Bound by love

Как приятно зайти в штаб и слышать постоянную тишину, которая преследует Криса уже на протяжении долгого времени. Он не появлялся здесь уже несколько дней, а потому готов выслушивать нотации Хëнджина по этому поводу. Но всё же дома куда лучше. Лучше, потому что аромат Чонина до сих пор витает в квартире, хоть омега решил вернуться в родной дом к брату. Вчера вечером он уехал, а потому теперь Кристофер вновь совершенно один в квартире. Оттого грустно. Бан проходит вглубь здания, хмурится, оглядывается по сторонам и вздыхает. Он шагает прямой наводкой к кабинету Хëнджина, чтобы понять, есть ли в штабе вообще кто-нибудь. Если он тут один, то это вообще-то тоже хорошо. Но какая-то его сторона надеется понять и узнать причину тишины. Альфа подходит к нужной комнате, слегка хмурится и заносит руку, чтобы постучать, но тут же разжимает кулак и просто входит, одаривая Хвана, который выглядит слегка обеспокоенным, леденящим душу взглядом. — Хëн, почему такая тишина? Ты один здесь? — спрашивает Бан и присаживается на стул прямо перед столом, а соответственно и перед Хëнджином, который сжимает губы в тонкую полоску, выглядит действительно обеспокоенным и недовольным. Кристофер хотел бы узнать причину его такого состояния, но сейчас его больше интересует, куда все подевались. — Хана задержали, — что ж. Хëнджин решил начать с плохих новостей? Прекрасно. Ужасно. Одними глазами Кристофер требует рассказ, поджимает губы. В голове всплывает вопрос, который он давно хотел обсудить со старшим, но сначала хочется услышать рассказ. За что, где и почему задержали Джисона. Минхо этому не обрадуется – думается Бану, ведь парни вроде как в хороших отношениях и все дела. Но узнать бы сначала за что омегу вообще задержали. Именно поэтому Крис сводит брови к переносице и вздыхает. — Изрисовал граффити здание мэрии. Как его вызволять понятия не имею. У него даже документов с собой не было. Идиот — последние слова Хëнджин буквально шипит. Его желваки напрягаются, являя его негодование, злость и разочарование на свет. Он до последнего думал, что Джисон образумится, будет нормальным, забудет про свои детские замашки, но нет. Он делает всё, что ему вздумается и подставляет группировку. Глаза Кристофера в шоке округляются, брови взлетают вверх, а в горле застревают все маты, которые крутятся в голове. Чёртов Джисон. Ему, что, на месте не сидится? Когда Крис вызволит его, – а он вызволит, хоть и не своими руками – то взаправду изобьет до полусмерти. Этот омега слишком много себе позволяет. Даже вечно спокойного Бана Хан начал бесить своими выкидонами. — Что там с компанией отпрыска Яна, Крис? Я жду больше информации и твоих более активных действий, — Хëнджин мигом переводит тему, смотрит холодно-пронзительно и явно не хочет отступать. Опять компания. Кристофер давал ему ложную информацию о том, что активно занимается этим, хотя на деле даже и думать об этом забыл. Не хочет. Но он благодарен тому, что Хван сам начал этот разговор, ему будет проще задать волнующие его вопросы. — Я вот-вот начну действовать, хëн, — Хëнджину лучше не врать, Кристофер знает, но не может же он сказать, что не собирается исполнять его приказ, то бишь выполнять задание. — И я хотел с тобой поговорить. О… нас с Чонином, — бровь Хвана заинтересованно взлетает вверх, чуть пухлые губы растягиваются в ухмылке. О, так у них всё серьёзно. Это ему на руку. Чонин слишком долгое время находится под властью Кристофера, а потому точно не будет ожидать удара в спину от «любимого». — Могу я… для начала поставить тебе условие? — волнение окутывает. Получить пулю в лоб мало кто захочет и Крис не исключение. Он уже один раз видел, как Хëнджин убил одного из них. И оказаться под дулом пистолета точно не хочет. От равнодушного «валяй» по коже разбегаются неприятные мурашки. На что он подписался? Неужели не знает, что такому, как Хван доверять себе дороже? Что он творит? — Если я солью тебе все деньги компании Яна ты оставишь меня в покое, позволишь спокойно покинуть группировку, — слова даются тяжело. Может не стоило затрагивать эту тему? Хëнджин не станет