Цветы на руках - чистейшая любовь.

Айсис хочет вырвать Арии глаза. Жестоко, кроваво, без обезболивающих, собственными руками, чтобы донести ей свои чувства, чтобы она поняла, ясно осознала, как ненавидима, как обожаема. Разум говорит ей, что это наказание, что Айсис неправильно живëт, раз она появилась из ниоткуда, свалилась на голову, одним присутствием на том злосчастном приëме заставила заметить. У Айсис руки дрожат, стоит только об этом вспомнить, представить и развить в памяти. Родственная душа, отвернувшаяся от неë, смеет появляться так нагло, овладевать ей и даже не догадываться о том, что творит. Простолюдинка, так любящая задавать вопросы и смотреть, смотреть бесконечно, станет еë гибелью. Крах, распад, закат. Тоска приходит каждую ночь, следует за ней неизменно, будь она в делах или в постели. Желания, такие отвратительные и опасные желания, дают о себе знать, становятся спутниками, навязавшими своë присутствие. Так хочется обнять еë. Всего раз. Узнать, какого это, и забыть, сбежать, прочь уйти, ведь этим не кончится. Она места себе не находит каждый раз, устало прячет лицо в ладонях или накрывается одеялом с головой, сжимает глаза до боли, лишь бы сон пришёл, и эта мука закончилась быстрее. Ария из тех людей, кого она зовëт пылью под ногами, заменимыми средствами для достижения цели, не более, чем слуги, которым неприятно искать замену, как бы сильно они не раздражали. Ария из людей, при виде которых Айсис брезгливо фыркает, отводя взгляд в сторону. Ария из людей, которые не стоят...Ария милая, почти всегда такая: когда улыбается, думает о своëм, злится, слова подбирает, уставшая, бодрая, счастливая, мрачная, как туча. Айсис ненавидит еë, ненавидит за связь, которую они делят, за особую связь, которая никогда не будет разорвана. Она, герцогиня Фредерико, добившаяся своего положения сама, сквозь всë пренебрежение, навеки заложница простой художницы. Это смешно. Между ними ничего не случилось, кроме той ужасной слабости, вытекшей из простого поцелуя руки, они не знают друг друга толком, но Айсис скучает по ней всякий раз, как Ария выходит за дверь, покидает поместье, обещая вернуться через долгие дни. Становится пусто, так пусто, что она иногда вводит саму себя в заблуждение маленькими иллюзиями. Ария здесь, стоит около мольберта и подбирает цвета, сосредоточенно смешивая оттенки. Айсис тянет прикоснуться, хоть кончиком пальца дотронуться, когда она, настоящая она, задерживается, очаровывая соблазном рассказать, как еë ждали, как хотели видеть. Всë это по-щенячьи, омерзительно нежно. Навязанная глупость ощущений становится агрессивной лишь изредка, когда другие люди в их мир входят. Стоит Арии взглядом обвести другую - приходит бешенство, и, даже с ним, Айсис не может выразить свой порыв достаточно ясно для удовлетворения. Язвительное слово, привлечение внимания - всë, способность колоть еë покидает. Она не в силах злиться на Арию, не способна, потому избрала другую: ту, чьë имя ассоциируется с ревностью. Эмили. Э-ми-ли. Знать еë не хочет, не должна и не намеревалась - слуг редко помнит, но Ария упоминала еë, другую женщину, часто. Чаще, чем Айсис может перенести без желания удушить обеих. Давно бы исполнила, если бы не понимала, не разбиралась, не знала. Это не личные чувства, это душевная связь. Болезненная привязанность, из-за которой она месяцами не дышит полной грудью, не может, скованная цепями ещë в самом начале. Мир замер, когда они встретились глазами, рядом встали, ничем обменяться не успели, а на холсте - портрет, в ударе веера по руке - собственничество. Обречëнной оказалась одна Айсис, Ария вне зависимости, раз может уйти, способна отстраниться, отказать притяжению. Простолюдинка лучше, чем она, - смогла проигнорировать, иметь власть сбежать. Айсис возненавидела эту способность сразу при узнавании, предпочла сравняться, сковать насильно, деньгами и покровительством, одеть цепи из золота. Ария ей принадлежит, любимой госпожой называет, не восстанет, не осознает истинного положения, потому что уверена в том, что еë родственная душа - мужчина с прозвищем Фике. Айсис не отрицала, позволяя использовать к себе мужские местоимения, поддерживала, стирая из восприятия кольцо, отразившееся и на еë пальце тоже. Айсис не говорит ей, смотрит прямо в лицо, и молчит. Обсуждает, что угодно, кроме этого, потому что не хочет Арию. И хочет тоже. Очень хочет. Чернильные отпечатки - единственное, что они когда-либо разделят, воссоединения и счастливого звания "невеста" никогда не случится, Айсис не примет в свой дом крестьянку, не опорочит честь Фредерико грязной кровью. Как бы не мечтала об еë объятиях. Утомительно до беспамятства. С усталостью она засыпает, с ней же и просыпается. Еле с кровати поднимается, стоит осознать, что Арию она сегодня не увидит - мысль предательская, ей на самом деле всë равно. Раздражается больше от того, что встретит мать, вместо тихого завтрака с Оскаром получит напряжëнную семейную трапезу, цель которой - испортить настроение. Что за дивное начало дня. – Доброго утра, матушка, брат. – Она надевает приветливую улыбку, существующую исключительно ради их матери. Оскара она одаривает искренностью, дворян - вежливостью. Ничего из этого не подходит этой придирчивой женщине. – Доброе утро, сестрица. Хорошо спалось? – Еë сон ужасен, на Айсис кивает, проходя к своему месту, во главе стола. Правит в доме, но всë ещë не может закрыть одному-единственному человеку вход внутрь. Выслать еë стоило нечеловеческих усилий, стоит ли тратить энергию на попытки не видеть более никогда? – Уж не знаю, о каком добре вы говорите, мои дети. Утро будет светлым, когда в герцогстве, наконец, настанет порядок. – Глаза грозят закатиться. Всë одно и то же, до жути утомляет слушать о порядках, которые в этом доме не соблюдал даже их отец, Фредерико по праву крови, в отличие от матери. – В чëм дело, мама? Наши земли цветут, положение крепнет, а репутация остаëтся безупречной - что это, если не порядок? – Еë упрëк выходит усталым, но вымученным стать не может, Айсис внимательно контролирует, сдерживает все эмоции, способные вывезти на конфликт. Давить в себе чувства, притворяться и напускать безразличие - первый урок, преподанный их матерью. – Люди шепчут в ожидании, нынешний период переходный для Фредерико. Благополучие наступит, когда вы оба укрепитесь там, где должно. Ты, Айсис, выйдешь замуж, а Оскар станет герцогом. – Айсис ловит взгляд своего младшего брата. Он, не любящий конфликты, но явно недовольный настроем беседы, ищет, на что бы внимание перевести. Сдаëтся и отвечает. – Матушка, далеко не факт, что сестрица оставит наш дом. Еë супруг может вступить в семью и взять титул. В этой стране мало людей, способных предложить больше того, что подвластно ей сейчас. – Оскар мягок, но настойчив, пытается точку поставить - тоже устал от неизменной темы. Она беззлобно улыбается, радуясь, что у него, всë же, есть голос. – Где это видано, чтобы девушка забирала титул при живом наследнике, мужчине? Дети, что скажет общество? Вы считаете, тень не ляжет на фамилию после ваших трюков? – Айсис медленно, по-совиному моргает, приступая к трапезе. Еда стынет от разговоров и сотрясаемого понапрасну воздуху. – Кому, как не нам, возглавляющим дворянство, вводить изменения? Движение в сторону новой эры приемлемо. – Оскар тоже начинает есть, мать всë ещë негодует, не верит ни капли, зная, что действия Айсис - не революция, а мягкий уклон от правил, первый шаг в долгом пути. – Не беспокойтесь об этом, мама. – Кто будет, ежели не я? – Заметив, что на неë перестали обращать внимание, бывшая герцогиня со звоном бросила свои столовые приборы на стол. – Совсем аппетит пропал. Когда же вы, наконец, образумитесь? Напряжëнная тишина оседает. Айсис мирится с гневом, бурлящим внутри, лениво передвигает еду по тарелке. Думает о своëм, игнорирует блондинистые волосы, мелькающие на задворках сознания. Матери надоедает отсутствие внимания к своей персоне, она не ест ничего напоказ, и быстро уходит, разыгрывая обиду в ожидании, что ей подыграют, еë пожалеют и почувствуют вину. Айсис всë равно, Оскар сочувствует, но устаëт проявлять эмпатию к ней, женщине, которую они выгнали с большим трудом. Болезнь, требующая особого климата, - благословение и долгожданный покой. Лекарь поставил фальшивый диагноз за большую сумму, и тут же был уволен. – Я оставила тебя встречать еë в одиночестве, брат, прошу прощения. – Она не оправдывает себя, ведь причины ясны и без этого. В нëм, мальчишке, теплятся к ней сыновьи чувства, он - любимец, и может выносить непрекращающиеся тирады. – Всë в порядке, сестрица. Единственное моë беспокойство было о том, как бы матушка не увидела мисс Арию. – Айсис лишь вздыхает. Снова она. Везде она, даже в таком обыденно разговоре. Может, стоило оставить еë в поместье, позволить их матери найти еë и растерзать? На душе сразу становится гадко от представления. – Я бы не позволила еë тронуть, сам знаешь. Наша мать чрезмерно беспокоится, когда видит около меня женщин, но это не повод для агрессии по отношению к ним. Я не позволю невиновным страдать. – Ария виновна. Уничтожает еë с каждым днëм всë больше, когти в сердце пускает и ведëт такие невинные разговоры, что аж тошно. – Никогда. – Я верю в это. – Он укладывает свою руку рядом с еë ладонью на столе, предлагая немые утешения. Наблюдательный младший брат, смотрящий со скорбью, но не поднимающий голоса. Даже о своей родственной душе молчит. Наверняка личность разочаровывает. Сильнее ли, чем еë собственная пара? Айсис легонько хлопает его руку, никак более не комментируя, обмена взглядами хватает сполна. – Леди Миэлли недавно прислала мне письмо с благодарностью, писала о каком-то подарке. Ты послала его от моего имени? – Оскар не выглядит возмущëнным, покорно принимает еë жест, лишь интересуясь, когда это произошло. – Это браслет, я заметила его во время прогулки и решила отправить ей. Пока это удовлетворительно, но рано или поздно ты должен будешь прекратить искать оправдания своему отсутствию. Миэлли - твоя будущая невеста, и тебе следует вести себя соответствующе. – Он кивает в ответ, но Айсис хмурится, сомневаясь в изменениях. – Я постараюсь взять на себя ответственность, сестрица. – Оскар пытается придать своему взгляду решительности. Растëт. – Так и сделай. Ты молодец. – Его улыбка расширяется от простых слов, и Айсис невольно за ним повторяет. Она позволяет им разделить этот момент, после чего уходит. Много работы, бумаг и мыслей. Леди Миэлли, о которой они только что говорили, собиралась приехать. Следует освободить немного времени и уделить внимание, дальше Айсис оставит еë с Оскаром и вернëтся к важным обязанностям. Утомительно быть доброжелательной к этому ребëнку. Пусть она и идеальна для роли невесты, ничего выдающегося из себя не представляет. Ария нравится ей больше. Когда время встречи нагрянуло, пришлось задержаться. Документы затянули, и управляющий настаивал на срочности решения. Год неурожайный, крестьянам не хватает еды, и ей придëтся принять меры. Предложения, одно за одним, давят на виски, и настроение портится сильнее. К Миэлли она выходит мрачная и уставшая, но вежливую улыбку надевает, словно колье. – Леди Миэлли, вы долго ждали? Я прошу прощения, заботы заставили меня забыть о времени. – Айсис кивает, наблюдая за реверансом леди перед ней. Обычная картина, но, что примечательно, лицо не озарилось блеском, не наполнилось показной радостью от еë компании. Напротив, Миэлли показалась чем-то озабоченной. Ещë проблемы? – Надеюсь, вы в добром здравии? Ваше лицо кажется бледным. – Моë здоровье не пострадало, благодарю вас за заботу. И, право, даже не знаю, как сознаться в моих беспокойствах. Стыдно даже словом обмолвиться, но и молчать нельзя. – Тема разговора всë более и более подозрительная, наталкивает на мысли разные, от мала до велика. – Прошу вас, давайте присядем. Место уже подготовлено, вновь беседка - они пользуются последними крохами тепла перед наступающими холодами. Девушки занимают стулья по разные стороны стола, ни одна из них не притрагивается ни к чаю, ни к угощениям. – В чëм же дело? Прошу вас, не томите. Произошло ли нечто страшное? Да и, в случае беды, есть ли на свете событие, с которым я не сумела бы совладать? – Айсис выспрашивает терпеливо, никуда не торопится. Причин для опасений, вероятно, нет. Для леди неловок каждый разговор, затрагивающий нечто большее, чем цветы или погода. Это не более, чем маленький скандал, который легко уладить, или жалоба на Оскара и его бесчувственность. – Доверьтесь мне, леди Миэлли. Мы так долго знакомы, и не было ни дня, когда я не приняла бы вашу сторону. Разве я не пойму вас сейчас? – Вы правы, мне не приходилось сомневаться в вашей чуткости, но, в этот раз, боюсь, что история вас ненароком заденет или, того хуже - обидит. Может, в этом есть и моя вина, я не уследила.. Простите мне это, я и помыслить не могла, что такое..