Damaged Like Us

— Альфа вызывает Фэрроу, — строгий мужской голос гремит у меня в барабанных перепонках. Я соскребаю яичницу-болтунью со сковороды в керамическую миску, бросаю сковородку в раковину, запаздывая с ответом Прайсу. Суровый лидер сорока с чем-то лет продолжает вести себя так, как будто я все еще являюсь частью Эпсилона. Однако я работаю в "Омеге" и я не подчиняюсь его приказам. Что ж, в таких случаях я просто выслушаю, что он хочет сказать и решу сам, что мне делать. — Альфа вызывает Фэрроу, — рявкает Прайс. Я облокачиваюсь на стойку и ем яичницу неторопливо, на своей волне. Часы на духовке мигают 11:23 вечера — я дома меньше двадцати минут. Достаточно времени, чтобы принять душ и разбить несколько яиц. Три недели в моей новой роли, и я уже привык к стремительному образу жизни Максимоффа. У него забиты все дни, и его планы постоянно меняются в зависимости от папарацци, нуждающейся семьи и сотни сотрудников, которыми он руководит в H.M.C. Philanthropies. Большая часть его охраны была бы измотана таким распорядком, но его напряженный график напоминает мне обход в отделении неотложной помощи. Я ем и дышу каждую секунду, как будто это сладкая карамелька. Что меня больше всего удивляет так это то, что он еще не сходил ни в один ночной клуб или бар. Он был тем, кто сказал, что это произойдет "скоро", но он тянул время. Я не спрашиваю почему, потому что я бы предпочла не давить на него, чтобы он трахнул кого-нибудь. Когда он будет готов, он будет готов — и я должен буду обеспечить его безопасность. Это то, над чем я работаю. — Альфа вызывает Фэрроу, Альфа вызывает Фэрроу, — резко повторяет Прайс еще несколько раз. Я прикасаюсь к своему микрофону. — Фэрроу. Послушаем, что он хочет сказать. Я съедаю порцию яиц в одиночестве на кухне, так как мой единственный сосед по комнате спит. Телохранитель Джейн, Куинн, еще не привык к этому странному распорядку дня. Как только Джейн отправилась спать, он практически вырубился наверху — несмотря на все мои попытки предложить сначала перекусить по-быстрому. Правило №101: ешь, когда у тебя выдается свободная секунда, потому что ты никогда знаешь, когда у тебя появится еще один шанс. В моем наушнике Прайс говорит: — Тебе нужно спросить Моффи о ежегодном выездном благотворительном лагере. До нас дошли слухи, что он планирует открыть мероприятие для публики в этом году, и команде безопасности нужно подтверждение. Это не займет много времени. Рация замолкает. Открытие контролируемого частного мероприятия для публики создает серьезные риски для его безопасности. Те, которые я бы никогда не проигнорировал. Но у Максимоффа есть власть делать с благотворительным лагерем все, что он захочет. Не только как генеральный директор, но и как организатор высоко оцененного и раскрученного декабрьского мероприятия много лет назад. Состоятельные люди купят дорогие билеты на трехдневный выездной лагерь вместе с ним и несколькими членами семьи. В основном они платят за то, чтобы посидеть у костра со знаменитостями. И только чрезвычайно приветливые люди могут позволить себе билеты. Я подслушал много его телефонных разговоров в машине, и он никогда не упоминал об изменении формата выездного лагеря. Я включаю микрофон. — Фэрроу вызывает Альфу, откуда до вас дошли эти слухи? Неся свою миску, я прохожу через арку в свою гостиную. Деревянная дверь рядом с кирпичным камином соединяет мой таунхаус с таунхаусом Максимоффа. — Служба безопасности "Омега" отследил слово "публичный" в электронном письме своего помощника, — говорит мне Прайс. — Нам нужно больше информации от Моффи. Приём. Как