Колхоз "Сено-Солома"

***

— Вот облом. Интернет нихуя не ловит. Ну и как мне фотки в инсту загрузить? — сокрушается недовольный Чонгук, пялясь в смартфон. (без интернета это просто кирпич для звонков.) — Пап, а Гуки опять матерится. — Жалуется Тэхёни. — Заткнись, мелкий. После того как ты уделал мои джинсы своей блевотнёй, хочу и матерюсь. — Пихнул в плечо того Гук. — Сам мелкий. Я на пять минут всего младше. И вообще, я не виноват, что меня укачало на этом пароме. Может у меня морская болезнь. — Дует в ответ губы младший омежка, пихая брата в ответ. — Морская болезнь? Тупица. Меньше надо было пирожков на пристани жрать. Ты же почти десять штук заточил. Мелкий обжора. — Не унимается с подколами тот. — Пап, а Гуки опять обзывается. — Трясет отца за плечо омежка. (ябеда-корябеда) Намджун, закемаривший на переднем сиденье, нехотя разлепляет глаза: — Дети, пожалуйста, вы можете хотя бы час не ссориться? Вон, на природу полюбуйтесь. Посмотрите, как красиво. — Зажмуривает глаза, пытаясь унять раздражение. (Его слегка прибила усталость с непривычки. Конечно, не каждый же день даёшь дёру от бывшего на пароме. Да ещё в придачу, с кучей вечно грызущихся между собой, мелкотни.) Оба парня замолкают, стыдливо поджав губы и глядя каждый в своё окно. (Вообще-то, они не любят расстраивать папу. Ведь ему по жизни и так расстройств хватило. Но пубертат берёт своё.) — На хуй мне эта природа? Я назад в город хочу, к друзьям, — бубнит себе под нос Гук. ��� Ким Намджун обзавёлся семьёй очень рано, в семнадцать. Выйдя замуж за того, кого выбрал ему отец, (взяв его фамилию Кан) чтобы укрепить свои связи по бизнесу. Можно ли было назвать этот брак счастливым? Думаю, нет. Скорее, это было совместное сосуществование. Его альфа был, скажем так, не очень хорошим человеком. (Да что там, не хорошим! Гандоном он был, полным психом и абьюзером.) Мужа унижал, изменял и контролировал каждый шаг. А когда Намджун вышел на работу после декрета, (к слову, он ещё, как вы уже поняли, родил от этого козла троих детишек. Старшенького альфу Субина и двух двойняшек омег, Чонгука и Тэхёна.) ко всей этой хуйне добавилась ещё и необоснованная ревность, после которой у омеги не сходили россыпи синяков по всему телу. Намджун терпел долго, почти девятнадцать лет. Но, как говориться: «До поры жбан воду носит.» Терпение его закончилось после очередного скандала, из-за которого он оказался в больнице. С тех самых пор, лёжа на больничной койке и изнывая от невыносимой боли, не только физической, но и душевной, задумал побег. Втихаря от мужа, он стал откладывать деньги. И в один прекрасный день купил себе рубленый домик в очень, очень захолустном месте, в центре тайги. (Ну, чтобы не быть найденным этим конченным психопатом.) «Любимый» муж ни за что не отпустил бы его просто так, а если бы и отпустил, то детей бы не отдал. (Правильно! От таких уродов надо прятаться подальше. Желательно, вообще на другой планете.) И вот теперь семья Кан: тридцати шестилетний омега и трое его отпрысков уже третий час плывут на пароме к новому месту жительства, местечку со странным названием «Нижнее Угарово». ��� В машину вернулся старший, Субин. Он ходил к капитану узнать, как скоро они доберутся до места: — Через десять минут прибудем. Вот только один из помощников капитана сказал, что на нашей колымаге мы навряд ли доедем. Типа у них дороги не очень. (До деревни от пристани было около пяти километров.) — Ничего не поделаешь, придётся попробовать, авось обойдётся. (И какого рожна люди вечно надеются на некий мифический «авось». Он один хуй, не работает.) (Короче, как я и предполагала, «авось» не проканал.) Буквально через километр, как они отъехали от пристани, машина села в грязь прямо на все четыре колеса. Ни подкопы, ни выталкивания в раскачку не помогли. (Только в вонючей жиже и глине зря замарались.) — Ничего не поделаешь, придётся топать в деревню и искать помощь, — вздохнул Намджун. — Только вот кого-то надо оставить тут. Вещи сторожить. — Ой, можно я останусь? Так не охота херячить по бездорожью четыре километра. — Фыркнул Гук. (кто бы сомневался) — И я с тобой! Я тоже не хочу! — поддакнул