revenge

Ты красив, безумно красив,

До восторга, до дрожи в руках.

Расскажи, что за дикая сила

Обитает в печальных глазах?

Я не знаю, за что же так душит

Твой глубокий и искренний взгляд.

Попадает всегда точно в душу,

А стреляет, поди, наугад.

Ты красив, безумно красив.

Мне чертовски приятен твой плен.

Знаешь, если б тайком попросил,

Я украл бы тебя насовсем

Пак Ханчель. Имя этого человека было выгравировано у Юнги в мозгу с десяти лет. Двадцать седьмого февраля восемнадцать лет назад погибла его мать. Точнее ее убили. Жестоко и несправедливо, как часто это и бывает. Отец Юнги был бизнесменом, владел корпорацией по производству фармацевтики, в частности лекарственных препаратов, никакого криминала, честный безнаркотический бизнес, хотя предложений поступали много и разных по сотрудничеству. Его компания была достаточно успешна, конкурентов было много, но главным стал Пак Ханчель, они были самыми властными бизнесменами в этой сфере, поэтому борьба была достаточно жесткой. Но отец Юнги вел честную игру в отличии от Пака. Когда Мин-старший смог вывести свою корпорацию на первое место в Корее, то Ханчель заказал его жену, почти в тот же день. Маму Юнги похитили, но даже не требовали выкуп, просто прислали видео с пытками и ее убийством. Она умирала долго и мучительно, с огромным количеством увечий, изуродованная до такой степени, что ее с трудом можно было опознать только по татуировке на щиколотке, которая была на половину выжжена. Маленький Юнги был первым, кто посмотрел то видео полностью, случайно открыл на папином рабочем ноутбуке, пока тот обзванивал всех и вся, лишь бы найти любимую женщину и маму мальчика. А ребенок сидел зареванный в его кабинете и рылся в ноутбуке в поисках мультиков или игр, чтобы скрасить пугающий вечер, когда на почту пришло ЭТО. Юнги даже не смог закричать, просто смотрел и плакал, а потом у него началась первая, но к сожалению впоследствии не последняя паническая атака. В общем в тот вечер он получил множество травм, но главной стала одна — потеря любимой мамы. Она же и выстроила всю его будущую жизнь. Дело было громкое, но предпринять ничего не удалось, причастность Ханчеля была недоказуема, только его мерзкая усмешка служила подтверждением всему. Отец с тех пор воспитывал в Юнги чувство мести, но старался дать ему хорошее детство вопреки этому, не стал тираном, любил его, но сильно горевал по своей драгоценной жене. Но Юнги и сам рвался отомстить за маму, потому что видел все собственными глазами. Её смерть, убийство и пытки преследуют его во снах и по сей день. В двадцать четыре компания перешла Юнги, она была на втором месте в Корее с тех самых пор, отец боялся стать лидером, чтобы не потерять еще и любимого сына. Мин-старший уже не мог вести бизнес, он слишком устал, поэтому просто уехал из страны, не сказав куда. Но сын его не осуждал, он все детство наблюдал любовь родителей, понимал, насколько отцу больно, только благодаря ним Юнги до сих пор верил в любовь, хоть ему и не везло в ней. Отношений постоянных он не смог завести, слишком мало мог уделять времени, слишком был увлечен этой бизнесменской игрой, это никого бы не устраивало. В итоге за четыре года он поднял корпорацию на первое место потом и кровью, но на совместных интервью и мероприятиях Пак Ханчель все равно омерзительно ему улыбался, иногда заводя разговор о матери мужчины, выводя этим из себя. После очередного такого вечера Юнги не выдержал. Ему было больше не страшно, даже риск жизни отца его не трогала так сильно, как это мерзостное чувство мести, он желал справедливости сильнее всего. Решение было спонтанным, но жажда мести была сильнее голоса разума. Он приказал своим людям похитить сына бизнесмена на следующем благотворительном вечере через неделю. Все время он ждал того дня, на мероприятии постоянно был на камерах, чтобы его не подозревали ни в чем, за четыре года он ни разу не выходил в открытый конфликт с Ханчелем, поэтому теперь он точно вне подозрений. Юнги не был тираном и деспотом, поэтому попросил отвезти парня, сына противника, в свой загородный дом, он собирался обитать там полгода где-то, чтобы отвести от себя подозрения, работать сможет