Психиатрия через звёзды

11 августа 2016 года. Четверг.

      Сегодня он опять её не слышит. Признаться, доктору Ан было тяжело — от того ли, что это её первый пациент на реабилитации, или от того, что это был особенный случай. Так тяжело ещё не было — коллеги, с которыми она пыталась посоветоваться (соблюдая полную конфиденциальность), с жалостью обращали свой взгляд на неё, советуя отказаться от этой идеи. Она ещё молода, и каков бы не был её талант с успехом — не опытна. А с тяжёлых случаев не начинают.       Возможно, Ан Чанми так бы и сделала — в любой другой раз, с любым другим пациентом. Но в этот раз не могла. Её дорогой друг был встревожен. Джин не один раз обращался к ней за помощью, пока та не согласилась — в конце концов так разумнее, она не знакома лично с пациентом, не питает к нему особой личной связи. И никому не расскажет о проблеме этой семьи не потому, что она святая — потому что она хороший доктор. Пускай без нужного опыта.       И всё же она видела перед собой разбитого человека — его радость просыпалась на толи секунды, стоило посмотреть на место рядом с собой, и не отрывать взгляда. Ан Чанми никогда бы не подумала, что человек способен заточить всю свою жизнь в чем-то или ком-то, сидящем рядом.       Пускай доктор Ан и видела рядом с Чонгуком исключительную пустоту.       — Как вы спите?       Это был её пятый вопрос за последние тридцать минут — элементарный, ненавязчивый, в отличие от тех предыдущих, на которых их прогресс скатился к нулевому доверию, что долгое время выстраивалось тяжким трудом. В такие моменты она жалела — боялась сделать хуже, возложив на себя ответственность.       Чонгук наконец-то глядит куда-то вниз на край дивана.       — Плохо, — его голос тяжёлый. — Меня преследуют кошмары из больницы.       Он впервые самостоятельно затронул эту тему.       — Что вы чувствуете?       — Как не могу заснуть, — спустя пару минут решает сказать Чонгук, все это время недовольно сводя брови к переносице, и доктору Ан кажется, будто на Чонгука давят.       — Ты кричишь во сне, — тёплый голос рядом совсем не хотел давить, но в последнее время Тэхёну особенно сильно невыносимо. Он готов надавить. Один единственный раз. Только в этом кабинете, если кошмары его любви прекратятся. Лишь бы Чонгук высыпался.       — Кажется, я кричу во сне. Брат не может меня разбудить, — Чонгук не хочет в этом признаваться, но Тэхён прав, поэтому он повторяет услышанное.       — Как вы думаете, с чем это связано? — доктор Ан слышит, как Чонгук спешно добавляет пояснения в лице брата, и знает, что господин Чон опять врёт. — Или с кем-то? — аккуратно направляет она эту мысль.       — Бред, — его ответ резкий, и впервые за их сеанс господин Чон поднимает на неё глаза.       — Он с вами? — слишком резко, доктор Ан будет винить себя за это ещё долго.       — Неважно. Сеанс закончен, — Чонгук подрывается с места.

Он никогда не сбегал от проблем. Притворялся. Ему хочется сбежать.

      — Господин Чон, успокойтесь, — доктор Ан старается не делать лишних движений и продолжает говорить что-то, но Чонгук опять совсем её не слышит.       Зато Чонгук прекрасно слышит Тэхёна.       — Чонгук, куда ты пошел? Сядь обратно. Тебе нужно поговорить с ней и разобраться, — в отличие от доктора, Тэхён бывает импульсивным. Он продолжает говорить вместе с доктором о чем-то ненужном Чонгуку сегодня. Чонгук и вовсе сегодня не хотел выходить из дома.       И эти голоса сливаются в один сплошной шум, заставляя Чонгука задыхаться.       — Замолчите! — поднимает он голос, и доктор Ан слышит его тяжёлое дыхание. Тэхён видит, как по его шеи катятся капли пота, а глаза с ужасом смотрят в его.       Чонгук никогда не ненавидел Тэхёна.       Кабинет прогрузился в тишину, пока доктор Ан тихо не предложила Чонгуку чашку чая. До конца их сеанса еще тридцать пять минут. И два часа до следующего пациента.

19 августа 2016 года. Пятница.

      В его комнате стоял резкий запах кофе. В его комнате стены тряслись от громкой, резкой музыки — певцы разных групп зачитывали рэп, не всегда культурный, не всегда мягкий. Эта музыка была живой — она понравилась Чонгуку ещё в подростковом возрасте, но, всю жизнь подражая брату, он давно забыл, что это такое — слушать не запись тошнотворной филармонии.