– На девичьем лице проступает румянец, глаза стыдливо в пол опускаются. Айсис выгибает бровь, наблюдая беспристрастно. – Художница, которой мы поручили служить мне, Ария.. Стук сердца в ушах. Что с ней? Она в порядке? Не пострадала? Попала в неприятности? Ошиблась? Интерес к словам Миэлли становится искренним, взгляд - интенсивным, от чего еë собеседница теряется, не ждавшая эмоций от одного упоминания о простолюдинке. Да, это верно. Ей не следует, дело не по чину и, уж тем более, не в характере. Черты лица успокаиваются, но внутри всë клокочет. – Она больше не может работать в доме Росдзент из-за..Из-за связи с моим братом. Боюсь, что она очаровала его, и я застала их за поцелуем. Это большой позор, ведь вскоре ведь он должен будет обзавестись невестой. Я бы не хотела поддерживать такого рода отношения, прошу, поймите. – Она собирается убить Каина. И Арию. За ней - себя, потому что жить без неë не сможет. – Это последнее, что я ожидала услышать. – Айсис произносит ошеломлëнно. В этот раз эмоция к месту. Она наблюдает за смущением Миэлли с тяготящей пустотой в голове. Почему Ария и Каин... Подстриженные волосы, непрошенные цветы на руках и слова о расстройстве. Разное время, но объединено одним событием. Поездка в поместье Росдзент. Маленькая, странная переписка. Неужели дело в любовнике? Хуже. Хуже. Почему она не придала значения? Почему пропустила сигналы? О, верно. Ей ведь всë равно, что станет с Арией. Всë равно? Дыхание неровное, а в горле ком стоит. Где она сейчас? Почему не пришла, не рассказала? Это неправильно. Айсис не хочет знать, и пальцем не шевельнëт, чтобы получить ответ. Не рассказала и верно поступила - это стыдно. Следовало одеваться скромнее и..И она отрезала волосы, длинные, золотистые, переливающиеся на свету, сразу после первого раза. Вины Арии здесь нет. Но Айсис тоже не причастна! Послала туда, невесть зачем, лишь бы хранить и лелеять очередную иллюзию, осмеливаясь, при том, игнорировать знаки. – Госпожа Айсис? – Она моргает, возвращаясь к реальности. Контроль норовит ускользнуть из рук, пальцы хотят сжать чужие плечи, выведать всë до самой последней капли. Но ничего не происходит. – Вы правы, Ария больше не может находиться в вашем доме. Случившееся недопустимо, и виновные понесут наказание. – Миэлли расслабляется, не замечая неточность формулировки. Айсис воплотила этот трюк неосознанно, оставила площадь для воображения. Кто же виновен? – Мне жаль, что вам пришлось стать свидетельницей этого невообразимого бесстыдства. – Ох, что вы... – И, припоминаю, вы давно не видели моего брата? Сейчас он как раз свободен, я позову его, чтобы вы, голубки, смогли поздороваться. – Глаза девушки начинают блестеть при упоминании его имени. Романтичная натура, но достаточно умна, чтобы выбрать для себя партнëра не судьбоносного, а удобного. Идеальная кандидатка на роль супруги Оскара - давняя мысль любит повторяться. Но всë, что Айсис может ощущать в данный момент, - презрение. – Ничего, что мы его так отвлекаем? Господин Оскар всë же занят учëбой..Не помешает ли ему моя компания? – Сомнения пошли лишь после того, как она отправила слугу с поручением. И скромницей себя выставит, и желаемое получит. Молодец. Разум работает механически, каждую деталь разговора подмечает, одни и те же размышления переигрывает, лишь бы перекрыть бьющееся внутри: Ария, Ария, Ария, Ария. – Ничего. Мой брат может уделить вам внимание. Ведь вы станете однажды его невестой. – Щëки младшей леди заливаются идеально ровным румянцем. И когда она успела побледнеть с прошлого такого смущения? Трудно сказать, где еë игра берëт своë начало, и где продолжается. Айсис не уверена, сколько бессмысленных слов успевает упасть и родиться прежде, чем брат удостаивает их присутствием. – Леди Миэлли, я рад нашей встрече. Надеюсь, что у вас всë благополучно. – Айсис бросает на него взгляд, и поднимается со своего места. Миэлли, конечно, этому движению вторит, неспособная сидеть, когда стоит она. – Сестрица, ты уже покидаешь нас? Я думал, что мы сможем провести время втроëм. – Вам двоим следует больше общаться, друг с другом, с сопровождением, разумеется, но без лишних собеседников. А меня ждут дела, так что, леди, надеюсь, мой брат вас развлечëт. – Она выдавливает из себя эмоции, ощущая, что вот-вот сорвëтся. Девушка перед ней наверняка поучаствовала в том, чтобы причинить боль еë родственной душе. И это неважно! Небеса, это не должно быть важным. Ей было важно узнать, прогуляется ли Ария с ней без видимых причин. И было больно, когда согласие последовало лишь после материального поощрения. – О..жаль, что приходится прощаться так скоро. Хорошего вам дня, госпожа Айсис. – Айсис кивает и делает спешные шаги в сторону дома, подбирая подолы своего платья. За ней следует ворох юбок горничных, и она замечает их присутствие впервые за целую вечность. Раздражают. – Оставьте меня. – Бросает через плечо, и фигуры разбредаются, поворачивают в разные стороны, исчезают. Часть еë хочет забрести в помещение Арии, состоящее из неë и пахнущее красками, но Айсис приходит к своему кабинету. Ничего нового там не находит, не знает, за что ухватиться, потому падает в мысли, ходит из стороны в сторону, вся нервная. То, что случилось у Росдзентов, - домогательство? Поцелуй. Каин осмелился насильно целовать еë родственную...симпатичную художницу, которая помогает его сестре. Не новость, что некоторые аристократы избирают простолюдинок любовницами. С ними меньше формальностей и больше удовольствия. Но она и подумать не могла, что сын графа обратит своë внимание. Граф имеет..