LEON

      Мчась по улицам на высокой скорости, что больше привычна Минхо, он, почти не глядя в телефон, нажимает на абонента, тем самым останавливая играющую музыку, что меняется на гудки.              — А если бы я сейчас спал? — слышится недовольный, но довольно бодрый голос.              — Во-первых, сейчас только час ночи, а во-вторых, кому ты заливаешь, понятие сна тебе чуждо, — резко выкручивает Минхо руль. — Я уже подъезжаю к тебе, — через динамики машины слышится недовольный вздох и шумное копошение.              Машина заворачивает в жилой комплекс с огромными частными домами, украшенными чуть ли не золотом. И Минхо каждый раз удивляется, как Чана, не любящего всю эту вычурность, сюда занесло. Его дом порядком отличается: вместо золотых окантовок, всякой растительности тут и там и замысловатых планировок, его жилище выполнено в минималистическом стиле без лишних деталей.              Минхо заезжает в гараж, паркуясь возле машины старшего, и мысленно благодарит в который раз его за такое просторное помещение для его автомобиля. Ощущение, что при большом желании в это место можно было бы вместить четыре авто.              — Ну и что привело тебя в это время? — спрашивает старший, слегка почесывая оголенный торс. Его волосы взъерошены, плечи слегка сгорблены, присутствует сильный контраст с Кристофером, что появляется в свет, но именно такой Чан намного привычнее и роднее Минхо.              — Боже, оденься, — оглядывает он друга, что в одних лишь широких шортах, и проходит в чужую гостиную, совершенно не беспокоясь о собственной бестактности. Дом Криса — его дом. И с точностью наоборот.              — Я у себя дома вообще-то, — произносит он, проходя вслед за Минхо. — Ну так? Хо, ты меня пугаешь, — нервно усмехается он.              — Да там, блять… Как Рюджин? — внезапно спрашивает Минхо, не решаясь начать разговор, за которым, собственно, и приехал.              — Э-э-э, ну, нормально все? Так, давай-ка, выкладывай, — слегка ударяет Чан друга по плечу, сразу же заметив, что того явно что-то волнует.              — Да твою мать, это все твой дружок, которого ты решил устроить нам охранником, — ударяет он кулаком подушку из-за наплыва эмоций. И лучше бы Минхо не смотрел сейчас на Чана.              У того сейчас по лицу растянулась больно довольная и широкая улыбка. Он сидит в этих нелепых шортах, которые практически ни черта не прикрывают, и смотрит на младшего, словно отец на своего сына. Слышно, как в его голове крутится миллион фраз, которые он очень хочет сказать, но Чан продолжает молчать, понимая, что ему, вероятно, прилетит после.              — Ну говори ты, блять, — недовольно произносит Ли, и как по щелчку чужие руки тянутся к нему, загребая в объятия. — Ну нет, Крис, это отвратительно.              — И я так рад, что нанял его. Кто ж знал, что за такой короткий срок Джисон так засядет в твою голову, что аж сам Ли Минхо примчится ко мне в час ночи весь в чувствах, — крепко обнимает старший, покачиваясь из стороны в сторону с той самой доброй и радостной улыбкой, пока на лице Минхо написано явное чувство отвращения и неприязни.              Так странно, смотреть на них со стороны. Два уже физически взрослых мужчины обнимаются, как маленькие дети в тишине ночи. Один почти голый, другой одет, как подросток, но от них так и веет непередаваемым комфортом. На своей работе они являются коллегами, важными людьми с кучей проблем, касаемых бизнеса, а сейчас они просто лучшие и самые близкие друзья, заменяющие друг другу несуществующих братьев. Те, кто всегда выслушает и протянет руку помощи.              — В этом и проблема, — все же вырывается Ли. — Он сказал, что недостоин меня, — тихо произносит Минхо.              — Ты же сказал ему, что это не так? — кивок. — Но он все еще сомневается, да? — и снова кивок. — Ох, Минхо, — откидывается он на спинку дивана и запрокидывая голову, — ты же уже знаешь, как он себя ощущает, потому нельзя его винить. Твоя первостепенная задача сейчас показать ему, что он не прав. Не раскидываться деньгами направо и налево, даря дорогие подарки, в то время как он будет не в состоянии ответить тебе тем же.              — Но эти потенциальные подарки не будут же вызваны желанием показать, кто я, — словно оправдывается он.              — Но он это поймет потом, — произносит старший, делая паузу. — Он как-нибудь обозначил свою позицию, насчет… ну, дальнейшего? — слегка разводит руками Чан, не зная, как правильно задать вопрос.              — Да, он не против.              — Ну так? Не переживай, Хо, Джисон адекватный парень, просто до боли осторожный, вот и все, — смотрит старший на друга, отмечая, какой серьезный мыслительный процесс у него идет из-за сведенных к переносице бровей.              А Минхо думает о том, как добиться Хана. Как не пересечь черту, о которой говорил Чан, как одаривать его подарками, не давая при этом залезать ненужным мыслям в голову Джисона. Как заставить его расслабиться и не обращать внимания на какие-то там деньги.              И Минхо даже сам напуган таким диким рвением заполучить его. Не было такого, чтобы его кто-то цеплял именно так. Не просто понравился человек, который потенциально может стать партнером на ночь, а человек, с которым Минхо будет достаточно просто проводить как можно больше времени вместе.              Но раз Чан никак не прокомментировал это, значит, наверное, все нормально. Нормален тот факт, что с их знакомства не прошло и недели, а в Минхо уже развивается чувство собственничества, которое так и твердит не сдаваться и добиться этого парня во что бы то ни стало. Ну, а если посмотреть на «Леон», у Минхо имеется опыт добиваться того, чего он желает.              

***

             После той ночи, Минхо и Джисон очень активно общались в сети в нерабочее время. Об этом, конечно же, прознал Хенджин, который выклевал тогда все мозги другу, требуя воссоздать диалог точь-в-точь, не упуская не единого взгляда и вздоха. К счастью, он не стал лезть в их переписки, видимо все же осознавая, что какое-то личное пространство у Хана должно быть.              Но и сам Джисон особо не рисковал своей жизнью, поэтому не скрывал каких-то ключевых моментов от друга. Но если так посмотреть, ничего не происходило. Они просто довольно дружелюбно переписывались, обмениваясь какими-то не особо важными новостями и просто еще больше узнавая друг друга. У каждого в голове появлялась какая-то определенная картинка, с каждым разговором становившаяся все четче и дополняясь в деталях. Они привыкали друг к другу.              Как только наступали выходные, Минхо приезжал в клуб, и иногда подолгу задерживался у входа, болтая о чем-то отвлеченном с Джисоном. Насколько вообще уместно это слово, но у них все хорошо складывалось. Прежняя неловкость начала постепенно уходить, предоставляя место раскрепощенности в общении с друг другом. И Хан даже успел загнаться, так как от старшего совершенно отсутствовали какие-либо действия с романтическим контекстом. Минхо вел себя точно так же, как и всегда, но, как заметил Джисон, начал избегать тему его бизнеса. Так в этом дело?       А потом старший все чаще и чаще начал пропадать с Чаном где-то у Сынмина. За одну ночь они могли пройти мимо Джисона, который все так же был на входе, около восьми раз, постоянно куда-то уезжая, а после возвращаясь. Весь персонал был относительно спокоен, так как, очевидно, их не посвящали в дела клуба, только все из них заметили явно изменившийся настрой владельцев. Джисон так точно. Минхо стал каким-то отстраненным, вечно с телефоном в руке и с Чаном под боком. Вероятно, что-то происходило, и это что-то сильно давило на них обоих.              Прежде спокойные лица стали хмурее некуда, и лишь единственные разы, когда Джисон видел улыбку на лице старшего — это когда тот здоровался с ним, чуть ли не пролетая мимо. Но переживал, по-видимому, лишь один Джисон. Сотрудники, наверное привыкшие к такому, просто продолжали делать свою работу как и всегда, только сейчас их КПД увеличился, наверное, вдвое. Но больше ничего: Феликс все так же выслушивал разные истории от посетителей, подливая им алкоголь, Чонин бегал по залу, нося еду и напитки, а диджей все так же создавал новые ремиксы, раскачивая толпу.              Когда начался понедельник, что означал снова выходные до пятницы, Минхо так пропал совсем. От него все еще приходили милые сообщения с пожеланиями доброго утра или желающими сладких снов, но больше не было голосовых из машины с плохим звуком, нелепых рассказов о не умеющих ездить водителях на дорогах и об увиденных смешных видео из TikTok'а. Но Джисон сам продолжал написывать ему, почему-то явственно ощущая, что должен. Минхо, по возможности, отвечал ему, но и ответы были иные. В общем, были проблемы, но Хан посчитал, что это не его дело, а потому не лез, лишь призрачно напоминая о том, что рядом.              Но и от того было как-то грустно, что ли. Он правда успел привыкнуть к такому частому напоминанию о Минхо в своей жизни. Да, они видятся редко, но ему нравится общаться с ним, переписываться и слушать его голосовые сообщения. Ему словно начинает нравится Минхо.              А потом в чате персонала распространяется новость, что завтра, в четверг, когда клуб закрыт, приедет проверка. Никто, почему-то, не переживает, видимо потому, что очевидно она не первая, а значит все сотрудники уверены в своих боссах. А вот Джисон все-таки не сдерживается, отправив сообщение «горячему боссу».       

