Музыкальная шкатулка с двойным дном

На что способен человек, чтобы получить желаемое?

В нос ударяет резкий запах солодового виски и дорогого парфюма, от насыщенности которых кружится голова. Шторы плотно задернуты, перекрывая любой контакт с внешним миром. Потому что сейчас должен существовать лишь он и его желания. Сону бы хотел очутиться на террасе, жадно смотреть на маленькие расплывающиеся точки, что где-то внизу на расстоянии в тридцать два этажа приобретают форму машин и прохожих. Хотелось бы расправить руки, перевесившись через перила, и ощутить, как за спиной распахиваются настоящие крылья, готовые вознести его еще к небу. Именно они позволили ему оказаться так высоко. Там, где он сейчас (где ему позволено и велено находиться), все пропитано изысканностью и богатством. Огромная двухэтажная квартира в сто восемьдесят квадратов, над дизайном которой корпели лучшие мастера своего дела в Сеуле. Просторная спальня, кухня-гостиная, три гостевые комнаты и личный кабинет — аромат денег витает в воздухе. Но открытая терраса по-прежнему остается самым любимым местом, где хотя бы на пару минут можно было укрыться от чужой власти, стать самим собой — крошечным человеком, который решил, что ему по силам дотянуться до вершины. Только тридцать второй этаж оказался пределом. Когда тебя втрахивают в кровать без растяжки, едва ли смазав вход мерзкой клубничной смазкой, в такой позе, что гибкости позавидовали бы даже профессиональные гимнастки — неприятно. Сону и не гибкий ни черта, разве только ментально, ведь свои личные принципы (а точнее то, что от них осталось) позволяют прогнуться под большим толстым членом, обладающим не менее большим и толстым кошельком. Надо признать, ему еще повезло — Хисын, тридцатитрехлетний чеболь — наследник огромной корпорации Lee Auto Group, чьи машины захватывают который год подряд львиную долю автомобильного бизнеса в Южной Корее, не был худшим вариантом. Ли Хисын — высокий, с подтянутым, но не перекаченным телом и мужественным лицом, был по-настоящему статен, красив и обладал невероятным количеством денег. Он мог позволить себе купить всю жизнь Сону, и стоимость этой покупки не принесла бы тяжести его бюджету. Собственно именно это он и делал уже на протяжении почти трех лет. Дорогие рестораны, в которых для них всегда была отведена вип-комната, чтобы скрыться от нежелательных взглядов; дорогая модная одежда и техника, в которой Сону в какой-то момент перестал нуждаться совершенно. Все это было верхушкой айсберга. Словно Сону был красивой шарнирной куклой, вынужденной приветливо улыбаться, находясь в центре всеобщего внимания (раньше об этом он мог лишь мечтать). Ким Сону дебютировал в качестве айдола три с половиной года назад, и тогда, будучи девятнадцатилетним глупым мальчишкой, что строил воздушные замки и лелеял надежду о благополучно сложившейся карьере, он не мог еще знать, что мечты его и вправду осуществятся. Но какой ценой. — Золотце, я не слышу тебя. Хисын закидывает обе лодыжки на свои широкие плечи и нагибается вперед, чтобы впиться зубами в юношескую молочную кожу на груди до полувскрика — останутся следы, что на завтра расцветут страшными багрово-синими букетами. Но никто не обратит на это внимание, корди при выборе костюма даже не моргнут и в очередной раз попросят стилистов замазать эти «издержки профессии» самым лучшим и плотным консилером. Никто из них обычно не осуждает в открытую, лишь перешептываются за спиной, думая, что главный герой этих слухов их не услышит, спасибо и на этом. С осуждением Сону успешно справляется и сам. Минуты тянутся словно часы, а внизу хоть и горячо, а возбуждение приливает к головке члена, что зажат между собственным животом и чужим накаченным прессом. Все равно мерзко. Мерзко, когда рядом с ухом раздается чужой рык, мерзко, когда его твердый член начинает входить резче по основание, а затем твои ягодицы сдавливают властные руки. Мерзко чувствовать, как