имел близкие отношения с моей матерью. Весь в отца. Какая мерзость. Зная всю подноготную, осознавая связь Арии с домом Росдзент, не следовало отправлять еë туда. Всë ещë не помешает продемонстрировать Миэлли власть, не дать повода искать выход самостоятельно, но для этого следовало использовать другого человека. Теперь честь подорвана, человек под еë протекцией вызвал сомнение, что раздражает. Разум старается сосредоточиться на этом, но сердце болезненно ноет от сочувствия. Всë ли кончилось поцелуем? Он не зашëл дальше? Могла ли Ария смолчать из-за предложенной выгоды? Еë внимание, привязанность, можно купить - Айсис знает на личном опыте. И, имея такую мать, было бы неудивительно, если бы она решила вступить на этот путь. Не сразу, но со временем. Но разве была нужда? Ничего не узнает, пока не спросит. И без того увидеть хотела - вот и повод. Но в поместье нельзя, мать воспримет молодую девушку в еë компании ужасно. Надеется, бедная, что дочь оправдает ожидания и встанет мужчине за спину. Вздох срывается. Она зовëт к себе разведчика, тихого и неприметного. – Проверь, не сменила ли художница место жительства. Если так - разыщи, и скажи ей, чтобы принимала приглашения на мероприятия. Там мы встретимся и поговорим о произошедшем. – "Скажи ей, что я не злюсь." - крутится на языке, но Айсис отпускает мужчину, так ничего и не добавив. Могла бы успокоить, но всë ещë раздражена тем, что испытывает по поводу всего произошедшего. Хочет, чтобы Ария поволновалась. И без тебя волнуется. Укоряет подсознание, но она лишь глаза закрывает, думает, что не помешает проявить интерес к салонам, посвящëнным искусству. Хотя предпочтительнее, всë же, гибридный бал, где художники - не учителя, а развлечение. К чему, к чему, но к живописи рвения она не проявляла никогда, навыки страдают, оставленные давным-давно в детстве. Почему они родственные души, если между ними нет сходств? Это несправедливо. Пара с грязной кровью, ещë и без точек соприкосновения. Пара, которая ничего не может предложить и нуждается в защите. От таких отрекаются тут же, не принимают и стирают из памяти - это распространено, на такое глаза закрывают, будто судьбы нет и вовсе. Но Айсис не может. Не терпит существования, где их встречи могут не наступать. Одна мысль об этом причиняет боль, хотя она совершенно уверена, что чувства еë не причастны. Утомительно. И заботы не помогают. Она отвлекается ненадолго, но сосредоточиться так, как в присутствии Арии, не может. Мысли всякие лезут, догадки и вопросы. Их следующий разговор был проговорен в еë голове тысячу раз. Самый любимый и невозможный вариант содержит в себе окончательное расставание. Там много слëз Арии и еë собственных слов, тех, какие она произнесла бы, будь еë собеседницей другая крестьянка, никак с ней не связанная. Что-то об испорченной репутации и недостойном поведении. Не имеет значения, чья это вина. Неудобно вести дела с девушкой, на которую уже положили глаз. Их зовут испорченными - так легче. Она откидывается спиной на сидение, массирует виски, болезненно звенящие. Шквал мыслей мешает работе - стоит оставить художницу возле себя хотя бы из-за этого. Герцогство может пострадать из-за чувств. Комедия. Тихое цоканье разносится по кабинету, и рука тянется к перу, обмакивает его в чернилах, оставляет пока на подставке. Рукав закатывает и наблюдает за почти смывшимся цветком, совсем маленьким и одиноким. Ты мало пишешь в последнее время. Занята? Надпись выходит идеальной, такой, будто написана на бумаге, а не коже. Да, прости. Почерк Арии ещë более неровный, чем обычно. Можно сказать, дрожащий. И буквы плывут, расплываются, будто на них обрушилась вода. Только капля, разделившая "прости". Слеза? Всë в порядке? Знает, что нет, но всë равно спрашивает. Потому что скрывает, потому что в заблуждение вводит и дурачит. В полном порядке! Руки мокрые, размазала случайно. Ничего страшного. Они обе лгуньи. Единственная общая черта - та самая капля - среди океана различий. Отдыхай. Перо отложено в сторону, локти опираются на стол, а лицо устало прячется в ладонях. Всë, что происходит - одна большая глупость, от которой жизнь сокращается, срывается на бешеный ритм, заставляет две недели миновать, как пара дней. Айсис редко бывает дома. Мама тоже посещает мероприятия, но всегда не те, куда ходит она. У них разный возраст и разные интересы. Бывшую герцогиню зовут старые подруги, тоже овдовевшие и живущие своими детьми, молодые аристократы приглашают еë на балы из вежливости и вряд ли ждут встречи. Айсис посещает громогласные торжества, скрывается в тенях с "друзьями", обсуждает дела и плетëт интриги масштабом не хуже мужских. Славно, что мать и дочь разнятся и статусом, и предпочтениями. Быть вместе в обществе ужасно, в детстве напоминало ад, ведь каждый джентльмен оказывался кандидатом в мужья. С отцом было проще - он жаждал лишь принца-затворника, которого никогда не было в столице. Всë неважно сейчас. Ведь блеск украшений озаряет зал вновь, и рядом нет никого с такой же фамилией, а где-то там в толпе - Ария. Она знает об этом, уточнила и настояла. Передала через человека. Письмом было бы проще, но еë почерк характерен, отличается от стандарта и может быть узнан. – Герцогиня Фредерико, какая высокая честь! Наша семья искренне рада приветствовать Вас на нашем скромном празднике. – Конечно, они будут счастливы. Но благодарности стоит крестьянка, таящаяся в углу. Подумать только, Айсис здесь исключительно для неë. – Что вы. Я бы не упустила возможность поздравить дочь вашего рода с совершеннолетием. Желаю ей поскорее найти подходящую партию, что не разочарует ни еë саму, ни еë родителей. – Айсис вежливо кивает на все реплики, доносящиеся до неë. Глаза же аккуратно высматривают, тянутся в неизменном направлении. Понятно. – Не буду вас задерживать. Уверена, вам предстоит поприветствовать целое множество гостей, помимо меня. – Надоедливые хозяева покидают еë. Кажется, среди них значим лишь глава семейства - дед именинницы. Но его давно уже не видно, здесь и подавно не будет, - слëг с болезнью, борется со смертью, но проигрывает. Как жаль. Проходящий мимо официант останавливается возле неë, и Айсис берëт бокал с шампанским. Пробует и смакует. Полусухое - ей по душе. Нетерпение