо от секретаря Чхве, Тэхён сам начинает заниматься поиском информации про незваного гостя. Издание не самое крупное, но всё же удаётся узнать, что посещал его Чон Чонгук — главный редактор журнала Select. Узнав имя, находит и его пару профилей в социальных сетях, пестрящих яркими фотографиями, словно с обложек модных журналов. Решает заказать на завтра в офис журнала два букета: один для «Намджуни» с извинениями, второй — Чонгуку с подписью «Я жду от вас время и место встречи».

***

Чонгук печатает Хосоку сообщение, чтобы тот дал Намджуну задание найти нового героя для интервью, вместо Ким Тэхёна. Задание лёгким никак не назвать, учитывая, что времени до отправки журнала в печать — неделя, а нужно и найти героя, и договориться о времени, и интервью взять, расшифровать, отредактировать, и фото сделать, и сверстать. Намджун готов плакать, если это ему поможет, потому что меньше всего хочется получить от Чонгука сообщение «котик плохо работал, котик не получит премию». Он пробует ещё раз договориться с Ким Тэхёном об интервью, чтобы дополнить уже полученное, но получает жёсткий отказ с просьбой передать привет начальству. Хосок и сам понимает, что задача практически невыполнима, и хотел бы помочь бедолаге, если бы не был загружен работой по самые уши. Намджун молит всех: от уборщицы до коллег журналистов дать ему хоть имя того, у кого можно взять интервью, но по заданной теме выпуска никто не вспоминает никого, а те, кого Намджун сам находит подходящими, не соглашаются, ссылаясь на занятость. Он идёт после работы в бар, где грустно пьёт подряд один за другим яблочные дайкири и жалуется бармену на его весьма плачевную ситуацию. В будний день народу в заведении не так много, поэтому бармен действительно слушает его, пока натирает вымытые бокалы. — Слушай, дружище, а попробуй связаться с владельцем этого бара. Может, у него найдётся время, — говорит шёпотом заговорчески, как узнаёт Намджун, Чимин. В блестящих от алкоголя глазах Намджуна — надежда. Светлая, чистая, как родниковая вода. — А как зовут его? — спрашивает, уже готовясь разыскивать его контакты. — Ким Тэхён. Намджун падает на стойку, ударяясь лбом о деревянную столешницу, и просит ещё один дайкири. Он не сможет выполнить задание. И букет с извинениями, полученный на следующий день, никак не скрашивает его жизнь.

***

Утром, когда Чонгук заходит в свой кабинет, его встречает огромный букет оранжевых чайных роз — как раз в цвет шубы, которая на нём сегодня. Он оглядывает его с интересом и аккуратно выуживает записку, спрятанную между нежных бутонов. Читает её и хмыкает. Она не подписана, но имя и не нужно — он знает, от кого она. — Хосок, мне нужна твоя помощь, — кричит Чонгук, и в дверном проёме появляется Хосок, готовый слушать задание. — Закажи букет роз. Таких же, как эти. И знаешь… Самый несвежий, сильно завядший. И потрёпанный. Прям чтобы его по асфальту прокатили. Можно ещё в луже повалять. И обязательно нужны шипы! Пусть не срезают их со стеблей. И надо ещё потоптать цветы. — Хосок ничего не уточняет, лишь кивает. — И отправь его Тим Кэхёну. — Ким Тэхёну, — поправляет Хосок. — Да-да, тому самому. И записка нужна. Например… «Только если ты будешь стоять на коленях». Да. Отлично. Нет! Идеа-ально, — Чонгук хлопает в ладоши, радуясь своей же идее, и вприпрыжку обходит свой стол. Проверяет электронную почту, радуясь, что на все скучные сообщения уже ответил Хосок, и приступает к проверке нового подготовленного материала, подмечая для себя особо отличившихся сотрудников среди журналистов. А вот третий разворот его абсолютно не устраивает, и он спешит сообщить эту радостную новость верстальщикам. Стучит своими белыми, точно весь его наряд, за исключением шубы, челси по старому паркету с широкой улыбкой на лице, чем пугает всех сотрудников, что встречаются на его пути. — Персики мои волшебные, — обращается он к верстальщикам, стоит ему зайти в их офис. — Подскажите, что же за чудо из чудес занималось третьим разворотом? Сокджин пугливо приподнимает руку, останавливая, когда ладонь находится на уровне уха. — Ух, ну ты зайчонок мой пугливый, чего сжался так, — пропевает Чонгук, подходя к нему и наклоняется к уху, после чего шепчет: — Ещё раз котик такую ересь сделает — котик будет наказан. Сокджин интенсивно кивает головой, сразу же предлагая варианты, как можно переделать разворот. Чонгук придаёт лицу серьёзный вид — и это вовсе не игра. Внимательно выслушивает и говорит остановиться на третьем варианте. — Ну, можешь же, когда хочешь, — хлопает радостно в ладоши и идёт к выходу, обращаясь уже ко всем: — Котики, продуктивность! Продуктивность! Скоро уже в печать отправлять надо! — А что делать с пятым разворотом? — интересуется Ёнджун, когда Чонгук практически покидает офис верстальщиков. — Я решу этот вопрос как можно быстрее, — отвечает Чонгук, и в этот