из растраханного колечка мышц вытекает белесая жидкость. Но еще более мерзко, когда на своем животе чувствуешь такие же разводы, запоздало понимания, что это собственная сперма. Даже находясь в лапах зверя, не сопротивляешься, а умудряешься получать удовольствие вместе. Все это мерзко. Хисын — благодетель. Так он себя любит называть, по факту же самый настоящий спонсор или папик, хотя вслух Сону бы никогда не смог это произнести (правда вызывает лишь чувство тошноты). А впрочем называть можно как угодно, суть одна — без Хисына Сону не имел бы все то, чем обладает сейчас. Без него у Кима не было бы ни настоящего, ни будущего. С начальной школы Сону грезил стать айдолом, родители и старшая сестра с удовольствием слушали и аплодировали во время мини-концертов, что он устраивал дома. Учителя в школе не переставили хвалить его артистизм, предсказывая светлое будущее, а одноклассники постоянно восхищались его миловидной внешностью. Поэтому сомнений не было ни у кого — мальчику судьба велит выступать на сцене. Сону стал ходить на прослушивания, и на первом году старшей школы ему удалось попасть в одну достаточно приличную компанию, пускай и не из большой четверки, а затем дебютировать в группе под названием One&Only. Нельзя было сказать, что их дебют стал феноменальным, даже не вышло замахнуться на награду на музыкальных шоу во время промоушена. Однако никто и не рассчитывал на это сразу, радовала хоть какая-то узнаваемость и появление первых фанатов — все понимали, что путь к славе тернист. Но Сону не ожидал, что пробираться на вершину будет настолько мучительно. Все его мечты разбились едва ли Сону стал совершеннолетним. Его сразу же отправили на закрытый званный ужин для крупных бизнесменов. Некоторые мемберы тоже были с ним (только самые красивые, у которых был потенциал). Задачу тоже поставили напрямую без увиливаний — хочешь иметь признание, научись искать рыбку покрупнее. Необходимо было заинтересовать спонсоров, что в дальнейшем продвигали бы его на сцене, помогали получать рекламные контракты. Уже на втором таком вечере среди липких взглядов на своих оголенных ключицах, что выглядывали из-под полупрозрачной рубашки (стилисты строго выбирали костюмы для каждого, чтобы выделить самые удачные стороны) Сону заприметил самый жадный и голодный. Мужчина стоял в стороне, даже не предпринимая попытки познакомиться и завести разговор, как это делали его другие коллеги по бизнесу. Он просто смотрел, не отводя глаз, и было в них что-то такое, отчего Сону сразу понял — он будет принадлежать ему. Будущее еще никогда не казалось таким ярким и пугающим. У Сону не было выбора. Или…?

***

Возвращаясь в общежитии посреди ночи, единственное чего хочется, это умереть. Но только до завтрашнего утра, которое наступит через три часа из-за ранних съемок для популярного бренда косметики — личное расписание Сону. Тот тихо набирает код от дверей и про себя молится, что все уже спят. Не хватало еще, чтобы другие увидели его в таком разбитом состоянии. Незачем создавать новые поводы для насмешек среди некоторых мемберов. — Что, опять скакал на члене у своего толстосума? Удача, конечно, совсем не на стороне Кима. В общей гостиной горит свет, а на диване развалился Кей, по совместительству старший мембер в группе, и далеко не самый приятный человек среди знакомых Сону. В прочем он как всегда «любезен». Не проходит и дня без едких подколов и даже открытых оскорблений, а причина всего одна и до ужаса смешная — его спонсорша имела кошелек поменьше, чем Хисын. А значит Сону являлся по праву («хах, кто ты такой, чтобы рассуждать о чужих, а тем более своих правах? Сегодня вечер анекдотов?») самым популярным участником группы. Ему давали больше времени в песнях, больше рекламы, недавно даже поступило предложение сняться в новой дораме, чей успех уже до начала съемок прогнозируют самые влиятельные кинокритики. И хотя айдолов не особо жалуют в киноиндустрии, а