внутри клокочет, норовит вырваться из под контроля, заставить еë беспечно броситься к главной своей цели, раскрывая мотивы. Заявиться на обыденное празднование - это подозрительно, многим интересно, в чëм дело, откуда взялась благосклонность к звезде вечера, ведь фаворитка Айсис - Миэлли, но даже к ней не всегда приезжают. – А вот и именинница. С той художницей, да? Говорят, они заканчивали портрет. – Глаза направляются к лестнице, следуют за шепотками. Девушка в нарядном платье, главная персона, спускающаяся к своим гостям, не имеет никакого значения. Айсис замирает при виде силуэта, плетущегося следом. Новый костюм, еë подарок, украшает Арию, подчёркивает фигуру и выставляет в выгодном свете. Волосы не заплетены в небрежный хвост, а распущены, немного отрасли с прошлого раза. – Она выглядит прелестно! – Верно, Ария лучше всех. Искренняя улыбка не успевает тронуть губы, когда она просыпается. Сбрасывает наваждение и возвращается к трезвости рассудка. Очаровалась той, на кого никто и взгляда не бросил. Кто бы стал рассматривать прислугу, и, уж тем более, дарить ей комплименты? Айсис отворачивается, ищет себе компанию, чтобы переждать. Видит перед собой Каина Росдзента и моргает, думая, что привиделось. Вовсе нет. Он всë ещë здесь, стоит во плоти и с кем-то переговаривается. Как сложно. Молодой граф решил присматривать себе невесту в неподходящее время. Последнее, что нужно им всем, - пересечение. Остаëтся надеяться, что он оставит Арию в покое после неудачного опыта и, что более важно, постесняется досаждать ей на публике. Они могут сохранить эту историю в тайне, пока знают те немногие, на кого распространяется еë влияние. Если же у конфликта выйдет продолжение, чья-то репутация должна пострадать. Он не допустит такой глупости, правда же? Позднее Айсис приходится ошеломлëнно следить за тем, как Каин подходит к Арии, разговор завязывает и стоит близко, делая вид, будто заинтересован в представленном изображении. Какое бесстыдство. Брезгливое фырканье крутится на языке. Она направляется к ним, ревностно, как в самый первый раз. – Прошу прощения, Лорд Каин, но..– Дрожащий голос доносится обрывком. – Молодой граф. Я не отвлеку вас? Мы давно не виделись. В прежние времена вы часто гостили у нас, но сейчас едва ли я о вас слышу. Вы в добром здравии? – Айсис вежливо улыбается, по Арии глазами даже близко не мажет, но на себе взгляд чувствует: мурашками он добирается до самой шеи. – Герцогиня. Действительно, это было давно. Сейчас я погружëн в дела своего дома больше, чем когда-либо: готовлюсь к наследованию титула, уверен, вам известно, как много сил на это требуется. Развлечениям место лишь в моей памяти. – И поэтому он решил выбрать девушку, которая периодически заглядывала к ним? Чем ближе, тем лучше? – Как поживает Оскар? Куда бы не пришëл, не могу с ним пересечься. – Он такой же, как и всегда. Погружëн в свой мир и учëбу. Вы знаете, моему брату никогда не были интересны светские рауты, балы и прочее. Запереться в библиотеке и читать - вот, что приносит ему удовольствие. – Каин издаëт смешок, качая головой. Наверняка во времена, когда они вместе учились, он заставал Оскара за этим не раз. – Вы в свою очередь явно повзрослели. Леди Миэлли отзывалась о вас схожим образом, да и, чего таить, всему свету известно о ваших усилиях стать достойным наследником. К тому же, я смотрю, вы увлеклись искусством? Она кивает в сторону Арии. Смотрит, наконец, на неë: видит дрогнувшие уголки губ, напряжëнный взгляд, спрятанный в секунду, и слишком плотно сжатые руки. – Не столько искусством, сколько работами исключительно мисс Арии. Еë картины пробуждают во мне особенные чувства. – Айсис прикрывает глаза, чтобы те не придали улыбке саркастичности. Невинная реплика для неë и намëк для художницы? Детский лепет, ему следует быть осторожнее, учитывая любовь Миэлли бежать к ней и жаловаться, опустив голову. – Рада знать, что чутьë меня не подводит. Я, как и в случае с вашей сестрой, выбрала для покровительства совершенно особенного человека, не так ли? – Глаза распахиваются, желая запечатлеть его замешательство. Пошатнувшееся спокойствие, написанное на его лице, приносит ей удовлетворение. Одно дело домогаться одиночку, чьи покровители туманны и не имеют имени, и другое - человека, на которого возлагают надежду Фредерико. – Я решила не объявлять нашу связь во всеуслышание, но не могу не хвастаться - простите мне это. –...Герцогиня всегда была прозорливой в вопросах, касающихся выгодных вложений. Ничего удивительного, хотя, признаю, для вас необычно поощрять человека не знатного происхождения. – Айсис не любит простолюдинов. Это известно, это понятно, это обыденность. Какой герцог заговорит с простым фермером? Слишком разные статусы, другие миры, разделяющие их. Пропасть между ней и еë родственной душой огромна. Словно неровная трещина, произрастающая прямо в полу. С одной стороны она, герцогиня, блистающая в свете, и со второй - художница, изо всех сил желающая скрыться. – Я расширяю свой кругозор. – Она туманно отзывается, не желая более обмениваться любезностями, интенсивно смотрит на Каина, и молчит. Прогоняет. И он понимает жест, вежливо кивает, ссылается на появившегося знакомого и удаляется. Не совсем доволен ситуацией, не так ли? Айсис наклоняется чуть ближе к Арии, мимолëтно, чтобы прошептать. – Жди в главном коридоре правого крыла. Рановато. Многие всë ещë предвкушают скандала, не устали и не расслабились, но нетерпение бьëт в голову. Скорее поговорить, разобраться и прояснить. Оставаться в состоянии неопределëнности утомляет даже еë. Что уж говорить об Арии, которая только и делает, что ждëт вердикта? Айсис отходит в сторону, ввязывается в беседу со знакомыми. Светские диалоги о погоде позволили ей наблюдать за художницей издали. И она была приятно удивлена еë осторожностью. Ария выждала немного, создала вид занятости прежде, чем скрыться с глаз. Их так не свяжут, она молодец, справляется и без инструкций. Айсис отмахивается от улыбок по этому поводу. Ждëт тоже. Оставляет бокал официанту и удаляется, ловя на себя молчаливые взгляды. Она не может покидать помещения незаметно, увы. Благо в том, что еë не смеют