вслушиваться в условия какого-то помощника в его грязных делах. Проще убить, конечно. Хван боится того, что кто-то разболтает о нём ненужным людям. — Я промолчу о группировке и прочем, а ты… — глубокий вдох, Кристофер прикрывает глаза, заламывает брови и поджимает губы. Боится. Корея – лёгкая наживка; Хван просто так не уйдёт. Не уйдёт, пока не сведёт с ума каждого жителя в ней. И как он ещё до главы государства не добрался? Там денег куда больше, чем в какой-то дочерней малоприбыльной компании. К тому же выкачивать из неё деньги такое себе. Но Кристофер чувствует: дело не в деньгах. Хван сходит с ума. Он пытается испортить жизнь не только простым людям, но и своим приближенным. Это ужасно. — А ты покинешь Корею и больше никогда не вернёшься сюда. — Решил променять нас на какого-то мальчика? На сына богатеньких отпрысков? Ты сам себя слышишь, Крис? — смех Хëнджина действительно сумасшедший. А маниакальный взгляд заставляет холодный пот выступать на спине. Желание просто уйти, хлопнуть дверью и делать то, что требует душа превышает все дозволенные показатели, но Бан почему-то сидит, ожидает конкретного ответа. Хëнджин просто никогда не любил, никогда не получал любовь в свой адрес и никогда не знал, что это вообще такое. — Но знаешь, парень тебе подходит. Давай его к нам. Вы будете вместе, всё будет прекрасно, — он шутит? Скажите, что да. Крис уже в руках себя держать не может, хочет въехать кулаком прямо между красивых наглых голубых глаз и просто уйти. — Что ж. Раз ты так хочешь. Но для начала выкачай все деньги из компании. Сделаешь всё в чистом виде – получишь свободу, а я останусь просто твоим самым страшным кошмаром, — Хëнджин действительно серьёзен. Не верится даже, что он отпустит Кристофера так просто, только если тот ему деньги на блюдце с серебряной каëмочкой преподнесёт. Слишком подозрительно. Бан понимает, что старший легко может повлиять на него, запугав тем, что сделает что-то с Чонином, но лишь кивает в ответ и поднимается со стула: нужно вызволить Джисона. — Когда задержали и в какой участок увезли Квокку? Нужно вытащить его из задницы, в которую он сам же себя загнал, — хмыкает младший и закатывает глаза. Он лишь надеется на действенную помощь от Минхо. Не оставит же он Джисона на произвол судьбы в обезьяннике, верно? Получив нужные ответы на заданные вопросы, Кристофер покидает кабинет, а после и вовсе выходит из здания, чтобы наведаться в гости к Чонину, а после с Минхо поговорить.

***

Михно никак не ожидал получить звонок от Джисона и услышать рассказ о том, что его задержали и почему сделали это. На секунду Ли очень разозлился, но абсурдность ситуации заставила его рассмеяться. О, Джисон. Ребёнок он тот ещё оказывается. Ещё и Чан пришёл как раз вовремя с просьбой помочь вызволить друга. Минхо конечно очень рад тому, что у Чана и Джисона хорошие дружеские отношения, но ему абсолютно не понравились долгие обнимашки брата и Чана, когда он уже готов был ехать в участок и вызволять милого парня с пухленькими щёчками словно у белки. Конечно же из-за отсутствия машины у Минхо, пришлось взять машину Чонина, ведь Чан приехал на такси. Конечно, это несколько проще и дешевле, чем брать машину на прокат. Поэтому вот таким составом, в белой ласточке омеги они едут в сторону нужного участка. Минхо в отличие от Чана и Чонина выглядит молчаливым, даже недовольным слегка. Он даже понятия не имеет как будет забирать Джисона, если его просто не отпустят. Если не послушают его, то, может быть, послушают Чана. А что если нет? Минхо тогда Джисона живьём закопает. Если он мафиози, как говорил уже не один раз Гису, то зачем он так светится, зачем подставляет себя и Чана? У Минхо уже мурашки по коже. Он кидает нервный, настороженный взгляд на Чана и поджимает губы, сканирует его и вздыхает негромко. — Вы уверены, что мы вытащим Джисона оттуда? — вдруг спрашивает Чонин и хмыкает негромко. Есть сомнения. Много сомнений. Но, может быть, если Хан попал в участок к Гису, то вполне возможно, что его отпустят по просьбе Минхо, да и Чонина может быть послушают. — То, что он разрисовал здание мэрии, это