момент раздаётся мелодия, оповещающая, что ему звонят. Номер неизвестный. Чонгук поднимает трубку, не успевает и звука вымолвить, как низким голосом в динамике звучит: — Только если перед вами. Чонгуку не нужно спрашивать, кто это. Ему не нужны и приветствия. Их диалог не был законченным вчера, сегодня они лишь продолжают его. Так, как умеют. Так, как хотят. — В «Фризе» сегодня в восемь, — отвечает Чонгук и не удерживается от того, чтобы продолжить издевательски: — Пёсик. — Почему именно там? — усмехнувшись, спрашивает Тэхён. Слышно, как он щёлкает автоматической ручкой, не прекращая. Чонгук с недавних пор прекрасно осведомлён, какими барами и ресторанами владеет Ким Тэхён. Он хочет посмотреть на стоящего на коленях Ким Тэхёна посреди шикарного антуража самого элитного его ресторана. — Хочется показать, какая ужасная там кухня, — снисходительно звучит от Чонгука. Это один из любимейших его ресторанов. — Наденьте каблуки повыше, — последнее, что произносит Тэхён, прежде чем скинуть трубку. Чонгук оглядывает свои сапоги челси и решает, что чёрные ботфорты на толстом каблуке также будут отлично смотреться с сегодняшней шубой. Вместе с тонкими колготками, короткими шортами в классическом стиле и обтягивающим мышцы бадлоне под шубой. Осознаёт, что всё последнее время так и стоит в дверном проходе офиса верстальщиков, оборачивается и сообщает, что материал скоро будет. По дороге в свой кабинет заглядывает к Намджуну сообщить, что «котик свободен». Намджун выдыхает и благодарит Будду, которому он вчера молился на пьяную голову.

***

Секретарь Чхве сильно напуган. Ким Тэхён сидит в своём кабинете за стеклянными дверьми и улыбается. Это не вежливая улыбка в конце отчётного периода с похвалой сотрудников. Это довольная улыбка, пока он качается из стороны в сторону в кресле и смотрит в экран смартфона. Секретарь Чхве не знает, ему срочно уходить на больничный или радоваться, что у Ким Тэхёна появились эмоции. — Секретарь Чхве, забронируй на моё имя столик на двоих в «Фризе» сегодня на восемь! — кричит Тэхён, который всегда пользуется селектором и вообще предпочитает не увеличивать громкость своего голоса, независимо от ситуации. — Боюсь, в «Фризе» невозможно забронировать столик день в день, — сообщает секретарь Чхве, стоя в дверях. — Субин, это мой ресторан, — напоминает Тэхён, будто секретарь Чхве действительно мог забыть об этом. — Для меня столик должен быть всегда. — Эти слова строгим тоном ещё больше удивляют секретаря Чхве, ведь Ким Тэхён никогда не пользуется своим положением и бронирует столики в своих же ресторанах наравне со всеми заблаговременно. Больничный уже кажется всё более привлекательной идеей, секретарю Чхве надо где-то переждать безумие Ким Тэхёна, но он исправно звонит в «Фриз» и умоляет сделать что угодно, чтобы к восьми вечера столик на двоих был свободен. А тем временем Чонгук, уже воображая в своей голове, как Ким Тэхён в дорогом костюме без единой складочки будет стоять перед ним на коленях, не сдерживает своё настроение, которое растёт в геометрической прогрессии. И работа сразу идёт так легко, и сотрудники не раздражают, и даже Хосока отпускает с работы пораньше — только вот Хосок при всём желании уйти не может, иначе работу придётся брать домой, а этого ему хочется меньше всего — Чимин опять будет ворчать, что Хосок в своей жизни видит только работу, замуж выйдет за неё и с ней же заведёт золотистого ретривера. Намджун стучится в кабинет Чонгука и заходит после отвлечённого «мгм», крутит в руке карандаш, который не оставил на своём рабочем месте. — Редактор Чон, я хотел уточнить информацию насчёт интервью. — Да, дорогой? — отвлекается от ноутбука Чонгук. — Мне готовить статью по тому интервью, что есть?.. — боязливо спрашивает, чуть приподняв плечи. — Котик, ну что за чушь ты несёшь, — Чонгук поворачивается к нему и продолжает: — Я сам возьму интервью и подготовлю материал. А ты помоги бедолагам, возьми чью-то работу, чтобы не оказалось просравших дедлайнов котиков. — Чонгук отворачивается обратно к ноутбуку, а Намджун всё так же стоит, не смея двигаться, поэтому получает жест рукой, заменяющий какие-либо слова, и с тихими благодарностями торопливо покидает кабинет. Стоит шести часам наступить, как Чонгук захлопывает ноутбук и спешит покинуть старое помещение издания, что существует уже больше века, но разрослось не столь сильно, чтобы потерять своё очарование. Чонгук запрыгивает в дефендер и спешит домой: город засыпает, просыпается Чонгук в шортах и на каблуках, волнами уложенными волосами и макияжем с акцентом на губах — целоваться сегодня он не собирается. Зайдя в ресторан, Чонгук сразу же видит в центре зала за небольшим круглым столом Ким Тэхёна в светлой рубашке, верхние пуговицы которой расстёгнуты. Чонгук шагает от бедра, пока не собираясь снимать свои квадратные солнечные