Багерлее

Рокэ лежал на мягкой кровати, такой уютной после проклятых жестких нар, и читал брошенную было книгу, все же, интересно было узнать, что же дальше. С хитрой улыбкой глянул на Джастина — тот тоже читал, ему принесли что-то новенькое. Незадачливого молодого мошенника сегодня поджидает сюрприз, парень, определенно, не мечтал выйти отсюда раньше, чем года эдак через два, и это при условии примерного поведения. А уж как Окделл удивится, устроил он тут, видите ли, гарем, наивно полагает, что только он может что-то решать, да только вот кошку ему за воротник! Долгожданные щелчки замка, Рокэ поудобнее устроился на подушке в предвкушении знатного шоу, но вместо Окделла, к большому разочарованию Алвы, в камеру вошел Эстебан Колиньяр. Нет, ну до чего же мерзкий тип, как хорошо, что договариваться пришлось не с ним, этот — явно садист, моральный урод, у него же на лице все написано! Придд как-то смущенно обмолвился, что один из надзирателей бил его, вот просто так, забавы ради, уж наверняка это был как раз-таки Колиньяр. — Придд! С вещами на выход! — недовольно гаркнул надзиратель и бросил не предвещавший ничего хорошего взгляд на Рокэ — Но… Но меня же никоим образом нельзя переводить в другую камеру, — растерялся побледневший от страха Джастин, — Я ведь… Вы же знаете! — Вас более не задерживают, подробности узнаете из бумаг, что Вам передадут вместе с Вашей одеждой, — с недовольной миной пояснил Колиньяр, — Вас ожидает господин Ларак. Счастливый, не вполне осознающий, что это не сон, а реальность Джастин Придд торопливо собрал свои нехитрые пожитки, шмыгая носом — то и дело накатывали слезы, но от радости. Пошел к выходу, с сожалением оглянулся на Рокэ, ласково улыбнулся ему и от всего сердца пожелал удачи. — Ну, вот и все… — задумчиво произнес Ворон, когда за Приддом захлопнулась и щелкнула замком тяжелая железная дверь. Стало вдруг отчего-то немного грустно, впрочем, так всегда бывало, когда что-то заканчивалось, — Долгожданная свобода, да вот только не для меня… Разговор с Эйвоном Лараком, тем самым «хозяином» Багерлее, вышел недолгим и странным, Джастин покинул его строгий, давящий холодной аскетичностью кабинет в еще большем недоумении, чем когда услышал новость о столь нежданном освобождении. Принялся было искренне благодарить за то, что «хозяин» Багерлее посодействовал, чтобы Придд оказался на свободе — а кто же еще это мог сделать, как не он? — но Ларак вполне ясно дал понять, что не имел к этому ровным счетом никакого отношения. Да и вид у него был мрачный, озадаченный, произошедшее определенно было для него новостью, и, притом, не из приятных. Но Джастина это все уже не волновало, он просто хотел как можно скорее покинуть эти проклятые стены и забыть все, что с ним здесь делали. Рокэ же тем временем вернулся к чтению: командир со своим напарником беспечно отправились прямиком в логово маньяка — ну, ызаргу же понятно, что это самый натуральный маньяк, кто же еще пойдет в таксидермисты?! Но узнать, что дальше, не представилось, снова явился этот отвратительный Колиньяр и с мрачным видом сообщил, что к Алве пришел некий посетитель. Интересно, все-таки, где же кошки носят этого Окделла, выходной у него, что ли? Посетителем, конечно же, оказался Марсель Валме, ухоженный, щегольски одетый, благоухающий изысканным морисским парфюмом — будто сошел с обложки модного глянцевого журнала. Рокэ с досадой цокнул языком, лучше бы Валме и вовсе не приходил, будет вот сейчас пялиться на это бесформенное оранжевое безобразие, в которое одевают заключенных, и потерявшие холеный блеск черные пряди, которым обычно так завидовал! — Вечер в хату, дорогой мой Рокэ! — радостно поприветствовал друга Марсель, — Мда, оранжевый Вам, определенно, не к лицу… — В списке Ваших талантов на первом месте стоит констатация очевидного, — светским тоном огрызнулся Ворон — Ну, и как Вы тут коротаете время, уже вступили в банду? Дайте угадаю, что-нибудь навроде Estrellas Rojas*! — хихикнул Волме, — А партачку, партачку-то хоть набили? Требую немедленно продемонстрировать ее мне, вот прямо сейчас, где бы она у Вас не была! — Похоже, мое положение Вас забавляет, — снисходительно отозвался Алва, — Будто я не в тюрьме, а в неком парке развлечений. Но здесь вовсе не так весело, как Вы полагаете, да и аниматоры, знаете ли, предлагают весьма специфические развлечения. — Ой, Рокэ, ну вот умеете же Вы на ровном месте устроить драму, закатный Вы ызарг! Да такую, чтобы все вокруг непременно чувствовали себя виноватыми, — заломил пышные брови Марсель, — Уверен, у Вас все схвачено, за все