Assistant

Иван Евстигнеев

Как же его друг любил всё усложнять. На днях он планировал уехать после ужина домой с девушкой, дабы наказать бедного Славу, вместо того чтобы взять и поговорить с ним. Да, Мирон был просто мастером усложнений. Но сам Ваня такой хуйней не страдал, поэтому и ехал с площади Александра Невского, где у него была встреча, в плотном потоке на Крестовский. На работу к Ванечке Светло. Ведь Ваня был очень простым человеком — если ему что-то важно, он и в Кингисепп попрётся, если надо будет. А Ваня Светло, ворвавшись в его жизнь, всё перевернул и стал тем самым, важным, человеком. К которому Ваня уже привык регулярно гонять в сраное Девяткино (чтоб под вопли и возмущения забирать его оттуда к себе), ради которого Ваня не спал ночами, потому что график у Светло был максимально ебаный — он мог закончить работать и в полночь, и часа в два, и всё равно Ваня его забирал с работы, и они умудрялись какое-то время провести вместе. Благо, Евстигнеев на своей позиции босса мог себе позволить приезжать в офис в любое время (чем он никогда не пользовался: из всей команды он обычно появлялся на работе первый), хотя бы потому что владел тайм-менеджментом на достаточно высоком уровне и умел распланировать рабочий день команды так, чтобы его присутствие вообще не требовалось. Правда, Светло очень часто ругал Ваню за то, что он почти не спит, и отправлял в кровать, чтобы ему не приходилось потом на работу еле выползать. Ведь Мирону-то его присутствие в большинстве случаев было важно, и он всегда ехал в офис, в любых состояниях. Ваня пытался спорить со Светло, что нет ничего страшного в том, чтобы спать по два-три часа, но тогда он просто использовал свой лучший запрещённый прием — делал Евстигнееву крышесносный минет и, уже расслабленного, спокойненько укладывал-таки его спать. Добравшись до нужного места и оставив машину на открытой парковке, Ваня глянул на часы — полдесятого. Отлично, Светло должен был сегодня уйти в десять. Зайдя в ресторан, Ваня поздоровался с хостес и спросил, в каком зале сегодня работает Светло. Он был настолько частым гостем в этом заведении, что весь стафф его уже знал, все были рады его видеть и все прекрасно понимали, что у них с Ваней точно какие-то мутки. Увидев небольшой свободный столик возле окна, Евстигнеев подошел к нему и не успел даже сесть — едва он снял куртку, как у него бережно забрали ее сзади, нежно проведя ладонями по плечам, и знакомый голос произнес: — Позвольте за вами поухаживать. — Вам — с удовольствием позволяю, — улыбнулся Евстигнеев и повернулся. Держа в руках его куртку, перед ним стоял Ваня, светясь от радости. — Вы приехали раньше, — довольно заулыбался он. — Присаживайтесь, пожалуйста. — Да, я подожду, — ответил Ваня, садясь за стол. — Кушать хотите? — спросил Светло, в ответ Ваня кивнул. — Отлично, сейчас оформим. И позвольте угостить вас охуенным вином! — Ванечка, я же на тачке приехал, — скривился Евстигнеев. — Вино такое пиздатое, что, испробовав его, ты, возможно, даже разрешишь мне отвезти тебя домой, — воодушевленно произнес Ваня, пока цеплял куртку на вешалку. — Разрешу? — переспросил Евстигнеев, не сразу догнав смысл. — Ну пустишь меня за руль своей невъебенной машины, которую я поцарапал, — всплеснул руками Светло. — Аааа, посадить тебя за руль, — Ваня сделал полу-фейспалм, взявшись пальцами за переносицу. — Да езжай, конечно, я и так не