контракт ему достался из-за его исключительности, Сону уже согласился, пообещав себе усердно работать и оттачивать актерское мастерство на персональных занятиях. Они, к слову, тоже должны начаться в ближайшее время. Сону старается как можно скорее ретироваться из гостиной в собственную комнату, чувствуя, как чужой завистливый взгляд прожигает его спину. Обычно он всегда отвечает какой-нибудь колкостью во время стычек с Кеем, не желая оставаться проигравшим. Только сейчас у Кима нет сил, чтобы подумать об этом, ведь стоит только коснуться головой мягкой подушки, едва ли не проваливается в сон, но тут телефон вибрирует, сигнализируя о новом уведомлении. Сону через силу открывает один глаз, чтобы пробежаться взглядом по сообщению, вдруг это менеджер пишет о переносе съемок или о других важных нюансах, касающихся его расписания. Но стоит только увидеть имя отправителя, подскакивает на постели, хватаясь за телефон обеими руками. Ведь сообщение от него, его отдушины. Подавленное и разбитое состояние вмиг смывается словно прохладной водой, если не целиком, то точно на половину. У его собеседника еще только вечер, когда у Сону поздняя ночь — семичасовая разница не шуточна. Сообщение немногословное, просто фотография улицы, сделанная с балкона третьего этажа — Сону выучил наизусть вид, раскрывающийся из квартиры старшего. И короткая фраза: «между сумрачной суетой и ночной тишиной». Вместо ответа Сону сразу звонит, зная, что никак не потревожит своим внезапным порывом. — Почему ты все еще не спишь? В Сеуле же сейчас… — легкая заминка, уходящая на быстрый подсчет, — три часа ночи. Чужой бархатный голос ласкает слух, и Сону невольно улыбается, представляя, как на другом конце провода хмурятся густые брови, а на лбу появляется складка, все же он всегда был чересчур серьезным и правильным, но таким заботливым… Ким знает, как сильно о нем переживают, поэтому обычно старается не рассказывать о чрезмерных тренировках или беспощадном графике, когда не выдается возможности выкрасть время на сон на протяжении нескольких дней. — Работал… Сказанное почти не будет ложью. Сону хранит под семью замками правду, хотя для многих из его окружения это не является секретом. Но главное, чтобы для него — да. Профессия айдола многогранна, но мало кто догадывается об этом. Для людей, совершенно ничего не понимающих в современной поп культуре в Корее достаточно сухого факта. — Опять перегружаешь себя, я прав? — голос звучит напряженно, но нотки недовольства все же не укрываются от внимательного Сону, научившегося по интонации различать эмоции собеседника, которые невозможно было увидеть вживую. — Ты же знаешь, иначе не могу. Лучше скажи, как прошел твой день, — переводить тему Сону умел мастерски спустя десятки интервью с бесконечно некорректными вопросами, от которых нужно все время отшучиваться. — Кстати, мне понравилось твое фото, но лучше бы прислал селфи, я же тебе объяснял, как их делать, но так ни одной и не получил. Я скоро забуду как ты выглядишь, хе-еен. Можно позволить себе не контролировать свой голос, потянуть гласные на конце, словно ребенок, выпрашивающий конфету у родителя. Ким знает, что его не пристыдят, не осудят, несмотря на восьмилетнюю разницу в возрасте (пускай она ощущается сильно, но никогда не тяготит). Потому Пак Сонхун особенный. — Ты слишком гиперактивен для столь позднего часа. Тебе и вправду пора ложиться спать, я напишу тебе завтра, а пока набирайся сил. Конец вызова. Сону улыбается, глядя на потухающий экран. Старший всегда такой. Он немногословен, во многом очень старомоден (из функций дорогого смартфона последней модели в эксплуатацию введены лишь рабочая почта, телефонная книжка и камера, которую почему-то никак не может переключить, чтобы наконец сделать то самое заветное селфи). Порой неловкий, когда Сону забывается и ведет себя экстра в понимании серьезного мужчины, отпраздновавшего минувшим декабрем свое тридцатилетие. Но