Тэхёни. (Как бы он не ссорился с братом, но всё равно был его неизменным хвостиком. Двойняшки же! Кармическая связь и прочая херня, короче.) — А вам страшно не будет? Хоть сейчас день и ярко светит солнце, но вокруг всё-таки лес. — Беспокойно посмотрел на них старший омега. — Да ладно тебе, па. Мы машину изнутри закроем, музычку включим, перекус и вода у нас есть. Заебись будет, не беспокойся. Хватай Су и пиздуйте за помощью. — Успокоил их Чонгук. — Ох, Гуки! И где ты этого дерьма понахватался? Помыть бы тебе рот с мылом. — Потрепал брата по голове Субин. — Ладно, оставайтесь. Только дверь закройте и не выходите, а то мало ли что, — вздохнул Намджун. — Надеюсь, мы скоро.

***

Магазин с говорящим названием «Тебе сюда», был единственным в «Нижнем Угарово». Его владелец, двадцатипятилетний альфа Пак Чимин, был личностью весьма незаурядной. (Я б даже сказала, слегка с ебанцой.) Он виртуозно владел двумя языками: родным и матерным. При чём второй для него был роднее чем родной. Послать кого-то в «дальние дали» у него получалось миллионами разных способов, при этом ни разу не повторившись. А после того, как он загремел в каталажку, (ну, как загремел! Его просто поймали пьяным за рулем, за что и забрали права. Почувствовав, что с ним поступают несправедливо, он выразил своё крайнее возмущение, как умел. Ну, то бишь, обложил полицейских трехэтажным и схлопотал за это пятнадцать суток.) к его огромному лексикону ещё и блатной жаргон прибавился. (урка, блядь, недоделанный). Вообще, он был парнем добрым и простым, любящим свою семью. (У него, кстати, есть сестра Лиса, на год младше его, помогающая в магазине, и младший брат Кай, девятнадцати лет отроду, бездельник и шалопай.) А ещё, местные называли его «Травник». Конечно же не за то, что он был каким-то там ведьмаком или тому подобным. Хотя, если настоянный на травах самогон, считать спасительным напитком от скуки или разбитого сердца, то за целителя он вполне сошел бы, наверное. Короче, самогоноварение было его увлечением, ну и дополнительным доходом заодно. (Пробовали когда-нибудь самогон на кедровых орешках или сосновых иголка? Вещь просто нереальная.) Что-то я отвлеклась. Так вот: Был самый разгар рабочего дня и в магазине толпилась «куча» народа. (Пару бабушек пришли за хлебушком и посплетничать. Ну а где еще новости собирать, как не в сельском магазине. Эдакий сельский паблик «заходи, здесь всё знают!»). А ещё, лучший друг Чимина, Ким Тэхён, заглянул, чтобы забрать свой заказ. Внезапно в магазине появились двое незнакомцев. Один, тот что по старше, явно омега. Второй, довольно молодой альфа. Видок у обоих был тот еще. Одежда и волосы в грязи. Хорошая обувь на ногах превратилась в покрытые толстым слоем глины, колоды. — Ёбушки-воробушки! — открыл от изумления рот хозяин магазина. — Это ж где вас так угораздило? — Добрый день! — поздоровался старший. — Я новый школьный учитель. Наша машина застряла тут недалеко, километра четыре. Не подскажите, мог бы нам кто-нибудь здесь помочь с этим? (Намджун всегда был очень вежлив с людьми. Зато Чимин — нет. Слово «субординация» в его лексиконе отсутствовало напрочь.) — Как не хуй делать! Тэша, помог бы ты людям? — кивнул он своему другу, внимательно рассматривающего незнакомых людей. — Конечно, помогу. Где говорите вы застряли? — мило улыбнулся Тэ. — По дороге с пристани, — устало сказал омега. — Только у меня большая просьба. Можно побыстрее выехать, а то там в машине два моих сына остались? Они ещё подростки и я за них очень беспокоюсь. — Не бзди, учитель! ТэТэ у нас ас по скоростному вытягиванию чужих тачек, из грязи, — бесцеремонно хлопнул его по плечу Чимин. — Всё будет чин-чинарём. Обещаю, папаша! А пока мой дружбан катается за вашей тачкой, предлагаю приобрести в нашем «элитном» магазине подходящую для этого сезона обувь. — Он наклонился и достал из-за прилавка две пары резиновых сапог, цвета «детской неожиданности». — Вот! Говнодавы обыкновенные. Цвет: молочный хаки. Предназначены на все случаи жизни: в лес, на рыбалку, в огород. Да и так по деревне пройтись, красота! А главное, дёшево и сердито. (менеджер, блядь, от бога.)