беспокоить. Музыка затихает с каждым шагом, еë каблуки совсем не цокают, погружая дом в тишину. Айсис давно не ощущала себя такой тихой, будто и нет вовсе. Ария, к примеру, не заметила еë, слишком уж была занята, стоя, прислонившись спиной к стене, и сверля напряжëнным взглядом паркет. Рука прикасается к плечу, силясь вывести из задумчивости, но тут же отстраняется, быстро, как от огня: Ария крупно вздрогнула, странно на неë уставившись. – Идëм со мной. – Разговор не для коридора, куда забредают все, кто ищет уединения. Они делают несколько шагов, прежде чем Айсис открывает первую попавшуюся дверь и обнаруживает за ней большое пространство с несколькими диванами. Место, куда гости могут приходить спокойно. Замок щëлкает, оставляя их с Арией запертыми изнутри. Неловкая тишина кутает. – Тебе идëт. – Первое, что пришло в резко опустевший разум. – Что? – Переспрашивает звенящий от напряжения голос. – Наряд к лицу, ты хорошо выглядишь. – Айсис поворачивается к Арии лицом, смотрит на неë, чтобы разобрать, прочесть и понять, как лучше подступиться. Вместо этого смотрит на тëмные круги под дрожащими глазами, оглядывает плотно сжатые руки и чувствует, что должна утешить, но даже шага лишнего не делает. Ария напугана не только из-за ситуации, из-за Каина, который где-то бродит. Ария боится еë, еë гнева и еë решения. Как и должно быть - услужливо шепчет разум. Страх в самом естестве - это нормально, даже полезно...Это больно. – Ария. – Она тихо зовëт. – Да? – Слышится такой же тихий ответ, краткий и растерянный. – Я ничего тебе не сделаю. – Сколько бы внутренних дебатов не провела, теперь, глядя в глаза этой художницы, Айсис не может сказать ничего другого. Только успокаивает, не напирает, хотя очень накричать хочет. Растерзать за душевные муки и не вспомнить, что когда-то они были знакомы. – Ничего. – Но почему..? – Шëпот надрывается, срывается на хрип, и Ария смотрит на неë умоляюще. Хочет выяснить причину особого отношения, вычленить из других своих качеств и уничтожить? Потому что опасается того, что Айсис, подобно Каину, будет вести себя, как животное в период размножения. Айсис отпечатывает в памяти выражение беспомощного непонимания. Почти наслаждается, находя иронию во всëм. Ария страдает от незнания, она же, напротив, медленно сгорает из-за того, что осознаëт. Будь иначе, поменяйся они местами, судьба была бы благосклоннее? – Расскажи мне, что произошло с Каином Росдзентом. – Мольба игнорируется, стоит только разуму ухватиться за нити сознания и удержать их. Объяснения тщетны, Айсис не позволит истории исказиться в другую, неконтролируемую сторону. Ария смаргивает слëзы, и ей приходится жалеть обо всех сказанных словах. Внутри что-то болезненно сжимается, когда руки без перчаток - те были сняты с их примирением, как родственных душ, - пытаются упрямо вытереть со щëк всю печаль, но терпят поражение, ведь та не останавливается, не думает даже. Айсис молчит, упрямо сомкнув челюсть. Не хватало ещë утешающие глупости нашëптывать. Но взгляд Арии, злой на саму себя за слабость, выглядит так знакомо. Она подходит немного ближе, осторожно, чтобы не спугнуть. Еë не замечают, слишком занятые попыткой успокоиться, уставившись на стену так, будто она - лучшее успокоительное из всех существующих. Платок легко выскальзывает из рукава платья. – Миэлли, безусловно, рассказала мне одну из версий событий. – Она бережно вытирает чужие слëзы куском красивой ткани с гербом еë дома. Не пытается прикоснуться кожей к коже, но очень этого хочет. Ария замирает, смотрит вновь на неë, не пытается остановить, но и не одобряет. – В красках поведала о том, как она не уследила за тобой, и ты смела соблазнить еë брата. Вас застали за поцелуем, и тебя выгнали, запретив появляться в поместье Росдзент. Всë правильно? К концу пересказа ответ уже не требовался. Глаза Арии сверкнули ненавистью, стоило ей только упомянуть о соблазнении. Айсис вскидывает бровь, задавая немой вопрос, и отдаëт платок в пользование художницы. – Я не соблазняла. Всë, что я делала, - избегала его, как могла. – Для своего состояния Ария говорит складно, немного в нос, но внимание этому не уделяется. Слишком негодует, чтобы заикаться? Вдыхает и выдыхает, прикрыв глаза. – Почему ты его избегала? – Очевидно, чтобы не допустить произошедшее. Но, раз уж начала задолго до этого, значит, были к этому и предпосылки. Всë это бессмысленные подробности, но по-настоящему важный вопрос она сохраняет при себе. От самой мысли о нëм сердце стучит громче и болезненнее. – Я понравилась ему сразу же, и он много чего наговорил мне. – С самого начала, да? Чувство вины давит на виски. Задай вопрос, задай сейчас же. – Всë ограничилось словами и одним поцелуем? Больше ничего? – Дыхание задерживается, а кровь в венах пульсирует, норовит вытечь, чтобы сердце ничего не чувствовало. Ария качает головой. – Ничего, госпожа. – Следует еë выдох. Слишком громкий для обычного, но ни одна из них не комментирует. – Что теперь будет со мной? Я провалилась. Ты уволена. Произносит она в мечтах, но рот не открывается, а язык отказывается шевелиться. Айсис концентрируется на покрасневших глазах, пытается игнорировать уже сухие, красноватые дорожки на лице, что совсем недавно было залито слезами. Разворачивается и молча уходит вглубь комнаты. У неë есть ответ на этот вопрос, но объяснить причину такого выбора сложно. Она садится на диван немного тяжелее обычного. Взглядом зовëт Арию занять место напротив. – Я буду покровительствовать тебе официально. Больше ничего не нужно делать для меня; пиши картины, посещай поместье и говори, чего ты хочешь. Это вся твоя работа. – Идеальное условие, которое нужно было предложить с самого начала. Выставить себя щедрой и забыть, но нет же! Дождалась, когда объявление повлечëт за собой последствия, благо только те, с которыми легко совладать. Миэлли проглотит, стоит только намекнуть, на чьей стороне вера Айсис в этом вопросе, и какое недовольство вызвала еë ложь. – А если..