конечно смешно, но скорее всего ему штраф выпишут, не так ли? С какого перепуга в нём вообще детство заиграло? — недовольно слегка отзывается Ян и хмыкает, пожав плечами. Хан показался ему вполне нормальным образованным парнем, конечно не без замашек, но чтобы прям с такими… — Он безбашенный, — хмыкает коротко Чан и пожимает плечами. Ну, доля правды есть в его словах. Джисон действительно безбашенный, сумасшедший и ещё много синонимов. Хан может и такой, но он довольно добрый и отзывчивый. Если надо, он поможет. Всегда готов к этому. А его характер все обосновывают тем, что он только-только вступил во взрослую жизнь, вот и ведёт себя как ребёнок. Но это честно немного подбешивает. — Вот, он здесь, — Чан кивает на здание участка полиции и вздыхает. Минхо и Чонин переглядываются через зеркало заднего вида. Альфа слегка хмурится, глаза его становятся выразительнее и в них будто что-то нехорошее мелькает. Чонин этого пугается, но вида не подаёт. Все эти дни, когда Ян вернулся домой, Ли говорил о том, что им срочно нужно поговорить, но разговора так и не завязывал. Он лишь пропадал где-то всё время. Несложно догадаться где. Парни покидают автомобиль, омега блокирует его и спешит следом за братом, который, кажется, больше и сильнее всех хочет высвободить Джисона из обезьянника. Ну конечно. Как можно любимого человека оставить в таком месте. Открыв дверь нужного здания, Минхо проходит внутрь, окидывает всё взглядом и удивленно замирает, когда замечает Гису, направляющегося прямиком к ним. Лим здоровается с ними, долго сканирует взглядом Минхо, слегка хмурится и наконец-то решает заговорить: — Вы за этим беспризорником приехали, верно? — он устало вздыхает и покачивает головой. Его взгляд снова приковывается к Минхо, будто на нём что-то написано, а потом он приглашает Ли в один из кабинетов «на пару слов». Минхо этому нисколько не удивляется. Он просит парней подождать их и проходит вслед за Гису в кабинет. Интересно, сколько времени Хан уже тут находится? Вчера-позавчера они с Минхо не виделись и что-то подсказывает Ли, что эти дни Джисон был именно здесь. С кем Минхо связался только… Он лишь надеется на то, что Гису смилуется и отпустит парня, но этого может не быть, ведь он уверен, что Хан преступник. — Ты знаешь причину его нахождения здесь, Минхо, верно? — довольно мрачное начало. Но, что ж поделать, приходится слушать и отвечать на вопросы. В данный момент Минхо лишь коротко кивает и слегка хмурится. Что дальше? — Вандализм дело плохое, ты знаешь. Как ты мог упустить такую шалость этого омеги, Ли? — хмыкает Лим, прожигая парня взглядом. Он явно очень недоволен. Минхо лишь в ответ вздыхает, дёргает щекой и прикрывает глаза. — Я же не живу с ним и не могу контролировать каждое его действие. Да и это всего лишь небольшая ребяческая шалость, Гису — голос ровный, но на самом деле в груди альфы вскипает злость. Только знать бы на кого она направлена: на Джисона, который вдруг несносным подростком оказался, на Гису, который отчитал его словно ребёнка, или же на себя, потому что упустил тот факт, что Хан действительно мог что-то такое выкинуть. Хотя никто и не знал, что Джисон окажется настолько безбашенным. — Ты меня удивляешь, — Лим взмахивает руками и вздыхает. Он, негодуя, качает головой и хмурится. Минхо серьёзно? То есть для того, чтобы он понял всю серьёзность ситуации с Ханом в целом, тот должен сделать что-то более ужасное? Например, убить? — Почему ты не хочешь поверить в то, что… — Ты бы поверил в то, что человек, которого ты любишь какой-то там «злодей»? — Минхо перебивает, срывается на повышенные тона. Злится. Воздух сразу же сгущается, аромат шоколада давит, заставляет полицейского стушеваться, опустить взгляд и отступить. Влюблённые люди хуже животных. Любовь их ослепляет и они готовы даже на родню поднять руку, лишь бы не слышать плохого о своей второй половинке. Чонин такой же. Если ему сказать, что Чан и Хан могут быть за одно, всё-таки они довольно хорошие «знакомые, друзья», то он не поверит и будет отрицать до последнего, будет защищать, даже если ему дадут информацию, как, например, о