Три грани розовой Кухилал

      Боль от переживаний за любимого скребла костями за грудиной. Анзур потёр шею и грудь, пытаясь избавиться от лёгкого удушья и неприятных ощущений. Он наблюдал за медиками, сидя в любимом кресле с удобной высокой спинкой, подаренным Вилбертом на день рождения несколько лет назад. Кресло было точной копией такого же, что они видели в Версале во время турне по Франции. Там они проводили своеобразный медовый месяц, когда решили-таки съехаться и официально-неофициально начать жить парой. Деда с отцом к тому времени перестало корёжить от признания сексуальной ориентации Анзуром, который с 16 лет выбрал местом проживания Бразилию.       Анзур уехал туда, как обычно, на каникулы и не вернулся к началу учебного года, а потом в последующие пять лет так ни разу и не приехал в Таджикистан. Решение такое он принял не сразу, шёл к нему тяжело и долго, и способствовало этому сразу несколько факторов...       Сестра его быстро уставала от такой шумной и суетной Бразилии и даже португальским владела только на разговорном уровне, не желая углубляться в его познание. Она не приходила как брат под утро пьяной, весёлой и шальной от энергетики ночных приключений на оживлённых, даже в тёмное время суток, проспектах огромного мегаполиса и, съездив один раз на карнавал, в последующем отказывалась от посещений таких мероприятий. Патриархальные устои в доме деда и отца привлекали Зейнаб гораздо больше, хотя дикаркой она никогда не была и вообще была девушкой веселой и общительной. Но вот от Бразилии быстро уставала, приезжала сюда не ради матери, с которой разговаривала с холодным почтением, а ради бабушки с дедом, которые ещё во время встречи в аэропорту начинали бурно эмоционировать. Внуков они любили безумно и каждый раз при отъезде их назад в Душанбе безутешно заливались слезами.       Анзур же с радостью посещал Сан-Паулу не только из-за родных... Красивые парни полуголыми расхаживали по улицам шумного города в жаркой Южной Америке, и молодой, не умеющий тогда ещё контролировать свои гормоны, Анзур чуть не одурел от яростных выхлопов тестостерона. Парень давно понял, что мужской пол привлекает его гораздо больше женского. А в эротических горячих снах к нему чаще других приходил не кто-нибудь, а Вилберт Вальдезер, его друг и сын близкого армейского друга отца и его же главный партнёр по бизнесу.       Очередные каникулы прошли в сексуальном угаре. Анзур менял партнёров, как сорвавшись с цепи, пытаясь вытряхнуть из памяти высокую фигуру регбиста, нордически холодное лицо и мужественный профиль Вила, по которому скучал до невозможности. Признаться ему в том, что любит совсем не по-дружески и хочет до одурения, Анзур не мог. Поэтому возвращаться на другой материк больше не собирался, надеясь, что глухую, изнуряющую тоску влюблённого сердца удастся со временем заглушить и потушить внутренний пожар. От одного только его имени, голоса в телефоне или фотографии душа начинала метаться, не находя успокоения.       Именно из-за этого, в основном, Анзур и не возвращался. Разговор с отцом был тяжёлым, с дедом ещё тяжелее, но парень выиграл, приведя свои аргументы и убеждая, что для своего лучшего вхождения в семейное дело в будущем, будет более правильным, если Анзур какое-то время поживёт на американском континенте, закончит здесь учёбу и на месте ознакомится с делами. Родные сдались и дали добро на его доводы, прилетая время от времени по делам и с проверкой, как живёт и учится отпрыск.       Валдезер тоже прилетал четыре раза и даже ездил с Анзуром один раз на карнавал. Для Довлатова это было счастьем и мучением одновременно - видеть, наслаждаться обществом любимого человека и при этом не иметь возможности открыться до конца. Это было тяжелым испытанием. Анзур попробовал себя в обеих позициях - в нижней и верхней, нравилось по всякому, и Вила с собой в койке представлял тоже в обеих позициях.       В свой третий приезд наблюдательный друг задал вопрос:       - Ты гей?       