«чужая» семья

Примерно час я анализировала ситуацию, нарезая круги по номеру отеля. Брала вариант и прикидывала дальнейшее развитие. Ни в одном воображаемом мною случае я не получила хорошего исхода. Точнее, получила, но это лишь мои мечты, не более. Реальность же такова: я в заднице. Я правда увидела в Робине Локсли свой второй шанс. Шанс начать всё сначала. Шанс наконец сбросить эти невидимые путы и выстроить свою жизнь заново, потому что старую благополучно пропустили через мясорубку и продолжают это делать. Но я не могу притормозить, пустить все на самотёк или позволить себе плавно плыть по течению. Ведь тогда он победит, а этого допустить нельзя. Однажды я обрету силу, достаточную для того, чтобы дать достойный отпор, но не сейчас. Я пока что не готова встретиться лицом к лицу со своим злейшим врагом. Что заставляет меня сделать паузу? Все до банальности просто — еда. Спускаюсь вниз, заказываю себе кофе и плотный завтрак. Время давно перевалило за обед, но у меня-то еще завтрак. По возвращению в номер снова набираю Хлою. Мне не нужно, чтобы кто-либо говорил, что делать. Я приняла решение. Мне просто нужно, чтобы кто-то сказал, что я не сошла с ума и не действую на поводу у чувств. Наше сердце — плохой советчик. Особенно когда оно кому-то конкретному симпатизирует. Не тяну кота за хвост — прыгаю с места в карьер. За 7 минут вываливаю на Хлою вчерашнее приключение. Все от и до рассказываю в ускоренном ритме. — И ты смолчала о таком? — возмущается подруга на повышенном тоне, делая акцент на последнем слове. — Я не думала, что это важно. — Ты узнала о существовании сестры! Черт возьми, это не просто важно, это мегаважно! — Возможно, сестры, — поправляю ее, перебивая, ведь наверняка неизвестно, кто мы друг другу. — Заткнись! — бесится она. — Прости, просто не перебивай, ладно. Дай переварить. Хлоя молчит. Слышу, как дышит в трубку. Закатываю глаза в ожидании и изо всех сил стараюсь не вставить свои пять копеек. Ей и правда нужно переварить. Я сама-то еще не до конца приняла всю эту неразбериху. Странно все как-то. — Ты понимаешь, что этот твой Робин… — Не мой! — Редж! Не та ситуация, чтоб к словам придираться. И просила же не перебивать, — звучит ее звонкий голос. — Это твой шанс, понимаешь? Таких случайностей просто не бывает! А если и бывают, то не просто так. Хватай быка за рога, милая. — Вообще-то я собиралась встретиться с ним, чтобы сказать, что уезжаю. Не могу исчезнуть, не попрощавшись. — Нет! — протестует подруга. — Я всегда на твоей стороне, Реджина, но сейчас не тот случай. Хамберт уже перешел все дозволенные границы. Пора поставить козла на место. — Я не могу бороться с ним, Хлоя, пока у меня не будет твердой почвы под ногами. Пока я не буду уверена, что смогу дать достойный отпор без вреда для себя и окружающих, ни за что не вступлю с ним в схватку. — Локсли — твоя почва под ногами. Разве ты не понимаешь? Я погуглила. Так, на всякий случай. Хлоя — it-специалист. С компьютером на ты, с интернетом — быстрее молнии. — Не надеялась что-то найти, но вдруг. И бинго! Он довольно крупная шишка. Со связями. Не с такими, как у Хамберта, конечно… но тоже не из говна слеплен. Возможно, он сможет тебе помочь. — А возможно, из-за меня его карьера, жизнь и семья будут разрушены. У него пятилетний сын, Хлоя. — Уверена, такой человек как Робин Локсли знает, как обезопасить себя, свой бизнес и тем более своего ребенка. — Не знаю… Что ты мне предлагаешь? Довериться ему? Я тяжело вздохнула. Хлоя так настойчиво и уверено вдалбливала мне свою мысль, что я потихоньку начала рассматривать такой вариант, как один из возможных. — Не смей никуда бежать, слышишь. По крайней мере пока что. В данный момент тебе ничего не угрожает. Я не предлагаю тебе прийти к Локсли и выложить все как на духу. Просто… прощупай почву. У тебя есть время и возможность. Решишь проблему по мере ее поступления, как делала это всегда. — Ты