очки, короткая оранжевая — конечно же, искусственная — шуба с длинным мехом моментально привлекает внимание окружающих. Не хватает широкополой шляпы, но она бы испортила идеально уложенные локоны. Тэхён улыбается так, что один уголок губ выше другого, поднимается, чтобы галантно принять верхнюю одежду и отодвинуть стул, но Чонгук молча отказывается, лишь снимает очки и смотрит в глаза напротив, ожидая чего-то. — Рад вас видеть, — говорит Тэхён, целуя протянутую руку. — Пока не могу похвастаться тем же. — Тэхён жаждет оправдать появившееся «пока». Шанс ему дают. — Я жду, — говорит холодно, подняв брови. Тэхён усмехается, понимая, о чём Чонгук, но не мог ожидать, что это требование будет так сразу, ещё и в ресторане. В его ресторане. Подтягивает слегка штанины, медленно опускаясь вначале одним коленом на тёмное ковровое покрытие с коротким жёстким ворсом, и не успевает поставить второе, как вокруг раздаются аплодисменты улыбающихся гостей и персонала. Тэхён на секунду теряется, но быстро берёт себя в руки, всё-таки ставит второе колено и спрашивает так, чтобы слышал только Чонгук: — Чон Чонгук, вы согласны взять у меня интервью? — Согласен, — строго отвечает Чонгук, перенеся тяжесть тела на одну ногу, из-за чего Тэхён просто физически не может не смотреть на его ноги в обтягивающих ботфортах, и эти бёдра в тонких чёрных колготках, что потом скрываются под шортами… Тэхён поднимается с колен, берёт руку Чонгука и выкрикивает: — Он сказал «да»! Все начинают аплодировать ещё активнее, кто-то кричит «счастья вам», и на несколько секунд роскошный ресторан обретает атмосферу скромного уютного заведения, где всего десять столиков и в приглушённом свете играет тихий джаз. Как только все возвращают внимание обратно к своему ужину, официанты снова словно отрепетированно сервируют синхронно столы в своих идеально сидящих по фигуре униформах. — Теперь ты рад? — Тэхён решает, что может перейти на «ты» после того, как стоял перед ним на коленях. — Ещё не совсем, но явно больше, чем до этого. — Чонгук в качестве исключения снимает шубу — хоть без неё образ неполноценный, — предоставляя Тэхёну больше возможности воображать, какое тело он раздевает глазами. После сделанного заказа Чонгук действительно включает на телефоне диктофон и со всей серьёзностью выполняет свою работу. А Тэхён не может удержаться от того, чтобы между ответами пофлиртовать, коснуться под столом своей ногой — его и зависать по несколько секунд, молча смотря в чёрные омуты, в которых можно утонуть. В которых нужно утонуть. Чонгук не может не замечать всего, ему льстит, что Ким Тэхён, который по рассказам других и по первому интервью казался ему камнем, сейчас пожирает его и нисколь не скрывает своего желания. И Чонгук нагло соврёт, если скажет, что его не заводит этот тихий низкий голос с проскальзывающей хрипотцой, едва заметная щетина, рубашка на пуговицах, — Чонгук терпеть не может эти запонки. Они не отказывают себе в вине, и Чонгук признаёт, что у Тэхёна вкус в алкоголе, как в мужчинах, — превосходный. Нет романтичных прикосновений руками, нежных улыбок или завораживающих од — только острый взгляд, не самый приличный флирт и заряженная желанием атмосфера вокруг них. И Чонгук нагло соврёт, если скажет, что хочет побыстрее закончить этот вечер. Быть может, ему осточертел ресторан, но не Ким Тэхён. Когда последние капли алкоголя выпиты, еда давно съедена, а свечи на столе все заплыли воском, Тэхён оплачивает счёт, и они вынуждены принять, что встреча — рабочая встреча — подходит к своему логическому завершению. Тэхён надеется, что лишь первая её часть. Он помогает Чонгуку надеть шубу и не упускает возможность пройтись носом вдоль скулы до уха, чем вызывает у себя же мурашки, а у Чонгука слегка насмешливую улыбку. Выходят из ресторана, и пока Тэхён ожидает водителя, что выезжает со стоянки ресторана, тихо спрашивает у Чонгука: — Позволь проводить тебя. Чонгук приближается, смотря ему за спину, слегка приоткрытыми губами проходит в миллиметрах от его кожи, соприкасается своим носом с его, и когда между их губами остаётся расстояние равное одному неровному вздоху, Чонгук незаметно для других невесомо проводит ладонью вдоль ширинки брюк Тэхёна и шепчет «не сегодня». А затем разворачивается и ловит вовремя подъехавшее такси. Тэхён заваливает Чонгука цветами, приглашениями на свидания, на некоторые из которых Чонгук отвечает согласием, и подарками, среди которых даже оказывается ассорти французского сыра — это первый подарок, за который Чонгук благодарит Тэхёна. Тэхён в первую их рабочую встречу подметил, что Чонгук в качестве антреме заказал себе сыр. Внимательность к деталям подкупает. Очередное предложение о встрече поступает перед выходными — морская прогулка на небольшой яхте. Чонгук заставляет Тэхёна немного понервничать, оставляя его без ответа в течение