И Анзур, глядя прямо ему в глаза, утвердительно кивнул головой. Вил не стал долго раздумывать, ходить вокруг да около и зашел в ванную комнату, когда Анзур принимал душ. Целовались они под струями лейки, настроенной в режиме тропического дождя, и Довлатов не верил своему счастью. Можно жить без страха быть отвергнутым, разоблачённым, можно трогать, любить, целовать того, кто забрал в плен всё его естество.       Анзур отдавался, сам направляя, поучая, как мужчине надо заниматься сексом с мужчиной. Вилберт оказался отменным учеником и в некоторых аспектах даже удивлял своей раскрепощённостью. Потом лежали, ласкались, облегчали душевные раны.       - Чего молчал раньше? - Вил пропускал сквозь пальцы шёлковое полотно волос любимого.       - Сам подумай... Боялся, в морду дашь, и я тебя больше не увижу.       - Значит, не зря я не стал ждать и взял ситуацию в свои руки, а то, как бабушка говорит, так бы и ходили до пришествия царя Гороха. Давай договоримся - в будущем никаких недоговорок, между нами должна быть максимальная откровенность.       Вернулся на евразийский континент Анзур сначала в Москву, потом в Нижний Новгород, купив себе на собственные средства огромную квартиру в только что построенной многоэтажке с личной парковкой. Ехать в Душанбе пока не решался, хотя и очень хотелось. Он скучал по городу, сестре, отцу и деду, хотя именно из-за него свою поездку и откладывал.       С дедом разговаривал последние пару лет только через отца и сестру. И всё из-за скандальной информации, что дошла до Таджикистана. Но Анзур не был бы Анзуром, если бы не подготовился заранее отбивать атаки. Хорошо, что деду и отцу хватило ума не обвинять Вилберта и понять, что именно сам Довлатов был инициатором их связи со средним сыном Вальдезеров. Естественно, бизнес-связи и дружбу семьи не разорвали. Напряжённый и опасный разговор с родными Анзур помнит до сих пор. Отец, стиснув зубы, постарался принять выбор сына, хоть и наступил своим гордости, взглядам и общественному мнению на горло, а вот дед загремел с первым инфарктом после таких новостей...       Анзур молчал первые 10 минут, выслушивая обвинения и оскорбления в свой адрес, дед был скор на расправу, словесную в том числе. И потом, уже не выдержав, выдал ему:       - Знаешь, что, дед! Ты с Каноевым сколько лет уже дружишь и прикрываешь его левые делишки!       Глава семьи Довлатовых опешил и на пару секунд замолчал. Если дед был восточный мужчина с горячей кровью, то Анзур вообще - термоядерная смесь! Он, конечно, мог себя, когда надо, в руках держать, но тогда его тоже сорвало с тормозов, как и деда. Ну а что? Родные же, близкие люди, можно и собачиться всласть, не стесняясь. Вот Анзур и рубанул, искренне полагая, что дед знает про одного из дружков то же, что и его внук.       - Значит, Каноев, прикрываясь помощью брату погибшего одноклассника, может мальчиков соблазнять и тебе он друг, ты ему коня подарил вон, - шипел Анзур, пытаясь отвоевать своё счастье. Он всего лишь хотел, чтобы их с любимым не трогали. И родные, если и не приняли его выбор, то хотя бы смирились, и уж если сейчас пришлось такими вот малоприятным контрмерами, к которым его вынуждали, добиваться своего, то он готов и к этому.       - Ты что несёшь ? - голос старика сел, в груди неприятно зажгло. Давнее подозрение обвило змеёй, стараясь поглубже впрыснуть яд разочарования.       - А ты получше копни, может, чего найдёшь. Или у жены Каноева спроси. Как он её заставлял дастархан его молодым любовникам накрывать. Думаешь, он такой замечательный человек, поэтому от большой любви, её, вдову с тремя дочками, замуж взял?! Да он сразу понял, что она молчать будет, лишь бы дочерей этот паук обеспечил, дал бы им образование и замуж выдал с приданым, а уж она рот на замке держать будет. А она и молчала всю жизнь, да сама стирала простыни из-под горяченьких ночей муженька своего второго и его любовничков. Как тебе?       Деда увезла "скорая"... Анзур его любил и уважал, но здесь ему не оставили выхода. Да и глаза деду открыть давно было уже пора. С младшей падчерицей Каноева Анзур учился в параллельном классе. Добрую, тихую, совершенно зашуганную к 16 годам Алию, после смерти отца и второго брака матери, Анзур совсем не узнавал и попросил Зейнаб тогда подслушать, о чём сплетничали девчонки между собой. Алия была одной из немногих девочек, которые ему нравились. Да и вообще, она была всегда со всеми милой и приветливой, помогала младшим. Когда Анзур узнал, что после смерти отца девушки её мать выходит замуж за упыря Каноева, которого просто не переваривал за его липкие сальные взгляды, то запереживал за девушку.       