Он терпеть её не мог. Как и запах кофе.

      Впрочем, если это было из-за Тэхёна, Чонгук не против. Чонгук готов задохнуться в этом запахе, если только Тэхён будет лежать с ним на кровати, вырисовывая на его щеке новые узоры. А Чонгук задыхался. С каждым днём Чонгуку становилось хуже.       Он не был наркоманом.       Но сын семьи крупной архитектурной компании был как никогда похож на него. Это не скрывалось ни от Намджуна, делящим в последние месяцы с братом одни апартаменты, ни от родителей, видевших сына мельком, пока тот проходил мимо их гостиной в общий кабинет, где скапливались бумаги. Чонгук сам не понимал, как заставлял себя приезжать в этот дом — ему нравилось в своей квартире. Пускай он и делил ее с Намджуном.

Он не был против. В конце концов, Чонгук всё понимал. Ему надо придти в н о р м у. Хотя Чонгук больше никогда не сможет быть таким же идеальным сыном, как Намджун.

      Он даже смотреть в сторону родителей больше не хочет. Наверное, поэтому он сменил фамилию — на ту самую, подставную, которой его окрестили при записи в больницу, лишь бы никто не узнал, чей он сын.       Такой ужасный сын, посмевший тронуться умом.

Виновата катастрофа? Или это он — виновен в своей прихоти, такой прекрасной, как Тэхён.

      — О чем думаешь? — Тэхён шепотом не хочет тревожить его задумчивый вид, и не страшно, если его сердце не услышит вопроса. Но Чонгук слышит. Он всегда слышит Тэхёна.       — О мелочах, — его шепот совсем не слышан сквозь шум четырёх стен, но парень напротив улыбается, прекрасно распознав ответ. Иногда Чонгуку кажется, что его любовь научилась читать его по губам. Это романтично. Чонгук особо не разбирался в романтике, но был уверен, что это так.

Действительно ли он должен вновь стать н о р м а л ь н ы м?

      — Ты всегда так говоришь.       — Не правда, — Чонгук забавно хмурит брови.       — Правда. Ты просто не замечаешь, — Тэхён аккуратно убирает пряди его растрепанных волос со лба. Была бы его воля, Тэхён бы вечно любовался таким Чонгуком. — И у тебя привычка со мной спорить.       — Не…       — Вот видишь, — Тэхён смеётся, и Чонгук всё больше вязнет в этом болоте, пускай по прежнему уверен, что Тэхён надумывает, только бы посмеяться над ним, только бы самому начать детское противостояние на пустом месте.       — Откуда ты, Тэхён? — ему так нравится произносить его имя, будто бы оно самое уникальное на всём белом свете. — Расскажи, что тебе нравится?       — Ты мне нравишься.       — А еще?       Но Тэхён всегда замолкает так естественно, стоит Чонгуку спросить хоть что-то о своей любви. Он спрашивает редко — также редко не получает ответа. А затем Гук спрашивает про галактику, и парень рядом бодро рассказывает легенды про любимые звёзды Чонгука. Ему казалось, что Тэхён знает всё на свете — кроме себя самого.

Чонгук не расстроен. Но в такие моменты, спустя множество сеансов, он понимает — Чонгуку н е о б х о д и м о стать нормальным.

      — Пусть тебе приснится космос, — Тэхён оставляет нежный поцелуй на кончиках волос засопевшего парня, надеясь, что в этот раз Чонгуку станет лучше.       Как ему может стать лучше, когда лучшее в жизни Чона должно исчезнуть?       Музыка стала тише только спустя восемнадцать минут, когда Намджун вернулся с работы. Брат опять спал. И опять никто не выключил шум.

24 августа 2016 года. Среда.

      Намджун привез брату рабочие бумаги из родительского дома, не спрашивая подробностей. После больницы Чонгук совсем перестал разговаривать даже с ним, от того просьба брата казалась Намджуну невероятным шагом к чему-то н о р м а л ь н о м у, прежнему. Прежде у них не было столь уж тесных братских уз, но Намджун всегда старался приглядывать за младшим. Намджун всегда понимал, что родители давят на Гука — может, поэтому ему было неловко набиваться к брату в друзья, и поэтому закадычных братьев из них совсем не вышло. Но Намджун старался. Может, не так явно, но старался.       Поэтому и волновался.       Кладя бумаги за чужой стол, от его взгляда совсем не ускользнули исписанные размазанным почерком листы раскиданных бумаг. От составления плана нового проекта, до скатывающихся в неразборчивые буквы разбросанный порядок слов. Намджуна душит это беспокойство. С первого взгляда листы напоминали бред шизофреника, но на самом деле были листами душевнобольного. Намджун сложил несколько слов: существует, нормальный, разочарование, космос, кометы, прекрасен.       Намджуну страшно.       Вернувшемуся в комнату Чонгуку страшно еще больше.       — Привез бумаги, — Намджун с виду равнодушно собирает разбросанные бумаги в стопку, но касаясь каждого лица, внутренне воет от безысходности, в которой совсем не в силах помочь Гуку.       Намджун не в первый раз видит эти листы.       Не в первый раз собирает их и уносит с собой, выбрасывая в мусор.       Чонгук не в первый раз не вспоминает об их существовании.