нескольких часов под предлогом «подумаю», но в вечер пятницы всё же соглашается, и Тэхён торопливо арендует яхту — своей у него нет, не видит смысла тратить средства на её содержание. Тэхён забирает Чонгука от дома и впервые видит его без шубы — на нём широкие брюки из тонкой зелёной ткани и из неё же накидка, практически касающаяся пола, застёгнутая на груди несколькими мелкими пуговицами. Тэхёну кажется, что он пьянеет — жаждет коснуться этой изысканной шеи, покрыть её тысячами поцелуев, обвить руками тонкую талию, но Чонгук с трудом подпускает к себе. Чонгук садится в машину, закидывая ногу на ногу, на его ступнях сандалии с тонкими завязками, оглядывает Тэхёна, на котором белая рубашка поло с тёмно-синими полосками и в тон им брюки. — Ты сегодня в роли капитана, золотце? — спрашивает Чонгук, задерживая свой взгляд на крепких руках. — Только для тебя, — отвечает, усмехнувшись, и везёт в порт, где их встречает настоящий капитан яхты и провожает на палубу. К ним сразу же подходит официант с двумя бокалами мимозы, и Чонгук снова хвалит мысленно Тэхёна за внимательность. Несколькими днями ранее Чонгук звал Тэхёна на бранч, потому что ему нужно было выпить мимозу в компании Тэхёна, который, к сожалению, готов был выделить время только в обед или вечером, чем крайне оскорбил Чонгука. Сейчас же никакая работа не мешает им насладиться мимозой с видом на Японское море, что сегодня радует своей спокойной гладью под ясным небом. Чонгук тянет за завязку на брюках, и они мягко слетают с него, перешагивает их, поднимает и отбрасывает на шезлонг. Тэхён не может оторваться от любования его грациозных движений, крепких, но изящных ног. Чонгук протягивает Тэхёну телефон, а тот не сразу понимает, что происходит, ему требуется пара секунд сфокусировать взгляд. — Возьми и фотографируй меня, — снисходительно бросает он и идёт к носу яхты. Тэхён, что ранее делал немногочисленные снимки только пейзажей или ещё чего чисто для личного архива, сейчас слегка растерян, но отставляет уже второй пустой бокал и следует за Чонгуком с видом профессионала. Ветер развевает накидку Чонгука, которую он растёгивает на груди, играет в его локонах, и Тэхёну кажется, что тут надо не фото делать, а картины писать. В какой-то момент меняет телефоны, чтобы сделать несколько фото и на свой, когда Чонгук ложится и сгибает в колене левую ногу, отведя колено немного вправо. Если человек может быть искусством, то, как думается Тэхёну, это точно Чонгук. Из колонок ненавязчиво льётся тихая музыка, смешивающаяся со звуком моря, что мелкими волнами разбивается об борта яхты. Чонгук подпевает, не зная слов, и покачивает бёдрами в такт, а Тэхён зачарованно смотрит на него с мягкого кресла. Их разговоры не затрагивают работу — оба счастливы отдохнуть от неё в компании друг друга. Официант подаёт Чонгуку меню для выбора блюд, и тот удивляется, как практически всё соответствует его вкусу — Тэхён постарался. Чонгук снова хвалит его за внимательность — уже не в своих мыслях. Чонгук соткан из миллиона деталей, а Тэхён видит, запоминает каждую. Ему важно всё, что касается Чонгука. А у Чонгука под накидкой сердце тает. Он уже готов простить Тэхёну щетину, которая хоть и выглядит до ужаса сексуально, но колет его нежную кожу. После обеда они лежат на мягком с приподнятым верхом широком шезлонге, что выполнен из плотной и крайне приятной телу бежевой ткани, Чонгук потягивает лёгкое белое вино, пока Тэхён целует его в шею и крайне тяжело дышит. Ему бы губы эти яркие поцеловать, под накидкой изгибы тела изучить, доставить неизведанное удовольствие, но Чонгук, сам сгорая от желания, не подпускает ближе. Наслаждается мягкими губами на своей шее, от которых мурашками покрывает, и сдерживает стон, делая очередной глоток. Его уже не веселит то, как Тэхён с ума от него сходит. Он с удовольствием принимает любое внимание, его кокетство всё более мягкое, но не лишённое нахальства. Нахальство Чонгука не раздражает, оно часть его харизмы. Тэхён водит рукой по животу Чонгука, переходит на бок, под накидку, оглаживает тазовую кость, но Чонгук аккуратно обхватывает запястье Тэхёна и кладёт в такое же положение, но поверх накидки, которую тут же поправляет, сильнее запахивая. — У тебя даже запах… совершенный, — шепчет Тэхён, проводя носом вдоль скулы Чонгука, останавливаясь возле губ на небольшом расстоянии, словно ожидая разрешения. — Пёсик, говорю же, — отвечает Чонгук с улыбкой, сам целует его чуть дальше уголка губ и отстраняется, но Тэхён приближается и снова останавливается на небольшом расстоянии, смотрит в крупные чёрные глаза напротив, которые Чонгук спустя несколько секунд прикрывает и целует Тэхёна в губы. Бокал, хорошо, что уже пустой, бесхозно сваливается с шезлонга, Чонгук обхватывает лицо Тэхёна, чувствуя под пальцами лёгкую щетину, а Тэхён сразу же притягивает его к