Отец перезвонил к вечеру. Был сильно расстроен, говорил упавшим голосом, но не упрекал. Дед на лечении в больнице, и ему уже лучше. А Каноев через три дня пропал без вести. Алия уехала учиться в Казань в медицинский университет. **********       Плазма медленно стекала в капельнице желтоватой субстанцией, вливая силу и восстанавливая здоровье Вилберта, который быстро пришёл в себя.       - Я останусь и фельдшера оставлю с собой. Остальных отпустите. Если завтра пациент будет в порядке, то и нас отвезёте домой, - потребовал Сергей Фёдорович от Анзура. - И покормите нас.       В роскошной гостиной в белых тонах висела красивейшая, огромная хрустальная люстра, перевёрнутым куполом "присосавшись" к потолку всеми своими мелкими деталями. Свет от неё не слепил, был мягким, располагающим.       Хозяин особняка сел во главе стола, жестом пригласив остальных.       - Прошу. Располагайтесь. Я поужинаю с вами, надеюсь, не побеспокою.       Стол ломился от яств. Рыба разных видов, мясные нарезки, рагу, три вида салатов, хлеб в корзинах, ягоды в маленьких вазочках и маленькие шоколадные пирожные. Позвали дядю Фарида поужинать, и Тимофей, воспользовавшись этим, предпочёл спрятаться за ним, сев последним в ряду. Пока он помогал Сергею Фёдоровичу и был закрыт чепчиком и маской, чувствовал себя словно под бронёй. Ужинать же в них и сидеть за столом в халате было бы невозможно, пришлось разоблачиться. Тимофей низко опустил голову, закрываясь растрепавшейся чёлкой. Есть хотелось сильно и отмазаться от еды не было никаких сил . Оставалось надеяться, что давние события уже забылись и его не узнают...       Он так ждал их тогда... Когда всё закончилось. Дед через месяц после тех памятных событий резко переехал в другой конец области. Но оттуда до городской квартиры Тимофея было даже ближе. Тим первую неделю постоянно таскался по двору и выглядывал в окно. Он ждал, ждал своим маленьким сердечком, что они хотя бы на денёк проведать приедут. А они все не приезжали...       Тимочка возвращался в город на два дня и звонил деду по пять раз за день, спрашивая, не приехал ли кто? Тот ответил, что у него был только участковый, ездил на дальний кордон за парнями вместе с охраной отца Вилберта. Вальдезер войну выиграл. А у парней, наверное, дел много, вот они и не смогли приехать. Через четыре недели Егор Ефимович неожиданно переехал, а Тим к концу лета похудел, осунулся, погрустнел.       - Глаза на пол-лица, вон. Совсем не ешь, что ли? - Егор Ефимович спокойно гладил по его голове, сидя на порожке нового дома, куда перевёз весь свой скарб вместе с Катькой. Внук грустно помалкивал, поближе придвигаясь к теплому боку деда. ******       А парни-то приехали... К обеду первого дня. Хорошо, что Тимофея не было. Не хотел Егор Ефимович, чтобы дружба у внука с Вилом и Анзуром продолжилась дальше. Разные у них дороги. У этой парочки она опасная, тяжёлая, и егерь внуку такую не хотел. Его внучок хрупкий для этого мира, а уж для мира таких, как семейки Довлатовых и Вальдезеров, он вообще, как мотылёк над огнём.       - А Тим где ? - парни прибыли на двух машинах ,с охраной и с полными багажниками подарков. Старик принял их ласково, рад был, что живые, что с ними всё в порядке.       - Мы отблагодарить приехали, просите, что хотите, - блондин сидел с большой чашкой чая.       - Вон блинчики с начинками, ешьте. Тимофей готовил, - не отвечая на предложение Вила, приговаривал лесник.       - Он у вас лучший, смелый, добрый, - нахваливал Вилберт.       - И очень красивый, - вырвалось у Анзура.       Егор Ефимович кивал головой, соглашаясь.       - Просите что хотите. Мы перед вами в неоплатном долгу, - повторил Вил.       А дед решение принял уже давно...       - Дом новый на другом конце области, и вы никогда не подходите к Тимофею. Ему дружба с вами дороговато стоить может. Сами понимаете, вы птицы другого полёта...