против. Ты так сильно хочешь угостить меня вином? — Я так сильно хочу, чтоб ты немного расслабился после рабочего дня, — улыбнулся Светло и, подмигнув ему, скрылся в направлении кухни. Сидя в удобном кресле и глядя в окно, где на улице шел мелкий снег, Ваня, приехавший с целью позаботиться о Светло и сам оказавшийся на позиции того, о ком заботились, неконтролируемо улыбался, снова вспоминая их знакомство, произошедшее около двух месяцев назад, и этот неподражаемый поворот судьбы, имя которому — воля случая. — Ваш салат и охуенное вино, — оповестил Светло, выставляя перед Ваней на стол тарелку и бокал. — Горячее через десять минут будет готово. Грациозно взяв бутылку, Ваня с невозмутимым лицом наполнил бокал почти до краев. — Спасибо, господин сомелье, вы лучший, — с возвышенным выражением на своем лице сказал Евстигнеев, вспомнив один из недавних приколов, с которого они с Ваней ржали, — но позвольте уточнить: а почему бы вам не перелить мое вино в декантер? — Ох, вы просите меня декантировать белое вино, — изображая сучку и подыгрывая ему, протянул Светло. — Да вы эстет, каких поискать надо... — Ну вы уж поищите, — кивнул ему Ваня, а затем с бич-фейсом покачал свой бокал, рискуя расплескать все к хуям. Сделав пару глотков, Ваня понял, о чем говорил Светло. Многослойные цитрусовые и пряность в послевкусии — Ванечка знал, что ему нравились такие вина. — Рислинг, — постановил Евстигнеев, — причем не знакомый мне. Покажете бутылку? — Именно он. Держи, — поставив бутылку на стол, улыбнулся Ваня, — больше пяти косарей в розницу. — Неплохо, у вас она стоит штук пятнадцать? — Шестнадцать пятьсот, — поправил Ваня. — Куда платить? — искренне спросил его Евстигнеев, повернувшись. — Угораешь? Светло рассмеялся. Да, он не первый раз бесплатно кормил и угощал напитками Ваню на своей работе, к тому же, кухня у них действительно была супер, но такую бутылку, по мнению Евстигнеева, стоило бы оплатить... — Она же дорогая, — нахмурился Ваня. — С чего такой праздник? — Да не такая уж и дорогая... Забей, — Светло отмахнулся, — она уже списана. Потом расскажу. У меня там еще один стол сидит, я щас вернусь. Пока Ванечка заканчивал смену, Евстигнеев успел поесть, опустошить свой бокал и передать на кухню чаевые. Бутылку, в которой еще оставалось немного вина, они взяли с собой. — Поменялись ролями, — сказал Светло, сев за руль Ваниного Мерседеса. — На нашей первой свиданке ты меня пьяненького вез, пока я винишко глушил! — Что ж поделать, если ты за рулем, — развел руками Ваня, а затем, отпив прямо с горла, добавил: — А я — нет! Они оба похихикали, и Евстигнеев, продвинувшись вперед, поцеловал Ваню в губы. — Тебе правда ок, что я нас сейчас на твоей машине повезу? — уточнил Светло. — Конечно, — кивнул Евстигнеев. — Я же тебе доверяю. И ты умеешь водить. — Доверяешь мне? — расплываясь, повторил Ваня, глядя на него влюбленными глазами. — Ага. Она застрахована. На этом моменте оба взорвались диким смехом, и Светло, двинув кулаком в плечо Ване, пробормотал, что, разумеется, блять, хуярь машину в хлам, Ванечка, страховка всё покроет, какое там доверие... Чувствуя, что ему удалось, наконец, расслабиться после долгого рабочего дня, Евстигнеев, прикайфовавший от вкусного вина, смотрел на дорогу, пока они ехали, и поглаживал руку Вани, которую тот держал у него на колене. Он чувствовал себя самым счастливым во всём этом огромном городе.