Джисон:

Все в порядке? сказали, завтра проверка

Горячий босс: Будем надеяться, что да              Всего лишь ответил Минхо, а после сразу пропал из сети.              Весь день Джисон был словно на иголках, переживая, наверное, больше самих Чана и Минхо. Он знал, как им важен клуб, как они им дорожат, сколько сил и денег они в него вложили. А так же он знает, что они чистили бухгалтерию, и были полностью уверены в этой гребаной проверке. Так что случилось?              На следующий день Хан все выплеснул Хенджину, наверняка где-то перегнув в какой-то информации палку, но ему нужно это было. Ему дороги и Чан, и Минхо, а им их заведение, а потому такая реакция Джисона вполне очевидна.              Лишь в университете он относительно успокоился, отвлекшись на репетиции своих песен и в целом на занятия. Было около пяти часов, когда Джисон пришел домой, а значит, в теории, проверка должна была уже подойти к концу. Только вот от Минхо нет ни единого сообщения.              На снова вернувшемся стрессе Хан сел за текст песни, а потом комнату разразил телефонный звонок, заставив парня дернуться.              «Горячий босс».              — Минхо? — незамедлительно взял трубку младший.              — Привет, — каким-то чересчур спокойной интонацией произнес чужой голос, а на фоне слышался шум. В машине. – Хан-и, ты не против, если я сейчас приеду к тебе?              — Да. Да, приезжай, — отвечает Джисон, а после слышит тихое «спасибо» и гудки следом.              Минхо ехал по дороге, стараясь сдержать гнев на все произошедшее. Эту чертову проверку, которая, ожидаемо, была куплена, на ссору с Чаном, что возникла из-за сдающих нервов обоих, и на себя, потому что с этой всей суетой совершенно забыл про Джисона.              И как бы ему сейчас не было стыдно из-за этого, у него возникло непреодолимое желание увидеть Хана прямо сейчас. Хана, который не знает, что происходило эти полторы недели, а потому более менее спокоен, который не испорчен этим всем болотом бизнеса. Так сильно хочется просто увидеть его.              Предварительно написав номер своей квартиры, Джисон подбегает к домофону, когда слышит звук. Из подъезда слышится работающий лифт, и Хан с замиранием сердца ждет старшего. Переживает, так как не знает в каком он состоянии. А после двери лифта распахиваются, высвобождая мужчину на седьмом этаже.              Минхо расслабленно, скорее даже вымучено подходит к открытой уже двери, улыбаясь Джисону. Он скучал.              — Привет, — произносит он, когда Хан немного отходит с порога, пропуская гостя внутрь.              — Привет, — здоровается младший, все еще пытаясь понять настроение Ли. — Может, чай? — предлагает он, и на него поднимаются чужие глаза, когда Минхо разулся.              — Было бы неплохо, — устало усмехается он и, заметив в поле зрения диван, направился к нему, прикрыв глаза и ожидая младшего с кружками чая.              И как только он слышит мягкие шаги по ковру, отрывает глаза, садясь ровно и принимая горячую кружку с отходящим от нее паром.              — Ну как там? — после недолгой тишины все же спрашивает Джисон.              — Люди такие мрази, Хан-и, — негромко произносит он, заставляя младшего напрячься. — Из-за всего того, что ты перечислял, я имею в виду деньги, статус и прочую хрень, они перестают быть людьми. Неделю назад мы узнали, что проверка куплена. Пытались выйти на них, поговорить, обсудить, старались найти того, кто их и купил, но ты представляешь, все тщетно! Я даже представить не могу, сколько им заплатили денег. А все ради того, чтобы опустить нас на дно. Это, блять, нечестная игра, а потому пусть от нас никто тоже не ждет ничего хорошего, — взрывается Минхо, и его уже не остановить. — Неужели они действительно думали, что мы не найдем никакого решения?! «Леон» для меня дом, и я ни в коем случае не позволю потерять ему это имя.              — Так в итоге… Все нормально? — уточняет младший, получая кивок.              — Все это время мы искали людей, действительно надежных людей, которые смогли в итоге помочь нам. И Сынмин… Боже, не переношу его характер всем сердцем, но какое же он золото, ты бы видел, как он спорил с этими жирными меркантильными тетками. Просто… я не знаю, — тяжело вздыхает старший, — мы из-за всего этого поругались с Чаном, а он… ну, он мне брат, Джисон, — кидает он взгляд на Хана, потирая глаза подушечками пальцев. — В общем, правда всей душой ненавижу этих людей. Думают, что раз старше нас лет так на пятнадцать, то умнее, мол имеют власть над нами. Да пошли они все нахуй, честное слово.              — Могу… — отставляет Джисон кружку на кофейный столик и кладет руку на колено старшего. — Могу я тебя обнять? — предлагает младший, так как чувствует, что Ли сейчас это надо.              И оказывается прав, Минхо чуть ли не кидается в его объятия, проскальзывая руками по чертовски тонкой талии, скрытой под футболкой, и сцепляет руки на спине. Джисон обхватывает его шею, останавливая одну руку на волосах, слегка поглаживая голову, что уткнулась ему куда-то в плечо. Он сейчас полностью ощущает крепкое, но такое напряженное тело, готовое вот-вот взорваться. И на мгновение задумывается, как же тяжело заниматься всем этим и остаться человеком, а не превратиться в меркантильное животное, как те люди, которых описывал Минхо.              Он практически невесомо, но все еще ощутимо поглаживает старшего по волосам, слушая размеренное дыхание. У Ли действительно и внешность, и тело уже взрослого мужчины, но еще не до конца выносливое внутреннее «я», которое всегда должно оставаться непоколебимым и сильным, чтобы не утонуть в этом болоте. И Джисон сейчас так счастлив, что старший позволяет себе быть самим собой рядом с Ханом.              — Минхо, я правда так плох в этом, поэтому даже посоветовать ничего не могу, но… я восхищаюсь тобой. Восхищаюсь вами. Вы те люди, на которых стоит равняться. Вы чертовски сильные, так боретесь за свой клуб, так что никто не посмеет вас с Чаном разлучить. Это все закончилось, а потому просто отдохните. И он, и ты.              — Спасибо тебе, — отстраняется Минхо, порядком подуспокоившись. — Правда, спасибо, ты… ты как антистресс для меня, — немного усмехается он, вызывая на чужом лице улыбку.              — Твою мать, — внезапно вспоминает о чем-то он, приподнимая виновато брови. — Прости меня, прошу, я так закрутился, что даже не писал тебе, пожалуйста, извини, — быстро проговаривает он, а Джисон спешит взять его за ярко жестикулирующую руку.              — Минхо, все нормально. Я видел, что что-то происходит, видел, как вы были заняты, и не держу зла. В конце концов ты же отвечал мне, — ободряюще улыбается младший, удивляясь, как, оказывается, Ли переживает на этот счет.              Минхо некоторое время молчит. Смотрит в чужие глаза и не первый раз ловит себя на мысли, насколько Джисон прекрасный человек. Они общаются не так долго, но даже за такой срок он это понял. Минхо будет полным идиотом, если однажды потеряет такое искреннее во всем солнце.              — Я скучал, — вдруг признается старший, вызывая смущенную улыбку на лице Джисона, а за ней и покрасневшие кончики ушей.              — Странно, но я тоже, — слышится в ответ ему, а потом крохотное, по сравнению с самим Ли, тело немного сползает на диване, прижимаясь к боку старшего.              Джисон и сам не понимает, чем вызвано в нем такое желание, но видимо так именно и действует перерыв от Минхо. Он прижимается к нему, укладывая голову на грудь, а после чувствует обхватывающую его руку, что ладонью начинает гладить его по плечу.              — Совершенно ничего странного, — отвечает старший, умиротворенно прикрывая глаза.              И сейчас данная ситуация лучше всего описывает значение слова комфорт. В полной тишине слышно лишь умиротворённое дыхание обоих, прерываемое лишь проезжающими машинами, слышимыми из приоткрытого окна. Тело под Джисоном наконец окончательно расслабляется, а чужая тяжелая рука обхватывает его плечи, продолжая спокойные движения. Ощущение, что именно так и должно быть. Что они словно созданы для того, чтобы вот так вот тихо лежать, наслаждаясь обществом друг друга.              И прямо сейчас все проблемы, все еще не до конца решенные, уходят на второй план. Они уже не кажутся такими непреодолимыми, а от злости и гнева простыл след, оставив лишь неприятное послевкусие.              