Джисоне и его посещении банка. — Прости… я не могу принять этого, Гису. Ты говорил, что… Джисон попал на камеру в банке? Покажи мне запись, — вздыхает Ли и качает головой. Лим кивает, тыкает кнопки на клавиатуре и подзывает парня к себе. С замиранием сердца Минхо подходит поближе, смотрит в экран компьютера, видит, но не хочет верить в то, что это Джисон. Но… Это действительно он. Хан Джисон собственной персоной в здании банка с небольшой сумкой уже набитой деньгами. Полное отрицание. Минхо хочет полностью отрицать это всё, но не может. Сердце болезненно сжимается, боль распространяется по всему телу. И почему вдруг в один миг Минхо поверил во всё? Поверил во все слова Гису. — Это он. Действительно он, — с каким-то ужасом в голосе шепчет Ли и прикрывает глаза, вздыхает. Он сжимает руку в кулак и отходит, чтобы присесть на стул. В голове не укладывается. Липкий страх растекается по телу, мурашки бегут по спине, а глаза отчего-то намокают. Минхо плачет? Нет. Просто поверить не может. — Так. Могу я забрать… Джисона, Гису? — вмиг его лицо приобретает серьёзность, непрошенные слезы вмиг высыхают, а желание поговорить с Ханом превышает все дозволенные показатели. Нужно всё уладить. Нужно поговорить. — Не уверен, Минхо.. Он.. Ладно. Хорошо, забирай — говорит Лим и поднимается из-за стола. Он больше не говорит ничего, предпочитая молчать, но Минхо уверен, что что-то ещё крутится в его голове. В коридоре Минхо воссоединяется с Чаном и Чонином, которые терпеливо ожидают его. Бан выглядит настороженным, его глаза слегка сужены, брови нахмурены, а губы поджаты. У Минхо неприятно ëкает сердечко и он хватает Чонина за руку, утаскивая за собой. Омега удивлённо распахивает глаза, когда он еле-еле поспевает за братом, но ничего не говорит. Что на Минхо нашло вдруг? Этим вопросом задаётся он, но вслух решает не говорить. Минхо выглядит подавленным. Удивительно, но Чонин буквально чувствует его подавленность и не только. Глаза альфы действительно на мокром месте, но слезы скатываться с красивых длинных ресниц явно не спешат. Ещё не время. К нужной камере парни подходят в считанные минуты. Минхо всматривается в темноту и видит большие карие глаза, напуганные. Джисон выглядит напуганным и зажавшимся. Он даже не спешит выходить, когда Гису открывает дверь и просит его покинуть помещение. Минхо с лёгким удивлением смотрит на него и, не в силах просто ждать, проходит в камеру и «вызволяет» парня. Тот недолго выглядит отстранённым, но вскоре прижимается к альфе, обвивает его талию руками и вздыхает. Гису наблюдает за этим всем совершенно недовольно и несколько злобно. Не нравится ему это. Но он молчит. Молчит до того времени, пока на его телефон не поступает звонок и довольно неприятный голос оповещает о том, какую штрафную сумму должен заплатить Хан. Глаза омеги округляются, когда Лим называет сумму, а с губ срывается вздох. Что же он натворил? Конечно он знал и понимал, что ничем хорошим его эта самодеятельность не закончится, но чтобы залететь на такую сумму… Это ему целый год как проклятому пахать придётся… — Я переведу деньги на твой счёт, Гису. А теперь мы покидаем данное здание — Минхо чуть ли не чеканит каждое слово. Он тянет Джисона за собой и кивает Чану и Чонину. Нет сил здесь находиться. С полицией у него после смерти Феликса ассоциируется только плохое. И хочется это плохое выкинуть из головы. Но как? Как, если всё новые и новые ужасные новости приходят постоянно? Выйдя из здания, Минхо очень просит Чана и Чонина оставить их с Джисоном наедине. Ян и Бан конечно же не препятствуют разговору парней, поэтому уходят в машину, где тоже принимаются что-то обсуждать. Долго Минхо молчит, собирается. О чем он хочет поговорить? Джисон смотрит на него словно забитый щенок, ему остаётся только заплакать и тогда точно будет картина маслом. Альфа громко выдыхает, вскинув голову к небу, и прикрывает глаза. — Итак, Хан Джисон. Рассказывай, как же такой сильный мафиози попал в лапы полиции? — голос на секунду ломается на слове «мафиози», но остаётся таким же мягким, как и всегда. Минхо опускает голову и видит, кажется, все