в это же время Сонхун был внимательным слушателем, чья забота порой не знала границ. Стоило Сону пожаловаться на недомогание, так через полчаса раздавался звонок от курьера, что уже ждал под дверью, выполняя заказ одного вежливого господина. Стоило Сону позвонить, и Сонхун брал трубку не позднее третьего гудка, и не имело значение в этот момент время суток или прочие дела. Омраченными днями и длинными томительными ночами Сонхун всегда был рядом, несмотря на то, что все это время был так далеко. Сону не доводилось бывать в Амстердаме, но кажется он знал каждый его уголок благодаря Сонхуну, который делился своими знаниями, опытом за множество прожитых лет в качестве эмигранта из Кореи, что смог встать на ноги и успешно развить свой бизнес вдалеке от дома. Оставить все, что имел за спиной и уехать в неизвестность ради нового будущего, чьим хозяином решил стать для себя сам в девятнадцать требует мужества. С Сонхуном они познакомились совершенно случайно, но именно эта встреча на протяжении трех лет придавала Сону силы просыпаться по утрам и каждый раз отдавать себя этому миру. Проблема лишь заключалась в одном — Сонхун жил буквально на другом континенте. И несмотря на один язык и общую историческую Родину, во всем остальном они были совершенно не похожи. Но это не мешало Сону быть зависимым от их общения, пускай только и в онлайн формате. Это не мешало с замиранием сердца ждать сообщений только от одного контакта, чье имя в записной книжке телефона подписано фиолетовым сердцем. Сонхун просто не мог ему в чем-либо мешать. Их нельзя было назвать приятелями или друзьями, а, тем более, любовниками. Они не были в отношениях, но, тем не менее, всегда были друг у друга. Только наедине с Сонхуном можно было позволить себе быть самим собой. Не популярным айдолом Ким Сону из «One&Only», не идеальным «Золотцем», подчиняющимся каждому чужому желанию. С Сонхуном он был просто Сону, и казалось, ничего на свете не могло принести большего умиротворения.

***

Рабочий день тянется медленно и уныло, и Сону кажется, что он погружается в Марианскую впадину, чье дно недостижимо отдаляется от него, сколько бы тот ни пытался подплыть ближе. С последнего телефонного разговора с Сонхуном проходит несколько дней, и Сону не может не признавать, как он успел соскучиться по его голосу. Обычно именно Сону тот, кто звонит первым, и на это есть ряд веских причин. Сонхун слишком добр к младшему, чтобы сбросить трубку даже во время совещания, при этом не позволяя себе случайно позвонить в неподходящий момент для второго. Забитый график айдола отнимает возможность брать трубку в любой момент, компания хоть и не запрещает пользоваться мобильными устройствами во время перерывов между практиками или расписанием, однако их директор просит воздерживаться от общения с третьими лицами в окружении стаффа и других представителей развлекательной индустрии. Никогда не знаешь, от кого можно ожидать удар в спину. Пускай кого попало они не нанимали, проводя множество проверок перед принятием на работу новых лиц, случалось и так, что кто-то сливал тайно сделанные фото или записывал на диктофон подслушанные разговоры. Так недавно одного из сонбэ их компании уже поймали на отношениях, а почти четыре года назад прямо перед дебютом Кея умудрились сфотографировать с сигаретой в руках, когда он прятался от посторонних глаз на пожарной лестнице. Тогда менеджер был очень зол, и в первую очередь влетело не Кею, а Чонвону — лидеру их группы. Потому что должен был уследить и вовремя остановить своего сокомандника. Чтобы новость не просочилась к сасэнам, что за считанные секунды смогли бы распространить информацию в интернете, компании пришлось изрядно постараться. Казалось бы, всего одна сигарета, но она могла стать решающей для карьеры всей группы, которая на тот момент придерживалась невинного концепта «мальчиков-цветочков». Сейчас у Сону это вызывает иронию, ведь если их и можно было