слышно? Когда служба безопасности взламывает электронные письма, это делается в интересах семей. И все же я вижу иронию судьбы. Мы защищаем их, но при этом нарушаем их частную жизнь. Никак не могу повлиять на этот факт. У "Альфы", "Омеги" и "Эпсилона" есть девиз: опережать средства массовой информации. Остановить таблоиды невозможно, но мы должны быть в курсе всего, что пресса может написать и каким образом это может оказать негативное влияние. Прежде чем взяться за дверную ручку, я снова включаю микрофон. —Я перезвоню. В ту секунду, когда я открываю дверь в гостиную Максимоффа, мимо моих лодыжек проносится ситцевый котенок. Я быстро поворачиваюсь и ловлю питомца Джейн. Морж царапает когтями твердую древесину, но я поднимаю малышку и подношу мордочку котенка к своему лицу. —Непослушный, непослушный. Котенок лапает меня за нос. Я улыбаюсь и говорю коту: — Нельзя убегать, маленький засранец. Морж мяукает. Вспоминаю слова Джейн: «Не впускайте котят в таунхаус службы безопасности. Там небезопасно для них. Они забьются в углы и щели, а я не хочу их оттуда доставать». Как только я вхожу в соседнюю гостиную, я отпускаю Моржа, и он ныряет под кресло-качалку. На первом этаже никого нет. Я пинком захлопываю дверь, и голоса эхом разносятся по узкой лестнице. Я прислоняюсь к кирпичной стене, ем яичницу и осматриваю тесное помещение. Некая оформленная версия моего "голого жилища": бледно-розовый викторианский диванчик, подушки с оборками, кресло-качалка, одеяла пастельных тонов, стеклянная чайная тарелка, столик для кафе на двоих у кухонной арки и по меньшей мере двадцать семейных фотографий на каминной полке. Чувствуется, что Джейн Кобальт была "дизайнером" здесь. В их доме также отчетливо пахнет сваренным кофе, чаем, цветочными свечами и кошками. Скрипят ступеньки, и первой появляется Джейн, одетая в бледно-голубые шелковые пижамные шорты и майку. Она несет бутылку масла и замечает меня только тогда, когда спускается с последней ступеньки. — Фэрроу. Она улыбается и с любопытством оглядывает меня. Как будто это она поймала меня с бутылкой масла. — Джейн, — приветствую я, съедая еще одну порцию яиц. Она не успевает ответить мне. Максимофф перепрыгивает через две ступеньки за раз, разгоряченный. Он стягивает свою белую рубашку через голову, его волосы растрепаны, тело изодрано, а серые штаны с завязками низко свисают на талии. Мои губы поднимаются и опускаются. Он пока не увидел меня, и он взбесится к чертовой матери, как только увидит, что я здесь. Я ем яйца, как попкорн. Джейн очень внимательно наблюдает за мной, но мне нечего скрывать. Я — это я. Каждый день, всегда. — Ну что, готова, Джейн? — спрашивает он, откидывая рукой свои волосы назад. Затем его взгляд поднимается, и он видит меня. Застывает, его челюсть напрягается, а глаза расширяются. — Я тоже по тебе скучал, — язвительно замечаю я и доедаю яичницу. Моя улыбка растет, в то время как раздражение искажает его черты и он пронзает меня взглядом. Максимофф спрыгивает на первый этаж с последней ступеньки. — Прошло две минуты с тех пор, как я видел тебя в последний раз. — Тридцать три, — поправляю я и наблюдаю, как Джейн плюхается на диванчик и откручивает бутылку масла сладкого миндаля. У меня такое чувство, что я знаю, как им пользоваться. Я сосредотачиваюсь на Моффи. — Служба безопасности хочет получить больше информации о лагере на выезде. Он кивает. — Тебе придется подождать. Я обещал Джейни массаж, и сначала она, потом все остальное. — Ты или тебе? (1) — я спрашиваю. Его брови подпрыгивают, и он облизывает губы, слегка поворачивая голову. Он потирает свой острый