***

             — Мы должны будем еще заплатить им, это может повториться, — произносит Чан, как только закончилась вся проверка.              Они стоят с Минхо возле клуба, немного приходя в себя после такой взбучки. Они столько времени и денег потратили для того, чтобы все прошло хорошо, и у них получилось, но не без ссор и скандалов. Было тяжело прежде всего эмоционально, и каждый из них сейчас был на пределе. Сложно позволять рассудку преобладать над эмоциями, когда их пытаются водить за нос, причем так уверенно, словно владельцы «Леона» дети малые, позволяющие крутить ими только так.              — У тебя все в порядке, Крис? Тебе не хватило того, что мы уже потратили? — раздраженно спрашивает младший, выпуская дым от сигареты.              — В полном, Минхо. Если от этого зависит то, продержится ли «Леон» на плаву, я готов еще потратить.              — А меня спросить ты не забыл? Я все еще владелец, друг мой, и тоже имею право распоряжаться нашими деньгами.              — Нет, а что ты предлагаешь? Я практически уверен, что это Мёнгиль, а он просто так не остановится, ты понимаешь это? — произносит старший, обернувшись к в край раздраженному Минхо.              — Так значит будем решать проблемы по мере их поступления.              — Ну так может стоит сделать так, чтобы эти проблемы не поступали, черт возьми?! — повышает голос Чан.              — Значит бери из своего кармана бабки и плати им, сколько хочешь. Бюджет «Леона» трогать не смей.              — Ты меня слышишь вообще? Без них мы бы сейчас тонули в дерьме. Я не собираюсь давать им столько же, но эти ребята действительно помогли нам сейчас.              — Эти ребята так же, как и все, любят деньги, и ты, блять, клюнул на это, раз собрался нанять их на ближайшее время, — цедит сквозь зубы Минхо, потому что его порядком все это заебало. И эта идиотская купленная проверка, и все эти разъезды по городу в поисках надежных людей, и эта ссора прежде всего с его другом, а не коллегой.              — Господи, Хо, почему же ты такой упрямый, — тяжело вздыхает старший, приподнимая лицо к небу и закрывая его ладонями. Он тоже на пике, и тоже сейчас взорвется.              — Да потому что ты собираешься совершить безрассудство! Нас тупо уже не за что топить. И даже если еще нагрянут купленные шишки, они ни к чему не смогут приебаться, услышь же ты меня.              — Ты, что ли, так хорошо разбираешься во всем этом, что так уверенно мне говоришь?              — Ахуеть, ну спроси у Сынмина, раз мне не доверяешь решать вопросы клуба, — резко кидает сигарету младший, достав ключи от машины и разблокировав ее.              — И куда ты? — тяжело вздыхает Чан, смотря на уходящего друга.              — Уезжаю, как видишь. Делай, что хочешь, у меня это все уже вот здесь сидит, веришь? — обернувшись, подносит он ладонь к шее в дополнение к своим словам.              — Только не разбейся, придурок, — тихо произносит Крис, когда мерседес Ли с визгом трогается с места, и так же идет к своей машине, легонько звякнув ключами в унисон тяжелому вдоху.              

***

             Пятница, и людей в клубе слишком много. По скромному мнению Минхо, он бы отдыхал в субботу, так как, вероятно, в пятницу он был бы слишком уставший.              Но, видимо, он не прав, раз очередь возле клуба просто не кончается. Он тихо подъезжает к десяти, а то есть к открытию, наблюдая за людьми, что выстроились в линеечку, ожидая их очереди. Сквозь закрытые окна он наблюдает за толпой, внутренне радуясь, что ничего за пределы не распространилось и к ним все еще очереди.              В какой-то момент переводит взгляд на Джисона, что пропускает людей в своем неизменном смокинге. И ненароком вспоминает вчерашний образ младшего. Он выглядел таким домашним в своей широкой футболке с человеком пауком, в широких черных спортивных штанах и с растрепанными темными волосами. А так же с таким переживающим взглядом. На нем буквально была написана тревога за их клуб и за самих владельцев. Минхо уверен, что тот сидел в пугающем ожидании звонка или сообщения с итогом этой проверки.              Ли открывает их сегодняшний диалог, прочитывая вновь сообщения, а после натыкается на фотку, отправленную Ханом с сегодняшних пар. На ней они вдвоем с Хенджином со скрюченными лицами. Минхо рассматривает то, что видит, а это полное отсутствие какого-либо макияжа на лице младшего, какая-то синяя широкая толстовка, из-под воротника виднеется белая футболка, а в мочке гвоздик. И не сказать, что Ли не рассматривал уже так фотографию как только она была отправлена.              И Минхо не замечает, как начинает улыбаться, а после его из мыслей выдергивает внезапный стук в окно. Он дергается, обращая лицо к раздражителю и видит довольную улыбку Джисона. Слегка выдохнув, он опускает стекло, улыбаясь младшему.              — Приветик.              — И долго ты тут сидеть будешь? Я уже всех людей пропустить успел, а ты все сидишь. И с чего ты там лыбился вообще? — немного отходит от машины Джисон, мельком оглянувшись на клуб, чтобы проверить наличие людей у входа.              — А секрет, — подмигивает старший, вызывая легкое закатывание глаз. — Сядешь? — кивает он в сторону пассажирского кресла.              — Я вообще-то на работе, мистер Ли, — шуточно произносит Хан, вмиг став якобы серьезным.              — В случае чего я все улажу, не волнуйся, — смеется Минхо, а Хан, осмотрев улицы, все же обходит машину, убедившись в отсутствии людей.              — Забрать тебя сегодня? — спрашивает старший, когда Джисон закрывает дверь.              — Ты разве не спишь уже в это время? — уточняет Хан.              — Ну, значит не буду спать, — просто отвечает Минхо, устремляя взгляд на ноги младшего, и даже сам не замечает, как приземляет свою ладонь на бедро, ощущая ткань брюк и тепло чужого тела. Водит пальцами туда-сюда, ощутимо сжимая, но не вкладывая какой-то неправильный смысл в этот жест.              А после замечает, как младший, явно не ожидая чего-то такого от Ли, устремляет взгляд вниз и немного дергается. За секунду в его беспокойной голове пролетает множество мыслей, концентрирующихся на одном и том же. Хан снова ловит себя на том, что чертовски быстро все происходит у них со старшим, но он так сумасшедше не против этого. Впервые он чувствует лишь удовлетворение от этого, даже, не совсем конечно, но даже без постоянного волнения.              И Джисон отмечает, как красиво выглядит его рука с этим кольцом, которое он, видимо, не снимает. Она немного увита венами, придающими какой-то мужественности и власти. И чересчур правильно выглядит на его ноге.              А после, видимо сообразив, что он сделал, Минхо начинает убирать руку, но не подконтрольная мозгу рука Джисона его останавливает, кладя обратно. И тем самым накрывая обратную сторону ладони своей.              — Тогда забери, — переводит Хан взгляд с их рук на глаза Ли, что так же смотрел вниз.              И почему-то сейчас Минхо так явственно ощущает желание поцеловать парня перед ним, но понимает, что пока не время, черт возьми. Если для него это может быть и нормой, совершенно ничем не удивительным, то адекватных людей такое быстрое развитие может напугать. Хотя желание, честно говоря, очень сильное, но пока Ли продолжает здраво мыслить и контролировать себя, — все хорошо.              — Завтра нам с Чаном, — начинает он, немного массируя и сжимая в некоторых местах ногу младшего, — придется уехать до понедельника, думаю. Но обещаю, — резко встрепенулся он, — я буду писать!              — Хорошо, — посмеивается Джисон. — Вы, кстати, не разговаривали? — немного грустно спрашивает он и получает отрицательное покачивание головой.              — Он же в клубе, да?              — Да.              — Ну тогда пойдем, — напоследок сжимает он его ногу, медленно убирая руку и выходя из машины.              Они проходят к дверям, где до сих пор нет людей, и Джисон останавливается на своем месте.              — Работай, — ухмыляется он, отвешивая легкий шлепок по ягодице младшего, вызвав у того удивленный взгляд. Минхо смеется и уходит, оставив Хана краснеть перед двумя подошедшими в этот момент девушками, которые точно все видели, судя по их улыбающимся лицам.              Минхо идет к бару, где, вероятно сейчас Чан, но с ним сталкивается один из официантов, что бегают сейчас туда сюда, относя закуски и алкоголь. Слишком много людей, а потому много и заказов, и ребята не то, что не справляются, просто приходится включать ускоренный режим своих действий.              — Простите, — кланяется парень с двумя бокалами в руках. Минхо машет головой, показывая тем самым, что ничего страшного, и продолжает путь.              Крис, ожидаемо, сидит у барной стойки, потягивая что-то из стакана. Издалека Минхо замечает движение губ, а значит они что-то обсуждают с Феликсом, что во время разговора мешает одновременно три коктейля.              Первым Ли замечает Феликс, устремляя на него взгляд своих темных глаз. Вероятно, Чан мог рассказать ему, что они слегка поругались накануне.              — Привет, — здоровается Минхо, подходя ближе. Крис переводит на него уставший взгляд, полный какого-то сожаления и нуждающийся в эмоциональном, прежде всего, отдыхе. И Минхо буквально видит в этом взгляде свое отражение. Он слишком хорошо ощущает то, как чувствует себя его друг.              — Привет, — на выдохе произносит старший, ставя уже пустой стакан на стойку, а Феликс его сразу же подхватывает, закидывая в мойку.              Минхо присаживается рядом, пока младший австралиец отходит к какому-то только что подошедшему мужчине. Между ними воцаряется немного напряженная тишина, так как каждый понимает, что им просто необходимо поговорить и разрешить то недопонимание. Но если Чан снова начнет заливать о необходимости платить, то Ли, вероятно, снова взорвется, и они разругаются еще больше.              Поэтому оба какое-то время сидят в тишине, наблюдая за танцующей толпой и диджеем, что их раскачивает и придумывает все больше и больше новых комбинаций в музыке. Совершенно незнакомые люди сейчас тянутся к друг другу, чтобы поделиться настроением и весело провести всем вместе вечер пятницы. Разноцветные огни практически не доходят до бара, но полностью окутывают все помещение, создавая узоры и тени на стенах. Растения, что стоят на каждом столике, больше не отливают своим привычным зеленым, впитывая разнообразные оттенки. А любое покрытие в этом клубе сверкает не хуже, чем тот самый диско шар, что крутится из стороны в сторону, меняя преломление разноцветных лучей.              В какие-то моменты толпа дружно кричит слова песни, заставляя мурашки по телу быстро пробежаться. Иногда можно заметить выходящих парней и девушек, что, вероятно, идут курить, составляя компанию Джисону. Где-то в сторонке пара познает все прелести поцелуев, а там, в толпе, вероятно найдутся те, которые имеют в планах не только поцелуи. А может их уже и ожидает такси, что отвезет двоих в ближайший мотель.              А прям здесь, за барной стойкой, сидят двое мужчин в тех же самых костюмах, что уже являются их визитной карточкой. Они словно скопировали позы друг друга: левая нога опирается на перекладину барного стула, пока как другая накинута на нее, одна из рук, согнутая в локте, лежит на самой стойке, а свободная держит стакан, все-таки принесенный обратно Феликсом. Немного приподнятые головы, но такой уставший, выжатый и каплю несчастный взгляд. Но даже так в нем умещается умиротворение и восхищение этим местом, что способно перекрыть абсолютно все.              — Я люблю его, — произносит старший, все еще смотря куда-то в даль клуба, и Минхо прекрасно понимает, что он имеет в виду.              — Я тоже, — тихо говорит Ли, кивнув словно самому себе.              — Я не собираюсь платить им, — все же начинает тему Чан после краткой паузы.              — Нет?              — Нет. Ты прав. Мы и так достаточно денег потратили, пока это делать не целесообразно. Извини, что нагрубил тебе. Ты имеешь такое же право, как и я, распоряжаться клубом. Я был не прав, — гордыня все-таки больше по части Минхо, а потому сейчас он чувствует себя максимально неловко, слушая извинения старшего.              — И ты меня. Я сорвался, извини, — все же произносит Минхо, тем самым вызывая разворот Криса.              — Я, на самом деле, ожидал того, что ты взорвешься, просто надеялся, что рядом не окажусь, — усмехается Чан. — Ты вчера к Джисону поехал?              — Да… А ты как догадался? — удивляется младший.              — Вы нормально так сблизились за последние две недели. Ну, это по моим наблюдениям.              — Может быть, — слегка пожимает плечами Минхо, про себя думая, что слишком сильно и стремительно тонет в Джисоне. В его темных глазах, яркой искренней улыбке и низком приятном голосе, обволакивающим в одно мгновение.              Ближе к шести утра Минхо приезжает, как и обещал, за Джисоном, а тот уже без доли стеснения садится на пассажирское, выбирая песню для их поездки. Старший лишь умиляется с такой резкой перемены Хана. Изначально он был довольно скрытным, действительно воспринимая Минхо, как своего босса, а сейчас сам отвечает на всяческие заигрывания со стороны Ли, будучи совершенно не против.              — Как приеду, — начинает Хо, имея в виду двухдневную поездку с Чаном, — я приглашаю тебя на свидание.              — Ого, прям свидание?              — Именно. Ресторан, свечи, дорогая еда, все как подобает.              — О, ну спасибо за предупреждение в этот раз, — посмеивается младший, вспоминая свой прошлый провал в одежде.              — В этот? Прошлый раз ты тоже считаешь свиданием? — прикапывается к слову Минхо, заставляя Хана немного покраснеть, а после сам же наслаждается этим.              — Э-э, ну может быть? — неуверенно произносит Джисон.              — Я шучу, — посмеивается Минхо, снова, как и несколько часов назад, кладя руку на бедро Хана, немного потирая. — Так распереживался аж, — нежно улыбается старший, иногда поглядывая на парня, но все же стараясь не отводить надолго взгляд от дороги.              — Не распереживался я. Просто… Ну в общем, да, все, — ставит точку на диалоге Джисон, заставляя собеседника рассмеяться.              — Ты милый.              Произносит старший, а после возникает комфортная тишина, сопровождаемая музыкой и шумом ветра из приоткрытых окон.              — Когда мы увидимся? — сквозь страх спрашивает Джисон, когда Минхо останавливает машину у дома младшего.              — В понедельник мы будем уже здесь, но лишь утром, в клуб заглянуть не смогу, — тихо произносит Минхо, начав незаметно для себя приглаживать растрепавшиеся от ветра волосы Хана. Только вот тот хорошо замечает этот милый жест и, кажется, сейчас расплавится под нежными прикосновениями Ли. — Можем встретиться во вторник, м? Когда тебе удобно будет.              — Мне нужно в среду песню сдать. Я, наверное, буду занят весь предыдущий день.              — Тогда в среду. Отметим твою удачную сдачу, и ты дашь мне послушать, — произносит старший, как что-то само собой разумеющееся.              — Ладно, — улыбается Джисон, перехватывая чужую руку и убирая ее от своей головы. — Спокойной ночи, Минхо.              — Сладких, Хан-и, — отвечает старший и все же отпускает парня. Но лишь до среды.              