***

Погода в конце мая весьма переменчива. Вот казалось бы, только что светит солнышко и тут. Бах! Гроза, молния, ливень. Как будто, сука, ад разверзается. Двое омег в своей старенькой шкоде к тому, что начнется пиздец, описанный выше, не были готовы от слова «совсем». И если Чонгук только слегка вздрогнул от резко громыхнувшего с неба удара, то Тэхени завизжал как девчонка и спрятался в плечо брата (Он с детства боялся грозы. У него буквально начиналась истерика с визгами и криками. Он вообще был малость малахольный. Вечно всего боящийся, до жути правильный, чем жутко бесил свою двойняшку Чонгука. Который был его полной противоположностью: наглым, дерзким и местами хамоватым.) — Да не визжи ты! Это всего лишь гром. — фыркнул Гук. Но несмотря на всю раздражительность, покрепче прижал трясущегося от страха брата к себе. — Гуки, я боюсь! Я к папе хочу! — выл тот, наматывая сопли на кулак. — Блядь, Тэхени, ты такое сцыкло! Потерпи, — успокаивающе перебирал тот волосы ему на макушке. (Чонгук хоть и был той ещё занозой, но брата очень любил. Он всегда старался защитить того от любых бед, с самого раннего детства. Хотя и терпеть не мог, когда тот его поучал: «Не кури, не матерись, учись, не огрызайся со старшими».) На улице стемнело от набежавших чёрных туч. Дождь лил как из ведра, плотной стеной. Величественные сосны, поскрипывающие в полумраке, казались огромными страшными великанами. Теперь лес вокруг не казался им таким уж безобидным. (В идеале, не хватало только какого-нибудь чудища, выползшего из лесной чащи, чтобы окончательно обосраться.) Внезапно в глаза ударил яркий свет огромных фар, воспринятый воспалённым от страха мозгом омег, как чьи-то злобные глаза в темноте. В довесок, в окно кто-то резко постучал. Младший омега от испуга и неожиданности снова громко завизжал. (Прямо как в фильме ужасов, перед тем, как тебя убьёт маньяк.) — Да блядь, мелкий, я же так оглохну, — зажал уши Гук. (кстати, тоже слегка струхнувший.) — Эй, ребятки! Вы там живые? Чего орёте, как ошалелые? — послышался приятный баритон за стеклом. — Открывайте, помощь прибыла. Ваш папа прислал. — Блядь, охуеть! Чел, ты ебанутый так пугать? Мы чуть не охуели от страха, — выдохнул Гук, открывая дверь. На них смотрел очень красивый альфа: в красной кепке, дырявой майке, пиджаке, огромных желтых шортах, явно не по размеру и резиновых сапогах. Он абсолютно по блядски промокал под дождём. Отчего футболка прилипла к телу, очерчивая рельеф груди и пресса. (короче, ходячий секс.) — А не слишком ли много мата для такого малыша? — ахуевше уставился на него парень своими красивыми зелёными глазами. — Малыш у тебя в штанах, папочка, — презрительно толкнулся в щеку Гук. — Был бы ты постарше, зайка, этот папочка наказал бы тебя и твой грязный ротик, и совсем не ремнем, — насмешливо посмотрел на него альфа. — Слышь, дядя! А ты уверен, что я тебе бы дал… себя наказать? — огрызнулся тот. — Чонгуки! — пихнул его в бок младший. — Прекрати уже! Нас этот милый альфа спасать приехал, а ты снова огрызаешься. Ну почему ты такой вредный? Чонгук повернулся в сторону брата: — Тэхёни, солнышко, завались. Где ты тут милого альфу увидел? — Спасибо за милого, тёзка, — протянул руку через дверь парень, потрепав младшего по щеке, при этом не забыв задеть ею старшего. (типо случайно) — А ну, грабли убрал от моего брата! — окончательно вышел из себя Гук, цапнув альфу зубами за запястье. Тэхён одёрнул руку с громким: — Ащщ! Ум! А у зайки, помимо острого языка, ещё и зубки