подбородок. Я улыбаюсь, мое тело напрягается, но я игнорирую это чувство. — Массаж, бойскаут. Ты делаешь массаж или тебе? — Мне, — говорит он более непринужденно, — Джейн пробует себя в массажной терапии. Она завязывает свои волнистые волосы в низкий пучок. — Если вам двоим нужно поговорить о лагере, я могу подождать... — Нет, — Максимофф несколько раз качает головой. — Прямо сейчас я сосредоточен на тебе, Джейн. Твои амбиции, твоя цель, помнишь? Джейн кивает и читает ингредиенты на обратной стороне масла. Ее голубые глаза поднимаются на меня. — Я могу сделать тебе массаж после Моффи. — Давай сначала посмотрим, как пойдет. Я ставлю свою пустую тарелку на ближайший столик в кафе. Максимофф указывает на кресло-качалку. — Присаживайся. — Приказывает он мне, потому что ему приходится садиться, и он ненавидит, когда я возвышаюсь над ним. — Я постою. Я прохожу между ним и креслом-качалкой, чтобы дотянуться до каминной полки. — И ты думаешь, что это я такой упрямый? Он садится рядом с Джейн, а она опускается коленями на подушку позади него. Я просматриваю его семейные фотографии на полке камина. — Я никогда не говорил, что у тебя монополия на упрямство. Я беру фотографию в рамке, на которой Максимофф делает сальто назад с яхты Хейла, Джейн в углу указывает на него с притворно удивленным лицом. Я показываю ему фотографию. — Все, что ты можешь сделать, я могу сделать лучше. — Какие воинственные слова, — говорит Джейн, брызгая маслом на ладони. — Как непредвзятый человек в зале, я добровольно соглашаюсь быть судьей любых соревнований. — Я думаю, ты хочешь сказать. Я поставил фотографию обратно. Они вдвоем изображены почти на каждой фотографии на каминной полке. — Я могу быть беспристрастной, — говорит Джейн и начинает разминать напряженные дельтовидные мышцы Максимоффа. Он хватается за спинку неудобного викторианского дивана, чтобы не упасть. — Кто лучше боксирует? — я наблюдаю за Максимоффом. Джейн останавливается и открывает рот, но ничего не говорит. Я помогаю ей: — Фэрр… —Моффи! — быстро произносит она и выдыхает так, словно избежала смерти из-за покушения. — Тетя Лили говорит, что правда сделает тебя свободной, и я не могу с ней не согласиться. Я чувствую себя намного лучше. Она снова сосредотачивается на массаже, проводя костяшками пальцев по его спине. Максимофф улыбается мне. Как будто он превзошел меня на один шаг. — Я не знаю, почему ты так счастлив. Она только что доказала, что предвзята к тебе. Максимофф бросает на меня взгляд. — Ты не можешь, даже на секунду, признать, что, возможно, всего лишь возможно, я лучше тебя в твоем виде спорта. Потребовалось бы огромное усилие, чтобы оторвать свой взгляд от него. — Твое смирение убывает. —Твое превосходство ухудшается. Я расплываюсь в широкой улыбке, но мои губы опускаются, когда Максимофф обнажает зубы, почти морщась. Он бросает быстрый взгляд на Джейн и пытается разглядеть костяшки ее пальцев, которые упираются ему в позвоночник. Его плечи остаются в своем обычном жестком, зафиксированном положении. — Постарайся расслабиться, — предлагаю я, приближаясь к диванчику. — Или тебе нужно объяснить, как это сделать? Он хмурится. — Единственное что мне нужно, так это чтобы ты заткнулся на хрен… — он замолкает и подавляет очередную гримасу. Джейн не видит выражения его лица. — Ты слишком сильно давишь на позвоночник, — говорю я Джейн и протягиваю руку к ее запястью. — Можно мне? — Пожалуйста. Я перекладываю ее руки на мышечные зажимы сбоку от его лопаток. Я сжимаю ее пальцы, смазывая свои руки маслом, и как только она снова начинает разминать его мышцы, она спрашивает: — Лучше, Моффи? —Ага. Его мышцы шеи туго натянуты, и когда он смотрит на меня, а затем резко втягивает воздух, я понимаю, что причиной является моя близость. Я замечаю его строгую позу: Максимофф Хейл, без рубашки, его мышцы смазаны маслом, и его массируют руки новичка. Ему было бы лучше подо мной. Он морщится: — Черт. Джейн. Она задела его нерв. Она поднимает свои намазанные маслом руки. — Прости. Джейн что-то ищет вокруг. — Merde (2), — говорит она по-французски. — Подожди, Моффи. Я собираюсь снова запустить видео. Она кивает мне, затем на кофейный столик, где лежит ее телефон. — Фэрроу, ты не возражаешь? Я вытираю вымазанные маслом руки о свои черные брюки, а затем хватаю телефон в твердом корпусе синего цвета. — Насколько серьезно ты относишься к тому, чтобы стать массажисткой? Она убирает локтем прядь волос со своей веснушчатой щеки. — Если мне это действительно понравится, тогда я изучу, как стать профессиональной массажисткой, и начну с этого. Она кивает на телефон. — Видео должно быть в моем списке историй на YouTube. Я жду, чтобы разблокировать ее сотовый. — А что произойдет, когда к тебе прийдет клиент, который захочет чего-то большего от знаменитой Джейн Кобальт? Максимофф бросает взгляд на Джейн, обмениваясь взглядами так, словно они оба уже обсуждали риски для безопасности раньше. Всякий раз, когда я просматриваю социальные сети в поисках угроз безопасности, те, что окружают Джейн Кобальт, варьируются от отвратительных, откровенно жутких до жестоких. Они оба также знают о том, как некоторые люди воспринимают их. Все, что для этого требуется, — это аккаунт в Твиттере:

Я бы отшлепал Джейн Кобальт к чертовой матери. Я хочу увидеть, как она плачет. Свяжи эту сучку и хорошенько придуши ее #JaneCobalt Джейн Кобальт это нравится так же, как и ее маме. Оседлать и намокнуть!!! Я собираюсь трахать дочь Коннора Кобальта до тех пор, пока она не сможет ходить прямо.

"Омега" очень заботится о Джейн, хотя она этого и не осознает. За последние три недели мы перехватывали ее почту, так как один маленький больной ублюдок продолжал присылать ей угрозы. Я тоже никогда не расскажу об этом Джейн. Служба безопасности хочет, чтобы все члены семьи жили без постоянного страха. Мы читаем и разбираемся со всем этим ебанутым, безумным дерьмом, чтобы им не пришлось с этим сталкиваться. Джейн пожимает плечами и сбрызгивает руки еще большим количеством масла. — Мне пришлось бы проверять своих клиентов. Это приходит вместе с ответственностью. — Ответственность за то, что ты знаменита, — говорю я. — Ответственность, за то, что я дочь Роуз и Коннора Кобальтов, — уточняет она. — Все смотрят на меня через призму моих родителей. Максимофф разминает шею и бормочет: — К счастью или несчастью. Я понимаю. Их слава напрямую тянется от их родителей. Не от них самих. Роуз и Коннор Кобальт просто случайно прославились тем, что их домашние видео просочились в интернет. А конкретно видео с БДСМ. Поэтому общественность предполагает, что их старшая дочь такая же, как ее мать. У службы безопасности есть свой внутренний взгляд. Действительно, правда. И я знаю, что Джейн не увлекается БДСМ. Джейн кладет ладони на спину Максимоффа, но ждет пока видео. — На YouTube, — напоминает она мне, и когда наши взгляды встречаются, добавляет: — Мне уже повезло, что у меня есть возможность потратить это время на то, чтобы найти себя. И мне повезло, что я могу даже подумать о том, чтобы стать массажисткой. Если я найду то, что по-настоящему люблю, я не позволю своей славе встать у меня на пути. Я бросаю взгляд на Максимова. Его челюсть — лезвие бритвы. Он