мысли омеги в его глазах. Видит страх, слегка влажные уголки глаз и явное непонимание и обречённость. — Сон-и… ты слишком засветился, я всё знаю — Минхо не может поверить, что говорит эти слова. Почему нельзя перевести стрелки, вернуться назад и просто прижать Джисона к себе, успокоить и сказать «я всегда буду рядом». Зачем Ли поднял эту тему, зачем вскрыл карты, зачем… Ах, зачем это всё? И почему так больно? Почему в груди всё сжимается? Почему… — Х-хëн… я.. откуда… почему и зачем ты сейчас об этом говоришь.. — шепчет Хан и горячие слëзы мокрыми дорожками бегут по щекам. Почему Джисон плачет? Может быть от осознания того, что его раскрыли? Или… Нет. Ему больно от того, что Минхо был с ним лишь для того, чтобы следить и докладывать обо всём полиции.. — Ты… Твои слова о любви лживые, верно? Тебе лишь надо было… — О, Боже… Джисон, я правда люблю тебя, но… так было нужно. Прости.. — оба разбитые, оба влюблённые. Прямо под стать настроению парней на голубом небе собираются чёрные тучи, ветер поднимается сильный, а первые крупные капли падают на землю. — Я не осуждаю тебя… но и поверить не могу, что влюбился в… преступника.. Я бы хотел поверить, что всё это неправда, но записи с камер, твои фото и доводы полиции.. Всё это давит на меня. Я не могу больше разрываться между мыслями о том, что всё это неправда и о том, что ты… — сухие губы Минхо накрывают мягкие, пухлые, нежные. Джисон осторожно обхватывает его лицо изящными чуть холодными пальцами, целует робко, нежно. Не хочет спугнуть. Но и Минхо уходить не собирается. Он кладёт свои руки на чужую тонкую прямо девичью талию, чуть сжимает, гладит и наклоняется немного, чтобы омега не тянулся к нему так сильно. Ветер вновь завывает, холодные капли дождя стучат по всем поверхностям, пробираются под одежду и впитываются в волосы. Джисон с красными щеками, заплаканными глазами и слегка опухшим лицом смотрит на Минхо, сжимает его руки в своих и, кинув горячее и такое живое, искреннее «я тоже люблю тебя», убегает. Убегает далеко, куда глаза глядят. Может туда, где прячутся остальные мафиози, кто знает. Им обоим стоит всё обдумать и принять что-то для себя, а может и наоборот. Минхо долго стоит, не шевелясь, ветер бьёт его по лицу, капли дождя превращаются в небольшие ручейки и бегут по его телу. Он всё переосмысливает. Но длится это очень недолго. Альфа срывается с места, бежит в ту сторону, куда убежал омега, но не за ним. Он бежит домой, чтобы там прийти в себя и всё обдумать. Он не слышит крика Чонина, не видит, как Чан просит его просто сесть в машину и уехать домой. По лицу текут капли дождя, смешиваются со слезами, которых Ли не замечает, думая, что это никакие не слëзы. Он просто бежит, не замечая никого и ничего.

***

Джисон вбегает в здание штаба, громко матерится, кричит и плачет навзрыд. Он громко топает ногами и чуть ли не крушит всё подряд, пока бежит до кабинета Хвана. Его маленькое сердечко разрывается на кусочки. Разрывается от осознания того, что в ближайшее время им с Минхо лучше не видеться и не контактировать. Хочется выть волком, а ещё свернуться на мягкой тёплой кровати калачиком и тихо плакать, пока мозг просто не перестанет функционировать от обезвоживания и усталости. Чуть ли не выбивая дверь с ноги, Джисон влетает в кабинет Хëнджина, вытирает слëзы и громко, чётко говорит, лишь бы смысл его слов дошёл до Хвана: — Сними с меня клеймо мафиози, Хëнджин! Прошу тебя, пожалуйста, — эта странная просьба, да и в принципе вид Джисона – зареванный, потрёпанный и мокрый – в буквальном смысле ошарашивают и выбивают Хëнджина из колеи. Хван вскидывает идеальные брови, сверкает голубыми глазами и хмурится. Сегодня день просьб? Столько просьб от приближённых Хван не слышал никогда. Тем более таких, которые он совсем не хочет исполнять. — Просто позволь уйти, позволь покинуть группировку.. Я больше не хочу быть одним из вас, — голос омеги дрожит. Да и сам он дрожит словно осиновый лист на ветру. На секунду Хëнджин чувствует прилив жалости к этому парню, но что-то едкое, злое и нехорошее в душе вдруг вскипает и с губ срывается громкий рык.