◊ ◊ ◊

Весь день Ваня бегал по офису, как в жопу ужаленный. Он приехал, как обычно, заранее, успел перекурить с Мироном, а дальше на него посыпалось такое количество дел, которые невозможно было делегировать, что он пропустил обед и даже передохнуть в этом потоке не мог. После трех часов дня, когда Ване удалось разгрести бóльшую часть своих дел, он в прямом смысле столкнулся в коридоре со Славой, который бежал к лифту. Не увидев его сразу, Евстигнеев вмазался в него плечом, и Слава от резкого удара выронил и телефон, и огромную папку с кучей бумаг, которые, разумеется, тут же рассыпались по полу. — Блять, как в кино! — в голосе Карелина прозвучала злость вместе с весельем. Усмехнувшись, Ваня бросился за его мобильником, отлетевшим почти к лифту, пока Слава присел на корточки и принялся собирать бумаги. — Извини, — сказал Ваня, протягивая ему телефон. — Я не заметил тебя... — Да я понял, — усмехнулся Слава и взял гаджет, — я тоже. Но сцена красивая, согласись! — Шикарная, — Евстигнеев с улыбкой кивнул. — Видел я фильм, который начинался точно так же... Они оба заржали, привлекая к себе внимание половины офиса. Усердно собирая по полу бумажки, Ваня отметил, что их было слишком много, и задумался — что это такое и почему в таком объёме? Он хотел спросить или посмотреть, но Слава, успевший собрать свою часть, уже перехватил у него остальное и сложил обратно в папку. — Спасибо, — кивнул он, поднимаясь, и вызвал лифт. Ваня собирался ответить, что вообще не за что, ведь он сам виноват в произошедшей аварии, но тут Славу внезапно окликнул Мирон с другого конца коридора: — Слава, бросай всё и срочно иди сюда, ты мне нужен! Фёдоров звучал очень грозно и безапелляционно. — Да блять... — выдохнул Слава, посмотрев на папку, а затем крикнул в ответ: — Прямо сейчас? Пять минут у меня есть? — Я говорю "срочно" — это значит, что у тебя осталось десять секунд! — рявкнул Мирон и скрылся в своем кабинете. — Давай отнесу, — сразу сказал Ваня, кивнув на бумаги, — куда это? — Курьеру, — ответил Карелин, глядя на него как на спасителя. Дзынькнув, лифт оповестил их о своем прибытии. Забрав у Славы папку, Ваня быстро вошел в кабину и в растерянности посмотрел на свои руки: в одной он держал бумаги, а во второй — бесконечно вибрирующий сообщениями телефон, которые он все никак не мог прочитать. Слава заглянул в лифт: — Я нажму! А ты ответил Саше? Она писала тебе. Взвалив огромную папку на левую руку, Ваня посмотрел в свой телефон. На экране было уже несколько сообщений от его менеджера. — Да, вижу. — Всё, давай! — Слава нажал на кнопку. — Спасибо большое! Уткнувшись лицом в экран телефона, Ваня активно набирал ответ своей сотруднице, пока ехал. Он был в такой запаре, что даже не заметил, что кабина двигалась вверх, вместо того чтобы спускаться. Когда лифт остановился и двери начали открываться, Евстигнеев, только что отправивший Саше ответ, поднял голову: перед ним предстал технический этаж, а посреди него... — Ты когда-нибудь видел закат отсюда? — улыбался ему Ваня, стоя перед лифтом, сложив руки в карманы джинс. — Ваняяя... Евстигнеев застыл, его губы расплылись в улыбке, он очень рад был видеть сейчас Ваню. Понимая, что он подахуел, Ваня сам приблизился к лифту и, когда он протянул к нему руки, двери начали паскудно закрываться и придавили их. Светло принялся воевать с лифтом локтями, психуя и матерясь, пока Ваня смеялся, помогая эти двери раздвинуть. — Ну всё, блять, я испортил всю атмосферу, нахуй, блять! — шипел Светло. — Ебучий лифт!!! Им удалось победить страшную железяку, и Ваня быстро выскочил на технический этаж. — Согласен, лифт мудак, — кивнул Евстигнеев, притягивая Ваню к себе ближе. — А ты ничего не испортил. Я