27 августа 2016 года. Суббота.

В квартире вопль. Брат опять узнает о нём от соседей.

      Тэхён отдал бы что угодно, лишь бы Чонгук забыл ту проклятую комнату. Тэхён, на самом деле, уже согласен, если Чонгук забудет и его. Только бы это прекратилось. Только бы этот мужчина перестал глотать слёзы, дрожа на его руках от страха, преследуемого его в ночных кошмарах.       На самом деле Тэхёну порой кажется, что виноват в этом он — но Чонгук хватается за его руки, и Тэхён забывает о такой г л у п о с т и. Потому что Чонгук в это не верит. Его любовь не может быть причиной. Чонгук совсем не разбирается в любви, но почему-то убежден, что любовь совсем не может приносить столько боли. Виноваты в этом другие — совсем не Тэхён.

Может, виноват в этом сам Чонгук. И всё равно не его восходящая звёздочка.

      Тэхён шепчет ему что-то неразборчивое, но Чонгук успокаивается под родной голос постепенно, утопая в этом болоте созданного им ада. Доктор Ан говорила, что надо прекратить цепляться за этот якорь в виде Тэхёна.       Потому что Чонгук понимает, что ему хуже.       Тэхён тоже это понимает.       Чонгук всё ещё отказывается принимать это.       Тэхён это принял.

Тэхёну стоит уйти.

29 августа 2016 года. Понедельник.

      Часы отбивают двадцать восьмую минуту, как доктор Ан сидит на сеансе без пациента. Чон Чонгук не пришёл — не позвонил, не предупредил, не брал трубку. Ровно как и его брат, чей контакт единственный забит в её телефонной книге на случай экстренной ситуации с его братом.       Она кусает губы. В университете её учили не привязываться, не пропускать проблемы пациентов через себя, но она всё ещё не научилась в полной мере игнорировать их. Наверное, поэтому коллеги утверждали, что ей не стоит браться за это дело — не только из-за отсутствия практичного опыта, но и её душевного роста, в котором она смогла бы абстрагироваться.       Но доктор Ан продолжает набирать номер Намджуна.       Гудки. Наконец-то.       — Доктор Ан, добрый день.       — Что случилось? — сразу же спрашивает женщина, подскакивая с места. Тревожно. Она чувствует. — Чонгук не пришёл на сеанс.       На другом конце провода виснет недолгая тишина.       — Я не знаю, что мне делать. Он меня не слышит.

Ему хуже.

      — Продиктуйте мне адрес.

Он слышит только Тэхёна.

3 сентября 2016 года. Суббота.

      Тэхёну нравилось наблюдать за чертежами Чонгука. За тем, как он строил каждую линию, аккуратно выводил буквы, записывая детали, и вновь возвращался к построению. В такие моменты Чонгук был умиротворённым. Сосредоточенным на своем деле, Тэхён видел его столь спокойным, увлечённым, и на самом деле Тэхён мечтал каждый день наблюдать его таким.       Чонгука выворачивало наизнанку. Запах кофе проник в лёгкие, и он мечтал заглушить его чем угодно, лишь бы ему стало л е г ч е. Но Чонгук не понимает, как ему может стать легче, если только с присутствием этого запаха рядом присутствует и Тэхён.

А действительно ли он нуждался в Тэхёне?