острые, — потирал он покусанную руку. Чонгук показал альфе язык. — Так всё, нет времени с вами играться. У меня и своих дел полно. Из вас кто-нибудь машину завести сможет? — покосился на омежек Тэ. — Ну допустим, я смогу? — скривился Чонгук. — Тогда прыгай за руль, а я вас к своему трактору прицеплю. Как только заведусь, ты тоже заводи и трогай. Усёк, зайка? — щёлкнул он Гука по носу. — Усёк, старичьё! — отмахнулся от него тот. (взаимная перепалка, кажись, забавляла обоих) — А вы на тракторе приехали? — робко подал голос Тэхёни. — А можно с вами поехать? Я никогда в жизни на тракторе не катался. Это наверно интересно? — Почему бы и нет?! — заулыбался Тэ. — Иди, запрыгивай в кабину. Там кстати, термос с чаем и пирожки с капустой имеются. Взял на всякий случай. Вдруг вы тут голодные. — Пирожки? — глаза младшего омеги заблестели. — Я люблю пирожки. — Накинув на себя капюшон толстовки, он стал вылезать из машины, во все тридцать два лыбясь этому альфе. Гук ошалело посмотрел на брата. Тот явно заигрывал незнакомым мужиком. — Тэхёни, какие на хуй пирожки? Забыл, как всю машину ими заблевал? — потянул он за рукав младшего. — Я тебя не отпускаю. — Ой, да ладно тебе, Гуки, не душни. Глянь, какой он милашка, — выдернул руку тот, залипая, как Тэ цепляет трос к их фаркопу. — Только доберёмся, я тебе покажу, блядь, милашку, мелкий! — прикусил губу Чонгук, глядя, как брат, призывно виляя бёдрами, залезает в трактор. Доделав дело, Тэхён снял насквозь промокший пиджак и футболку. Вытер последней лицо и тоже направился к своему ярко-синему монстру. — Пиздануться можно! — у Гука к чертям собачьим отвалилась челюсть. Он ещё ни разу в жизни не видел полуголого альфу. (порнушка, с перекачанными самцами, не в счёт) Крепкая спина, рельефные мышцы, по которым стекали капли дождя, а из-под шорт видна белая резинка от боксеров, облегающая ахуенные бедра. (Ну, прям модель с обложки глянца. Ну, или накрайняк актёр, из той же порнухи.) Гук нервно сглотнул. В это время трактор завёлся. Омега трясущимися руками стал заводить машину, крепко-накрепко запечатляя в памяти только что увиденное. (Ясен хуй, как вообще такое забыть можно?) **** Вечер того же дня. — Простите, простите! — помощники капитана парома долго извинялись перед интеллигентного вида омегой за то, что их набуханный капитан чуть не утопил его новенький «шевроле». Этот недоделанный морской волк обходил очередную мель, слегка зацепив её. Отчего паром слегка накренило и машина поехала боком к краю ограждения. Перепуганный омега еле успел выскочить, предварительно помолившись всем богам, которых знал. Но благо, обошлось. Пьяный мастер всё-таки выровнял своё судно (Как говорится: «Мастерство не пропьёшь!») и машина остановилась в миллиметре от хлипкого ограждения. — Ещё раз, извините! — пропищал молоденький альфа, глядя в лисьи глаза, смотрящие на него с укоризной. — Это просто ужасно! — закатывал глаза к небу омега. — Вы хоть представляете, сколько она стоит? Ваше счастье, что машина цела, а то бы вам пришлось выплачивать за неё всю свою жизнь. Он залез в автомобиль, бросив презрительно взгляд на альф, и надавил на газ, уносясь к своему новому пристанищу, именуемым «Нижнее Угарово». — Какого хуя ты не сказал, что на этой тачке он до места не доедет? — скривился один из альф. — Ты видел эту надменную рожу? Смотрел на нас всю дорогу, как на грязь какую-то. Терпеть таких не могу. Считают себя королями жизни. Вот пусть немного узнает, что такое настоящая грязь, — злобно хмыкнул другой.