***

             Высокие многоэтажки начали сменяться полями и лесами, которым не видно конца. Чан с Минхо выехали из города на трассу, направляясь в Тэджон, чтобы заключить кое-какую сделку со спонсорской компанией. Вопрос этот уже давно решен, и по идее им просто остается поставить свои подписи и обговорить некоторые моменты, которые не прописываются в договоре. И единственное, что их сейчас волнует, это тот факт, что они вынуждены оставить клуб в такое время, когда конкуренты явно намерены опустить «Леон» на дно. Сынмин, конечно, уверял их, что ничего не случится, и пусть они едут со спокойной душой, но этих двоих так просто не успокоить. А потому каждый звонок и каждое уведомление вгоняет каждого из владельцев в страх, ведь не дай бог это звонит Ким с плохими новостями.              Но вот уже час как они едут, и им не поступило ни одного звонка. Вероятно, уже просто развивается паранойя.              — Ты точный адрес помнишь? — спрашивает Чан, петляя по улицам Тэджона спустя еще сорок минут.              — Нет, — отвечает младший, открывая заметки телефона, где он записан. Проговаривает его Чану, а тот вбивает в навигатор.              Цель поездки заключается в подписании договора о спонсировании небольшого заведения в Тэджоне со стороны «Леона». Все это происходило из-за просьбы отца Криса, так как эти ребята в другом городе его довольно близкие друзья, а потому им будет очень кстати заручиться поддержкой со стороны клуба Сеула. Сам же «Леон» получает от этого небольшой, но довольно достаточный процент, так что все в выигрыше. Но даже если бы для них не было выгоды, они бы и не вздумали отказаться. Семь лет назад Джек Бан здорово им помог.              Когда Чану было девятнадцать, а Минхо лишь семнадцать, они уже были на самом пике познания тусовок у кого-то дома и ночных клубов. Редко получалось пробраться несовершеннолетнему Минхо туда, где вход только с восемнадцати, но его девятнадцатилетний друг всеми силами пытался пропихнуть мелкого нелегально. И даже получалось, и их практически не палили, и лишь пару раз приходилось бежать сквозь дворы после комендантского часа.              В те моменты они даже и не знали, что могут развивать такую скорость. И пусть Чану не нужно было убегать, ведь при нем всегда было удостоверение личности, но не мог же он кинуть своего друга, который с нескрываемым азартом и весельем каждый раз уносил ноги прочь, перепрыгивая через кусты и заборы, словно паркур его второе имя.              Спустя год им уже не нужно было прятаться, а какие-то непонятные собрания дома у друзей с неизвестными, вероятно даже не приглашенными, людьми, полностью заменились клубами по вечерам. И как только Минхо поступил на бизнес к другу, кто-то из них пошутил об их собственном клубе.              — Прикинь, включаешь телек, а там мы на фоне нашего клуба. Весь такой сверкает, светится, весь в леоно… ой, неоновых огнях и все так красиво.              — Леоновых.              А после смех, ведь это всего лишь шутка и оговорка. Минхо вот, вообще думал о аудиторской компании, о каком клубе вообще может идти речь?              Только вот разговоры между ними о своем совместном бизнесе становились все чаще, и когда Минхо близилось девятнадцать, а Чану двадцать один, оба осознали, что никакие это не шутки, что они оба хотят посвятить этому себя.              После долгих разговоров, бесед с их преподавателями и родителями, они проводили вечера за просмотром интервью бизнесменов, научных статей и просто субъективных мнений рандомных людей в интернете, они окончательно решили явить миру еще один клуб.              Но как только новость об этом распространилась среди других владельцев, Чан с Минхо были на грани того, чтобы бросить все. Все, что они слышали, было лишь об их глупости, мол на что надеются эти дети, что они забыли в мире взрослых, и вообще «у вас еще молоко на губах не обсохло», как им кто-то тогда сказал. Каждый, кому не лень, твердил, что у них ничего не получится, что они просто тратят время и деньги, ведь по итогу останутся ни с чем.              Они даже не знали имен людей, что пророчили им провал, пока нейтральное лицо не пригласило их на светский вечер. Насколько оно было нейтральным, а тем более незаинтересованным, сказать было сложно, но этот вечер послужил началом всего.              Когда в очередной раз какой-то мужик, у которого, на минуточку, была не особо известная сеть кофеен, начал с фальшивой улыбкой на лице спрашивать у парней, как у них все продвигается и не боятся ли они провалиться, ведь провал будет означать их «конец в мире бизнеса», Минхо, будучи еще чересчур импульсивным, не выдержал.              Двадцатилетний парень взорвался прям на этом вечере, высказав этому мужику все, что думает, но на самом деле обращаясь ко всем, кто думал так же. Свою двухминутную речь Минхо закончил фразой, которую оба помнят по сей день: «Мы добьемся того успеха, который Вам даже не снился, и тогда вы все, кто желал нам скорейшего провала, захлебнетесь в собственном дерьме, пока будете пытаться достать до нас». Чан хоть и был против таких скандалов, пытался его угомонить, но, посмотрев на злость в глазах друга, осознал, что людям нужно давать отпор, иначе они начинают очень сильно наглеть. И сейчас тот самый момент, чтобы пресечь это. Потому Чан лишь дополнил: «Это не угроза, уважаемые, это обещание».              Их вечер закончился в тот же самый момент. Но он и послужил началом совершенно чего-то нового. Вся их речь послужила толчком им самим работать дальше и больше. Несмотря на всех этих возомнивших из себя хрен кого бизнесменов, они продолжат делать все возможное, чтобы добиться своей цели.              Спустя год на одной из улиц появилась неоновая вывеска «LEON». Уйма денег на рекламу, на обустройство и на наем сотрудников, в какие-то моменты им приходилось влезать в долги у своих родителей, хоть те и возникали, что ничего не надо, что это просто безвозмездная помощь. Но еще тогда Чан и Минхо пообещали сами себе, что добьются всего сами без «папочкиных связей и денег».              Первое время было чертовски тяжело совмещать ведение клуба и учебу. У Криса шел последний курс и, долго поспорив с руководителями и деканатом, он добился отличия из-за «Леона», который набирал популярность. Минхо же было сложнее, пока он не был выпускником университета, всем было с высокой колокольни на его уже имеющийся бизнес. Он был так же обязан посещать пары, выполнять даваемые ему задания, проекты и доклады, которые по идее уже ему были и не нужны. На некоторых парах преподаватели рассказывали о том, что они с Чаном уже изучили год назад в ускоренном режиме, а потому он чувствовал некое превосходство. Но вместе с тем и раздражение, так как пока он просиживал в вузе, Чан был один, а это пять дней в неделю. Если вернуться в настоящее время, то да, у них стало намного больше свободного времени, но тогда его не хватало в связи с продвижением «Леона».              И через три года они узнали о том, что их клуб первый в рейтинге. Выше всех остальных, владельцы которых в один голос кричали об их глупом решении влезть в мир бизнеса. После этого двух друзей стали все чаще и чаще приглашать на светские вечера, где Чан и Минхо больше не чувствовали себя жертвами среди хищников. Спустя всего лишь четыре года они поменялись местами. Да, они все еще были младше внушительного большинства, но, как говорится, у кого деньги, у того и власть, а в материальном плане они действительно были в лидирующих позициях.              С новыми людьми они даже сдружились, став приятелями и скрашивая друг другу эти вечера.              В общем, все изменилось. Но не без частых выгораний, опусканий рук и срывов друг на друга. Они прошли через это вместе, а потому единственное, что сможет разлучить их, это предательство и смерть. Ведь конкуренты довольно быстро просекли, что они друг у друга ахиллесова пята. Множество попыток их разлучить, всячески выставить не в лучшем свете друг перед другом, но все тщетно. Они одно целое, в конце концов, и так просто не позволят водить их за нос.              Когда все бумаги подписаны, они едут в отель Тэджона. Любая деловая поездка не проходит иначе. Они тратят столько времени, сколько нужно на все переговоры и сделки и выделяют себе день на отдых в другом месте. Заселяются в номера, отсыпаются, напиваются, поют песни и гуляют по городу.              Они заходят в двуспальный номер, ведь считают, что тратить деньги на два раздельных слишком глупо. Все равно, напившись, они уснут в одной комнате, и повезет, если не на одной кровати.              Их встречает просторный номер с панорамным окном и двумя кроватями с белым постельным бельем. Белоснежные стены с бежевыми вставками у изголовья и серый чистейший палас. Разнообразные светильники, некоторые напольные, некоторые находятся на столах, а парочка прикреплены к стене. Такие же бежевые плотные шторы, что сейчас не занавешены, и никто даже не думает об этом. Окна выходят на запад, а сейчас закат. Без того красивая комната отливает красивым золотистым оттенком, а заходящее солнце немного слепит глаз.              — Я беру свои слова обратно по поводу завышенной цены, — слегка отойдя от восторга, произносит Крис. — Я в душ.              И уходит, оставляя младшего одного в этой красоте. Скинув обувь, он заваливается на ближайшую к окну кровать, убрав телефон с блокировки.        Хан-и: Так как ты все-таки мой босс, мне уместно жаловаться тебе о том, как я не хочу ехать на работу? Не пойми неправильно, не работать, а именно ехать не хочу Так как я бедный студент Мне нужно экономить деньги А автобусы отстой честно говоря Я кстати в курсе, что вы поехали на машине Чана То есть твоя осталась в Сеуле? Но я не знаю, где ты живешь (( Но я могу спросить А еще у меня есть права, ты знал? Чисто теоритически я могу одолжить ее у тебя А ой Уменя нет ключей              Прочитывая сообщения, отправленные полчаса назад, у Минхо на лице появляется улыбка от непосредственности Джисона.              