и оттуда, со своим "узником" даже общаться не планирует. В тот вечер Пак Ханчель получил видео похищения его единственного сына Пак Чимина. Было видно, что спокойно идущего с благотворительного вечера к машине паренька внезапно схватили и поволокли в минивэн, а тот даже не мог сопротивляться. Потом было выставлено условие в письме с видео: уйти с рынка и закрыть компанию или продать. Через три дня Юнги уехал в свой загородный дом, чувствуя себя сумбурно и не понятно. На угрозу никак не отреагировали, удовлетворение от своего поступка он тоже не чувствовал. Утром он расположился в своем кабинете с чашкой американо и попросил привести парня. Пак Чимину было двадцать шесть, он был своего рода бриллиантом в их сфере, но не как бизнесмен, а как биохимик: Чимин синтезировал новые препараты, не влезая в распри отца. Он был помолвлен с сыном известного политика, имел прекрасную карьеру, симпатичное личико и кристально чистую репутацию, но Юнги все равно имел к нему неприязнь из-за родителя. В скором времени раздался тихий стук в дверь, а потом в комнату вошел юноша. Он выглядел не как на общественных мероприятиях: без лоска и макияжа, без яркой улыбки и дружелюбного взгляда. В кабинет вошел спокойный мужчина без капли страха, с пустым взглядом и в обычной серой футболке и спортивках. Но его положение в обществе выдавала осанка и твердая походка. Чимин молча подошел к креслу напротив стола и сел. На Юнги он не смотрел, вместо этого парень разглядывал комнату, его глаза остановились на шкафу с книгами, там и замерли. Тишина в кабинете была удушающей для вообще-то похитителя этого человека, он совершенно не этого ожидал, а теперь сам бесится. — Ты немой? — грубо спросил Юнги. Вся ситуация начинала его раздражать, Чимин выглядел безмятежно, будто его все устраивало. Ни паники, ни криков, ни требований — н-и-ч-е-г-о. Даже не смотрел в его сторону. Чимин отрицательно помотал головой, даже не поворачивая голову к бизнесмену. — Почему так спокоен? — Юнги старался быть сдержанным, но в его голосе была открытая неприязнь, хоть он и был мягким человеком в жизни, но являлся акулой бизнеса, а сейчас Пак Чимин — враг, конкурент, которого нужно подавить. Чимин продолжал рассматривать книги, с любопытством вчитываясь в названия, а потом раздался его тихий, почти шелестящий нежный голос: — А что я должен делать? Вы похитили меня, чтобы шантажировать отца, а может чтобы отомстить, ваших мотивов я не знаю. Как мне следует действовать в этой ситуации? — безэмоционально сказал парень, все также не смотря на мужчину. — В таких ситуациях обычно просят вернуть к родителям, не пытать или не убивать. Это нормальная реакция из-за страха. Чимин на эту фразу усмехнулся, но не высокомерно, а как-то мудро, будто понял всю подноготную жизни и его ничего не удивляет. И слишком спокойно произнес: — Чего мне бояться? Пыток, смерти? А зачем? Я все равно не смогу как-то исправить ситуацию, поэтому мне не за чем даже пытаться. Во всей этой ситуации есть даже плюсы для меня. — Это какие? — язвительно спросил Юнги, все больше и больше раздражаясь. — Я хотя бы выспался из-за хлороформа, которым меня накачали, да и вид из окна в комнате живописный, мне понравился. Ваши работники очень вежливые и приятные люди. Здесь спокойно, — Чимин даже посмел улыбнуться, кратко и скупо, но искренне. — Ты больной? У тебя какое-то психическое отклонение? Потому что твое поведение просто безумное, — не выдержал Юнги, а потом замер. Потому что Чимин наконец-то посмотрел на него. Взгляд глубоких карих глаз с янтарными вкрапинками был пронзительный. В нем не было ни страха, ни сожалений, ни отчаяния. Просто океан боли. Как у отца после похорон мамы. У того в тот день был точно такой же взгляд. Как и следующие десять лет, а потом это просто переросло в вечную тоску. Не было скрытых желаний, злости или ненависти, только глубокая, заглатывающая черная дыра боли. Даже желания выбраться из нее не было. Чимин будто бы знал, что можно увидеть в его глазах и именно поэтому не смотрел на своего похитителя весь разговор. Впервые в жизни после смерти мамы Юнги по-настоящему растерялся. Он не был уверен в том, что делать. Мужчина решил