если я скажу, что не хочу вашего покровительства? – Что она только что сказала? – Прошу прощения? – Она не верит своим ушам. Ария собирается отказаться от еë денег? От неë? В тон проникает презрение. – Ты хочешь упустить предложение такой выгоды, собираешься разорвать контакты с высшим светом из-за страха? Если ты хочешь бедствовать вновь, я не возражаю, даже, по старой дружбе, готова помочь осуществить, лишь поинтересуюсь, зачем? Айсис хмурится сразу же, влекомая раздражением к перспективе упустить художницу из рук. Ария едва заметно вжимает голову в плечи, досадливо щурится, отводя взгляд. – В перспективе, госпожа...Просто спрашиваю. – Айсис фыркает. Перспектива! Несбыточная мысль, которая даже обсуждения недостойна. Она не отпустит, не позволит быть свободной никогда, как бы сильно Ария не молила. В этом нет личного, только судьба. – Я не стану тратить на тебя деньги насильно. Уйдëшь, когда захочешь. – Она отвечает спокойнее. Мысленно выдыхает, призывая самообладание вернуться. Ложь не беспокоит, да и не должна. Она - часть процесса, способ остаться при самой себе. – Я впервые вижу интерес к будущему отказу от покровительства. Как правило, подопечные опасаются. – Я не осознаю, что говорю, простите меня, госпожа. Переволновалась. – Ария опускает голову, и в одном этом движении заключена вся еë накопленная усталость. Будто неосязаемый груз упал на плечи снова. Уголки губ дëргаются, изламывая идеальную улыбку. – Ничего. – Айсис поднимается со своего места, не хочет более задавать никаких вопросов. Не станет наблюдать, как в Арии что-то надрывается, как она меняется, теряя блеск в глазах. Не будет и собирать еë оторвавшиеся кусочки. Отрекается от заботы о ней уже десятки раз, но всë равно хватает болезненно быстро, сжимает еë руки, удерживает на месте, когда Ария пошатывается. – Что такое? – Голова закружилась, но уже в порядке. – Художница моргает несколько раз, восстанавливает равновесие и как-то странно замирает, когда еë взгляд находит руки Айсис, впивающиеся в еë собственные осторожной хваткой. Мысли проносятся в еë глазах наравне с незаданными вопросами. Они не читаются, в отличие от большинства. Айсис отстраняется со вздохом, и Ария решает остаться поблизости, не отходит дальше, что странно. – Ты летаешь в облаках всë время. Заканчивай. – Прекрати расслабляться в моëм присутствии. Это злит. – Прошу прощения, госпожа. – Я не могу ничего с этим сделать. Бесконечные извинения, ничего не значащие. Айсис устала от них, пусть и сама учила приносить. Будь у неë возможность вернуться в прошлое, она бы уничтожила границы между ними хотя бы для того, чтобы прекратить повторение одного и того же. – Ничего другого сказать не можешь? – Отзывается язвительно, хотя знает, что не должна вымещать на ней эмоции. – Не могу, вы же знаете. – Что за тон? Ещë и придвинулась ближе, чем они были до этого. Непростительное расстояние играет на еë нервах, но язык возражать не хочет. В глазах, зелëных, более тëмного оттенка, чем обычно, виднеется помутнение. Конечно. Арии нужна еë родственная душа, сейчас, когда здесь еë бросали в жар и холод, а там - человек, причинивший боль. Она растеряна и напугана, и их связь, блестящая в этом взгляде, пытается помочь. На плечо Айсис рука ложится, чтобы, еë используя, как опору, привстать на носочки. Подбородок поднимается, чтобы уйти от поцелуя, но ладонь, поднявшаяся к щеке, такая нежная, что ей легко поддаться в моменте забывчивости. Она наклоняется совсем немного, но губы оказываются на губах, будто мëдом помазаны. Айсис не отвечает ей, не укладывает руки на талии, но позволяет прикосновению растянуться на секунды, прикрывает глаза и слышит стук сердца, затмевающий все иные звуки, кроме шороха одежды. Но она пропускает его мимо, всë думая, что, будь они другими людьми, с другими ролями, всë было бы иначе. Как горько. Она выпрямляется, разрывает их контакт - новую слабость, которую надлежит забыть, - и закрывает Арии глаза, ведь не хочет видеть в них нового страха. К своему стыду проводит языком по нижней губе, вкус запоминает, прежде чем сказать ядовито: – Не сходи с ума. – Она убирает руку, готовая показать беспристрастность от увиденного волнения, но Ария не волнуется. Смотрит на неë интенсивно, прямо, не отрываясь. – Когда я убираю свои краски, вечно что-нибудь забываю. Но и не хочу раскрывать наборы повторно, поэтому оставляю забытое в карманах - они очень важный элемент одежды, и я счастлива, что вы добавили его в подаренный наряд. Спасибо. В противном случае, недосмотренного тюбика с лазурным цветом при мне сегодня не было бы. – Она не больна? Если и нет, то явно не в себе. К чему это? Брови хмурятся в замешательстве. – Посмотрите на свою ладонь, любимая госпожа. Всë внутри холодеет. Нет. Ария, натягивая на своë лицо самую неправдоподобную из улыбок, нарочито медленно разворачивает к ней внутреннюю сторону своей руки, подрагивающую и только-только испачканную краской. Шорох одежды сквозь биение пульса. Айсис могла бы стереть этот отпечаток сейчас, легко обмануть иллюзией чистоты, но ей понадобилось закрыть глаза Арии правой ладонью. Она видела. Она знает. Айсис не смогла подобрать слов. Замерла, обязанная беспомощно наблюдать, как золотая клетка, выстроенная ложью, даëт трещину. Еë контроль над ситуацией, тщательно скрываемый, оказался утерян из-за чего-то настолько простого. Ничтожная афера. Почему она не была внимательна? Анализировала всë, но была одурачена, и теперь поймана на откровенной лжи. Раздражение кипит в венах. – Как давно вы знаете? – Почему она считает, что имеет теперь право задавать вопросы? – У тебя мой платок, вытри руку. – Ария открывает рот, свирепо глазами сверкает, явно готовясь возразить. Но огонь стихает, не успев стать костром. – Конечно, госпожа, прошу прощения. – На Айсис больше не смотрят. Монотонно перемещают ткань вверх и вниз по ладони, напитывая еë лазурным оттенком. Наблюдая за изменяющимся пятном на своей руке, она почувствовала пульсацию в висках. Сильную пульсацию, которую ощущала лишь единожды: когда отвергла цветы на руках в день шестнадцатого дня рождения Арии. Обидчивая родственная душа, которая так любит исчезать. – Я знала с самого начала. – Еë приоритет - удержать Арию, оставить еë около себя мирным способом. Насилие повлечëт за собой ненависть, а ненависть - это больно. – Но..