себе за талию. Он не спешит, не нападает, как хищник на жертву. Он наслаждается и дарит наслаждение, мягко выцеловывая то нижнюю, то верхнюю губу. Переводит ладонь между лопаток Чонгука и притягивает ближе. Он отпустит его, если Чонгук попросит, но из головы выкинуть не сможет. Чонгук чувствует, как возбуждение накрывает его, и аккуратно отталкивает Тэхёна, надавливая на его грудь. Тэхён слушается — не может не. Оставляет ещё один быстрый поцелуй на щеке и отпускает полностью, позволяя Чонгуку обратно лечь на спину. Тот надевает солнечные очки, сгибает ноги в коленях, подзывает официанта, чтобы ему принесли ещё один бокал вина, и спрашивает: — Почему я тебе понравился? — Чонгук ожидает услышать «сексуальный» или «красивый», что ему говорили сотню раз. — Безумнее тебя никого не встречал, — отвечает Тэхён, и Чонгук довольно улыбается. Безумный Чонгук, но голову теряет Тэхён. Свидание сменяется одно за другим, и Чонгука поражает выдержка Тэхёна. Он с первой рабочей встречи горит желанием, а Чонгук далеко не сразу только до поцелуев допускает, о большем уже не говоря. И понимает, что это всё меньше похоже на интрижку. Оттого и пугает. Его не интересовали серьёзные отношения, но и короткие романы редко заводил. Обычно его пытаются подкупить ради внимания и секса, но Чонгук давно привык отвечать: «Я не товар, который продаётся. Моя сексуальность — искусство, которое нужно оберегать». И вот находится Тэхён, который с этим абсолютно согласен. Будет полной ложью, если сказать, что Тэхён не хочет секса с Чонгуком, но гораздо важнее ему не потерять Чонгука, быть с ним, проживать с ним эту жизнь. Чонгук не знает, готов ли он делить свою жизнь с кем-то. Ему нужна определённость, это страшная похоть поглотила их, или в этих безумных встречах рождается нечто большее, о чём думать пока не хочется. Он сам хочет Тэхёна до дрожи в коленях. Этого скучного с виду Тэхёна, у которого костюмы отличаются друг от друга только цветом: серые или чёрные; у которого галантность переплетается с жаром во взгляде; у которого в офисе все до безумия похожие, а стены серые. Чонгук порой удивляется, как у такого человека могут быть во владении столь разные рестораны: и французское бистро в стиле начала двадцатого века, и джазовый бар, и ирландский, и греческая таверна, и восточный ресторан с персидскими коврами. Все заведения имеют не только разный дизайн, но и персонал приглашается со всего мира, чтобы выдержать аутентичность на максимуме. Чонгук соврёт, если скажет, что Тэхён ему неинтересен. Но он запутан в том, что между ними. И вместо того, чтобы поговорить, он действует в своём стиле. Облачается в красный плащ, те самые чёрные ботфорты на каблуке и спешит в офис Тэхёна, где в приёмной обращается к секретарю Чхве: — Субини, котик, сходи на перерыв, — и воздушный поцелуй посылает, пока секретарь Чхве сразу подрывается и уходит, не смея перечить. — Чонгук? Ты чего тут? — испуганно спрашивает Тэхён, вспоминая первое его посещение, которое предпочитает не считать первой встречей. — По важному делу, — отвечает Чонгук, стоя уже возле Тэхёна, который чуть отодвигается от стола на кресле. Пользуясь освободившимся пространством, Чонгук запрыгивает на стол и ставит ноги на подлокотники кресла. Тэхён видит… Видит, что кроме плаща на Чонгуке одежды то и нет. Сразу же скрещивает его ноги обратно, встаёт и снимает Чонгука со стола, испугавшись. — Чонгук, пощади меня, — с шумным выдохом говорит Тэхён, даже боясь целовать Чонгука, чтобы не опьянеть от возбуждения. — Радость моя, ты меня больше не хочешь? — надув губы, спрашивает Чонгук и проводит по ширинке брюк Тэхёна, без слов получая ответ. — Хочу, безумно хочу, но я уже не в том возрасте, когда секс на рабочем столе кажется отличной идеей, да и… знаешь, хочется, чтобы наш первый раз был особенным, хотя с тобой он будет особенным где и как угодно, — говорит, проводя пальцем по нижней губе Чонгука. Яркие, столь любимые и желанные, как и весь Чонгук. — Хорошо, я понял тебя, — чмокнув подушечку пальца, говорит Чонгук. Затем оставляется короткий поцелуй на мягких губах Тэхёна и уходит грациозной походкой, не забывая вилять бёдрами. Тэхён потирает лоб, нервно усмехаясь. Он никогда не привыкнет к выходкам Чонгука. И рад этому осознанию. Приглашение поехать на выходных в загородный дом застаёт Чонгука в понедельник. Он, конечно, подмечает, что у него хватает времени подготовиться, но работать становится в разы сложнее, когда голова занята совсем другими мыслями. Он прекрасно понимает, что его не на барбекю приглашают, и своим последним появлением в офисе он явно дал понять, что готов к следующему шагу. Он принимает приглашение без смущения. С неразрывной надменностью. Он даёт понять, что это не ответ, а заявление. Чонгук сам решает, когда они сблизятся. А Тэхён и не против — он в полном восторге от такого