осознаёшь, что твоя идея, как минимум, безумна? Грэм объявил меня безвести пропавшей! В розыск, мать твою! Мое фото будет повсюду! Он просто сделал меня мишенью! — Да, ты в розыске, нет смысла отрицать это. Но в пределах одного штата. Пока что. Ты за тридевять земель отсюда. И пока у тебя есть время — действуй. — Не понимаю, с чего ты решила, что Локсли сможет мне помочь. Напомнить тебе, скольких адвокатов я перебрала? Последний, кстати, благополучно сдал меня Хамберту. Оказалось, они давние знакомые, учились на одном курсе, представляешь? На том конце провода повисло молчание. — Хлоя? — я насторожилась. — Что значит сдал? — членораздельно произнесла подруга с волнением в голосе. — Сообщил ему мое местоположение. Прости, что не сказала, не хотела тебя волновать. — Он видел тебя? Когда? Ты в порядке, Реджина? Внутри всё сжимается от воспоминаний этой встречи. Я сглатываю ком в горле и перевожу дыхание. Не хочу лишний раз волновать Хлою, она и так из-за меня вечно как на иголках. — Реджина? Ты там? — Да, да, я… Неделю назад. Мне пришлось сесть в самолет по поддельному паспорту. Затем проехала на автобусе несколько городов. — Где ты сейчас? — Не могу сказать, ты же понимаешь… в целях твоей безопасности. — Да-да, — тараторит она. — Хлоя… — мой голос срывается и я прочищаю горло. — Я боялась, что убила его, — признаюсь едва ли громче шёпота. Слышу из уст подруги усмешку. — Так это ты ему едва череп не проломила? — она будто довольна этим. — Не переживай, он живее всех живых. Облегченно вздыхаю. Груз с плеч. Он, конечно, заслуживает самого худшего в жизни, но мне бы не хотелось провести за решеткой всю оставшуюся жизнь за его убийство. Прощаюсь с Хлоей и еще какое-то время размышляю над всем. Она права: у меня есть время побыть здесь, пока никто не знает, где я. Беру карточку с номером телефона и звоню Робину. Как только слышу его голос, понимаю, что он рад моему звонку. Настроение меняется за долю секунды. Губы сами собой растягиваются в широкую улыбку. Договариваемся о встрече. Выбираю платье, наношу легкий макияж и делаю самую простую укладку, придав волосам немного объема у корней. Знаю, что выгляжу хорошо, но всё равно кручусь у зеркала, будто мне 15 и это мое первое в жизни свидание. Робин встречает меня у входа в отель. Едва наши взгляды встречаются, он улыбается мне и я замираю на месте на несколько секунд. — Спасибо за цветы, — первое, что говорю ему. — Букет потрясающий. — Как и ты, — слетает с его уст. Отвечаю на комплимент искренней улыбкой и наблюдаю, как мужчина заостряет свое внимание на моих густонакрашенных губах. Он усаживает меня в свою машину и везет в ресторан, а затем в другой. Но ни один из них нам посетить не удается, потому что они битком набиты. Тогда предлагаю вариант попроще — кафе. Но все близлежащие так же оказываются переполнены. — Выбирать стоило явно не центр города, — улыбаюсь Робину, пока мы следуем к его машине. — Стоило заказать столик заранее. Я думал об этом, но боялся, что ты не захочешь, ведь вчера ты сказала, что… Договорить он не успевает. Визг шин, писк тормозов, крики людей. Не успеваю толком сообразить, как чувствую соприкосновение с асфальтом. Робин схватил меня в свои объятия, крепко прижал к себе и отпрыгнул в сторону вместе со мной, а когда понял, что равновесие нам не удержать, явно постарался смягчить мое приземление. Внедорожник промчался прямо мимо нас, вылетев на тротуар, и врезался в первое попавшееся ему на пути здание. Если бы не потрясающая реакция Локсли, автомобиль размазал бы нас обоих по асфальту. Мы одновременно принимаем сидячее положение. Его лицо в считанных сантиметрах от моего. Я чувствую его парфюм, его дыхание. — Ты цела? — беспокоится. — Кажется, да. Мы оглядываемся по сторонам. Никто не пострадал, кроме водителя внедорожника. Там уже столпились люди и кто-то даже успел набрать скорую помощь. Робин вскакивает на ноги и протягивает мне