тоже обеспокоен рисками для ее безопасности. Он видел эти твиты. И у меня такое чувство, что на данный момент он просто потакает ее амбициям и делает ставку на то, что Джейн найдет что-нибудь безопасное. Я слишком легко залезаю в ее телефон. Джейн. — Где твой пароль? — спрашиваю я, мой тон очень добрый, учитывая, что две трети сотрудников службы безопасности прямо сейчас отругали бы ее, как ребенка. — У меня его нет, — говорит она, — мне не нравятся пароли, и если я потеряю свой телефон, я немедленно сотру все данные. К тому же, у меня нет ничего компрометирующего. Я удаляю все свои сообщения и уже загружаю большинство своих фотографий и видео в Instagram*. Никто не может украсть мои данные. Максимофф улыбается, гордясь своей сестрой. Ее готовность к таким ситуациям напоминает мне кое-что из того, что команда безопасности говорит о Джейн. Что она ведет себя беззаботно, но вся ее жизнь очерчена и спланирована по ее вкусу, и она жонглирует не меньше, если не больше, чем Максимофф Хейл. Пока я нахожу видео, я говорю Джейн: — Слегка разомни его лопатки, для начала этого хватит. Максимофф крепче сжимает спинку дивана и снова облизывает губы. Я ловлю себя на том, что наблюдаю за ним, и когда я подхожу к подлокотнику, ближе всего к его груди, его глаза оказываются на уровне моего ремня. Максимофф смотрит в пространство. О чем думаешь, Моффи? Я машу ему рукой, но он погружен в свои мысли. — Фэрроу, — голубые глаза Джейн сверкают, — ты делал массаж раньше? И для чего? Команда Альфы также называет Джейн Кобальт «любопытной особой». Я просматриваю ее историю на YouTube. — Много раз. Если поймешь основную цель массажа, то вопросов не будет, — я открываю видео и присвистываю. — «Как сделать потрясающий, супер, фантастический массаж». Я нажимаю «воспроизвести» и вижу размытое изображение двух старшеклассниц. — Нет, не годится — я отключаю, — позволь мне показать тебе. Максимофф просыпается и свирепо смотрит на меня. — Нет. — С возвращением, бойскаут. Он отталкивает меня и резко повторяет: — Нет. Джейн встряхивает руками, она уже устала. — Ты должна использовать все свое тело, — говорю я Джейн, а Максимоффу отвечаю: — Позволь мне показать на тебе, чтобы она смогла скопировать меня. Я бы с удовольствием сделала ему массаж не только для того, чтобы помочь Джейн. Максимофф указывает на мою грудь. — Ты не знаешь, как делать массаж. — Ты действительно прослушал ту часть, где я сказал, что раньше делал массаж. — Я кладу телефон Джейн на кофейный столик. — Я знаю, как делать многие вещи лучше, чем ты думаешь. У меня хорошо работают руки. — Отлично. Я обращаю внимание на его напряженную позу и на то, как дергается его адамово яблоко, когда он сглатывает. — Может быть, Фэрроу прав, — говорит Джейн, — может быть, мне не помешала бы настоящая демонстрация вживую. — Может быть, Фэрроу просто выпендривается, — отвечает Моффи. — Может быть, Максимофф боится, что именно я буду делать массаж, — опровергаю я. — Ты ошибаешься. Он стоит, глядя на меня с такой же уверенностью в себе, как Атлас, поддерживающий мир на своих плечах. Он скрещивает руки на обнаженной груди. — И что теперь? — он соглашается на массаж. Я использую свой ботинок и отодвигаю кофейный столик от дивана. Затем я бросаю подушку на землю. — Ложись, бойскаут. Позволь мне изменить твой мир. *Instagram — запрещенная социальная сеть на территории РФ. 1. — в оригинале Фэрроу спрашивает “Giving or receiving?”. Дословно эта фраза будет переводиться как «Даешь или принимаешь?», что в ЛГБТ может трактоваться как «ты актив или пассив?». Вот такая игра слов. 2. — (фран.) Черт.