***

Чимин уже собирался закрываться, когда на пороге его магазина появился незнакомый красивый омега. Он промок и замёрз в своём тонком персиковом костюме, а его белые кроссовки по самые колени были заляпаны грязью. — Простите, любезнейший?! Моя машина застряла на дороге в грязи. Мне бы эвакуатор найти? — стуча зубами от холода, спросил он. — А ещё не мешало бы чашечку горячего чая с молоком. — Ебануться! Ещё один? — рассматривая гостя, улыбнулся Чимин, прикидывая в голове, можно ли этому тоже впарить пару резиновых сапог. (Последнюю, кстати. Короче, попёр бизнес.) — Так это возможно? — прервал его предпринимательские размышления омега. — Ну, насчёт эвакуатора я, конечно, договорюсь, а вот насчёт чая, да ещё и с молоком, это вряд ли. Самогон есть! Хочешь? Согреешься, только в путь. (Чтобы общаться с людьми на вы, в его блондинистой башке даже мыслей не возникало.) — Он достал откуда-то из загашника бутылку с зелёной жижей и подув в пыльную чашку, которую снял прямо с витрины, (Один хуй, их никто не покупает, а тут хоть какое-то применение.) налил. — Это, конечно, не чай, но тоже заебись. Омега уставился на поданный ему напиток, пока Чимин набирал Тэхёна на стационарный телефон. (мобильная связь, как я уже говорила, была здесь совсем хуёвой.) — Тэша, для твоего синего коня опять работёнка подвернулась. Тут ещё один городской застрял. Мне, блядь, даже интересно стало, что там за место такое заколдованное? У тебя какая машина, кстати? — прикрывая трубку рукой, спросил он у омеги, принюхивающегося к чашке с зелёной жижей. — А то тут эвакуаторщик интересуется, чтобы не перепутать. — Заржал он. — Вдруг вас там уже целая толпа застрявших. Омега, явно не оценивший шутку, захлопал глазами. — Красная шевроле. — Тэша, слыхал? Шевроле, ахуеть можно! Нахуя тащиться на такой тачке по бездорожью? Меня забери, а то хозяин не в состояние будет её завести. — Положив трубку на рычаг, покосился он на парня, который всё-таки решился и выпил целебный напиток, тут же громко закашлявшись. (Ну хуля, семидесятипятипроцентные самогон, крепкая хрень) — Что это было? — наконец смог вздохнуть он. — Живая вода! — захохотал Чимин. — Полегчало, малахольный? Ключи гони! Поедем твоего коня откапывать, а ты тут сиди и жди. Я сейчас сеструху позову, чтоб тебе компанию составила. Омега нехотя отдал ключи. По неизвестной ему причине, аура этого альфы в тельняшке и спортивках цвета хаки, с белобрысой головой и хитрющими карими глазами, как-то подавляюще действовала на него. Он хотел возмутиться наглому поведению и постоянному ТЫканью, но не смог. Все слова как будто застряли где-то в горле и никак не хотели выходить наружу. Всё, что он смог сказать — это: — Поосторожней с ней. Она дорогая. — Не бзди, красавчик. Доставим в лучшем виде. — Подмигнул ему Чимин, выходя на звук приближающегося трактора. Омега сел за плетёный столик, служившим мини кафе для местных выпивох. Достал свой айфон последней модели, открыл электронную книгу и стал читать какой-то жутко нудный роман об идеальных людских отношениях. Мин Юнги вообще не горел желанием приезжать в это захолустье. Его английское воспитание (Оксфорд — все-таки престижное заведение) было всеми фибрами души против. Но против родителей не попрешь. Когда выяснилось, что его покойный троюродный дядя, (ну в общем, через три пизды колено) не имеющий своих отпрысков, оставил