руку. Хватаюсь за его ладонь, но тут же со стоном оседаю обратно. — Что? — присаживается на корточки и одной рукой придерживает меня за предплечье. — Нога, — морщусь от боли. — Дай взгляну. Он слегка надавливает пальцами на мою правую ногу сквозь сапог. Издаю сдавленный стон. — Больно? — Нет, приятно. У меня есть секрет: я мазохистка. Он поднимает на меня глаза и пару секунд смотрит со всей серьезностью. А потом до него доходит, что я просто не сдержалась от колкости, и он усмехается. — Встать сможешь? — Это вряд ли, — и я не преувеличиваю, боль адская. — Тебе нужно в больницу, — констатирует он. Робин в ту же секунду подхватывает меня на руки, да так ловко, будто я пушинка. На автомате обнимаю его за шею. — Что ты делаешь? — задаю туповатый вопрос. Просто мне в ноздри вновь ударяет его парфюм. И я слегла теряю голову, словно подросток. Совсем растеряла хватку и разучилась контролировать себя в присутствии привлекательного мужчины? Аж стыд берет. Робин кидает мне в глаза многозначительный взгляд и приподнимает брови, как бы намекая, серьезно ли я это спрашиваю. Как сказать ему, что мне ни в коем случае нельзя попадать в больницу? Точно. Мой туповатый вопрос — последствие волнения. Там спросят мои данные, все внесут в компьютер и я стану долбанной мишенью для Грэма Хамберта. Не нахожу ни единой отмазки. Робин аккуратно усаживает меня в свою машину и прежде, чем захлопнуть дверцу, несколько секунд пристально смотрит в глаза. Словно изучает или пытается что-то понять. Кажется, он заметил мое волнение и то, как я стушевалась при мысли о посещении врача. Ладно, будь что будет, придумаю что-нибудь по ходу пьесы, ведь нога и правда адски гудит, осмотр врача совсем не лишний. — В чем проблема, не любишь больницы? — спрашивает он, когда встраивается в полосу дорожного движения. — Что-то вроде того, — бормочу едва ли внятно. — Ты сам-то цел? — Кажется, ободрал локоть, жжет ужасно. Но ничего не повредил так серьезно, как ты. Пару минут мы едем молча. — Спасибо, — говорю искренне и с придыханием. Робин кидает на меня вопросительный взгляд, после чего возвращает все внимание к дороге. — Сегодня ты спас мне жизнь, — поясняю. Мне даже как-то немного неловко. Он донёс меня на руках от машины до больницы, пронес по коридорам и усадил на стул возле нужного кабинета. Отсидел со мной коротенькую очередь — в травмпунктах всего людно — и развлекал разговорами, чтобы отвлечь от физической боли. Даже в кабинет вошел вместе со мной, а на просьбу доктора оставить его с пациенткой наедине, так зыркнул на него, что даже мне не по себе стало. Меня осмотрели, сделали рентген. Слава Богу, это всего лишь растяжение. Подвернула ногу во время падения. Наложили тугую повязку и вкололи обезболивающее. — Ваше имя? Смотрю на пальцы доктора, готовые щёлкать по клавиатуре, и затаиваю дыхание. Если моё имя внесут в систему, Хамберт тут же об этом узнает. Мне на всю оставшуюся жизнь хватило встречи с ним неделю назад. Подобного второй раз я не вынесу. Как далеко я смогу убежать с повреждённой ногой? Мне необходимо, как минимум, три для покоя. Доктор повторяет свой вопрос. Кидаю взгляд сначала на него, затем на Робина. Тот хмурит брови и озадаченно таращится на меня. И почему он остался в коридоре? У меня есть в запасе еще парочка поддельных паспортов. Использую их в крайнем случае, когда необходимо сесть на самолёт иди поезд. В остальное же время передвигаюсь на автобусах, где не нужно светить именем. Пытаюсь вспомнить имена из тех паспортов, но хрен там плавал. Назвать любое наугад тоже не вариант. И тогда… — Вероника Локсли, — заявляю бодрым таким голосом. Ловлю совершенно обескураженный взгляд носителя сей фамилии. Он определенно не рад такому повороту и помимо прочего ничего не понимает. Локсли молча выносит меня на руках из больницы и усаживает в машину, не задав ни единого вопроса. Но я вижу, как плотно сведены его челюсти. Он напряжен и явно