«чужая» семья

Надо признать, быть ограниченной в движении — не такая уж и забава. Непривычно, неудобно, дискомфортно. К счастью, я отлично умею приспосабливаться к ситуации. Практически не встаю с постели, только по крайней необходимости. Врач сказал: три дня покоя. Если не буду перенапрягаться, то на четвертый смело смогу наступать на ногу. Не хочу продлить свое беспомощное состояние, поэтому строго соблюдаю постельный режим. Щёлкаю каналы, смотрю ток-шоу, фильм, какой-то музыкальный, затем танцевальный конкурсы. Не ждала, что Робин навестит меня, но надеялась. В компании время летит быстрее, да и просто хотелось его увидеть. Но он позвонил уже вечером и извинился, что не сможет ко мне заглянуть. Роланд устроил ему запредельно «веселый» вечер из-за отсутствия матери. Грусть, тоска и слезы ребёнка не позволили Робину оставить его с няней — он сам остался развлекать сына, отвлекая от мыслей о маме. — Тебе правда ничего не нужно? Я могу кого-нибудь отправить к тебе. — Кого-нибудь из своего окружения ты имеешь ввиду? — спросила с иронией, но, кажется, Локсли не уловил сути моего вопроса. — После тебе не адресуют вопрос, почему твоя жена живет в гостиничном номере? Слышу тяжелый вздох в трубке. — Не переживай за меня. Меня развлекает телевизор. Еду я заказала с доставкой в номер. Я в порядке, Робин. Мне приятна его забота. Я давно не чувствовала такой отдачи со стороны мужчины. А ведь он меня даже не знает толком. — Я по тебе соскучился, — ласково произнес мужчина. Улыбаюсь, кусая губу. Невольно вспоминаю вчерашний поцелуй. — Я бы тоже не отказалась от твоей компании, — ответила бархатным голосом, — но ребенок важнее, тем более надо учитывать ситуацию, тут непросто детские капризы, — сменила интонацию на более серьезную. — Да-да, тут ты права. Что, если мы заведомо обречены на провал? Роланд — важная часть жизни Робина, а я — чертова копия матери его сына. Как без травмирующих последствий объяснить пятилетке, что мама вовсе не мама? — Не знаю, имею ли право спрашивать, но… Как он? Его мать не хочет вернуться? — Рони в другой стране и возвращаться не планирует. А Роланд… — он вздыхает, и я понимаю, что реальность грузом лежит на его душе. — Он думает, что я специально прячу от него маму, будто я против того, чтобы они виделись. — Ему всего 5, откуда такие мысли в его голове? — Удивляюсь. — Иногда он выдает такое, Реджина, до чего, казалось бы, взрослый не додумается. Мы ещё немного болтаем, прощаемся, и я остаюсь наедине со своими мыслями, а телевизор звучит фоном. Все эти разговоры в Роланде, об отсутствии матери в его жизни нагоняют на меня тоску. Слева в боку щемит от безысходности. Знаю, что я не должна этого делать. Знаю, что обещала не звонить и не писать. Но какого черта! Хватаю телефон, ищу мисс Свон в списке контактов. Забрал бы кто телефон у меня из рук. Действую сейчас, как пьяная барышня, надумавшая написать бывшему. Эмоции, эмоции, эмоции… Как вас выключить, черт возьми? Порю горячку. Выбираю «написать сообщение». Некоторое время гипнотизирую взглядом мигающую палочку, которая словно требует, чтобы я начала наконец щёлкать по буквам. «Это Реджина. Как он?» — печатаю, в течение минуты блокирую все сомнения, отправляю смс. Ну вот, сделала то, чего так боялась — пошла на поводу у чувств и эмоций. Всегда действовала с холодным умом и трезвым разумом. Понимала: нельзя думать сердцем, нельзя давать волю эмоциям. Это, как минимум, меня разобьет, как максимум — уничтожит. Решение отказаться от родительских прав и отдать Генри под опеку его биологической матери далось мне очень тяжело. Но мне пришлось действовать с холодным расчетом, чтобы мой сын был в безопасности. Я не могла позволить Хамберту использовать моего ребенка в его грязной игре против меня. Сейчас ему 10. На момент, когда я разбила его маленькое, всецело доверяющее мне сердце, ему было 8. Он не понимал, почему я так поступаю, а я не могла рассказать мальчику о жестокости взрослого мира во всех подробностях. Попросила его довериться мне, но куда там. Генри умный малый, но упертый и обидчивый. Теперь он ненавидит меня и навсегда для меня потерян. Но я продолжаю его любить сильнее всего на свете, ведь он — мой ребенок. Я и Эмме Свон не рассказала всей правды. Та попыталась бы помочь, а мне было важно, чтобы Генри был в безопасности. «Все хорошо» — прилетает ответ от Эммы. Я понимаю, что не заслужила от неё больше двух слов. Она не расскажет мне, как у него дела, как отметки в школе или много ли у него друзей. Здоров ли он, счастлив? Их жизнь — не мое дело. Это мне четко дали понять. Я для них чужая. Но и Робин с сыном — чужая семья. Не моя. Что, если я увидела шанс там, где не должна была? Что, если я увидела малыша Роланда и спроектировала на нём тоску по своему ребенку, отсюда и симпатия к его отцу? Чертов Хамберт! Хлоя права — необходимо заканчивать эту игру в кошки-мышки. Вот только, где найти летальное оружие против всемогущего гада? Столько попыток и все бестолку. Но ведь не бывает неприкасаемых людей, правда?