так рад тебя видеть... Наклонившись, он поцеловал Светло, страстно прижавшись к его возмущающемуся рту своими губами. Что-то немного побубнив в поцелуй, Ваня, наконец, растаял. Он закинул руки на шею Евстигнеева, активно отвечая ему и еле слышно постанывая. Внезапно отстранившись, Светло с нахмуренным видом ткнул пальцем в огромную папку, которая до сих пор была у Вани под мышкой и, следовательно, тоже обнималась с ними. — Это чё за хуета? — вполне резонно спросил Светло. — У Славы забрал... — Евстигнеев замер. — Погоди-ка... Открыв папку, он увидел там единственную закреплённую бумагу, не вылетавшую при падении — сложенный в файлик лист А4, на котором корявыми буквами Славиной рукой было написано: "Сюрпрайз, мазафака!!! А сзади — еще один! Раньше 7 тебя никто не ждет, если че (: не благодари!" Остальные бумаги были просто макулатурой, которую со всего офиса собирала девочка из бухгалтерии. Посмотрев на Светло, Ваня увидел, что тот улыбался самым наглым образом. — Это ты придумал? — скорее утвердительно произнес Евстигнеев, в восхищении глядя на Ваню. — Ну не Слава же! — закатил глаза тот. — Хотя, бля... Он, Саша и Мирон мне очень помогли, потому что других вариков вытащить тебя сюда, кроме как заебав работой, нихуя не было! И ведь он был прав. Покачав головой, Ваня окончательно понял весь смысл сегодняшнего дня: с самого утра его завалил встречами Мирон, затем половина команды с подачи Саши грузила его разного рода вопросами, и в итоге Слава, так феерично и вовремя врезавшийся в него перед лифтом… Они все старались создать имитацию бурной деятельности вокруг Вани, чтобы он потерял бдительность. Да уж, Славе «пять» за постановочное столкновение, а Мирону — за эмпатию, благодаря которой он в принципе вписался во всю эту историю. — А что за "сзади — еще один"? — нахмурился Евстигнеев, глядя на подпись. — Блять, ну надеюсь, что это не то, что я думаю. Цокнув, излучая скептицизм, предполагавший очевидность написанного, Светло перевернул лист — за ним, с другой стороны, в файлике лежало три презерватива. — И это именно то, что я думаю, — кивнул Ваня. — Типичный Слава. Отбросив папку в сторону, Евстигнеев, не прекращая улыбаться, снова приблизился вплотную к Ване. Тот качал головой, комментируя поведение своего друга-имбецила, и пришлось поймать его за подбородок, чтобы он остановился. Запрокинув его голову назад, Евстигнеев обхватил руками Ванину шею, удерживая большими пальцами подбородок. Увидев в его глазах проблеск возбуждения, Евстигнеев склонился над его лицом и прошептал: — Это так охуенно, ты бы знал, что я сейчас чувствую. — Я чувствую, что у меня затекает шея, мы сосаться будем или пиздеть? — спросил его Светло. — Потерпишь, — улыбнулся Ваня, глядя ему в глаза и не торопясь удовлетворять его запрос. — Потерплю. Если прижмешь меня к панорамному окну и выебешь. Кратко поцеловав его в губы, Евстигнеев резко отпустил его и отстранился. Он, наконец, осмотрелся. Они были на безлюдном недоделанном панорамном этаже, откуда открывался шикарный вид на город и залив. Здесь же, почти вплотную к огромным окнам, был размещен самодельный столик из какой-то строительной коробки, а рядом с ним — огромные подушки и пледы. Ваня увидел бутылку вина, бокалы и большой пакет из "Макдоналдса". В животе заурчало. — А ебаться обязательно? — спросил Евстигнеев. Ему бы так хотелось провести время с Ваней, просто сидя в обнимку, глядя на закат. Небо уже окрасилось в рыжий, а с такой высоты было очень хорошо видно склонившееся к горизонту солнце. — Ваще-то, да, — всплеснул руками Светло. — Я же и гондонов тебе сложил в папку! Зависнув на несколько секунд, Ваня все-таки выкупил, что это был сарказм. — Пойдем, — взяв его за