о чем-то размышляет. Начинаю разговор сама, когда он размещается на своем водительском сиденье. Не дожидаюсь упреков, или осуждений, или вопроса «какого черта». — Прости… — начинаю с банального. Робин слегка поворачивает корпус тела в мою сторону, упирается плечом в спинку сиденья и пронизывает меня таким холодным взглядом, что у меня внутри все леденеет. — У меня нет проблем с законом, я никого не убивала и не скрываюсь от полиции, — начинаю с того худшего, о чем он мог подумать. — И я не связана с наркотиками и ничем таким. Я не преступница. Прости меня. Прости, что назвалась именем твоей жены. — Зачем тебе это понадобилось? — Я… — облизываю пересохшие губы, глядя в голубые глаза. Черт, как же не хочется видеть разочарование в его взгляде. — Вчера я спросил, не нужна ли тебе помощь. И спрашивал я вполне искренне, не любопытства ради. Ты отмахнулась, сказала, это ерунда. А сегодня выдаёшь себя за мою жену. — Я не планировала это. Я просто не хотела называть свое имя, вот и все. Рони — первое, что пришло мне на ум. И ты не имеешь права в чем-либо меня обвинять, я не обязана перед тобой отчитываться, мы знакомы пару тройку часов. Отвернулась к окну. Пытаюсь подавить так некстати выступившие слезы. Этот гад умудряется портить мне жизнь, даже находясь за сотни тысяч милль от меня. — Реджина, — он зовет меня мягко и касается моего запястья. Сначала опускаю голову и смотрю, как его пальцы нежно обвивают мою руку. Затем поднимаю глаза на его лицо. — Я тебя ни в чем не обвиняю. Я спрашиваю, что могу для тебя сделать. Чем я могу помочь? Одинокая слезинка все же падает вниз по моей щеке. Мужчина смахивает ее подушечкой своего большого пальца и прикладывает теплую ладонь к моей щеке. Его глаза неотрывно смотрят в мои. Что я испытываю в этот момент? Не верю, что человек может вот так просто доверять другому человеку. Тем более человеку, которого он не знает. Давно утратила веру в простые и искренние, бескорыстные человеческие отношения. Люди вокруг меня будто перестали быть людьми. Продаются, покупаются, предают, втыкают ножи в спину. — Я могу избежать объяснений? Или не после того, как притворилась твоей женой? Не хочу. Не хочу ничего говорить. Не хочу, чтобы имя Хамберта существовало между нами. Не хочу, чтобы оно присутствовало в наших отношениях. — Мы знакомы всего ничего. Ты обо мне ничего не знаешь. Я понимаю твое недоверие и нежелание довериться. Расскажешь, как будешь готова. Или, если будешь готова. Прекрасно! Теперь он думает, что я ему не доверяю. Но дело-то не в доверии или его отсутствии. Я просто не хочу втягивать его, не хочу накликать на него беду. Робин убирает руки от меня. Я теряю теплоту его кожи и чувствую какое-то опустошение. Он спиной вжимается в спинку кресла и смотрит прямо перед собой в лобовое стекло. — Есть один человек, — с трудом выдавливаю слова и ловлю на себе мужской взгляд. — Он превратил мою жизнь в кошмар и всячешки стремится поддерживать этот баланс. И все потому, что я не принадлежу ему. Больше не принадлежу. Я задела его раздутое до невозможности эго, дала отпор, а взамен он отнял у меня все, что было мне дорого: лишил меня семьи, карьеры, дома. Он политическая шишка с кучей всевозможных связей и у меня против него ни единого шанса. Так что… Я просто не хочу, чтобы он нашел меня. — А если бы в больнице внесли в систему твое имя… Я положительно качнула головой, обреченно поджав губы. Да, он бы узнал, где я нахожусь. — Кто он? — Нет. Нет, Робин, даже не думай лезть в это. Однажды и на моей улице будет праздник, но не ценой твоего благополучия. У тебя есть Роланд. Помни об этом и не лезь туда, где тебя могут уничтожить. По взгляду было видно, что он желает меня переубедить. На корню пресекла продолжение диалога. Строго предложила сменить тему. Смирился. Очень сомневаюсь, что тема закрыта навсегда, но на сегодня — точно. — Если ты еще не разочаровался в этой встрече, то, может, мы