оплачено. Вы ведь дали на лапу кому следует, дали же, Рокэ? — Представьте себе, дал, — ровным тоном отозвался Ворон. Знал бы только Марсель, что именно дал и как это происходило… — Ну, вот и славненько! — потер ухоженные, сверкнувшие перстнями с алыми ройями руки Валме и заговорщицки подмигнул, — Я все придумал. Только представьте: в день Вашего освобождения у ворот Багерлее будет запряженная тройкой белоснежных линарских жеребцов повозка, такая, знаете ли, открытая, обитая алым бархатом. Благороднейшее алатское шампанское и шумный бакранский ансамбль! — Дичайшее сочетание несочетаемого, Вы добились своего, Марсель, я заинтригован, продолжайте! — заинтересовался идеей друга Ворон, ярко вспомнив, какую феерию закатил Валме на юбилей Фердинанда Оллара — На Вас всенепременнейше песцовая горжетка и кэнналийские сапфиры, бакранки пляшут вокруг, что-то радостно выкрикивают на своем языке, — с обворожительной улыбкой поведал Марсель, — Развеваются их разноцветные юбки, всюду блестки, стразы, надорский медведь стоит на задних лапах и передними вот так делает, будто аплодирует, а Вас осыпают рисом и монетами! Рокэ вскинул красиво очерченную черную бровь и расхохотался, ярко представив себе этот закатный бардак, вечеринка по случаю освобождения предстоит определенно безумная, зная Марселя, только до этого дня надо еще как-то дожить. Думать об этом ну совершенно не хотелось, да без толку оно, лучше уж послушать затейника Валме. — И тут… нет, Вы только представьте! Тут вдруг начинает рыдать скрипка, а бакран в алой шелковой рубахе и расшитой жилетке, такой весь, знаете, с пышными усами и золотой серьгой в ухе, проникновенно исполняет про дядю Моню! А? Каково, Рокэ? — довольный красавец Валме откинулся на стуле, — И вот что я хочу Вам сообщить: это только лишь самое начало, ну, Вы же понимаете, да, Рокэ? — Марсель, Вы неподражаемы, впрочем, как и всегда, только я, знаете ли, решительно предпочел бы обойтись без медведя, — отозвался Ворон, в синих глазах его плясали озорные искры, — А еще спрошу из чистого любопытства, кому приходится дядей этот самый Моня, про которого будет проникновенно исполнять бакран? — Как, Вы не знаете? — всплеснул руками Валме, — Рокэ, Вы уж простите, но кто из нас чалится на киче, я, или Вы? Это же известный криминальный авторитет, поинтересуйтесь за дядю Моню у сокамерников, они Вам раскидают по мастям, по областям! — Сокамерник мой сегодня вышел под залог, — довольно улыбнулся Алва, — Что стало для него полной неожиданностью, впрочем, и не для него одного. — Так ведь к Вам всенепременнейше определят нового, вот у него как раз и поинтересуетесь! — поспешил «успокоить» Марсель, — Отчего это Вы, Рокэ, в лице вдруг переменились?.. Закатные твари, а ведь и правда, Окделл всенепременно притащит кого-то, да, пусть и не какого-нибудь Ложечника, но все-таки! Джастин Придд был интеллигентный, тихим, с ним было, о чем поговорить, а новый сокамерник может оказаться неприятным, тупым вот к примеру, ну, а может, знающим «решительно все» о политике, или из тех, что начитались теорий о Втором конце света, оно и первого-то не было, а им уже следующий подавай… — Видите ли, Марсель, я вдруг только что понял, что знатно дал дурака, — с досадой отозвался Рокэ, — Впрочем, не стоит об этом, поведайте вот лучше, что последует за обыспанием меня рисом, должен же я знать, к чему готовиться, Вы тот еще затейник! Помню, как бедолага Фердинанд открыл ту впечатляющих размеров коробку с Вашим подарком, все наивно полагали, в ней затаилась хорошенькая стриптизерша, Катарина заранее состроила осуждающее лицо, а из коробки повалили вдруг все эти разноцветные киркореллы… — Ах, как же истошно визжала тогда Катарина Оллар, воистину, закатная кошка! — сладко зажмурился Валмэ, — Но Вас этим не пронять, знаю, Рокэ, к Вам требуется совершенно иной подход! *** Эйвон Ларак стоял у окна своего кабинета, наблюдая за заключенными во дворе Багерлее, обнесенном серыми бетонными стенами, а вместо «потолка» — увитая колючей проволокой решетка, вроде бы, все спокойно, осужденные, по своему обыкновению, разбились на «группировки», разошлись по углам, кто-то курит, другие нежатся в ласковых лучах солнца, что в этот час заглянуло в бетонный мешок, и о чем-то переговариваются. Но это вовсе не мирный отдых, Эйвон прекрасно знал. что там происходит на самом деле — сам воздух наэлектризован, предвещая беду, один неосторожный взгляд, не к месту сказанное слово, один толкнет другого плечом — нарочно, а может и вовсе даже случайно, — и прогулка тут же превратится в жестокую драку, настоящую