Калейдоскоп

До самого красивого никогда не дотянешься.

Льюис Кэрролл

«Алиса в стране чудес»

      Два часа прошли в почти тишине, нарушаемой лишь тихой музыкой и мерным звуком работающего мотора. Кналлен и Ортон дремали или делали вид, что дремлют, Полина сосредоточенно работала, тихо ругаясь из-за затекающей спины и плеч, вынужденных находится в напряжении: планшет приходилось держать в руках, прыгая по снимкам тонким стилусом, поправляя мелкие недочёты. Она очнулась от работы только в тот момент, когда машина начала замедлятся перед выездом с платного шоссе. Ноутбук печально сигнализировал об оставшихся 30% заряда батареи.       Рассеяно посмотрев в окно и потянувшись до хруста, она с любопытством рассматривала пейзаж, подсвеченный вечерним уже солнцем. Они ушли в сторону с шумной трассы, проехав ещё минут двадцать, уткнулись в остатки проходной на въезде и старый полустёртый погнутый указатель, на котором можно было прочесть только «…ск-21», говорящий о том, что когда-то это был один из закрытых городов, щедро разбросанных по России. Густой лес постепенно сменился невысокими домиками, огороженными высокими заборами. Проехав городок практически насквозь, они остановились перед очередным шедевром типовой советской застройки, как две капли воды похожих на другие НИИ: унылый бетон и стекло, однако недавно оштукатуренный и явно обитаемый. Старые рамы корпусов были заменены на сверкающие белизной стеклопакеты с зеркальной плёнкой, за которым ничего невозможно было угадать, само здание выглядело свежеотремонтированным. Территория сверкала чистотой и аккуратными, несмотря на позднюю весну, газонами, сильно отличаясь от первой остановки. Вдалеке так вообще виднелось недавно построенное промышленное здание, сверкавшее белизной стен.       Выскочив из машины после отмашки расслабленного внешне Ортона, Полина безуспешно попыталась снять накатившее на тело оцепенение и ощущение застывших от долгого сидения мышц. Рюкзак с ноутбуком и камера привычно висели на плече, немного перекашивая спину.       Тихо подошёл Аркадий, на лице у которого растекался свежий синяк, кативший за собой обе сумки фотографов.       – Ты как смог? – удивлённо подняла брови Полина.       – Не пристегнулся. Дёрнуло сильно, прилетел в подголовник, – он смущённо потёр место удара. – Талант, короче, не пропьёшь. Пошли что ли. Остался час работы и долгий путь домой.       – У кого час, а кому ещё ретушировать полночи. Но в любом случае пошли, сами себя снимки не сделают.       Съёмки прошли на удивление спокойно, как и переговоры. Кналлен искренне улыбался, подписывая документы и пожимая руку удивительной пожилой даме, тонкой, изящной и чем-то напоминающей фарфоровую статуэтку в белом деловом костюме. Назвать её женщиной или бабушкой почему-то не поворачивался язык, уж больно интеллигентно она выглядела.       За принесённым секретарём кофе, Полина успела обработать нужные Пелагее кадры и выдохнуть. Работа на сегодня была почти закончена, на ноуте остались печальные 5%, явно говорившие о том, что в дороге доделать всё не получится. Осталось добраться до дома, пережив пять или шесть часов в состоянии почти сенсорной депривации. Без телефона и интернета, без привычного фонового информационного шума, сопровождающего жизнь почти с рождения, зато рядом с Кналленом, в близком общении игравшим такими притягательными гранями.       Убрав всю технику и закинув сумку в багажник, она помогла Аркадию разобраться с его комплектом, на последних процентах зарядки скинув все фото на жёсткий диск, с печалью посмотрела на последнюю связь с сетевой реальностью, медленно потухающей вместе с экраном, размышляя, чем можно заняться в дороге. Невдалеке Ортон, Кналлен и Пелагея что-то оживлённого обсуждали, довольные результатом проведённого дня. Прилизанно-идеальный деловой стиль сменился небрежным: галстуки сняты, пиджаки небрежно брошены в багажник.       Полина любовалась. Руки сами собой тянулись к бережно уложенной камере в чехле. В этом небрежном лоске ухоженных уверенных в себе мужчин было особое непривычное очарование, которое хотелось запечатлеть и любоваться. Не выдержав, она снова достала фотоаппарат и, облокотившись на приоткрытую дверь принялась за съёмку.       Щёлк.       