Ответ на:

Но я не знаю, где ты живешь ((

Могу устроить тебе экскурсию по моей квартире

А лучше по спальне ;)

      А после Минхо нажимает на видеозвонок, слегка приподнимаясь на подушках. На удивление, берут практически сразу.              — Минхо! Ну как там… А где это ты? — резко приближается младший к экрану, что-то выглядывая и заставляя этим рассмеяться Ли.              — Мы в номере отеля, Хан-и. С Чаном, — ради издевки уточняет он.              — Ладно, окей. О, ты ответил мне, — берет он телефон в руки, открывая диалог с Минхо. — Серьезно? Я буквально прямым текстом сказал, что хочу спереть у тебя машину, а ты даже это умудрился опошлить? — Джисон больше не смущается таких фраз старшего, а лишь смеется с них.              — Как все прошло, кстати? — спрашивает Хан, отходя от камеры к шкафу.              И тут Минхо чувствует, что перестает дышать. Джисон уже в своих брюках, поверх которых накинута белая, явно на два размера больше, майка. И, черт возьми, она так хорошо оголяет его плечи и руки, когда он тянется за вешалкой с белой рубашкой. Мышцы плеч немного перекатываются под натянутой кожей, но помимо этого вырез для рук чудесно открывает ребра и часть груди, накаченной, черт возьми, груди.              — Хорошо. Нам просто оставалось поставить подписи, считай, — произносит Хо, наблюдая через камеру за тем, как младший, немного отойдя и повернувшись спиной, скидывает с себя майку, на место которой должна прийти сейчас рубашка.              И Минхо слишком рад, что видит все лишь через камеру и за сотню километров, иначе бы он не выдержал, и разложил бы Хана прямо на той кровати, край которой попадает в камеру. У него чертовски широкие плечи и спина относительно такой узкой, но такой сексуальной, по мнению Минхо, талии. Он сейчас голый по торс, кожу немного стягивает ремень брюк, и весь этот обнаженный вид заставляет что-то внутри мужчины, у которого уже довольно давно не было секса, стремительно зашевелиться.              — Ради всего святого, Хан-и, оденься, — после паузы произносит он, но, вопреки своим словам, не отводит взгляд.              — Ты хочешь виски или коньяк? — резко прерывает их голос Чана, вышедшего из ванной в одном нижнем белье. — Или может мартини? А ты чего красный-то такой? — произносит старший, тем самым провоцируя Ли на чертовски злой взгляд, обязывающий заткнуться.              — Вы там набухаться собираетесь? Ты сказал просто отдыхать, — возмущается самый младший из трубки телефона, вызывая закатывание глаз Минхо.              — А-а-а, там Джисон, — ухмыляется Чан, быстро подбегая к Минхо и стараясь попасть в область обзора камеры. — Привет, Джисон! Не переживай, я прослежу за этим придурком, — треплет он русые волосы друга и ярко улыбается, показывая ямочки.              — Кто за кем еще следить будет, — недовольно произносит Минхо, отталкивая от себя тяжелую и слишком тактильную тушу. — Не волнуйся, Хан-и, мы всегда так время проводим. Все будет нормально.              — Я и не волнуюсь, — улыбается младший, застегивая наконец последнюю пуговицу рубашки-спасительницы. — Ладно, мне уже пора идти. Хорошего вам вечера.              — А тебе работы, Хан-и. Если что пиши, не думаю, что мы быстро ляжем спать.              — Хорошо, — отвечает он, и звонок сбрасывается.              — Ебаный ты рот, прости Господи, в кого ты превратился, Ли Минхо? — с ужасом смотрит на него Чан. — Откуда столько нежности в твоем голосе, что за сердечки в глазах?              — Я в душ, — меняет быстро тему младший, схватив из чемодана одежду и полотенце.              — Мы вернемся к этому разговору! — кричат ему вслед.              В течение всего вечера бутылка виски стремительно пустеет, а язык становится все более и более развязным, а вместе с этим теряется любая фильтрация допустимых и не очень фактов и слов. Парни сидят на полу, откинув на время свои смокинги, и просто пьют в компании друг друга, обсуждая все, что приходит в голову.              Чан вот случайно проболтался о весьма страстном, но и внезапном свидании с продолжением с Рюджин, заставив порядком уже пьяного Минхо рассмеяться на этот факт, но и удивившись, что эти двое, в отличие от них с Джисоном, совершенно не церемонились, сразу перейдя к близости.              Минхо же, в свою очередь, жалуется на слишком красивого и сексуального Хана, чего Чан не особо разделяет, будучи натуралом, но из вежливости не затыкает друга даже на максимально подробном описании его тела.              Так за разговорами они не замечают уже опустевшую вторую бутылку, а так же тот факт, что уже шесть часов утра.              — Я, пожалуй, спать, — кое-как произносит Крис, заваливаясь на кровать, и у него получается лишь едва накрыть собственные ноги. А Минхо выходит на балкон, немного приходя в себя от привычной влажности утра и приятной прохлады.              — Приве-е-ет, — тянет он в трубку, когда слышит уже привычное «Минхо?».              — Вы еще не спите? Боже, ты сколько выпил? — немного напрягается голос из трубки.              — Чан… улегся… только что вот, а я… а я в полном порядке, знаешь? Мне… мне очень хорошо. С-сейчас, подожди-ка, — он очень опасно оставляет телефон на перилах, пока выуживает из кармана пачку сигарет с зажигалкой. — Так вот, о чем я? Я скучаю, Хан-и, — очень нечетко произносит Минхо, но Джисон все равно понимает каждое слово и улыбается, чувствуя тепло в груди.              — Мы виделись прошлой ночью, Хо.              — Давно! Это было так давно… Знаешь, мне надо спать, но… я не хочу ложиться, — облокачивается он на перила, одной рукой держа телефон около уха, а другой стряхивая пепел с тлеющей сигареты.              — Иди ложись, Минхо. Чем быстрее ляжешь, тем быстрее мы увидимся, — потакает он словам старшего, хотя сам до невозможности смущен.              — Нет, стой! Малыш, не отключайся, подожди! — снова употребляет он такое обращение, совершенно не отдавая отчет своим словам.              — Я здесь, Минхо, не кричи. О чем ты хотел поговорить?              — Не… не знаю, — пожимает он плечами, словно Джисон его видит, и затягивается сигаретой. — Я… я просто соскучился, наверное. Не знаю, правда.              — Большой ребенок, — тихо усмехается Хан, садясь в такси после смены.              — Ты где? Почему так резко стало тихо? — как-то получается услышать у старшего.              — Я в такси, еду после работы домой. Ты что, на время не смотришь? — так аккуратно и нежно разговаривает с ним Джисон, не выдавая того, как он сейчас начал волноваться за Минхо. Почему-то ему кажется, что от хорошей жизни так не напиваются. Возможно, так сказывается пережитый только что стресс, может, что-то другое, но Джисон отчетливо ощущает, что хотел бы его сейчас обнять.              — Нет, — просто отвечает старший. — Хан-и… Ты мне так нравишься, и я совершенно не знаю, что с этим делать, — внезапно произносит Минхо, когда все границы в словах окончательно стерлись. — Ты весь такой чудесный, а я… а я замечаю, что слишком быстро привязываюсь к тебе.              — Минхо? — чуть ли не дрожащим голосом произносит он, ведь совершенно ошарашен таким внезапным пьяным признанием так еще и за сотню километров. Будто бы ожидал услышать это совсем иначе. – Ты точно осознаешь то, что говоришь?              — М-м… Наверное? Ну, как говорится, что у пьяного на уме, то у трезвого на языке. Ой… То есть… У пьяного на языке, а у трезвого на уме. Или… Я запутался. Сладких снов, малыш, — что-то пробубнив, произносит Минхо.              — Сладких… — как-то слишком тихо получается произнести у Джисона, и он потными ладошками сбрасывает трубку.              