отложить это на потом, а сейчас просто озвучить правила и больше не видеть этого странного парня. Через несколько секунд Чимин отвернулся обратно к книгам, больше не обращая внимание ни на что другое. — Так, тебе теперь достаточно долго обитать здесь, поэтому придется соблюдать много правил, — Юнги чувствовал себя странно, произнося это, но им же надо как-то сосуществовать, а нарушать свой комфорт он не планирует, как и создавать концлагерь этому типу. — Не говорить со мной ни при каких обстоятельствах, не подниматься на второй этаж, не беспокоить меня по каким-то вопросам. В доме есть прислуга, обращаться только к ней. Телефона и доступа в интернет у тебя не будет. По краю территории охрана, отсюда не сбежать, советую даже не пытаться. Рядом есть лес, километра два свободной территории, где можно гулять, но только утром и днем, вечером там буду я. Первый этаж в твоем распоряжении, только не трогай меня. Твоя обязанность: каждый день завтракать, обедать и ужинать со мной в столовой, чтобы я наблюдал за тобой. Прислуга и работники будут докладывать все твои ошибки и действия. Пытки за нарушения не обещаю, но у меня есть люди, которые могут сделать больно не только физически и не только тебе. На последних словах Чимин дернулся, но все равно не повернулся к мужчине, а просто опустил свой взгляд на правую руку. Мельком, но заметно. Юнги смог рассмотреть на ней тонкую цепочку. На вид она была не серебряной и не золотой. Возможно хирургическая сталь, точно определить не удалось. Нужно будет узнать про близких этого парня помимо жениха. — Ты все запомнил? Если нет, то я могу написать на листочке и повесить его тебе на дверь спальни, — ядовито произнес Юнги. Чимин отрицательно покачал головой и встал, понимая, что разговор окончен. — А теперь вон отсюда, увидимся на обеде, — зло кинул Юнги и отвернулся, лишь бы не видеть этого странного мужчину. Чимин молча пошел к выходу из комнаты, но его рука замерла на ручке двери от последней фразы, брошенной в спину: — Недалеко от твоей комнаты есть библиотека, — более тихо сказал Юнги. Он быстро смог прийти в себя, поняв, что спускать злость на этого человека не стоит, просто бесполезно, а заинтересованность литературой была очевидна. Чимин молча вышел из кабинета, не проронив ни слова. На обед парень пришел вовремя, сел за другой конец стола на восемь персон и спокойно начал есть. Он смог осилить только половину тарелки тыквенного супа, а потом позвал служанку, улыбнулся ей и что-то прошептал. Девушка отразила его улыбку, забрала тарелку и унесла. Улыбка служанки была искренней, а у парня очень натуральной, но за столько лет в бизнесе Юнги научился замечать все детали в мимике и человеке. Чимин не хотел польстить или убедить что-то сделать, он просто пытался быть вежливым. Это удивляло, потому что в их сфере все деформируются, становятся черствыми, а парень уважает даже прислугу, что большая редкость. Больше за время обеда ничего не произошло, но Чимин не встал из-за стола, пока Юнги не ушел. Прошла неделя, ответа от Пак Ханчеля не было, официально в СМИ о пропаже сына он не заявлял. Нужно дальше ждать, вскоре все заметят отсутствие золотого мальчика, самородка сферы, которому всегда уделяли внимание в прессе из-за внешности и рода деятельности. С Чимином Юнги виделся три раза в день во время еды, в остальное время парень не отсвечивал, всегда молчал. От прислуги мужчина узнал, что Чимин попросил немного одежды и белья: футболки, домашние рубашки и мягкие штаны. Он в этой одежде и приходил есть. На завтрак мог явиться взъерошенным и сонным, даже неумытым, но вовремя. Также Юнги узнал, что парень много времени проводит на кухне, в библиотеке, зале с инструментами и на улице, а также в комнате, где что-то пишет на своем химическом языке. Подробности он не уточнял, но любопытство в нем победило, и один раз он заглянул на кухню днем. Там он увидел Чимина, который был весь измазан в муке, на черной футболке были следы от желтков. Парень громко и искренне смеялся, о чем-то шуточно споря с поваром. Пока Юнги наблюдал, то понял, что глава кухни учит парня готовить какое-то интересное блюдо, а тот случайно упал со стула и перевернул стол