***

— Отец! Пожалуйста, папа, прекрати! — мальчик громко кричит, по его щечкам бегут дорожки слез, сердечко колотится где-то в горле, страх сковывает и двигаться тяжело, но он всё равно выставляет маленькие ручки вперёд, защищаясь. Маленький Хëнджин боится своего отца-тирана. Боится того, как он постоянно избивает и насилует мать. Боится, что будучи пьяным, глава семейства избивает и его. Вот прямо как сейчас. Хëнджин всего лишь вернулся с прогулки с друзьями немного позже обычного. Обычно он приходит к девяти часам домой, но сегодня он слегка подзадержался, пытаясь отыскать всех друзей на детской площадке, ведь игра в прятки оказалась довольно интересной и увлекательной. Удар в живот юного альфы оказывается слишком уж неожиданным. Хëнджин громко кричит, сгибается пополам от боли и всхлипывает. Его тёмные отросшие волосы закрывают симпатичное лицо, прячут слезы и боль, которая выступает на личике с каждым новым ударом. Старший рычит, скалит зубы и хватает мальчика за небольшой хвост на затылке, который он завязал, чтобы волосы особо не мешались, но из-за игры и беготни они всё равно выбились из под резинки. Младший Хван скулит, еле сдерживает слезы и сжимает ручки в небольшие кулачки. Почему с ним так поступают? — Ты не заслуживаешь нормальной жизни, сын шлюхи, — эти слова старший рычит в лицо мальчику и откидывает юное тело от себя, отчего Хëнджин больно ударяется задницей и копчиком, и снова надвигается на мальчишку, чтобы вновь усыпать синяками и гематомами юное тело.

***

— Я не позволю тебе покинуть группировку из-за какой-то проклятой любви, Хан — Хëнджин рычит. Рычит громко, словно раненый зверь. Джисон пугается. Он шарахается назад от альфы, весь сжимается и опускает голову, скулит. Хëнджин на взводе? Но почему? Почему именно на Джисона он срывается? Но… вопрос глупый. На кого ещё ему срываться? Пока что только Хан вот в такую передрягу с полицией попал. Да и больше Хван такого не потерпит. Проще будет пристрелить того человека и всё. Именно об этом сейчас думает Хван, пока наблюдает как из глаз омеги выпадают ещё несколько криссталиков слез. — О, гляньте. И это суровый мафиози. Ты себя видел, Хан? Видел, во что эта твоя любовь тебя превратила? — шипит альфа и сжимает руки в кулаки, выглядит злым и недовольным. Он вскакивает из-за стола, подходит к омеге и довольно грубо поднимает его голову, чтобы взглянуть в красивые глаза. Смотрит холодно-пронзительно, отчего мурашки бегут по чуть смуглой коже, а сердце готовится остановиться. А ведь действительно. Джисон растерял весь свой пыл и дерзкий характер после встречи с Минхо и общения с ним. Надо же было так влипнуть… Но, если честно, вспоминать об альфе сейчас совсем не хочется. Сердце от этого болезненно сжимается, не даёт вдохнуть полной грудью. Больно. В какой момент жизни Хан свернул не туда? Наверное, когда все-таки пошёл на эти гонки. Тогда, когда познакомился с этим Ли Минхо и в итоге втюрился в него, кажется, с первого взгляда. Ужасно. Просто невыносимо. Можно забыть это раз и навсегда? Неужели Джисон так много просит? Всего лишь маленькое желание, которое поможет ему забыть о душевной ране. — Кое кто сегодня тоже приходил с такой просьбой.. — Крис.. — шепчет Хан, перебивая Хëнджина. Хотя даже не перебивая. Его шёпот альфа не услышал, продолжая говорить и очень сильно злиться. Интересно, он не хочет их отпускать или