***

             Минхо, вероятно, сейчас моментально уснет без задней мысли, а вот у Хана сон как рукой сняло. В голову начинают лезть совершенно разнообразные мысли, касательно слов Минхо. Очевидно, что все, что происходит между ними, прямой дорогой ведет к чувствам и отношениям, но почему-то Джисон не ожидал как такового признания утром воскресенья так еще и пьяным языком. И теперь он не знает, было ли это по-настоящему, вспомнит ли на утро об этом Минхо, и вспомнит ли полное игнорирование со стороны Хана на эту фразу?              Но если быть честным, в этот момент внутри Джисона что-то окончательно пробудилось и, видимо, обратно уже не уснет.              Он и сам неоднократно задумывался, как сильно его тянет к своему боссу. Первое время он пытался внушить себе, насколько это неправильно, и что так нельзя, но Минхо с каждым днем все больше и решительнее врывался в жизнь Хана, обустраивая себе там место, словно так и говоря, что он там надолго. А Джисон выдержкой никогда не отличался. Он не мог сопротивляться, когда за ним ухаживал такой красивый и успешный мужчина, дарил вечные подарки, но никогда не кичился своими деньгами и статусом. Одаривал его комплиментами, ласковыми обращениями и такими нежнейшими взглядами. То, как он меняется рядом с Джисоном. Если изначальный образ Минхо больше пугал Хана, то теперь, когда он может сказать, что знает Ли, рядом с ним он чувствует лишь комфорт. Каждый раз невербально проявляя трепетную заботу, тем самым заставляя Джисона чувствовать себя в надежных и крепких руках.              В общем, признался бы ему Минхо сейчас, Хан бы ответил, но, видимо, момент уже упущен.              И когда утром от Минхо не поступает ни одного сообщения, Джисон пытается себя успокаивать тем, что они просто еще спят. Но если Хан об этом ни с кем не поговорит, он буквально взорвется. А потому в два часа дня на его диване сидит до чертиков довольный по причине услышанного Хенджин.              — Сон-и, сколько тебе лет, скажи? Ты сам тут мне о нем серенады поешь, так че переживать-то? Ебануться, в тебя влюбился самый, наверное, горячий бизнесмен столицы, а ты тут ходишь весь на панике! Не этому я тебя учил, не этому, — играя разочарование, машет он головой.              — Не влюбился. Я просто ему нравлюсь.              — Да какая разница вообще? Короче, как только он напишет тебе, аккуратненько узнай, помнит ли он что-нибудь с этой ночи, если да — просто отвечаешь тем же, а если нет, ждешь, когда он приедет, и потом ты освежаешь его старческую память, и заканчиваешь тем же. Ты все уяснил?              — Да, мам, — отвечает ему Джисон, закрыв на мгновение лицо и пожалев, что его выбор того, с кем поговорить, пал на Хенджина, но с кем, если не с ним.              А ближе к четырем часам приходит уведомление.        Горячий босс: Доброе утро Я больше не буду пить              — О-о-о! Ты не переименовал его! — восторженно кричит Хван, заглядывая в телефон.       

Джисон:

Хахахахах

Как ты себя чувствуешь?

             — Серьезно, Джисон? Он буквально только что поклялся не пить, и ты думаешь от хорошего самочувствия?              — Да отвали.        Горячий босс: Очень, очень плохо. ощущение, что по мне проехался камаз Ты как?       

Джисон:

Ну явно получше, чем ты

Ты хоть помнишь что-то?

Горячий босс: Я помню все, Хани              И после этого сообщения на всю комнату раздался крик Хенджина.              — Твою ма-ать! Ну, ну, пиши, что все взаимно, ну и как там это делают, давай, Сон-и! — чуть ли не скачет его взбалмошный друг. Но следом приходит еще сообщение.        Горячий босс: У нас еще осталось здесь пару дел. Давай я позвоню вечером перед открытием, поговорим Ну если ты не против

Джисон:

Не против

Жду

             — Ой, любовники, не могу с вас, — театрально вздыхает Хенджин. — Я кстати тоже приду сегодня!              — Тебя прикалывает тусить перед парами?              — Это особый вид мазохизма, — со всезнающим лицом произносит друг.              — Вопросов нет.              И вечером, где-то в пол десятого, Джисону поступает звонок. Он отлучается от Чонина с Феликсом, отходя в сторону.              — Да?              — Привет, — тяжелый вздох. — Как ты?              — Нормально, сейчас вот открываться будем. У тебя все хорошо?              — Устал просто и хочу домой, все нормально. Мы решили не ночевать здесь еще одну ночь, поэтому часов через пять уже будем в Сеуле.              — Ты не заедешь? — с толикой надежды спрашивает младший.              — Нет, Хан-и, прости, я правда очень устал и хочу спать. В среду, как я и обещал, увидимся. Мы как приедем, скорее всего придется еще по делам покататься.              — Ох уж эти бизнесменские дела, — играючи возмущается он, вызывая смех в трубке.              — Джисон, — резко меняется интонация, — я признался тебе вчера.              — Я помню, — отвечает Хан, так как резко появляется какой-то страх, что вот он ответит сейчас, и его будут сковывать невидимые наручники чего-то.              Но от такого ответа старшему становится только хуже. Весь день он занимался самобичеванием и винил себя, что признался так глупо и нелепо. И лучше бы он просто забыл все, что делал ночью, а не думал над реакцией Хана. Его молчание, этот дрожащий голос, словно он не поверил старшему. Да он бы и сам себе не поверил, так как слишком хорошо знает, как звучит его голос, когда он пьян. Конечно не внушает доверия.              И почему, почему его пьяной голове подумалось, что будет отличным моментом признаться именно тогда. Как же он облажался, как же поспешил, так еще и напугал парня, у которого и так не все на высоте с доверием к людям.              — Блять, Хан-и, не молчи, пожалуйста, — все же не сдерживается старший. — Я понимаю, что было ошибкой звонить тебе, я знаю, что напугал тебя, но я не хочу, чтобы ты думал, что это все алкоголь. Я не соврал ни в одном моменте, я нигде не преувеличил, я на самом деле хочу быть с тобой.              — Мне так нравится, каким уязвимым и милым ты становишься рядом со мной. Ты тоже мне нравишься, Минхо. Разве это не было очевидно, учитывая, на какой флирт я позволяю тебе переходить? — тихо усмехается Джисон.              — Чертенок, — цыкает старший в трубку. — Я скучаю.              — Я тоже. Уже в среду увидимся, отдыхай пока.              — Жду. Ладно, проследи за «Леоном» еще денечек.              — Будет сделано, босс.              — Ты хоть представляешь, как пошло это звучит, когда ты так меня называешь?              — Ну, вообще, предполагаю, но это просто ты извращенец.       