на себя. Все работники вокруг улыбались, наблюдая за этой ситуацией без удивления, из чего Юнги сделал вывод, что Чимин тут точно не в первый раз. Картина его не так уж сильно и шокировала, примерно что-то такое было в духе парня, хотя он ничего особо о нем не узнал. В интернете не было информации о его друзьях, его мать умерла при родах, с мачехой отношения непонятные, конфликтов у них не было, но на публике особых взаимодействий тоже не наблюдалось. С женихом ситуация странная. На всех фото Чимин мило улыбается, постоянно касается своего мужчины, но что-то было не так. Юнги долго не понимал, пока не заметил, что тот никогда не смотрит на своего жениха, его взгляд всегда направлен в какое-то другое место, на другого человека. Может у него любовник или любовница? Но об этом нет ни одной статьи, компромата не было ни у одного журналиста. На работе с коллегами у парня были нейтральные отношения, а больше ничего найти и не удалось. Слишком мало известно об это биохимике, что и было достаточно странно. В конце недели Юнги забыл во время ужина на столе свой телефон и вернулся в столовую, но замер на входе. Чимин помогал парнишке лет семнадцать убирать со стола и что-то ему увлеченно рассказывал, хоть разговор Юнги и не слышал. Мальчик внимательно слушал Чимина и смотрел на него с удивлением вперемешку с восхищением, иногда что-то уточняя. Мужчина все-таки вошел в комнату и услышал обрывок диалога. — Поговори с папой, если хочешь, то я могу и сам. У твоей мамы не очень страшная ситуация по описанию, но мне нужно ее осмотреть, ладно? — Да, Чимин, но думаю, что вам стоит самому все объяснить, — мальчик буквально выплескивал свое восхищение жестами и взглядом, на что Чимин не обращал никакого внимания. — Я просил обращаться ко мне на ты, мы тут почти на равных условиях, у меня здесь нет статуса, Тох. После уборки вместе к нему пойдем. Тут они заметили Юнги и сразу замолчали. Он спокойно забрал свой телефон и вышел, задумавшись об услышанном. Вечером, закончив с отчетами сотрудников и поговорив с секретарем, он попросил позвать к нему повара. — Шихен, простите, если это что-то личное, но мне нужно знать, зачем Чимин хотел осмотреть вашу жену. Мужчина удивленно на него посмотрел, но расслабился, осознав, что проблем особых вроде нет. — У нее были проблемы с глазом, Чимин предложил ее осмотреть, так как оканчивал факультет фармацевтики и биохимии в меде, многие знания в этой сфере у него есть. Оказалось, что у Чанель просто ячмень, Чимин объяснил, как это лечить. Все. — Скорейшего выздоровления вашей жене, спасибо, — вежливо проговорил Юнги, смотря уже даже не на повара, который поспешил ретироваться. Когда повар ушел, мужчина начал размышлять обо всем, что узнал о своем пленнике за эту неделю. Чимин был спокойным, хорошо находил общий язык с людьми, но и в одиночестве чувствовал себя прекрасно. Попыток сбежать не было, никаких проблем он не создавал, все правила выполнял. А еще он очень добрый, но закрытый, привык только отдавать людям, не требуя ничего взамен. Это поражало. Через три дня Юнги решил отчего-то прогуляться по лесу с утра. Около реки он услышал незнакомую мелодию. Драматичную, но с нотками радости, а закончилась она открыто, будто история продолжается. Он вышел из-за деревьев и подошел ближе к воде. На берегу был Чимин, сидел на траве и уже играл на скрипке мотив из какой-то песни. И Юнги услышал его голос. Нежный, загадочный, хрипловатый и обволакивающий. У Чимина в руках была скрипка, он очень нежно и трагично играл, подпевая иногда. Его движения были отточенными, поза расслабленная, он наслаждался процессом полностью, чувствовал всем телом. — Это было поразительно, — удивленно произнес Юнги, когда парень остановился и аккуратно положил инструмент на траву. Чимин испуганно обернулся, но потом успокоился и опять надел маску безразличия. Парень поднялся с земли и показушно начал стягивать с себя одежду, чтобы Юнги отвернулся, но тот стоял как громом пораженный. Этот комок нежности был машиной для убийств. Маленькое, но спортивное тело, Чимин ещё обувь снимал согнувшись в складку, не сгибая колен. Не то чтобы у Юнги потекли слюнки, но он не отворачивался. Единственное, что