Чонгука, каким он является. Чонгук встаёт из-за стола, выходит в приёмную, несколько секунд смотрит на сосредоточенного Хосока. — Кто из котиков много косячит? — спрашивает строго Чонгук. Хосок задумывается, прокручивая в голове, кто не укладывается в сроки или тормозит работу других, и отвечает уверенно: — Никто. Чонгук не может скрыть возмущения на своём лице и отправляется офис за офисом смотреть за работой каждого работника, прося их показать, чем они заняты в данный момент. Внимательно изучает и имена некоторых записывает в заметки на телефон. Особой текучки кадров в издании нет — Чонгук помнит каждого. Работники перешёптываются и пугаются, когда Чонгук достаёт из кармана голубой шубы телефон. — Рыбоньки мои, ротик на замочек, а ключик мне отдать, — говорит Чонгук в своей неизменной игривой манере, а все слушаются, сразу же упираясь в экраны своих компьютеров. Пока что. Пока Чонгук не выходит из их офиса. Хосок думает, что Чонгук вообще не в издании, когда тот возвращается. Без сумки. И удивляется, что он так долго мог делать в других офисах. — Передай бухгалтерии, что в этом месяце всем премия. Скину имена тех, кому повышенная, — и идёт в свой кабинет, откуда забирает сумку и уходит. Всё под контролем. Особо срочных дел нет, а с остальным разберётся Хосок. Он набирает Тэхёна, но тот сбрасывает и отправляет сообщение, что у него совещание. Чонгук снимает на телефон свои ноги — на фотографии видно, что на нём короткая юбка и сапоги с острым носом. Чонгук отправляет фото Тэхёну, и тот всё оставшееся время совещания думает о Чонгуке в юбке и какого цвета на нём сегодня шубка. Загородный дом Тэхёна Чонгук представляет… более шикарным. Но это не значит, что он разочаровывается одноэтажному уютному шале на берегу небольшого озера, в котором плавают уточки. Оно как никакой другой дом подходит Тэхёну. Такое же отчуждённое, тёплое и немного старомодное. Вокруг шале небольшой лес, вид на горы, плодовые деревья в саду — никаких соседей и заборов. Прислуга в виде очаровательной женщины средних лет предлагает перекусить, но Чонгук отказывается, заявляя, что хочет к озеру. Суджин — именно так зовут домработницу — приглашается в дом, только когда сюда собирается приехать Тэхён или кто-то из его семьи, а обычно она занимается уборкой квартиры Тэхёна дважды в неделю. Исполнительная, вежливая и… тихая. Незаметная, лишний раз перед глазами не маячит — идеальная работница, чтобы чувствовать себя дома максимально комфортно. У озера установлены под светлым навесом два кресла-шезлонга, на небольшой столик Суджин ставит графин воды с лимоном и два бокала. — Такие очаровательные, — говорит Чонгук, смотря на уточек, — хочется погладить их, — берёт наполненный Тэхёном бокал и закидывает ногу на ногу в своих белых брюках палаццо. Тэхён без лишних слов поднимается и направляется к берегу, на котором гуляют утки, чтобы поймать одну из них и принести Чонгуку. Естественно, у него не получается, и он начинает бегать за ними, а они лишь сильнее пугаются и улетают от него с кряканиями. Чонгук смеется с Тэхёна — серьёзный бизнесмен тридцати семи лет бегает за утками, чтобы удовлетворить хотелку Чонгука. Поистине очаровательное зрелище. — Оставь птичек в покое, живодёр, лучше подойди ко мне, — кричит Чонгук, не переставая смеяться. Тэхён отвлекается от невыполнимой задачи и останавливается перед Чонгуком. — Какой послушный пёсик, — шепчет Чонгук, а Тэхён наклоняется, упираясь руками о подлокотники кресла, и целует Чонгука, чувствует вкус персикового бальзама и нарочно облизывает нижнюю губу, чтобы избавиться от него, и продолжает сминать чувственные губы своими. Ощущает руку Чонгука, что вначале ложится на заднюю сторону шеи, а потом вплетается в мягкие волосы на затылке. Они целуются у озера, на диване перед камином, после шикарного ужина, между бокалами вина, в джакузи, которое замечает Чонгук и требует немедленно набрать его. Они уже в халатах, расслабленные после воды, и Чонгук тянет Тэхёна в спальню, прикусив нижнюю губу. Тэхён начинает дышать глубже и чаще от одного осознания. Чонгук разворачивает Тэхёна спиной к уже расстеленной Суджин кровати, бесцеремонно развязывает его халат, сбрасывает с плеч и толкает Тэхёна на постель. Тэхён удержался бы на ногах, но не имеет никакого желания — поддаётся и валится, устремляя свой взгляд то в чёрные глаза напротив, то на яркие губы. — Какой чудесный вид, — игриво говорит Чонгук и седлает бёдра Тэхёна. — Полностью согласен, — отвечает Тэхён и тянет Чонгука к себе за пояс халата. — Нетушки, дай мне насладиться. Чонгук водит руками по груди Тэхёна, слегка выступающим рёбрам, плоскому мягкому животу без намёка на пресс, но Чонгуку и так нравится. Невесомо подушечками пальцев оглаживает, как ранее проводил вдоль ширинки, и всё же сокращает расстояние между ними до минимума, нежно целуя в