***

      Проходят еще сутки без Ли. В ночь понедельника прибегает, как и обещал, нарядный Хенджин, направляясь прямиком к бару. И Джисон чувствует себя отвратительным другом, так как совершенно не интересуется жизнью Хвана, а особенно тем, как идут дела у них с Феликсом. Он уверен, что друг на него ни капли не обижается, но все равно получается очень некрасиво, что с Минхо он начинает забывать о самом близком, причем единственном, человеке.              Джисон так же работает и в ночь вторника, весь день после готовится, а в среду выходит на учебу. Успешно, как и предполагалось, сдает песню, ведь его тренировала та самая безумная миссис Чхве. Принимает поздравления одногруппников, насчет имен которых даже не уверен, и дружелюбно поздравляет в ответ. Хотя, честно говоря, он даже не сомневался в успехе. В песне достаточно рэпа, в котором он чувствует себя немного увереннее, чем в вокале, но высокие ноты присутствуют лишь в припеве. Но он действительно любит песню, а потому исполнение дается легко и каждый раз с тем же чувством, с которым она и писалась.              Может, именно это и цепляет его преподавателей. Он один из немногих, кто полностью все произведения, идущие на экзамен, пишет сам. Пусть они и твердят, чтобы их ученики не пели о том, чего не проживали, ведь у них ничего не выйдет, у Джисона имеется внушительная дискография песен, пусть и неуслышанных никем, но вдохновение для которых он черпал в фильмах и книгах.              В любом случае, всем нравится, ему ставят зачеты, а главное он с настоящим наслаждением исполняет свои треки. Многим для экзамена по вокалу или рэпу дают готовые тексты, которые студенты заучивают и исполняют впоследствии, но Хан даже здесь берет исключительно свою лирику. Редко было такое, чтобы он смог по достоинству исполнить чужой трек. Он, как продюсер и сонграйтер, считает, что лишь автор лирики может понимать то, о чем пишет. Только он знает, что именно закладывалось в слова, а потому достойно исполнить чужую песню — это действительно нужно уметь.              Минхо, как и говорил, весь предыдущий день прокатался где-то с Чаном, ловко увиливая от вопроса об их целях. Не сказать, что Джисону есть прям какое-то дело, но интересно, черт возьми, где они вечно пропадают.              Но вот в восемь вечера, как по часам, черный мерседес уже стоит под окнами, ожидая парня, который снова вырядился как на показ, но уже не просто так. Они едут в ресторан, а значит Минхо сейчас будет выглядеть так же сногсшибательно. И когда Джисон садится в машину, будучи в бежевом пиджаке и черных брюках с очками с обычными стеклами, он осматривает образ старшего. Серая рубашка и такой же классический низ. Вроде просто, но закатанные рукава и расстегнутые верхние пуговицы с серьгой в ухе придают той самой красоты, которой не добиться Хану, видимо, никогда.              — Как же мне нравится, когда ты в этих очках, — на какое-то время зависает Минхо, смотря Джисону в глаза.              — Я при тебе в них лишь второй раз.              — Я знаю. И тот твой образ с ними надолго засел у меня вот здесь, — стучит он себе пальцем по голове и улыбается. — Ну что, готов испробовать самую вкусную итальянскую кухню, которая только есть за пределами самой Италии? — восторженно произносит Минхо, прокручивая руль. А Джисону кажется, что он больше воодушевлен едой, а не совместным времяпрепровождением.              — Ну, если быть честным, я еду не за едой, а чтобы провести с тобой время, — внезапно смелеет Джисон, и ему удается лишь на секунду, но смутить старшего. Но тот быстро исправляется:              — Тобой бы я тоже полакомился, если ты понимаешь, о чем я, — подмигивает Ли и так пошло улыбается после своей шутки.              — Блять, лучше бы не понимал, — страдальчески стонет Джисон, вызывая чужой до боли довольный смех.              Ресторан оказывается не так уж далеко, и когда они выходят из машины, младший чувствует себя немного неловко, оглядев парковку на предмет дорогих машин.              — Ты чего так напрягся? — берет его под локоть Минхо, когда они подходят к дверям.              — Я даже боюсь интересоваться, кто здесь ест, — тихо произносит Джисон.              — Никого такого, кого бы можно было бояться или тем более стесняться. Ты вписываешься, — слегка подбадривает его старший и замолкает, когда они заходят внутрь. — Добрый вечер, — меняется его тон, когда он здоровается с девушкой на входе, которая, Хан уверен, уже думает, как красивы будут их дети. — Я бронировал столик на двоих, на Ли Минхо, — произносит он, немного улыбаясь даме, и она приглашает их проводить.              — Давно Вас не видели у нас. Неужели что-то не устроило в прошлый раз? — начинает она непринужденный диалог, а Джисон делает вывод, что его даже тут знают. Боже, куда он попал.              — Ни в коем случае. Достойной компании не было, — произносит старший, отодвигая стул для Хана.              — О, поняла. Тогда хорошего вечера, сейчас к вам подойдет официант, — произносит она и уходит обратно ко входу.              — Ты знаком с ней?              — Типа того. Она пыталась со мной флиртовать, пока я не сказал ей, что гей, — обыденно говорит старший, начав просматривать меню и немного улыбаясь с нелепости той ситуации.              — Оу.              Какое-то время Минхо советовал ему блюда, параллельно рассказывая истории, связанные с ними, и в который раз отгоняя официанта. Вот это он ел с похмелья, это, когда случайно ввязался в тройничок (Джисон сделал в голове пометку пораспрашивать побольше об этом), а вот это, когда очень сильно преисполнился после прочтения книги. С горем пополам они сделали заказ после безуспешных попыток Хана отказаться от вина. По словам Минхо, оно тоже здесь восхитительное, и пусть его изопьет сегодня хоть кто-то.              И принесенная им еда действительно оказалась изумительная. Паста была в разы вкуснее, чем Джисон ел вроде бы тоже в итальянских заведениях. Но вот ценник, конечно, оставлял желать лучшего. Но Минхо, видимо, предполагал такую реакцию младшего, а потому заказал себе чего подороже, предугадывая ход мыслей Хана. Мол, раз он берет такие дорогие блюда, то значит и Джисону можно не так уж и мелочиться. В любом случае, старший пресекал любые попытки заказать обычную карбонару.              За ужином они немного поговорили о недавней поездке Минхо и Чана, а Джисон рассказал о сдаче песни. На это время младший действительно забыл о месте, в котором они находятся, о людях, что их окружают, так как возникло явное ощущение, словно они здесь вдвоем: едят вкусную еду, Джисон пьет восхитительное вино, которое немного поднимает настроение, и просто разговаривают, проводя время друг с другом.              — Знаешь, если бы не мой завтрашний универ, я бы предложил еще куда-нибудь съездить, — тяжело вздыхает Хан, когда тарелки пусты и унесены, а бокал окончательно пустеет.              — Во сколько у тебя пары? — загорается лампочка в голове Минхо, видя такую редкую инициативу со стороны младшего.              — Ну я точно не поеду на первую. Может ко второй, она вроде в одиннадцать или около того. Или даже к третьей, в час? Не помню, — немного расслабленно говорит Джисон, который очень давно не пил алкоголь.              — Я мог бы отвезти тебя. А сейчас можем поехать ко мне, — произносит Минхо в надежде, что слегка выпивший мозг парня ничего там себе не надумает.              — Поехали, — ставит Джисон бокал на стол и показывает всю свою готовность продолжить вечер у старшего дома. Аж ладошки начинают потеть от нетерпения увидеть квартиру богатого бизнесмена.              — О, — немного удивляется Минхо от такого быстрого согласия, но поднимает руку, подзывая официанта. Надо почаще его напаивать.              Сев в машину, Джисон снова включает свою музыку, а Минхо с улыбкой на лице вспоминает первый раз, когда младший сказал, что его устраивает то, что играло тогда в салоне.              — Это ты вот здесь живешь? — немного раскрывается рот у младшего, видя этот чертов жилой комплекс. Везде натыканы многоэтажки с современной отделкой, все окна, выше третьего этажа, панорамные, а территория охраняется получше, чем у президента. Всякие разные детские площадки, и Хан даже завидует, ведь свое детство провел на качелях, которые вместе с ним как-то и обвалились.              Прямо в зданиях расположены продуктовые магазины, аптеки и Джисон даже замечает пару кофеен. Тут все есть для жизни без остального города.              — Ну да. Но на самом деле местечко отстой. Присмотрись: почти у всех окна друг напротив друга, а потому вечно шторы закрыты, — послушав Ли, Хан все же присматривается, и действительно. Окна домов смотрят друг на друга чуть ли не зеркально.              — А как ты так живешь? — удивляется младший, ведь невозможно постоянно жить с закрытыми шторами.              — В моей квартире не выходит ни одного окна, что смотрит на комплекс. Все за пределы.              Они останавливаются на парковке, где оставалось лишь одно пустое место. Создается впечатление, что у жильцов негласная договоренность о собственных парковочных местах.              Минхо открывает подъезд ключом, и Хану это совершенно не напоминает его подъезд. Все в идеальном ремонте, много зеркал и света. Он бы тут жил.              — Хан-и, — посмеивается старший, наблюдая за парнем, — ты как абориген.              — Вспомни, где я живу, и заткнись, — коротко отвечает он, продолжая разглядывать уже лифт.              Минхо лишь снова смеется, но затихает. После они наконец входят в квартиру, и старший даже ничего не говорит, позволяя Хану продолжать ставить мысленные оценки, и, помыв руки, идет за вином, о котором мечтал еще с ресторана.              — Ну что? — аккуратно спрашивает Минхо, ставя бокалы на столик и принимаясь открывать бутылку.              — Это ахринеть, Минхо, — усмехается тот, продолжая вертеть головой, — но… извини за вопрос, но она такая большая… Тебе не одиноко здесь?              — Ты первый, кто подумал об этом. Не особо. Бывает накатывает, конечно, но я люблю много пространства, — немного грустно ухмыляется он. — Ладно, экскурсию я тебе устраивать не буду, мне лень, поэтому перейдем к главному, — ставит он бутылку на стол, протягивая Джисону бокал и беря свой, — ты можешь мне спеть что-нибудь? Я умираю, как сильно хочу послушать. Можешь ту песню, которую сегодня сдавал.              — Э-э, — делает он довольно большой глоток для храбрости. — Ну хорошо, — а после тянется за телефоном, выискивая минус и издавая какие-то звуки, которые, вроде бы по памяти Минхо, у певцов называются распевками.              — Упавший на Землю, я чужак в этом месте, — начинает Хан с высоких нот, немного ошарашивая Минхо таким звонким голосом.              — Не похоже, что смогу вписаться сюда. Как бы я ни улыбался, мне так одиноко, — продолжает парень петь песню о съедающем одиночестве и боли.              — Пришелец, пытающийся быть своим. Я громко говорю, но никто меня не слышит, — заканчивает он припев, переходя на куплет, начиная читать рэп и слегка прикрывая глаза, снова погружаясь в заложенный смысл.              На самом деле, написание именно этой песни было вызвано не фильмом и не книгой, а, к сожалению, жизнью Джисона. Не сказать, что он прям одинок, у него есть Хенджин, чуть менее близкий Чан, даже парочка одногруппников, с которыми он может пообщаться. Но почему-то все равно эти люди не ощущаются так, как пишут в книгах.              Начав писать песню год назад, он был и в итоге остался на пике стремления к своим целям. Даже стало казаться, что не так уж и важно практически полное отсутствие близких людей, не важен тот факт, что его родная семья просто разорвала с ним связи, посчитав, что сын гей, так еще и пытающийся петь, является лишь разочарованием. Джисон нашел себя в музыке, конкретно в этой песне, и только тогда ему стало легче. Только тогда начало отпускать ощущение убийственного одиночества, ведь если есть хоть один человек, которому он действительно нужен, значит не все потеряно. Да даже если нет, он у себя все же один. И как бы он не был обижен на родителей, воспитали они его хорошо, за что он им благодарен, и Джисон ни за что не опустит руки, он ни за что не сдастся.              — Ты… — начинает Минхо, когда мелодия заканчивается, — ты говорил, что черпаешь вдохновение в книгах там, фильмах. Вдохновение для нее не оттуда же, да? — поднимает он слегка грустный взгляд.              — Да, — усмехается младший. — Как понял?              — Не знаю, — пожимает он плечами, — просто почувствовал, — наступает короткая пауза, во время которой Джисон смачивает горло вином. — Хан-и, ты сейчас в порядке?              — Да, думаю да. Я ее написал год назад, когда мне это нужно было. Сейчас же… Ну думаю да. События, что сподвигли меня на ее написание, стремительно уходят на второй план.              — Я рад, — улыбается Ли, понимая, что если Джисон о чем-то умалчивает, значит еще просто не время.              Придвинувшись чуть ближе, старший кладет голову на плечо Хана, умиротворенно улыбаясь и продолжая думать о содержании песни и о ее авторе. Конечно же о том, в каком состоянии нужно пребывать, чтобы написать такой шедевр, о том, как красиво поет Джисон и как хорошо у него удается преподнести текст и его смысл.              — Ты очень красиво поешь, — озвучивает свои мысли Ли, наслаждаясь ощущениями от чужих пальцев, что аккуратно проходятся по волосам.              — Спасибо. Я хоть рэп люблю больше, но все же мои связки лучше настроены на вокал, это явно, — усмехается он, делая очередной глоток. — Минхо, — обращается он к лежащему.              — М?              — Когда ты понял, что я тебе нравлюсь?              — Когда не пускал меня в собственный клуб, — усмехается он, заставляя Джисона снова испытать стыд. — Но если серьезно… Думаю, еще когда подвозил тебя в первый раз домой после работы, — приподнимается он, смотря на расслабленный взгляд младшего, — но я, конечно, себе в этом не признался, но думаю тогда.              — Что такого тогда было во мне? — все еще интересуется Джисон, продолжая пить алкоголь, который стремительно развязывает его язык.              — То же, что и всегда. Ты просто был очень милым, вот и все, — пожимает он плечами.              — Не романтик ты, — разочарованно вздыхает Хан и отворачивается.              — Ну есть грешок, да, — снова прижимается к нему Минхо, будучи чертовски похожим на кота.              — Это с тобой такие фокусы вино творит? — посмеивается Джисон, принимая в объятия этого парня, требующего ласки.              — Да, поэтому я стараюсь не пить в больших компаниях, — смеется Ли, открывая глаза и ложась на коленях Хана так, чтобы его взгляд устремлялся в чужой.              В полной тишине они просто смотрят друг на друга, запоминая образы в мельчайших деталях. В глазах напротив виднеется гораздо большее, чем способны выразить слова или жесты. Там нет той самой любви до гроба, как ее называют, нет полного, совершенно нездорового погружения в человека. Просто читаются растущая влюбленность, комфорт, желание быть ближе и дольше, какие-то неозвученные слова и искренние чувства. Сейчас тот самый момент, когда никто из них не в силах скрывать все то, что происходит внутри. То поглощающее чувство, накрывающее с головой с каждой прошедшей секундой этого зрительного контакта. Такое нежное, искреннее, ничем не испорченное, говорящее намного больше, чем слова. Оно только недавно появилось в душах парней, и, казалось бы, еще чертовски хрупкое, способное разбиться из-за одного неверного действия, но так глубоко уже пустило свои корни, которые продолжают расти. Они словно подпитываются каждым взглядом, неловким касанием, жестом или просто сказанной фразой. С каждой встречей, с каждым разговором они погружаются друг в друга все больше, но это не выходит за рамки. В них растет здоровая влюбленность, не ведущая за собой разрушительных последствий. Никакой тьмы, лишь свет.              А потом Минхо, не выдержав, первым, поднимается с чужих колен, снова возвращая взгляд, но уже на джисоновы губы. И черт бы побрал это вино и атмосферу, но он чувствует необходимым прямо сейчас поцеловать младшего. Испробовать губы на вкус, узнать парня еще больше, еще сильнее связать их между собой и, желательно, не отпускать.              Так что просто делает это, в мгновение оказавшись у чужого лица. Двумя ладонями он обхватывает пухлые щеки младшего, почувствовав легкую щетину, но вместе с тем и нежную кожу. И с напором прижимается к чужим розовым, немного искусанным губам. На них отчетливо ощущается вкус разделенного на двоих вина, и Минхо неосознанно наслаждается такой комбинацией, начав сминать их одну за другой.              И понимает, что не ошибся в своем решении. Чужие руки стремительно обхватывают его шею, немного, совсем слегка сжимая волосы. Джисон охотно отвечает на поцелуй, подстраиваясь под заданный старшим темп. Он не был медленным, даже тяжело было назвать этот поцелуй нежным. В каждом из них сейчас яростно бушует чувство необходимости в этом, и оно, наконец, нашло выход в поцелуе. Сейчас их энергии словно смешиваются, становясь одним целым, каждая отдает другой кусочек себя, создавая замкнутый круг.              Поцелуй углубляется, заставляя обоих томно дышать, а руки изучать тела друг друга. Парни просто целуются, но ощущается все намного больше, чем поцелуй. Они до невозможности близко друг к другу, руки Минхо, что обвили тонкую талию младшего, прижимают его все сильнее, пока как Хан наслаждается ощущением перекатывающихся мышц спины и плеч под кончиками пальцев.              Напряжение возрастает до такой степени, что вот-вот и поцелуй превратится в грязный, но никто не переступает эту грань. Для них этот поцелуй как долгожданный приз, вкусный десерт, как глоток воздуха, в конце концов. Джисон легонько кусается, заставляя Минхо улыбаться и считывать все повадки и привычки младшего, запоминая их и анализируя. Немного оттягивает чужую губу, после вновь зацеловывая ее, заставив слегка покраснеть и распухнуть.              А Минхо просто наслаждается поведением парня, позволяя его игре продолжаться. Не получал он еще таких эмоций от простого поцелуя и легкого поддразнивания укусами. С довольным ощущением подставляет губы для Джисона, позволяя ему вести, а в какие-то моменты добавляя язык, дабы прибавить страсти и в без того накаляющуюся атмосферу.              — Малыш-ш, — шипит старший, отстранившись от Хана, когда тот укусил слишком сильно.              — Прости, — сразу же извиняется тот, даря несколько легких коротких поцелуев следом в саднящее место.              — Кто бы мог подумать, Хан-и, — улыбается он, намекая на такого раскрепощенного Джисона. — В тихом омуте, да? — тот лишь невинно моргает глазками и улыбается.              Минхо не сдерживается и снова прикасается к мокрым губам, но на этот раз нежнее и невесомее, тихо выдыхая в губы.              И Джисон плавится под таким трепетным, аккуратным и действительно влюбленным старшим. Он боится, что может не выдержать такого Минхо. Заботливого, милого, с искорками в глазах, с искренними эмоциями, заставляющими Джисона чувствовать себя маленьким мальчиком, находящимся в таких надежных и крепких, действительно мужских, руках.              — Нет, я не могу, — неожиданно произносит Хан недовольным голосом из-за наплыва эмоций. А после прижимается к чужой груди головой, утыкаясь носом в рубашку и обвивая руками талию.              — Ты чего, — смеется Ли, обнимая его в ответ и принимая лежачее положение.              И сейчас Джисон так отчетливо понимает, как глуп был, боясь непонятно чего. Боясь услышать от старшего признание, боясь самому проявить открытую инициативу, переживая из-за каких-то идиотских статусов, в то время как вся его душа пыталась достучаться до хозяина, что ей нужно к Минхо. Что она нуждается в нахождении рядом с ним, и что чувствует от чужой такое же рвение. Но эти двое лишь продолжали ходить вокруг да около, строя из себя неуверенных подростков, что впервые почувствовали к кому-то влечение.