руку, Светло перестал выёбываться и просто улыбнулся Ване, потянув его к "столику". — Обязательно: сожрать "Мак" и пососаться на закате! — заявил Светло, а Евстигнеев кивнул, усаживаясь вместе с ним на подушки. — Вино, кино, ебля и домино — максимально опциональная хуйня. — Я люблю тебя, — вместо рассуждений о вине и сексе выпалил Евстигнеев, крепко держа Ваню за руку и устало улыбаясь ему. — Ой, блять... — выдохнул Светло, явно не ожидавший такого. — Это — вот то, что ты сейчас чувствуешь? — спросил он, а Ваня кивнул. — Ну ты, дядь... — Необязательно отвечать, — с теплом сказал Евстигнеев, видя его ахуй. С улыбкой глядя в обалдевшие карие глаза, он осознавал, что слова, вылетевшие из его рта без обдумывания и подготовки — полная правда. — Да в смысле, блять! — снова возмутился Светло. — И я тебя люблю! С первого взгляда нахуй! Рассмеявшись, Ваня склонился к его лицу, но Светло его опередил — он подался вперед и поймал его губы своими, нежно целуя. Обнимая Ваню, который прижимался к нему всем телом и гладил его спину, в этом поцелуе Евстигнеев растворился. Закат был потрясающим — самый красивый и яркий закат из всех. Подостывший фастфуд стал самым вкусным, что Ваня когда-либо пробовал. Уже знакомый рислинг оказался необычайно изысканным, а быстрый и не очень удобный секс — лучшим сексом в его жизни. Сидя на пледе и удерживая Ваню на себе, Евстигнеев мягко целовал его ключицы, пока он двигался, крепко цепляясь пальцами за его плечи и тихо стонал ему на ухо. Солнце село, но на руках у Евстигнеева было светло. Светло был и на его члене, и у него в сердце, и от понимания этого у Вани было светло и на душе. Кончая, Ваня выгнулся в спине, и Евстигнеев, жадно проведя ладонями вверх от его торса к груди, последовал за ним. — А Слава шарит, — пробормотал Светло, прижимаясь к Ване и крепко обнимая его. — Согласен. Ваня никогда бы не подумал, что чужое имя, произнесенное сразу после оргазма, может быть настолько в тему.

◊ ◊ ◊

Слава

Картинки из сна путаются с реальностью, а Слава начинает просыпаться. Он тут же ощущает тяжесть на своём плече и животе, чувствует дыхание Мирона грудью и, медленно открывая глаза, уже понимает, что босс крепко обнимает его во сне, размеренно посапывая. Идиотски улыбаясь, Слава невесомо проводит пальцами по его спине, вспоминая ночь. Ночью Мирон делал ему так хорошо, что он аж заплакал. Ночью Слава исследовал губами каждый миллиметр тела Мирона, с таким рвением, будто был под кайфом. Мирон ведь не пошутил — они реально ебались всю ночь. А Слава не припоминал на своей практике таких заходов. И, хотя он осознавал, что в данном конкретном моменте гормоны хуярят дальше, чем он сам может видеть, и похуй, что ему не восемнадцать… он всё равно был в ахуе. С ним такого даже в ёбанные восемнадцать не было! Мирон не удивил его своей активностью. Более того: он не удивил его ни своим аппетитом, ни выдержкой, ни скиллами — как бы это ни звучало, Слава примерно представлял себе степень потребности, осведомленности и заинтересованности Мирона в сексе. И у Славы всё это было примерно на том же уровне. Если, конечно, не считать год аскетизма, который был обусловлен банальным желанием ебаться по любви, а не направо и налево тупо ради галочки — ему было настолько похуй, что и руки хватало. Но что они творили ночью… В какой-то момент (уже после третьего захода, когда Слава ловил состояние, граничащее с дзэном, а его босс валялся рядом на животе в полумёртвом виде) Мирон даже устал и, проматерившись в воздух, выдал Славе: — Я заебался в прямом смысле, но всё ещё охуеть как сильно хочу тебя. И чё с этим делать? Они оба рассмеялись, и Мирон предложил Славе поменяться ролями. На полном