же дело в том, что он совсем не верит в любовь? Хотел бы Джисон знать. Но ему совершенно плевать. Он просто хочет быть как обычный человек, жить нормальной жизнью, не скрываться больше никогда и делать всё самое хорошее и наслаждаться прекрасным. — Но почему ты… ты не хочешь нас отпустить. Почему, хëн? — голос омеги ни на октаву не повысился. Шёпот так и продолжает слетать с его губ, а слезы наконец-то подсыхают. Нужно немного успокоиться и послушать, что скажет Хëнджин. Хан очень ждёт его слов, очень надеется на благоразумный ответ. — Я не привык просто так отпускать людей, Сон-и, — лёгкое недовольство проскальзывает в голосе Хвана. Голубые глаза слегка темнеют, взгляд становится холодным, отстранённым, пугает. Джисон тушуется, опускает голову, прикрывает глаза. С его мокрых волос капают капли дождя, тело немного дрожит от холода, а на глазах снова выступают капельки слëз, но не спешат скатываться вниз, задерживаясь на ресницах. Омега порывается что-то сказать, но замолкает, когда дверь комнаты с глухим стуком ударяется об стену, и поворачивает голову, наблюдая за дальнейшими действиями Кристофера, который выглядит очень недовольным и злым. Альфа проходит в кабинет, закрывает дверь, отчего та громко хлопает, заставляя и без того дрожащего Джисона вздрогнуть и даже перестать шмыгать носом. Омега большими глазами смотрит на него, удивляется мысленно и громко взвизгивает, когда Кристофер хватает его за предплечье и выводит из комнаты. Бан затаскивает Хана в первую попавшуюся дальнюю от Хвана комнату, закрывает дверь и молча обнимает парня, прижимает к себе, гладит по голове, успокаивает. Он не знает о чем говорили парни, но слëзы Джисона ему совсем не нравятся. — Почему вы разбежались? Почему плачешь? Расскажешь, Джи? — спрашивает альфа, крепко обнимает и гладит парня по голове и спине. Тот лишь громко всхлипывает и мотает головой из стороны в сторону, видимо не желая ничего рассказывать. — О чем вы с Хваном говорили? — Хëн… я люблю его… — ревёт омега, цепляясь пальцами за чужую одежду, и чуть ли не воет в голос. — Я хочу, чтобы мы были вместе и любили друг друга. Хочу уйти из группировки, жить как обычный человек.. Неужели у меня нет другого выбора, кроме как сбежать отсюда — голос парня переходит на шёпот, но он всё ещё громко всхлипывает, пряча всхлипы в ткани футболки альфы. Он так любит Минхо… Так полюбил его, что не готов вот так расстаться. Хочется сделать всё, что угодно, лишь бы альфа принял его, его любовь. Но как можно принять и полюбить того, кто занимается преступной деятельностью? Как можно сделать это, когда теперь Минхо знает, что к смерти Феликса причастен и он, хотя Хан ничего не сделал… Самое страшное на данный момент из того, что он мог сделать, это ограбление банка, ведь камера, на которую он попал зафиксировала просто всё, что можно и нельзя. Это ужасно. А Минхо… А Минхо просто заодно с полицией. Заодно с теми, кто хочет выгнать мафию из города, страны, и, если честно, Хан понимает его. — Прости, Крис… я сорвался.. — шепчет Хан и отстраняется от Бана, выпутывается из объятий и отходит на пару шагов. — Я… я хотел бы побыть один, хëн.. Очень сильно хочу этого.. — говорит он и слегка виновато смотрит на альфу. Чан негромко вздыхает, давит улыбку и кивает. Он гладит парня по плечу в последний раз и покидает комнату, скрывается в соседней. Ему тоже нужно всё обдумать.