губы. Желание. Желание поглощает их, тысячей разрядов пробегаясь по всему телу, по каждому сантиметру кожи. Чонгук отстраняется и продолжает изучать его тело — водит ладонью по коже, под которой ощущаются мышцы груди, рук. Обводит пальцами тёмные соски, пока любуется искусанными им же чётко очерченными губами, миндалевидными глазами и носом с широкой переносицей, который может идеально смотреться только на лице Ким Тэхёна. Тэхён спускает халат Чонгука, обнажая плечи, изучает сухими руками ключицы, руки. Они наслаждаются видами друг друга, будто любуются произведениями искусства. Чонгук вновь и вновь целует в губы, каждый раз, как отстраняется, смотрит на лицо Тэхёна, у которого с каждым поцелуем эмоции меняются, и вот он начинает смеяться, вызывая у Чонгука широкую улыбку. — Очаровательно, — говорит Тэхён и резко переворачивает их, оказываясь сверху, и развязывает халат Чонгука. На его коже разбросаны десятки родинок, и Тэхён целует каждую, заставляя Чонгука хихикать от того, что ему щекотно. — Перестань! — восклицает, смеясь, Чонгук и пытается притянуть Тэхёна к себе, обхватив щёки. — Никогда, — отвечает Тэхён и продолжает оставлять поцелуи на животе Чонгука. Никогда. Чонгук задумывается, как долго продлится это никогда? Но быстро выбрасывает все эти мысли и возвращается к ощущениям. Чонгук поднимается, выныривая из рукавов халата, и Тэхён садится на его бёдра, чтобы поцеловать, практически сразу приоткрывает и свои, и чонгуковы губы, и они сплетаются языками. — Ляг, пожалуйста, — просит Тэхён, и Чонгук без препираний ложится. Тэхён не удерживается от того, чтобы снова поцеловать губы Чонгука, и с влажным звуком отстраняется, а затем и начинает вновь спускаться поцелуями по линии челюсти, затем к шее, облизывает полосу кожи вдоль ключицы, спускается к груди, вырисовывая языком мокрые узоры, трогает ладонями крепкую грудь, намеренно задевая торчащие соски. Чонгук то тяжело дышит, то слегка усмехается из-за того, что ему щекотно снова. Тэхён оглаживает плоский подтянутый живот, через тонкую кожу которого ощущаются мышцы. Спускается ниже влажными поцелуями и слегка прикусывает нежную кожу. — Кусаться можно, но без отметин, — с полустоном говорит Чонгук. — Само собой, — Тэхён выдыхает, когда понимает, что Чонгук помогает его направить, подсказывает, что делать, а что нет. Он давно знает, какая кожа Чонгука на ощупь, его изгибы тела, но мысли читать не умеет, пока не изучил, какие точки у Чонгука особо чувствительны, его предпочтения. Тэхён отодвигается чуть дальше, и взору открываются крепкие бёдра, красота которых пьянит. Тэхён слегка ощутимо кусает кожу на их внутренней стороне, не оставляя отметин. — Да-да, вот так, идеально, — говорит Чонгук, дёргается от возбуждения. — Минет или римминг? Или и то, и то? — спрашивает Тэхён с приподнятым одним уголком губ, облизнувшись. — М-м, — Чонгук вытягивает губы и смотрит куда-то вверх, обдумывая. — Только римминг, — отвечает. Пока Тэхён поднимается, чтобы взять смазку и заодно сразу презервативы, Чонгук переворачивается, опираясь коленями в кровать, а руки вытягивает вперед. Сердце Тэхёна пропускает удар, когда он видит открывшийся ему вид. Готов кончить на месте. — Чонгук, я съем тебя, — предупреждает Тэхён и забирается на кровать, сразу же оглаживая ягодицы и оставляя на одной из них влажный поцелуй. — Котик, поторопись, — с претензией заявляет Чонгук, слегка покачивая из стороны в сторону. Тэхён наносит небольшое количество смазки на пальцы, проводит ими и сразу же припадает губами, целуя его. — Языком, — инструктирует Чонгук. Тэхён слушается, обводит языком, постепенно наращивая скорость, облизывает, спускаясь ниже, и движением наверх оставляет влажный след слюны, смешанной со смазкой. Повторяет всё, от чего Чонгук стонет с поджатыми пальцами на ногах и сжатой в руках подушки. Снова опускается и проникает языком внутрь, после чего присасывается влажными губами, слыша тихие постанывания. — Умничка, — хвалит Чонгук, — а теперь растягивай меня. — Ты хочешь быть принимающим? — удивляется Тэхён. — Сегодня — да. Тэхён выливает лубрикант на пальцы обеих рук, растирает между ними и проникает средним пальцем лишь на фалангу. Вторую руку оборачивает вокруг, ощущая очередное поддёргивание. — Так хорошо? — спрашивает Тэхён, медленно двигая обеими руками, растягивая. — Да, но давай второй палец, я расслаблен, — говорит Чонгук. Тэхён усмехается ответу, тому, что даже когда речь пронизана стонами, он сохраняет властность голоса. Тэхён добавляет второй, растягивая, а Чонгук начинает чуть извиваться от нетерпения, пока Тэхён аккуратно двигает пальцами, после чего разводит на манер ножниц, не забывая плавно оглаживать. — Третий можно? — спрашивает Тэхён спустя некоторое время, чувствуя, как Чонгук расслабляется ещё больше. — Да, котик, действуй. С третьим Тэхён замечает, что Чонгук на секунду