где-нибудь перекусим наконец? Я ужасно голодна. На лице Робина заиграла загадочная улыбка. Что-то задумал. Во мне взыграл интерес и я улыбнулась уголком губ, вопросительно изогнув бровь. — Оставайся тут, я скоро вернусь. — Как будто я куда-то в состоянии сбежать. В нынешнем-то положении, — намекаю на ногу. — Просто посиди немного, — улыбается он. Локсли отсутствуют минут 20. Когда возвращается, вместе с ним в салон авто врывается потрясающий аромат чего-то мясного и чего-то сладкого. Он протягивает мне два стаканчика кофе на подставке. Чувствую бодрящий аромат. Следом передает бумажный пакет, из которого пахнет горячей сладкой выпечкой. А сам удобно устраивается на сиденье, удерживая в руках коробку с пиццей. — Раз уж рестораны отказались нас принимать, а ты не в состоянии свободно перемещаться, устроим свидание прямо здесь. Пожимает плечом, мол, почему бы и нет. — Как говорится, если гора не идет к Магомеду… — улыбается мне. Его глаза отливаются блеском в свете падающих на лицо уличных фонарей. Смотрю, не отрываясь. — Это не свидание, — подмечаю, очерчивая взглядом ямочки на его улыбающемся лице. — Оно самое, мисс Миллс. Черт, мне даже возразить нечего. Время летит незаметно. Он делится со мной некоторыми веселыми моментами своей жизни, в то время, как я не спешу делиться своими. Но парочку лучших моментов из детства и юношества с отцом я все же выкладываю как на духу. Он понимает, что я не особо-то хочу говорить о себе, поэтому мы болтаем о чем угодно, только не о прошлом. Три часа пролетели словно пара мгновений. Как же чертовски уютно рядом с ним. Даже просто молчать и то в кайф. Через лобовое стекло мы наблюдаем за россыпью ярких звезд на черном вечернем небе вокруг почти полной луны. Моя голова покоится на его плече, а его ладонь согревает теплом мою руку. Сидим так уже минут 15, ни единого произнесенного слова за это время, но так хорошо. Чувствую покой и умиротворение. И все бы ничего, но моя нога начинает ныть. — Тебе не нужно к сыну? — отрываю голову от его плеча и заглядываю ему в глаза. — Я успел провести с ним время после работы, до встречи с тобой. Мы договорились, что он ляжет спать с няней. А няня у нас потрясающая. Она начинала еще в доме моих родителей, когда я был ребенком. Мы — одна семья. Да, этот человек точно не оставляется своего сына с кем попало. — Это хорошо, потому что, боюсь, тебе придется довести меня не только до отеля, но и до самой постели, — хватаюсь за ногу чуть ниже колена из-за простреливающей в голень боли. — Ну, это я всегда с удовольствием. Поворачиваю к мужчине голову и натыкаюсь на ухмылочку. Осознаю, что ляпнула, насколько все двусмысленно прозвучало. — Я… — Я понял, что ты имела ввиду совсем не секс. Прости за пошлую шутку. Усмехаюсь, облизываю губы и легонько в кроткой улыбке закусываю зубами нижнюю губу. И все это глядя мужчине в глаза. Черт возьми, Реджина… Ну нельзя же вот так лужицей растекаться после одного свидания. Или можно, если твоя компания — словно исключение из всех правил. Робин тянет ко мне руку, осторожно заправляет за ухо прядь волос и прикладывает ладонь к моей щеке. Наклоняет корпус вперед и я делаю рывок ему навстречу. Сердце отбивает чечетку. Его рука скользит по моим волосам и пальцы окунаются в густые пряди. Наши лица становятся все ближе и ближе и в момент, когда мы оба готовы окунуться с головой в поцелуй, две мимо проезжающие машины сигналят друг другу. Я вздрагиваю и, отпрянув назад, врезаюсь спиной в спинку сиденья. Момент упущен. Мы оба это понимаем. Косимся друг на друга, неловко улыбаемся и я предлагаю отвезти меня в отель. Робин и впрям воспринимает мои слова всерьез. Доводит до самой постели. У входа помогает снять пальто и вешает его на крючок. Тем временем я тянусь к сапогам, но он меня останавливает. Сам расстегивает обе молнии и помогает снять обувь. Чувствую неловкость. Особенно когда его руки скользят по моих ногам и