Встреча на поле боя

Ясный солнечный день казалось окутал весь мир. Птицы щебетали веселые песни, резво перепрыгивая с ветки на ветку, небрежно постукивающего в окно дерева. Воскресным днем люди отдыхали. Совет распахнул окно. Внизу тысячами огней сверкал город. Вместе с тёплым и цветочно пахнущим воздухом, в комнату ворвались приглушенные гудки автомобилей. Ниже, на втором этаже здания, негромко играл патефон, а под окном напевая веселые песни плясали девушки. Вчера наконец зацвели липы, и теперь их запах был особенно свеж и приятен. Союз смотрел на прохожих, каждый из них был занят своими делами. Кто-то спешил на долгожданную встречу, которая наверняка принесет новые впечатления, возможно открытия или даже новый этап в жизни. Кто-то шел в магазины за покупками, даже не подозревая о том, что пятимиллионная армия гитлеровцев вторглась в СССР. Полчища, огромная армия прорвала границу, на протяжении более 2-х тысяч километров. 22 июня станет самым длинным днём в году, самым горьким для страны, раскинувшейся от Карпат до Тихого океана. Хмурый взгляд ледяных глаз, мрачно опустился вниз. Совет не мог поверить, что там за окном, люди живут своей жизнью, а на границах происходят страшные события. События, которые навсегда изменят жизнь каждого жителя могучей страны.  Тяжелая, дубовая дверь приоткрылась, и в кабинет просунулась голова, смущено уставившая взгляд в пол. Столица робко вошла внутрь, трясущимися руками удерживая папку с документами. Было видно, что город не спал целую ночь, измученный, потный от волнения, он прокрался чуть дальше. Обычно Москва никогда не выглядел так угрюмо, но и война эта необычна. Никогда Россия ещё не была в такой опасности, не в период нашествий Чингисхана, не в коварное время Наполеона. Германский Рейх заносил свой кровавый меч над всеми, кто стоял у него на пути, к долгожданной цели — России. Не для кого не было секретом, как Берлин мечтал пройтись бодрым и победоносным маршем по Красной площади.  – Я пытался тебя предупредить, но ты не отвечал на звонки.. — в голосе Москвы не было ничего, кроме пустоты. В глазах застыло то спокойное светлое небо, что было вчера, последний кусочек мира над головой.  Как же больно было Совету смотреть на собственную столицу. На людей за окном, осознавать что сейчас его границу зверски терзают войска Германии, что бравые и смелые ребята отдают свои жизни, за него. За свою любимую родину. Все страны относятся к долгу чести по разному, но Советский готов был салютировать каждому, кто шёл к великой победе, тем кто прямо сейчас делает к ней первые шаги.  Грузно поднявшись с места, тяжелыми шагами «великан» подобрался к городу и небрежно выхватив стопку документов, принялся внимательно изучать информацию.  «Директива №1» — сообщается о внезапном нападении германской армии.  12:00 — советский агент Герхард Кегель из посольства Германии в Москве сообщает, что война начнется в течении ближайших 48 часов. 13:00-17:00 — немецкие танковые части по приказу, выдвинулись к границе СССР. 19:00-20:15 — состоялась встреча руководства СССР, на которой происходило обсуждение возникшей угрозы. 20:00-21:00 — На участке Сокольской комендатуры был задержан бежавший из германской армии солдат — Альфред Лисков. Перебежчик показал, что на рассвете следующего дня, немцы должны перейти границу. Эти сведения были подтверждены еще двумя перебежчиками. 20:50-22:20 — Принято решение привести войска Приграничных округов в боевую готовность «номер один». 22:59 — по данным разведки, немцы начали операцию по минированию вод Финского залива. 23:50 — Народный комиссар Военно-Морского флота Н.Г. Кузнецов отдает директиву о приведении флотов в боевую готовность.   В ночь на 22 июня 1941 года, военные округа получили директиву о переходе к боевой готовности.  В 3 часа ночи, первые саперы вермахта перебрались на советскую территорию. После мощной артиллерийской подготовки, началось вторжение передовых частей, за которыми последовали главные силы.  — Можешь мне объяснить, где в это время была наша техника?! Почему прорывают оборону?! — Многие артиллерийские и зенитные части приграничных дивизий находятся в учебных лагерях и на полигонах. Многие командиры в отпусках. — Просто прекрасно — с тяжелым выдохом протянул Союз — от имени главного военного совета, направь военным советам фронтов директиву, требующую нанести с утра 23-го числа, решительные контрудары. В это самое время на границе великой державы, бравые солдаты бегло ставили пушки. Мужчины бросались в окопы под звуки грозно рычащего мотора, пролетающих в вышине самолётов. Вражеские авиационные силы сбрасывали такое количество бомб, что кажется сосчитать их было невозможно. Мирное население с криком выбегало из домов, которые в миг загорались неистовым пламенем. Свист падающих снарядов гулом раздавался во всех сторонах, от чего бедные люди не разбирая дороги, неслись куда только возможно. В уцелевших домах выбиваются стекла, повсюду слышится страшный крик матери, что дрожащими руками прижимает родного ребенка к груди. Черный дым застилает глаза граждан, очаг огня разгорался сильнее, распространяясь по всей прилегающей территории.  Под ногами солдат хрустели пластинки, они высыпались грудой из поваленного на земь шкафа. Патефон уныло валялся рядом с ними, почти порванный в клочья. В погорелых досках, оставшихся от разрушенного дома, можно было углядеть советское знамя, что безжалостно поглощал вражеский огонь, поверх валялся догорающий детский стульчик, подпирающий железный циферблат от старинных часов. В овраге лежал трехколёсный велосипед, маленький хозяин которого уже никогда не сможет на нём прокатиться. Рядом расположился плюшевый мишка, до черна измазанный в копоти. Красный в полосочку мячик, детские куклы, антикварный столик для журналов, старушечью тележку  ожидала судьба ничуть не лучше. Неподалеку можно было разглядеть хозяев этих вещей. Люди лежали возле друг друга, чуть приобнимая родных. Им не удалось укрыться от безжалостного огня противника, не удалось найти убежища, что смогло бы уберечь невинных от страшных зверств. — Ребята! Напоминаю, — прокричал командир советских пограничных войск — не спешите! Перейдут паскуды в атаку, подпускайте ближе, садить на мушку и вести прицельный огонь как учили! Речь бравого солдата придавала уверенности войскам, под руководством знающего своё дело командира, каждому становилось чуточку легче.  — Пулемётчики — бьют по пехоте, снайперы по офицерам, орудийные прислуги по смотровым щелям флангов! Скоординировавшись, войска приступили к обороне, отважно и храбро сражаясь за свою страну, за своих детей, за их свободу и будущее. — Как настроение, товарищи бойцы? — Отлично! — Порядок! Задачей каждого из них было поддерживать боевой дух, не дать страху завладеть собой, не отступать назад, держать оборону всеми возможными силами.  На лице Союза застыло напряжение. Ледяные глаза будто пришпилили к стене столицу, желваки на скулах округлились, предвещая собой закипающую злобу и гнев. Внешне большевик выглядел достаточно спокойным, однако на самом деле больше походил на вулкан, который сулил вскоре взорваться, яростным огнем уничтожая всё на своём пути. Дабы не накалять и без того «наэлектризованную» атмосферу, Москва решился на отчаянный шаг, подать свой голос и продолжить доклад. — К четырем часам пятидесяти минутам, фашисты начали наступление по всей протяженности западной границы, начальник штаба белорусского пограничного округа — полковник Сухарев, доложил оперативному дежурству главного управления пограничных войск СССР, на участках 17-го, 86-го, 87-го и 88-го пограничных отрядов, гитлеровцы, после короткой арт подготовки перешли в наступление. Заставы ведут бой. В первые часы войны немцы окружили пограничную крепость Брест, чтобы стереть её с лица земли, привезли осадные пушки.  — Что же Брест? — Радирует: «Я крепость, веду бой!». Мирные жители в панике пытаются найти убежище. Все отряды и оперполки подняты по тревоге, заняли оборону, связались с частями РККА. Обстановка доложена заместителю наркома, последний приказал пограничникам, отражать нападение всеми имеющимися средствами. — Что доложишь о войсках противника? — На нас движется пятимиллионная армия, в составе которой находятся более 5 тысяч самолётов, более 47 тысяч орудий, около 190 дивизий и 4300 танков, а так же самое большое количество артиллерии, когда-либо виданное в мире.  — Надо полагать, гады в первую очередь примутся уничтожать наши аэродромы, железнодорожные узлы и перекрестки дорог. Тактика ведения войны у Рейха уже намечена, он придерживается плана блицкрига, который уже отлично показал себя в Европе.  — Нам просто нужно выиграть время, для развертывания собственных сил. — Боюсь, этого может быть не достаточно, нам необходимо связаться с Европой и Западом. А сейчас, не теряй времени, мы должны объявить нашим гражданам о сложившейся ситуации.  Обратив свой взор на Москву, Союз заметил на лице столицы, гордость? Совершено определено, город воспрял духом. Неужели он думал, что Совет посмеет сдаться. Посмеет опустить руки? Отдать врагу всё, что было так дорого им двоим, за что веками жили и сражались предшественники СССР?  Тишину разрезал твердый голос Москвы: — Наше дело правое, победа будет за нами! Советы устало усмехнулся, взглядом провожая изрядно вспотевший город. Утро выдалось настолько тяжелым, что каждая минута ощущалась мучительно долго. Мужчину более не радовало ни пение птиц, ни беззаботность собственных граждан. Отныне мир разделился на до и после. Больше ничего не будет таким, как прежде.  На улицах раздался грохочущий рокот, включились громкоговорители. Недоумевающие граждане застыли, точно восковые фигуры, внимательно вслушиваясь в каждое последующее произнесённое слово диктора: — Внимание, внимание! Говорит Москва!.. Тяжело дыша большевик погрузился в воспоминание, оно нахлынуло словно волна, тяжелая, погружающая под тёмные воды и не оставляющая шанса на спасение.  — 1 мая 1941 года — Это была их последняя встреча. На Красной площади проходил очередной первомайский парад, однако на этот раз он был особенным. В это солнечное майское утро, Союз со своей верной столицей готовился ко встрече с немецкой делегацией. Ни для кого не были секретом натянутые отношения этих двух государств. Советы старался делать всё возможное, дабы оттянуть неизбежный конфликт, ещё хотя бы на год. Время летело настолько быстро, подобно урагану, сметающему на своём пути месяца, дни, часы. Коммунист многие года усердно бил тревогу по всей Европе, о том что Германия давно был не в себе, превращаясь в настоящего безумца, всё чаще доказывающего свою разрушительную сущность. Однако упорный отказ от сотрудничества со стороны западных держав, не позволил отвратить приближающуюся войну. Завидев вдалеке амбассадора хаоса, мужчина невольно напрягся. Эта страна прошлась смертоносным маршем по многим европейским державам, открыто угрожая всем и каждому.  Выглядел немец как всегда опрятно, одетый с иголочки, в свою любимую военную форму Вермахта, которую кажется не снимает с 30-х годов. На лице царил острый оскал, белоснежные клыки растянулись с слащавой ухмылке, в сочетании с мышиного цвета формой, напоминали акулу, выискивающую добычу на мировой арене. Глаза с прищуром следили за каждым движением окружающих, словно кот, облизывающийся на сметану. Совет часто подмечал их необычный медовый оттенок, некогда немец ассоциировался у большевика с любимым лакомством. Веснушки усыпанные по наглому личику — являлись настоящими поцелуями солнца, точно искры, летящие от огня, они согревали и буквально плавили сердца многих. Яркие малиновые кудри то и дело наровили показаться, из под угрожающей всем своим видом фуражки, в этом была некая игривость, и неповторимый шарм Третьего Рейха.  Шлейф вишневого парфюма всегда окутывал присутствующих, воображение сразу рисовало спелую темную ягоду, с которой непременно будут стекать росинки, предвещающие свежесть и скорое удовольствие. Аромат смешивался с терпким запахом пороха, будто залп огня попал точно в сладко-кислый плод вишневого дерева. Рейх всегда старался сочетать в себе самое лучшее и превосходное, но в то же время простое и надежное.  Худощавое тело бережно укрывалось под кителем, обладатель сего придерживался строгости и ясности, не позволяя кому-либо думать о том, что скрывается под военным мундиром.  