как? Вы не могли ничего видеть. – Не могла, это верно. Она действительно не понимает, не так ли? Не представляет, каково это, оказаться зависимой стороной. – Связь отражается на каждой из нас по-разному. Для меня это ощущения. – Объяснить более простым, понятным языком, чтобы Ария поверила, но не узнала, сколь глубоки корни. Она протягивает открытую ладонь, блестящую размазанной лазурью. – Дай мне руку. Ария, немного поколебавшись, подаëт ей левую, ничем не испачканную. Прикосновение растекается в ней болезненно мягко. – Что ты чувствуешь? – На еë вопрос забавно хмурятся, что вызывает маленькую улыбку. Следует набраться терпения. – Мне приятно? И у вас тëплые руки. – Так и хочется задушить эту милую, наивную манеру речи. Остановить слова в шее и не дать им течь дальше вместе с воздухом. Она закатывает рукав платья, показывает запястье, поворачивая руку так, чтобы можно было увидеть верхнюю часть, ту, где проявляются... – Видишь, Ария? То, что для тебя не значит почти ничего, вызывает на моей коже мурашки. – Разжëвывает, как ребёнку, очень спокойно, внимательно следит за восприятием. Мысль о том, какую власть это может установить над ней, нельзя допустить. Незначительное неудобство - вот, как она представит свою разрушающую слабость. – Мне жаль. – Ей жаль. Айсис едва не выругалась вслух. Она не доверяет искренности этих глаз, и вряд ли поверит когда-нибудь. – Тебе пора прекратить. Извинений на сегодня уже достаточно. – Айсис расторгает прикосновение, игнорирует холодок по затылку. – Простите..– Ария умолкает, осознавая, какую глупость сказала. Повернула голову, решив, что окно ей интереснее давней загадки, и продолжила оттирать краску. – Теперь большинство твоих прошлых вопросов потеряло свою актуальность? Почему я терпела твою дерзость, не накажу после провала, даю намного больше, чем когда-либо должна была, и откуда взялось это отношение. Стало ясно? – Ария медленно кивнула. Хорошо, теперь то, что гложет еë. – Признаю, я была подозрительной, но почему ты решила проверить именно сейчас? Где я просчиталась? – Из-за прикосновений. – Ответ был преподнесëн таким будничным тоном, что Айсис показалось, будто фраза должна внести ясность и это она ничего не понимает. Для Арии нет ничего необычного, простое "приятно" вопросительной интонацией, так почему это стало рычагом? – После того, что сделал лорд Росдзент, мне хотелось содрать с себя кожу каждый раз, когда люди трогали меня. Они молча смотрят друг на друга. Ария теперь не может прикасаться к другим людям? –..Он тебя больше не побеспокоит. – Свести их встречи к нулю не будет так уж сложно. Получить список гостей - это задача, которая и взмаха ресниц не стоит. Но, если его действия вызвали такую реакцию, что он, в самом деле, натворил? Злит, всë сегодня невероятно злит еë. –..Спасибо. – Ария дарит ей тëплую, уставшую улыбку. И в интонации этой простой благодарности есть что-то такое, что заставляет еë неловко отвернуться в сторону. Айсис может сделать больше. Почему в ответ на мелочь ей отдают нежное доверие? – И за то, что всë же поговорили со мной. – Я ведь не хочу, чтобы меня игнорировали весь следующий год. – Она возвращает взгляд к Арии. – Что? – У тебя на лице написано, что, если бы я ушла, ты так и поступила бы. – Ария неловко шаркает. – И вовсе нет. – Она очевидна. Как открытая книга сейчас, но сумела выведать правду немногим позже. Улыбка меркнет. Поцелуй - это обманный манëвр? Она разыграла спектакль так хорошо, что Айсис и не заметила? Тогда еë искренность в данный момент - умелый блеф? – Вы ведь в любом случае нашли бы меня. – Никто не останавливает тебя от попыток, не так ли? – Она прикрывает глаза, изображая выражение своего лица снисходительно-дружелюбным. – Госпожа? – Еë зовут задумчиво, хотят развить беседу дальше, в предыдущем направлении. Но мысли Арии достаточно отвлечены от главного для Айсис, в дальнейших ответах нет смысла. К тому же обмен неравноценен, ведь свои собственные ответы она найдëт сама. – Хватит вопросов, голова болеть начинает. – Пора уходить. Она надолго пропала, люди станут замечать. Следует провести больше времени в центре торжества. А персона, исчезнувшая вместе с ней, появиться и вовсе не должна. – Поезжай домой, Ария. – Мы вернëмся к этому разговору позже? – Осторожный вопрос. – Если ты найдëшь, чем меня заинтересовать. – Игривый ответ. Айсис приставила к Арии небольшое сопровождение, чтобы она могла выйти из поместья без преград, носящих фамилию Росдзент. Велела им быть незаметными, но прекрасно понимала, что случайные встречи и узнавание - воля случая. Предпочла об этом не беспокоиться: провела несколько светских бесед и согласилась на пару предложений станцевать вместо этого. Уехала, полная усталости, сразу после. В карете нашла время, чтобы размышлять о том, что этот день - ошибка, нежелательная перемена, которая определëнно принесëт ей немало бед в будущем. Даже более раннем, чем предполагалось: следующее утро началось с несдержанных вздохов горничных. – Что такое? – Айсис, сонная и раздражëнная, не до конца успевшая открыть глаза, поинтересовалась. Разве переодевание должно вызывать столько эмоций? – Госпожа, вам следует посмотреть в зеркало..– На собственную обнажëнную фигуру? Она лениво переводит взгляд к отражению. Замирает. Глазам поверить не может. Еë тело, от лодыжек к ключицам, обвивают цветы. Самые разные: вьющиеся и прямые, кустарные и одинокие. Лоза, украшенная красноватыми маками ползëт по бедру, переходя к животу становится гортензией, проходит бесчисленное количество трансформаций всюду, куда бы не упал взор. – На спине тоже? – Ошарашенный лепет срывается с губ. – Нет, госпожа. – Конечно, она бы не дотянулась. Рисунки повсюду, берут всë внимание, заставляют глаза разбегаться, отвлекают от притаившейся на предплечье надписи. Мне искренне жаль, что я поцеловала вас, не спросив разрешения. За раскрытие секрета извинений приносить не буду. Что эта девушка себе позволяет? Айсис давно не чувствовала себя такой потерянной. Что с ней делать? Наказать? Но это выглядит так красиво. Как странно. Крестьянка, кажется, поставила рекорд в количестве лишений еë дара речи, но Айсис чувствует невиданную лëгкость. В разлуке? Была ли виновна эта жалкая пародия на поцелуй?