я ощущаю тепло его кожи через очень тонкий капрон. Боже… Не припомню, чтобы за мной кто-нибудь когда-нибудь так ухаживал. Нога болит просто адски. Робин, видимо, понимает это — берет меня на руки, доносит до постели и аккуратно укладывает спиной на пышные подушки. Упирается ладонями в постель, по обе стороны от моих бедер и зависает в таком положении. Его лицо так близко, что чувствую дыхание. — От одежды я избавлюсь самостоятельно, — смотрю прямо в глаза и произношу тихом, соблазнительным тоном. — Когда ты уйдешь, — добавляю на всякий случай. Он смеется, отталкивается руками от постели и выпрямляется во весь рост. Смеюсь в ответ. До чего же комфортный для меня человек, аж дух захватывает. Не думала, что после Хамберта смогу вот так запросто подпустить к себе мужчину. Но… никогда не говори никогда. — У тебя лед есть? Киваю и взглядом указываю, в какой стороне холодильник. Робин сначала наполняет стакан водой и протягивает его мне вместе с обезболивающим, любезно прописанным доктором. С удовольствием глотаю эту таблетку, желая поскорее унять боль. После Локсли достает пару пакетиков со льдом, оборачивает их тонким вафельным полотенцем. Усевшись на постель, прикладывает к больному месту. Прикрываю глаза на несколько секунд. Чувствую контраст: лед и тепло его рук. Медленно поднимаю веки и натыкаюсь на его восхищенный мною взгляд. Он держит лёд на моей ноге и очерчивает взглядом черты моего лица, шею и небольшое декольте. — Тебе не обязательно сидеть тут со мной. — Выгоняешь? — Нет! Вовсе нет. Просто… Ты для меня столько сделал сегодня, а теперь возишься, как с ребенком. Мне немного неловко. — Ну, у меня есть отличный опыт в возне с ребенком, — улыбается он. — Мне уйти? — Если хочешь, можешь остаться. Я непротив. Мы затягиваем друг друга в свободный разговор, пока Робин держит лед. Тот чрезвычайно быстро начинает таять и Локсли возвращает его туда, откуда достал. — Полегче? — Намного. — Тебе еще что-нибудь нужно, прежде чем я уйду? — Нет, спасибо за всё. Дальше я справлюсь сама. — Не перенапрягай ногу. — Не буду. Смотрю ему в спину, пока он делает шаги в сторону выхода. Останавливается и замирает. Стоит так несколько секунд. Я уже забеспокоиться успела. А он резко разворачивается и быстрыми шагом направляется в мою сторону. Подумать ничего не успеваю, как его руки зарываются в моих волосах, а губы настойчиво касаются моих. Я не выказываю ни капли сопротивления. Одну руку кладу на его шею, вторую — на плечо. Ловлю в ответ его губы и позволяю языкам сплестись. Что ж, целуется он потрясающе. Все мое внимание сейчас только на этом поцелуе и будто мира вокруг не существует. Есть только он, его губы, его дыхание и прикосновения. Он с придыханием отлипляется от моих губ, кончиком носа проводит по моему. Его ладонь ложится на мою щеку и он смотрит мне в глаза. — Красивая, — улыбается. — Чертовски. И классно целуешься. Улыбаюсь, обнажая ряд зубов. — Волшебная улыбка, — проводит подушечкой большого пальца по контуру моей нижней губы. Словами не передать, что я чувствую. Но мой разум сейчас всерьез думает, что это то, чего бы я хотела для себя на всю оставшуюся жизнь. Его. Я хочу его. Он чмокает меня в губы нежным поцелуем и выпрямляется во весь рост. — До завтра, Реджина. Делает несколько шагов назад спиной вперёд, глядя мне в глаза, и останавливается. — Не до конца понимаю, что за чертовщина творится в твоей жизни, но что бы там ни было, я поборюсь за тебя, Реджина. Потому что ты потрясающая и заслуживаешь того, чтобы кто-то встрял в это дерьмо ради тебя. Я увидел в тебе свой второй шанс. Упускать его и терять тебя не собираюсь. А ведь он серьёзен, как, наверное, никто на свете. Одновременно и приятно, и боязно. Хочешь сказать, чтоб он этого не делал. Но разве теперь он меня послушает? Я приоткрыла дверь, а он вошёл. И не уверена, что хочу пути назад. Поэтому отпускаю его почти без слов — лишь желаю спокойной ночи.