всё свое имущество: в виде дома и фермы, (где-то в ебенях на краю света) родители были несказанно рады. Ведь по приезду из Лондона, их чадо только и делало, что устраивало с друзьями нудные «файф о’клоки» и читало занудную литературу, даже близко не собираясь помогать в семейном бизнесе. Считая работу в компании по организации всевозможных развлекательных шоу, ниже своего достоинства. И ждущего, что достойная его тонкой душевной организации работа, вдруг упадёт с неба. Ну вот она и упала. (Я б даже сказала, хорошенько так наебнула по макушке. Ну а что? Руководить фермой на несколько тысяч голов скота, чем не работа для недолорда?) В общем, сбагрили родители своего душного во всех отношениях сыночка за тридевять земель. По началу, тот даже обрадовался такой возможности, мол: свежий воздух, умиротворение и тишина. Но, как только он сел на паром, понял, что всё совсем не так, как он себе нарисовал. И вот теперь сидит в этом странном месте, пьёт странную жижу из пыльной чашки и ждёт не менее странного альфу с его машиной. (Спасибо добрые родители и покойный родственник! Удружили, так удружили!)

***

С утра Чонгук снова проснулся не в настроении. Откуда ж ему взяться, когда интернета нет, связь еле ловит, а притащивший их машину альфа, ещё и оказался их соседом, с самого утра маячивший в одних боксерах по своему участку. Как будто специально раздражал омегу своим голым торсом. «Апполон, сука хуев», — думает Гук. — " Раздражает гад!» — а сам не перестаёт пялиться. Чонгук привык просыпаться рано. В городе у него всегда с утра были разнообразные тренировки и кружки: по танцам, по вокалу, по рисованию, даже по боксу. И кулинарии. Всё что угодно, только бы как можно реже встречаться со своим папашкой-абьюзером, изводящему всю семью. Не обнаружив в холодильнике своего любимого бананового молока, (да и откуда ему там взяться, когда последнюю пачку он опустошил ещё на пароме) отправился искать ближайший магазин. (Ну, вернее, единственный в этой деревне, судя по рассказам старшего брата.) Магазинчик оказался недалеко. Войдя внутрь и обнаружив в холодильнике единственную пачку, уже собирался взять её, как руку кто-то перехватил. — А ну, не трогай. Это моё. — На Гука злобно смотрел белобрысый омега, примерно его возраста, с веснушчатым лицом и огромными голубыми глазами. — С какого хуя вдруг оно твоё? — ухватился за пачку Чонгук. — А с такого, что его заказывают специально для меня. — Огрызнулся белобрысый, потянув пачку на себя. — И чё? Мне на это насрать. Я её первый заметил. Она стоит на общей витрине, а значит, общая, недоумок. — Гук ухватился мёртвой хваткой в свою добычу. — От недоумка слышу. Отдай по-хорошему, пока по ебалу не схватил! — сморщил нос веснушчатый омега. — Ах, ты ж сучёнок! — Гук ухватился одной рукой за белобрысые локоны омеги и резко потянул на себя. Тот в ответ сделал то же самое. Так и стояли: пыхтя, краснея, вцепившись в волосы и обливая друг друга трехэтажным матом, и крепко схватившись за злосчастное молоко. Продавщица Лиса, жуя жвачку, с умилением наблюдала за этой картиной, как в кинотеатре, блядь. В деревне скукотища, а тут хоть какая-то развлекуха. Всё закончилось, когда из недр магазина появился хозяин. — Что за хуета тут творится? А ну хорош кодлы друг другу драть, — гаркнул он на сцепившихся омег. Те испугавшись громкого окрика, резко повернулись. Пачка