Ортон смеётся с подсвеченными закатным солнцем волосами, отливающим старым золотом.       Щёлк.       Пелагея даёт ему подзатыльник.       Щёлк.       Он притягивает её к себе, прижимая так, что она оказывается между распахнутыми полами пальто.       Щёлк.       Алексей кружит Пелагею, так что полы пальто развиваются, а она смеётся как девчонка. Её волосы треплет прохладный ветер.       Щёлк.       Кналлен поправляет ворот расстёгнутой рубашки, задумчиво смотря куда-то в сторону.       Щёлк.       Щёлк.       Щёлк.              Камера села в самый неподходящий момент и Полина не успела заметить записалось ли на флешку самое последнее фото, где Кналлен смотрел на неё и облизывался. От его взгляда в этот момент по спине толпами бежали мурашки.       – Поехали, – махнул рукой ребятам из охраны Ортон. – Меняемся, поедим в городе, на платник и домой. Есть надежда, что проскочим уже после основных пробок.       Расслабившийся народ медленно потянулся к машинам, рассаживаясь.       – Вбей в навигатор, Лёх, наша новая мадам партнёр по бизнесу дала адрес приличного кафе. Обещала, что там вкусно кормят. Проверим?       – А есть варианты? Всё равно ничего тут не знаем. Умереть не особенно хочется, да и есть на заправке хот-доги, которые переживут ядерную войну тоже.       – Мы там или с собой и домой?       – Давай, как люди, заодно водители слегка отдохнут. Час нам погоды в дороге точно не сделает. В сторону Москвы не должно быть особых пробок. Народ же из города едет, весна всё-таки. У меня от сидения спина затекла просто пипец.       – Погнали что ли, обсудим в процессе, – Ортон сел за руль, и в ожидании, пока устроятся остальные, вбил адрес разрекламированной кафешки.       Полина поменяла батарейку в камере, украдкой просматривая последние снимки прямо на маленьком экране. Оценить какими получились фотографии было сложно. В общей сложности внезапно получилось почти пятьдесят кадров. Последний заставил судорожно сглотнуть: снимок получился немного размазанным, фокус пришёлся на лицо, прямо на кончик языка, замерший навсегда в дуге Купидона, взгляд чуть исподлобья, хитрый, хищный, полы пальто вышли смазанными, добавляя динамики движения. Контрастный свет со спины заставлял волосы и силуэт светится, добавляя почти мистический ареол. Девушка быстро выключила камеру, подавив желание попытаться запустить умерший ноутбук, чтобы рассмотреть все детали, бросила взгляд на мужчину рядом, что-то сосредоточенно читающего на экране смартфона, ощущая, как к щекам предательски приливает кровь, заставляя их наливаться румянцем. Таким Кналленом не хотелось делиться совсем, он выглядел чудовищно притягательным. С толикой сожаления, Полина заставила себя признать – этот уверенный в себе мужчина, хоть временами и был мерзким гадом, всё же ей нравился и заставлял трепетать что-то глубоко внутри. В нём было какое-то особенное непривычное для ровесников очарование, самодостаточное и подкреплённое нерушимой уверенностью в себе, опытом и осознанием собственной неотразимости. Непривычная, не свойственная обычным знакомым галантность вместе с привычкой всё решать не советуясь.       Минут двадцать, которые заняла дорога до кафешки, Полина старалась не смотреть на Кналлена, делая вид, что увлечённо смотрит в окно.

From underneath the trees, we'd watch the sky

Из-под деревьев мы смотрим на небо

Confusing stars for satellites

Путая звезды и спутники

I never dreamed that you'd be mine

Я никогда не мечтал, что ты будешь моей

But here we are, we're here tonight

Но вот мы здесь, мы здесь этой ночью.

      Лился из колонок мягкий голос Чада, а у неё перед глазами проигрывались кадры, словно видео на репите: яркие губы, белая рубашка, хищный взгляд, уверенные чёткие стремительные движения; и на контрасте: сильные руки, обнимавшие нежно, внимательные, чуткие, когда он разминал ноги после фотосессии; обжигающее дыхание и жар, исходивший от его тела в клубе, острое, почти висящее в воздухе ощущение собственной желанности, понимание того, что он хочет её.       Задумавшись, Полина не заметила, как машина затормозила и пришла в себя только в тот момент, когда дверь распахнулась, а Кналлен протянул ей руку.       – Пошли рыжая почти Соня. Тебя надо покормить, а то ты растворишься в тумане, как Чеширский Кот, останется одна улыбка.