бойню. Остается только упавать на то, что у Килеана ур-Ломбаха нет очередной заточки, этот псих готов резать всех подряд, невзирая на то, что ему в очередной раз добавят срок. Кто же из надзирателей проносит эти закатные заточки?.. Определенно, не Колиньяр, этот устроился в «Багерлее» вовсе не потому, что нет другой работы, а в «Багерлее» можно очень даже хорошо нажиться на так называемых «подгонах с воли», запрещенных, конечно же. Морисский порошок, мобильные телефоны, опять же, так называемые «малявы»… практически все, что душе угодно. Нет, это не Колиньяр, он здесь ради того, чтобы невозбранно воплощать свои садитсткие фантазии, и выгнать бы его взашей, да только где же возьмешь другого надзирателя на его место? Зарплатой сюда уж точно не заманишь, особенно молодых, не деньги, слезы одни… — Эр Ларак. Вы желали меня видеть? — «хозяин» Багерлее обернулся на голос и увидел племянника, — Что-то случилось? Прогулка во дворе обошлась без происшествий. — Присаживайся, Дикон, — Ларак жестом указал на массивное кресло, — То, что без происшествий, это несказанно радует, они нам сейчас ну совершенно ни к чему. Давай-ка выпьем с тобой по рюмочке кассеры… Случилось. Дикон старательный, честный, никогда не соглашается на вот эти вот «подгоны», силу в ход пускает лишь тогда, когда этого действительно требует ситуация, дерущихся разнять, например, а как иначе, ведь драки здесь не на жизнь, а на смерть. Племянник — единственный, на кого можно по-настоящему положиться, да только есть у него одна особенность, с которой неизбежно приходится мириться. — Дикон, на этой неделе к нам поступил особенный заключенный, — мягко начал Ларак, будто терпеливый школьный учитель, — Эр Рокэ Алва, до неприличия богатый бизнесмен из Кэнналоа, он то и дело фигурирует в светских телепередачах и журналах, да и официальных новостях нет-нет, да объявится. — Мне хорошо известно, кто он, эр Эйвон, — негромко отозвался Ричард, опустив глаза, он прекрасно знал, о чем пойдет разговор, «хозяину» доложили, что он провел ночь с Рокэ, а донес, конечно же, Колиньяр, кто же еще! — А вот мне хорошо известно, что вы с ним… так сказать… — Ларак на пару секунд запнулся, подбирая нейтральное слово, — Сблизились. Ты водил его в комнату для семейных свиданий, Дикон. — Рокэ Алва сам желал туда со мной пойти, — пожал плечами Окделл, — Сейчас, знаете ли, времена такие… Другие, в общем… Желал… Как же, как же. Пара часов «в гостях» у Ложечника, и ничего другого не остается, как вот это вот «желать пойти»! Закатные твари, ну как же так вышло, ведь Дикон рос таким хорошим мальчиком, стихи писал, опять же, Дидерих у него любимый автор… Но остается только смириться с этими его наклонностями, ведь племянник — единственный, кому можно доверять! — Дикон, Рокэ Алва — не просто влиятельный бизнесмен, — продолжил Ларак, — Он соберано, глава закрытой кэнналийской группировки, а входят в нее люди непростые, ох, непростые, один только Хуан Суавес чего стоит! Суавес этот его рэй, и сколько их еще, одному Леворукому известно. Алву со дня на день оправдают, тут уж к кошкам не ходи, ох и устроит же он мне неприятностей! — Не думаю, что соберано станет рассказывать этим своим… как их там… — запнулся Ричард, — О том, что у нас было той ночью. — А ему и не надо! — Ларак снова принялся ходить туда-сюда по кабинету, — Алва и без этого очень даже может натравить на нас все эти комитеты, журналистов и общественников, захлебнемся в проверках, увязнем, как в топи! Один его приятель Фердинанд Оллар чего стоит, большая шишка, а прямо сейчас Алва о чем-то оживленно беседует с Марселем Валме, да, с тем самым!. Но опаснее всего этот змей, Квентин Дорак, он еще с Алваро Алвой работал, с отцом, как ты понимаешь. Вот этому Дораку Рокэ вполне может и намекнуть, что было, а уж этот кот закатный таких каверз измыслит, что не отмоемся! — Я подумаю, как этого избежать, эр Эйвон, — покорно отозвался Дикон — Подумай, Дикон, крепко подумай, — снова вздохнул «хозяин» Багерлее, — Об одном только прошу, не наделай еще больше глупостей. Вот надо же было этому Рокэ Алве свалиться на мою голову… Да ведь он уже принялся пакостить, сказать тебе, кто за Джастина Придда залог внес? Квентин Дорак, собственной персоной! Ричард удивленно распахнул серые, как грозовое небо глаза и подался вперед, а «хозяин» Багерлее залпом осушил рюмку кассеры. — У этого Придда за душой ни кошки, откуда ему взять денег не только на залог, но и на самого дорогого адвоката Олларии? Подумай Дикон, серьезно вот подумай, что нас с тобой ждет дальше, и что нам с тобой теперь делать.