Ростом Рейх был не большим, но в сравнении с большевиком, уступал чуть-ли не в два раза. Однако «приземленность» он с лихвой компенсировал своим взрывоопасным характером.  Стерпеть такую гадину было под силам только двум странам — Королевству Италии и Японской империи. Эта троица успела завоевать свой авторитет на мировой арене одной лишь своей политикой, при том набравшись с лихвой заклятых врагов. Собственно, немец даже соизволил позвать в свой альянс коммуниста, сладко распевая об «исторической миссии четырёх держав, о принятии долгосрочной политики, дабы направить будущее развитие своих народов в нужное русло, путем разграничения их интересов в мировом масштабе».  Советский Союз чувствовал, что в немецких кругах нарастает раскол по вопросу о том, следует ли Германии начинать войну с Россией. Но большевик не мог знать, что Берлин тайно обсуждал вторжение ещё с лета 1940 года, вскоре отдавая приказ готовиться к войне на востоке. Несмотря на разговоры сторон о возможном вступлении СССР в качестве четвертой державы Оси, планы немцев уже были построены и неоспоримы.  На параде страны вели себя достаточно отстраненно. Советский вещал об «исключительно сложной мировой обстановке». О том, как принимались огромные усилия для модернизации советской армии, а так же её перевооружения. Начале производства танков новых образцов. Меньше чем за жизнь одного поколения, советская сторона создала независимую экономику, была проведена коллективизация сельского хозяйства, создана мощная индустрия. Русским приходилось больше думать о фабриках и заводах, нежели о собственном комфорте. Ещё с 30-х годов, уровень жизни повысился. В магазинах появлялось больше товаров, люди не жили в роскоши, но одевались достойно, прилично, и выглядели вполне счастливыми.  Германия же внимательно наблюдал за новейшим орудием русских, взвешивая их шансы в предстоящей борьбе.  По красной площади бодро маршировали солдаты, лица их были сосредоточены на поставленной командованием задаче. Строевым шагом двигались они на встречу прохладному ветру, дарящему свежесть майского дня. Техника выезжала следом, вызывая неподдельную гордость Союза и Москвы — их усилия не были напрасными, они искренне верили в свои победоносные орудия.  Из наваждения Союза вывел Москва, что незаметно старался скрыться из поля зрения. Грозный рык страны застал столицу врасплох, перекрывая доступ к безмолвному отступлению. — Я вижу ты не в себе, мне хотелось взбодрить тебя чем-то — расслаблено выдал город. — Лучше доложи республикам о моём уходе. — Союз поднялся с места, встречая взглядом растерянность Москвы. — Куда ты собрался? — На фронт — четко отрезал Совет.  Он уже всё решил для себя. Эта страна крайне привержена своему народу, и отсиживаться здесь, в столице, было не в его правилах. Союз был готов поддержать свой народ лично, словом и делом.  Прощание с собственными, маленькими детьми для отца семейства было неимоверно тяжелым, горьким событием, однако он не смел показать им сейчас что-то кроме решительности. Они должны верить в победу, должны ждать его с самыми хорошими новостями.  — Чего в угол забился? А вы что приуныли? — раздался басистый голос отца. Совет наклонился к республикам, ласково погладив младшую дочь по голове. — Не дрейфить! Народ стоит за нас, за свою великую родину, и мне предстоит постоять за их жизни. Мы знали что это произойдёт? Знали. Мы к этому готовились? Готовились. Товарищи, сейчас от нас всех требуется только одно: мужество и отвага. Отвага, отвага, и ещё раз отвага.  На лицах родных застыло отчаяние. Младшим не хватало воздуха от нарастающей печали, а самый старший, Россия, мертвой хваткой вцепился в рукав отца, не желая ни на миг не отпускать самого близкого человека. Беларусь горько вскрикнула, о том что никогда не сможет его отпустить. Никто из них не был готов расстаться с ним, с любимым отцом. Несмотря на все неурядицы, на хорошее и плохое, каждый из них сейчас проживал настоящую бурю эмоций. Слезы градом катились по нежным, розовым щечкам, а нарастающая тоска буквально превращалась в отчаяние…