***

— Хëн! — вскрикивает Чонин, вбегая в дом. Он оглядывает коридор, лестницу, немного зал, точнее то, что в поле зрения попало, и вздыхает. Он ничего не понимает. Он хочет поговорить с Минхо, хочет успокоить. Хочет выслушать его и, может быть, что-то предпринять. Поэтому омега проходит в глубь дома, поднимается на второй этаж и проходит к нужной комнате, стучит в дверь и проходит внутрь, не получив ни положительного ни отрицательного ответа. Минхо лежит на кровати животом вниз, лицом в подушку тычется и негромко даже рычит, но и еле слышные всхлипы Чонин различает. Ян подходит чуть ближе к кровати, не забыв прикрыть дверь, и присаживается на самый краешек, не зная, что вообще делать и говорить. А стоит ли вообще? Омега кладёт маленькую ладошку на чужую голову и гладит мягкие лиловые волосы, чуть ли дыхание не затаивает, боясь получить отрицательную реакцию брата. Но и она не поступает. Минхо лишь нервно вздыхает, когда пытается подавить всхлипы. Чонин чувствует: альфа не хочет говорить сейчас об этом, поэтому и не завязывает разговор, продолжая лишь успокаивающе гладить его. За окном завывает ветер, дождь стучит в окно, становится ещё темнее. Долгое молчание повисает в комнате, не слышно ничего, даже дыхания находящихся в ней парней. Лишь ароматы витают в воздухе. Но аромат жасмина спокойный, мягкий, а в аромате шоколада присутствуют нокти волнения, даже злости: иначе не объяснить горечи, которая вытесняет всю сладость и терпкость шоколада. Минхо злится, он недоволен, но Чонин и причины знать не знает. Хотел бы он знать, что произошло между ним и Ханом. — Ты знал, что твой Чан… — вдруг начинает Минхо и обрывается на полуслове. Не хочет. Не хочет говорить. Не хочет разбивать сердце Чонина и его мечты о прекрасном будущем именно с этим альфой. К тому же они действительно любят друг друга, как и Джисон с Минхо. — Что, хëн? — недоуменно спрашивает Чонин и слегка хмурит брови. Он не понимает ничего. Во-первых, что произошло между Минхо и Джисоном, а во-вторых, причём тут Чан? Дайте Чонину хоть немножечко понимания и объяснения, он не хочет теряться в мыслях и догадках. — Хан один из тех ублюдков, которые вторглись в мирную жизнь нашей страны, нашего города, Чонин. И, если ты не заметил, то у него с Чаном довольно хорошие отношения. Не думаю, что этот омега смог бы так легко втереться в доверие к такому парню, как Чан, — вздыхает Минхо и еле сдерживается, чтобы не зарычать. Нет, Джисон не ублюдок. У Минхо просто шок, негативные эмоции переполняют, поэтому он так выразился. Он всё ещё любит Джисона. Просто все его мысли о хорошем, лучшем рассыпались в один миг и их больше не склеить. Почему-то теперь Ли задаётся вопросом, а на кой черт он вызволил Хана, если тот на самом деле промышляет не добрыми делами? Альфа смотрит на брата, но видит лишь полное недоверие, злость и обиду в чёрных глазах. Он так и думал: Чонин не верит ни единому слову. А вы бы поверили? — Что ты несёшь, Минхо?.. — Чонин переходит на шёпот. Чёрные омуты глаз скрываются за веками, с пухлых губ срывается вздох. Чонин пытается быть спокойным, пытается абстрагироваться от плохих мыслей. Но это не особо получается, когда альфа смотрит таким убитым, грустным взглядом. Наоборот, эти плохие мысли только больше заполняют мозг, не давая протиснуться в него позитивным. — Послушай, если в твоей жизни всё пошло по одному месту, то… — Я тоже не верил в то, что Джисон не тот, за кого выдаёт себя, Айэн, но, как видишь, судьба явно повернулась против меня, — горечь в голосе Минхо заставляет сердечко Чонина болезненно сжаться, а слезы подступить к глазам. Скажите, что это всё неправда… — Прости… — шепчет Ли и нервно вздыхает, прикрыв глаза. — Я не хочу открывать тебе глаза на весь этот ужас и делать больно, Айэн-и, — он тычется лицом в чужую грудь, крепко обнимает брата и негромко всхлипывает, но тут же вдыхает глубоко. Никаких слëз. Всю жизнь Ли обещал себе не показывать свою слабость. Даже Чонину. А потому он отрывается от чужой груди, слегка улыбается и треплет чёрные волосы, целует в лоб и снова обнимает, прячась от всего света на маленькой груди. Может быть потом всё станет немного лучше. Но сейчас Минхо просто хочет просидеть оставшееся время в объятиях и просто с Чонином, чувствуя его тепло и успокаивающий аромат.