серьезе. — Главное, — выдохнул Карелин, — вовремя, блять! Они заржали ещё сильнее. — То есть, ты считаешь, что после того, как ты оттрахал меня почти до потери пульса — я смогу в принципе, я хз… хотя бы, типа… вставить тебе? — Очень хотелось бы, — наигранно грустно пробормотал Мирон под Славин смех. — Бляяяяяять… Нет, Слава не смог. Даже пытаться не стал. Но это не помешало ему пролезть языком меж ягодиц Мирона и вставить в него пальцы. В адрес которых он тут же наслушался комплиментов между стонами и справедливыми комментариями о том, что это тоже очень хорошо, но мало. Они заснули под утро, когда за окном уже стало понемногу светать, разговоры — сопровождаться долгими паузами, а движения рук по телам друг друга — замедляться. Слушая Мирона, Слава отключился где-то между «надо было гораздо раньше это сделать» и «волосы твои кайф, не стригись». Улыбаясь и собираясь ответить, он провалился в сон, сложив голову на плечо Мирону, прижимаясь к нему сбоку всем телом, даже закинув ногу сверху. Этой ночью ему было слишком хорошо... Ночью Слава сорвался. Повёлся на неоднократные провокации, не сдержался, позволил Мирону вовлечь себя в его классический сценарий. Славе становится трудно дышать. Он смотрит перед собой, и комната расплывается, пока Слава осмысляет: он сделал то, чего боялся и старался избежать. И теперь у него только два выхода: трусливо слиться или решиться рассказать Мирону о своих чувствах. Но оба эти варианта подразумевают выход из компании Мирона. Слава закрывает глаза, пытаясь хоть что-то придумать, неосознанно сжимая предплечье спящего на нём Мирона ещё крепче.

◊ ◊ ◊

Мирон

— Босс, вставай, — звучит будничный голос Славы, а Мирон улыбается в подушку, собираясь затащить Карелина обратно в постель. Откинув одеяло, Мирон садится и видит Славу-ассистента вместо Славы-любовника: тот присаживается на край кровати уже одетый, в одной руке планшет, другая протягивает ему чашку кофе. Забрав её у Карелина и отставив на тумбочку, Мирон перехватывает его за запястье и тянет к себе, чтобы поцеловать, но Слава мягко смеется и высвобождается. Чтобы отстраниться и начать вещание о планах на день. Замерев, Мирон несколько секунд смотрит на него очень внимательно, а затем, перебив, задаёт один вопрос: — Ты не охуел? Он бы точно закипел к хуям с нуля секунд, если бы не чувствовал себя на вершине блаженства после прошедшей ночи. То есть, они только что ебались несколько часов подряд, долго наглаживали друг друга и ласково переговаривались, пока не уснули, крепко обнимаясь — а этот умник снова решил отыграть отбитого похуиста? Мирон сжимает зубы, чтобы не разразиться матерными проклятиями, и ждет ответа на свой вполне справедливый вопрос. — Н-не думаю, — с заминкой отвечает Слава, явно ошарашенный такой формулировкой. — Сегодня рабочий день, Мирон, у меня много дел, у тебя их ещё больше. К тому же… — опустив взгляд, Карелин произносит следующие слова в ускоренном темпе: — Это мой последний рабочий день перед отработкой, потому что я ухожу, потому что я влюблён в тебя и находиться рядом с тобой тяжело, а после этой охуенной ночи будет ещё тяжелее. Надеюсь, что ты примешь мою отставку, я обязуюсь за две недели найти себе замену, как и сказано в договоре. — Приму отставку? — Да, — Карелин по-прежнему не смотрит Мирону в глаза, — неустойка… — Это обстоятельства непреодолимой силы, — спокойно отвечает Фёдоров, зная, что Слава поймёт его сарказм. Глядя на одеяло, Слава усмехается: — При всей своей непредотвратимости, они, всё же, далеко не чрезвычайны… — Я принимаю. Наконец, Слава встречается с ним глазами. _____ *Декантация — переливание вина из бутылки в специальный графин (декантер) с целью отделения его от осадка и аэрации.