назвать цветочками, то только колючими кактусами, что без воды учатся выживать в этом мире. Также Сону считал несправедливым, что выговор получил в том числе и Чонвон, не имеющий к этой ситуации никого отношения. Но и сам факт, что обычный менеджер посмел повысить голос на такого, как Ян Чонвон, казался нереальным. Во времена дебюта, когда Ким еще ничего из себя не представлял (когда у него не было того, кто мог бы одним звонком прикрыть всю их компанию), стафф часто относился к нему грубо и с пренебрежением, они называли его «pick me boy», насмехаясь над милым поведением и эгье, которое раньше Сону часто делал на трансляциях группы. Сейчас от прежнего Сону остался лишь хитрый лисий разрез глаз и родинка в уголке губ, которую он все время замазывал тинтом. Ян Чонвон же, кажется, не менялся никогда. В начале пути мало кто ожидал, что напрасно, но из него на самом деле вышел хороший лидер. Он чуткий, внимательный к деталям (в некоторых вещах превосходил даже менеджера, когда дело касалось репетиций и графика), привыкший во всем находить что-то хорошее. Только вот Сону не был таким энтузиастом с розовыми стекляшками очков, через которые привык смотреть на мир Ян, намеренно избегая весь негатив, поэтому часто Ким мог раздражаться на лидера, пока тот ему прощал неподобающее поведение. На самом деле, Чонвона осуждать нельзя, если только искренне позавидовать, ведь тот никогда не проходил через то, что пришлось вытерпеть Сону. Дебют в группе и позиция лидера — исключительно заслуги самого Чонвона, все же он был талантливым и красивым юношей, однако ни дня в своей жизни ему не приходилось переживать о деньгах и своем месте под солнцем. Будучи ребенком из обеспеченной семьи, Ян с детства знал, что такое бизнес-класс в самолетах и брендовые шмотки. Он не был типичным представителем избалованной золотой молодежи, однако для него стать знаменитостью и добиться успеха никогда не было чем-то весомым. Чонвон с детства занимался танцами и пением у лучших преподавателей, просто потому что ему было весело. Сону осознавал, что это не вина лидера родиться у богатых родителей (поэтому их взаимоотношения и можно назвать терпимыми), однако Сону видел своими глазами и понимал, что некоторым из них не так везло. Были и другие мемберы, такие как Джеюн — кореец, выросший в Австралии, что положил на кон годы мучительных тренировок и все свои последние деньги, только чтобы осуществить мечту своей жизни. Сону понимал все, но ничего не мог с этим поделать, ведь Шим Джейк (сценический псевдоним было решено взять в качестве иностранного имени, с коим жил последние десять лет в Брисбене) был один из тех, с кем хорошее общение поначалу испарилось, стоило только Сону заполучить популярность и новые персональные контракты. Джеюн был честным человеком, и считал, что Сону поступает неправильно, продавая свое тело. В любом случае, совета Ким у него не спрашивал, лишь пожав плечами, когда однажды на предложение как обычно посмотреть вместе фильм Джейк вежливо отказался и попросил больше не беспокоить его. Сону был очень проницательным и понял все сразу. Чонвон же изначально сумел найти подход к каждому, и если Сону в какой-то момент начал избегать общения с мемберами вне работы, предпочитая запираться в собственной комнате, Ян ладил со всеми. Даже с чертовым Кеем, с которым, по скромному мнению Сону, не способен ладить никто. Друзьями их назвать можно было с натяжкой, однако порой Чонвону все же удавалось вытащить из зоны комфорта в виде четырех стен в открытый мир, и они выбирались вместе в кинотеатр или на прогулку в парке. На одной такой прогулке разоткровенничавшийся Чонвон признался кое в чем. Сону долго не мог поверить в услышанное, и образ юного лидера, что всегда казался ему невинным и нетронутым, начал давать трещину прямо по краям тонкого стекла. Сону мог бы постучать пальцем, и все бы разлетелось вдребезги. Ким не мог осуждать, кто угодно, но только не