было странно, это огромное количество шрамов и гематом по телу, которые немного зажили. При похищении юношу не избивали и не роняли, значит он получил их до этого. От этих мыслей оторвал сам их источник. Чимин обернулся и ухмыльнулся, посмотрев Юнги в глаза. А в следующий момент он сорвался с места и побежал по мосткам, прыгнув с конца как профессиональный пловец. Мужчина смотрел на воду и ждал, когда тот выплывет. Сначала он думал что это старый развод и Чимин где-то прячется, но все равно решил пойти проверить, на всякий случай. Он подошёл к краю и смотрел на воду, но никого не было. Потом в нескольких десятков метров мужчина увидел, как из воды вынырнул парень. Он все это время не дышал, да ещё и плыл. Он же мог защищаться от людей Юнги, ведь силы у него было немеренно, тело натренированное. От этого появился охуеть какой вопрос. Даже не один. Вечером они как обычно встретились за ужином, но на этот раз Юнги решил начать разговор. — Ты красиво поешь и играешь. Взял скрипку из моей коллекции на втором этаже в музыкальном зале? — начать решил с чего-то нейтрального. Чимин заинтересовано посмотрел на него и покачал головой. — А где? Тот молчал. Юнги не понимал почему и опять начинал злиться. — Ты можешь ответить? — почти прошипел мужчина, кладя вилку в тарелку с жарким. Чимин поднял бровь и театрально изобразил лист руками. — Мои указания? Если я к тебе обращаюсь, то можешь говорить со мной, — Юнги бесило, что тот будто играл с ним. — Я беседовал с Шихеном, у его сына есть скрипки, он любезно отдал мне старую, но она в хорошем состоянии, — спокойно объяснил Чимин. — Можешь взять из моей коллекции, ты наверное привык играть на профессиональной и дорогой, — Юнги взял себя в руки и решил даже быть благородным, но ехидным. Чимин покачал головой. — Я в тайне от отца играл на ней, он был против музыки, я сам на нее зарабатывал будучи подростком, поэтому у меня была обычная, но качественная, — он наклонил голову и улыбнулся, будто воспоминаниям. — Это странно, — вслух прокомментировал Юнги, а потом спохватился. — Ладно, тогда другой вопрос. Почему ты не вырывался? У тебя достаточно силы, ты бы спокойно мог это сделать. Чимин грустно улыбнулся и покачал головой. — Я надеялся, что меня хотят убить, — это было сказано слишком обеденным тоном, а потом он с тоской продолжил, — оказалось, что все не так радужно, и меня похитили, но мне пока всё нравится, здесь чудесно, — с улыбкой закончил Чимин, но Юнги все равно еще был в шоке с его признания. В ахуе даже. — Почему ты хотел умереть, что в твоей шикарной жизни было не так? — не верилось, что парень говорит всерьез, поэтому прозвучал вопрос язвительно. — У богатых свои причуды, вам ли не знать? — уходил от ответа Чимин, отворачивая голову с некой горечью в уголках губ. — Как я осведомлен, ты самый желаемый наследник, у тебя прекрасное образование, планировалась свадьба с Хён Шиком — сыном известного политика. Ты с рождения в высших кругах, всегда приветливый, свободный, у тебя не так много обязанностей и хорошая работа. Так что же было не так? С жиру бесишься? Юнги только сейчас понял, что упустил кое-что важное. Повреждение на теле парня, этому он не смог найти объяснение, но там явно было не так все радужно. Чимин улыбнулся, но как-то надломленно, даже вежливой улыбки не смог изобразить. — Я не обязан рассказывать причины, по которым я хочу умереть, не думаю, что вас это касается, вы все равно вернёте меня назад или убьете, так что не стоит, — именно в этот момент Юнги увидел железный стержень парня, который так цениться в их кругах. Переход на официальный тон насторожил. Юноша далеко не глуп и рационален, но любопытство Юнги было слишком сильное, слишком необычный богатенький сынок этот парень. — Это связано с увечьями на твоём теле? Чимин ничего не ответил и продолжил есть, показывая, что не будет больше говорить. — Я попрошу слуг принести тебе мазь для более быстрого заживления, наверняка тебе неудобно спать.— Юнги решил прекратить этот странный разговор, выпытывать не в его стиле, тем более ситуация не та. — Спасибо, — вежливость парня никуда не делась. Больше они не произнесли ни слова до конца ужина.