сжимается, но довольно быстро расслабляется и сам подаётся назад. Тэхён наращивает темп движений рук, а пальцы другой слегка раздвигает. — Давай уже, видишь же, что я готов, — в голосе слышится нетерпение. Стоит Тэхёну вынуть пальцы, как Чонгук валит его на постель и седлает бёдра. — Даже так, — ухмыляется Тэхён, подавая Чонгуку упаковку презервативов. — Что-то не устраивает? — спрашивает с издевкой в голосе Чонгук, приподнимая одну бровь. У Тэхёна от такого его тона сердце дёргается. — Устраивает — это мягко сказано, — отвечает Тэхён и поднимается, чтобы мокро, развязно поцеловать Чонгука. Губы их со вкусом страсти. Чонгук отстраняется, в очередной раз толкает его в грудь и, надевая на Тэхёна презерватив, говорит: — Котик, лежи и наслаждайся. Тэхён лежит, наслаждается и ягодицы Чонгука обхватывает, пока тот медленно опускается. Мучительно медленно. И когда окончательно садится — закатывает глаза от удовольствия, а Тэхён руки на тонкую талию переводит. Чонгук начинает размеренно двигаться, оперевшись руками о грудь Тэхёна, прогибается в пояснице — удовольствие хочется продлить. Чёрные влажные пряди спадают на глаза, и Тэхён протягивает руку, чтобы хоть на секунду убрать их в сторону и посмотреть в глаза, в черноте которых сверкает безумие. — Ты невероятный, — простанывает Тэхён, когда Чонгук с улыбкой сильнее сжимает его. Тэхён хватается руками за Чонгука и задаёт более быстрый темп, двигаясь самостоятельно. Чонгук, на удивление, позволяет, ставит руки за себя и чуть приподнимается. К чёрту продление. Он хочет. Они не стесняются стонать, оба сгорая от удовольствия. — Ким Тэхён, ещё! — выкрикивает Чонгук и оказывается через мгновение под Тэхёном, который закидывает его ноги себе на плечи и не ускоряется, а отчётливее проходится, чтобы получать больше вырывающихся стонов, что начинают смешиваться с подобием рычания. Чонгук хватается руками за плечи Тэхёна до побелевших пальцев и просит ускориться, приподнимась, чтобы самостоятельно поменять угол, как ему хочется. Тэхён не смеет перечить и ускоряется, не меняя своего положения, чтобы не испортить ничего для Чонгука. Тэхён двигается всё активнее, разрывает поцелуй и начинает шептать Чонгуку слова о том, как ему хорошо с ним, какой он чувственный, красивый, да и просто идеальный. Чонгук широко улыбается, довольствуясь одами, и его трясёт от этого низкого голоса, от Тэхёне в себе — от всего. Он одновременно хочет и закончить, и продлить этот момент как можно дольше, но всё же выбирает первое. — Мой… Я скоро кончу, помоги мне, — звучит как просьба. Тэхён снимает одну ногу со своего плеча и обхватывает Чонгука, сразу же начиная активно помогать. Чонгук изливается первым, закатывая глаза, и сразу же убирает руку Тэхёна, который, ускорившись, заканчивает следом через несколько мгновений. Снимает со своего плеча ногу Чонгука и валится рядом, сразу же целуя высохшими губами. — Знаешь, ты так мило хихикаешь, — говорит с улыбкой Тэхён, перебирая волосы Чонгука. — А ты неплохо трахаешь, — снисходительно произносит Чонгук. — А сейчас мне нужны душ и вода. Тэхён поднимает его, как принцессу, и несет в ванную, пока Чонгук довольно обнимает его за шею и болтает ножками. — Я скоро вернусь, а ты не спеши выходить, я попрошу Суджин заменить постельное белье. — Не дай мне соскучиться, — кокетливо говорит Чонгук и скрывается за дверьми душевой кабины. Тэхён приносит ему и воду, и сердце своё. Утро встречает Тэхёна шумом рядом в постели. Открывает глаза и видит поднимающегося Чонгука, сразу же хватает его за руку. — Ты куда? — хрипло спрашивает с растерянным видом. — В уборную, — спокойно отвечает Чонгук. — Не переживай, я уже не в том возрасте, чтобы убегать после секса, не позавтракав. — А можно не убегать и после завтрака? И не после обеда, и не после ужина? — и в черноту глаз своими уставляется. — А после? — тихо интересуется Чонгук, сидя на постели, пока Тэхён всё ещё держит его за запястье. — Снова завтрак. — И как долго мы будем завтракать? — Пока нам не надоест завтракать друг с другом, — спокойно отвечает Тэхён и притягивает его к себе, оставляя мягкий поцелуй на щеке. Чонгук, как и Тэхён, не привык говорить о чувствах, но они прекрасно друг друга понимают. Чонгук был прав — это не похоже на интрижку. Потому что ею не является. И, завтракая, понимают, что надоест, скорее всего, не скоро. Через месяцы? Через годы? Знать этого они не могут. Чонгук улыбается широко и протягивает Тэхёну ложку с пудингом, чтобы тот попробовал. Тэхён, конечно, послушно съедает, но морщится от излишней сладости, а Чонгук лишь смеется над ним, пока под столом свои ступни на его кладёт. Тэхён не может не любоваться этой улыбкой, сверкающей чернотой глаз, а Чонгук своей кожей ощущает нежность, с которой Тэхён смотрит на него. Пока они счастливы друг с другом сейчас — остальное не имеет значения.