в руках треснула и полилась на пол. — Да ёперный театр! — вздохнул Чимин. — Ну что ж, раз накосячили, вам и убирать. — Он кивнул сестре и уже через минуту перед ними стояло ведро с двумя мешковатыми тряпками. Гук брезгливо подцепил тряпку двумя пальцами. — Что это за вонючая хуйня? — поморщился он. — Ты что, тряпку никогда не видел, придурок? — хихикнул белобрысый. — Почему не видел, одна прямо сейчас передо мной стоит, — огрызнулся тот. — Меньше слов, больше дела, малыши. — Упёрла руки в боки Лиса. Её недобрый взгляд говорил, что лучше не спорить. Омежки нехотя взялись за дело, бросая друг на друга косые, злобные взгляды. Позже, заебавшиеся в доску, сидя на крыльце магазина, (Чимин, кстати, заставил их вымыть всё помещение. Ну а хуле не воспользоваться бесплатной рабсилой, частично оплатив их труд одной шоколадкой на двоих) они, как церберы, охраняли вход, дабы никто не позарился на их труды. (Потому что «добрая» Лиса предупредила, что если пол станет грязным, пока не высохнет, они будут его перемывать) Белобрысый, закусив губу, посмотрел на Гука и протянул руку в знак примирения. — Может, мир? Молока-то всё равно нет. Меня, кстати, Феликс зовут. Гук, немного подумав, протянул свою в ответ. — Чонгук. — Значит, тоже любишь банановое молоко? Попрошу Чимина, чтобы заказывал побольше. — Улыбнулся белобрысый омега, разламывая шоколадку и протягивая новому знакомому. — Было бы ахуенно, — кивнул тот, принимая угощение. Внезапно их идиллию прервали. — Ну, ничего себе! А злобный зайка оказывается может нормально общаться, — на Чонгука смотрели улыбающиеся глаза (заочно записанного во враги) альфы. Он попытался пройти в магазин мимо жующей шоколад парочки. — Куда попёр, недоумок? — поднявшись, преградил ему путь Гук. — По-твоему, мы там целый час въёбывали, чтобы ты своими сапожищами (он покосился на чёрные резиновые сапоги альфы с логотипом «Шанель».) натоптал? Следом поднялся белобрысой. — Да, братик, куда прёшься? Мы там только помыли. Так что подожди, пока высохнет. \ — Братик? — уставился на него Гук. — Это старичьё — твой брат? А я всё думаю, кого ты меня напоминаешь? — Ну не такой уж я и старичьё. — обидчиво хмыкнул Тэ. — Мне всего лишь двадцать три. — Ну точно, старичьё, — причмокнув, толкнулся в щеку Гук. (Хотя, где-то в глубине души, ну очень глубоко. Там, где отложилось вчерашнее зрелище, да и сегодняшнее тоже, он так не думал.) На крыльце появился Чимин, вышедший погреться на весеннем солнышке. — Малышня, вы всё ещё здесь? А ну, сдриснули отсюда, а то опять что-нибудь разольете, — буркнул он, пропуская Тэ в магазин. — Слушай, Гук! А пошли ко мне, мы ведь соседи, кажется. Бананового молока у меня, конечно, нет. Зато есть вкусный малиновый чай и рулетики со сгущёнкой. Любишь сгущенку? — предложил Феликс. — Люблю. Пошли, — пожал плечами тот. — Торчать дома без инета — скука смертная. — Мне так зашло, как ты моего братца «старичьём» назвал. Возьму за идею? — захохотал Феликс. — Люблю его иногда побесить, знаешь ли. — Пользуйся на здоровье, — хохотнул в ответ тот.

***

Глава 2 (небольшой спойлер) Тэхён вернулся из магазина и первое, что он услышал, был пронзительно-оглушающий крик. Чьё-то тело со всего размаху вдруг врезалась в него, опрокидывая на землю. Немного придя в себя, он понял, что на него глядят испуганные морионовые* глаза того самого злобного зайки. — Какого.....