он. Даже больше — его хорошая актерская игра не позволила выдать чувство зависти, что сгущалось внутри его грудной клетки, наливаясь свинцом. Кто бы мог подумать, что Чонвон еще со времен стажерства находится в отношениях с генеральным директором самого крупного развлекательного агентства, что постоянно разрастается путем покупки перспективных компании поменьше, когда аналитики даже прогнозируют скорую монополию в индустрии, если кто-нибудь их не остановит. С Пак Чонсоном Чонвона свела сама судьба в лице родителей, что взяли его с собой на празднование тридцатичетырехлетия своего старого знакомого, что на тот момент был заместителем директора корпорации. Масштабный праздник проходил в его личных апартаментах, которые в тот вечер открыли двери для сотни гостей. Одним из них был Чонвон, ускользнувший от родителей, занятых обменом любезностей с важными шишками шоу-бизнеса и другими чеболями. Младшему представителю семейства Ян удалось выхватить из рук официанта несколько бокалов с шампанским, и этого хватило, чтобы градус в крови повысился так же, как и юношеские гормоны, сподвигнувшие на поиск приключений. И Чонвон нашел. Некого Джея, курящего на балконе, чье лицо смутно казалось знакомым. А на утро он проснулся в чужой постели, чувствуя распирающую боль ниже поясницы и горячие ладони, стягивающие его в объятьях. Чонвону на тот момент было семнадцать. Еще года четыре назад Сону бы ужаснулся, покачал головой и предложил бы другу бесповоротно оборвать все связи, сейчас же Сону искренне хотел, чтобы это произошло не с Чонвоном, а с ним самим. Случайный первый раз с незнакомцем превратился в отношения, что подпитывались не корыстными целями, а настоящими чувствами. И спустя несколько лет, когда приближалось двадцатилетие Чонвона, он впервые сознался об этом кому-то. Возможно он почувствовал в Сону что-то родственное, подумал, что он сможет его понять, ведь тот уже находился в связи с Хисыном некоторое время. Но только Чонвон ошибался. Сону никогда бы не смог понять, каково это спать с тем, кого по-настоящему любишь. От которого не зависит твоя карьера и будущая жизнь. Да, Пак Чонсон был баснословно богат, но Ян не нуждался в его деньгах. Он ни разу не воспользовался ни деньгами родителей, ни связями своего мужчины, напротив, специально дебютировал в другом агентстве, решив не привлекать внимание. Чонвон мог бы стать звездой нации, но выбрал путь обычного (пускай и достаточно популярного) айдола, предпочитая заниматься тем, что нравится без лишних забот и тревог. Возможно в будущем он даже не продлит контракт, если почувствует, что устал и хочет сменить сферу деятельности. Чонвон был действительно особенным. Он делал все иначе, чем подобные люди в их индустрии, ему было все равно на огромную разницу в возрасте, потому что он полюбил не «за что-то», а «вопреки». После услышанного Ким не раз фантазировал, как бы сложилась его жизнь, если бы он был Чонвоном. Но виной было лишь разыгравшееся воображение, глубоко внутри он понимал, что в реальности никогда бы не смог полюбить такого, как Хисын, как и тот, не сделал бы это в ответ. Блуждая во тьме по коридорам своих постыдных желаний, Сону не сразу обращает внимание, что его кто-то трепет по плечу. Поднимая голову вверх, взгляд пересекается с беспокойством в глазах лидера. Был бы на его месте кто-то другой, и Сону бы непременно сбросил с себя чужую руку, демонстративно показывая свою брезгливость. Но это Чонвон, и ему можно чуть больше, чем остальным. — О чем задумался? — Ян смотрит прямо в лицо, пытаясь считать эмоции, но Сону опять же вовремя ставит блок, невидимую защиту, что позволяет не выдавать свои настоящие переживания, — ты в порядке? Нам нужно выдвигаться на интервью для нового выпуска GQ. На плече все еще чувствуется теплая ладонь лидера, что слегка хлопает в приободряющем жесте. Сону сжимает губы и сдавленно кивает. Переживать не о чем. Он будет в порядке, у него нет выбора. Или…?