      Чонгук не был уверен, но он строил проект, мысленно посвящая его Тэхёну, и с каждой линией мечтал о том, чтобы Тэхён был не выдумкой.       — Как ты это делаешь? — Тэхён наклоняется с боку, его негромкий голос слишком ж и в о й. Тэхён восхищался работами Чонгука — они все были красивы, новы, и каждый имел шанс на практичное существование. Однажды Тэхён вслух сказал об этом Чонгуку и испугался ответа: Чонгук ни в одном из своих творений не видел и капли красоты.       — Годы практики и литературы, — размеренно отвечает Чонгук, не отрывая взгляд от листа.       А Тэхён не отрывает взгляда от Чонгука. Он казался строгим с виду, и всё же Тэхён видел, что Чонгук — очень мягок и заботлив. Даже сейчас, сидя за работой, к которой он нашел силы вернуться, Чонгук невзначай придвинул заточенный карандаш и лист бумаги к Тэхёну.       Потому что Чонгук знает, как сильно Тэхёну нравится рисовать.       Чонгук сохранил десятки рисунков Тэхёна.       И Тэхён знает, что он сохранит этот рисунок тоже, потому что Чонгуку невероятно важно то, чем так горит его любовь. А его любовь горит — цветами, красками, такими яркими, такими живыми и невероятно красивыми.       Всё, что делает Тэхён — красиво.       Он сам — красивый.       Раньше Чонгук не понимал, что означает слово «красиво». Он сомневался, что понимал и сейчас, но ему казалось, что Тэхён отлично описывает это слово. Наверное, поэтому он посвящает свой новый проект своей любви. Чонгуку так хочется, чтобы хоть одно его творение было не только практичным, но и столь же прекрасным.       Он позволил бы Тэхёну разрисовать стены внутри здания, он бы подарил Тэхёну столько возможностей, лишь бы мир смог увидеть его талант.

Доктор Ан настоятельно рекомендовала забыть об этом. Не потому, что Тэхёна не существует. Потому что он смотрит своими глазами в его душу, и кометы в чужих глазах рано или поздно погубят Чонгука. Чонгук уже гибнет. Чонгуку нечем дышать под этим взглядом.

16 сентября 2016 года. Четверг.

      — Помогите мне, — негромкий голос в этом помещении среди повисшей тишины кажется женщине надломленным. Доктор Ан никогда за время их сеансов не слышала от Чонгука просьб. Она впервые слышит отчаяние в голосе пациента напротив.       — Да. Я стараюсь, — она мягко соглашается, и Чонгук слышит, что это правда. Она старалась каждый сеанс.       — Помогите мне, — повторяет Чонгук, сжимая пальцы в замок до побелевших костяшек.       Чон Чонгук не смотрел на край дивана. Чон Чонгук никогда не повторял ни просьб, ни вопросов, ни рассказов. Ан Чанми не понимает, что произошло, и тревога накрывает её сердце, но ей не дозволено проявлять переживания.       — Что произошло?       — Я задыхаюсь, — честно признаётся Чонгук, не задумываясь и секунды.       Он больше не выдерживает.       Ан Чанми видит это.       Подавая стакан воды, она садится напротив, внимательно спрашивая:       — Тэхён рядом? — Чонгук отрицательно качает головой, помедлив с ответом. Тэхёна впервые нет рядом. Впервые кто-то озвучивает его имя помимо Чонгука, и он чувствует, как это н е п р а в и л ь н о. И всё равно он благодарен. — Хорошо.

Ан Чанми набирает секретаря, отменяя все сеансы на сегодняшний день. Пока этот человек хочет, она обязательно постарается ему помочь. Чонгук боится задохнуться. Тэхёна нет рядом. Лёгкие забиты запахом кофе. Его тошнит. От Тэхёна.

27 сентября 2016 года. Вторник.

      В последние дни голова раскалывалась. Чонгук окунулся в работу — как будто только она спасала его, заставляла чувствовать себя п р а в и л ь н о и п о л е з н о. В то же время он стал спать чаще и спокойнее. Теперь он как прежде засыпал за столом, уложив голову на свои же проектные разработки, когда голова раскалывалась сильнее обычного.       У Чонгука теперь так часто раскалывалась голова.       Включенный светильник за столом освещал его умиротворённое лицо. Тэхён заметил, что что-то изменилось. Теперь он не кричал во сне. Теперь он спал столь глубоко, что мужчина был уверен — Чонгуку снится что-то хорошее. На утро под глазами его не было синяков.       С тех пор, как Тэхён перестал появляться, Чонгуку действительно стало л у ч ш е. Он наблюдал за своей любовью издали и приходил, когда Чонгук вот так беззаботно засыпал. Он касается его щеки. У Тэхёна ледяные руки. У Чонгука же больше нет жара. Чонгуку станет л е г ч е, если Тэхён исчезнет. Он готов. Тэхён знает, что всегда был готов.

Был ли готов Чонгук? Теперь да. Он уверен. Его любовь справиться.

      В комнате стало пусто. Чонгук проснулся, чувствуя касание к своим волосам, но перед ним никого не оказалось. В глазах Чонгука отражается еле знакомый космос, что блекнет, исчезая, теряется в свете лампы.

12 октября 2016 года. Среда.

Чонгук открыл ящик стола, заброшенный чистыми листами бумаги. Гук скучает. Но он точно знает, что так нужно. Ведь Тэхёна попросту не существует.