Цветы на руках - чистейшая любовь.

Холодный ветер треплет волосы, когда Ария покидает поместье Росдзентов. Грудь неравномерно вздымается в попытке восстановить дыхание. Разум устаëт всë больше. Ей пришлось бежать от одного только ощущения, что он, лорд Каин, где-то рядом. Страх усилился, когда ей не посчастливилось мельком увидеть его в коридоре. Мерзкая ухмылка, так часто посещающая его лицо, выводит Арию из себя. "Перестала скрывать, что ты - подстилка?" - говорит его взгляд каждый раз, как опускается к украшению на еë шее. Он играет с ней, как большой, упитанный кот с маленькой, больной мышью. В охоте нет никакого резона, но удовольствие от того, чтобы мучить еë, стоит некоторых усилий. Ария спешит оказаться в карете, когда паранойя, что он выйдет и схватит еë, возвращается с новой силой, стоит только отдышаться. Желания обернуться нет никакого. Поместье снится ей в кошмарах - к чему видеть его лишний раз? С обитателями попрощаться? Еë знакомые слуги слишком незначительны для таких жертв, а аристократы - главные герои кошмаров. Даже леди Миэлли, сахарная фея, вызывает тревогу в груди. Ведь на то, что происходит, ей всë равно. Она не видит, отказывается, отворачивает голову. Равнодушная, кукольная до того, что, подобно всякой игрушке, не питает эмоций. Кому интересно, что будет с простолюдинкой? Их с Каином не ловили ни на чëм-то постыдном, к чему же, в таком случае, драма? От слов ничего не убудет, станет ли дворянка ссориться из-за этого с родным братом? Какое-то время Ария думала, что Миэлли не догадывается. И впрямь внимания не обращает, знаков не видит (Каин заходит к ним едва ли не каждый раз, как она визит наносит). Эмма, главная горничная леди Росдзент, внесла в это дело ясность. – Удобно устроилась. С нашей госпожой секретничаешь, так ещë и молодого господина привлечь смогла! Какова лиса. – Знает пожилая женщина - знает и Миэлли. Мнения их наверняка переплетаются. Помощи не будет, ведь Ария - не более, чем соблазнительница, такая же, как еë мать. Вишня на этом торте - бессмысленность. Еë роль, как доносчика, существует с надобностью, равной капле воды в океане. Госпожа терзается недоверием, и лишь по этой причине Ария должна страдать. Давно стало ясно: Миэлли в голову не придëт спрашивать у неë нечто важное, то, что узнать ей запрещено. Девушка просто не интересуется ничем, кроме жалких сплетен. Такой уж у неë уклад: политика - мужчинам. Предательства госпожа тоже может не страшиться, учитывая, какую собачью верность Миэлли питает к ней и как трепетно мечтает о господине Оскаре. К чему же портить отношения с его сестрой? Герцогиня контролирует бесполезные вещи, лишь только время тратит. Но как ей сказать об этом? Если госпожа умна, умнее любого человека, которого Ария встречала в своей жизни, может, видит, знает то, что недоступно ей? Начнëт говорить что-то - лишь стыдно потом будет. Что, в самом деле, она хочет в результате? Леди Фредерико легко признает ошибку и разрешит ей и дальше использовать ресурсы герцогства от одной только душевной доброты? Экипаж, везущий еë домой, не слишком аккуратен в этот раз. Колесо натыкается на кочку и Ария подпрыгивает вместе с повозкой. От таких поездок настроение портится ещë больше, она немного горбится, поджимает губы и хмурится. Госпожа отчитала бы еë за такие жесты, но разве уж может она оказаться в районах, куда направляются кони? Нет, конечно, нет. Мелочное удовлетворение течëт в ней. Стоит переступить порог дома, как из чувств остаëтся только опустошение. Ария предпочитает спать всë свободное время, каким располагает, чтобы не чувствовать внутри себя эту зияющую дыру. Будто чего-то не хватает, будто поместье Росдзентов - не единственное, с чем она должна разобраться. К ней приходят мысли, что тоска связана с тем, что она не сближается с Фике, родственной душой. Они не виделись ни разу, не доверяют друг другу дуже имена, глупо думать, что связи это нравится. Но Ария не находит в себе сил попросить о встрече. Не хочет, чтобы тот оплот надежд, за который еë разум так цепляется, оказался разочарованием. Фике в еë мыслях больше даже не человек, а спасение. Идеальный рыцарь, способный вытащить еë в любой момент. В переписке он поддерживает эти иллюзии, обращаясь с ней хорошо. Реальность видится более мрачной, учитывая её опыт с аристократами. – Дочка! Ты вернулась? Я как раз закончила с готовкой, поедим вместе. – Мама появляется из-за угла неожиданно, заставляет Арию вздрогнуть в попытках натянуть улыбку. – Но я не голодна. – Карин ничего не слушает, утягивая еë на кухню. Это упорство временами раздражает Арию не на шутку, но, сейчас, когда они толком не говорили несколько дней, она может понять. Следует смиренно. – Присаживайся. – Мама любезна даже слишком. Ария немного напрягается, ожидая какого-нибудь подвоха. Не обычный разговор о делах, а, скажем, допрос? – И расскажи мне, кто доводит тебя до белого каления. Точно допрос. Тяжëлый вздох не успевает остановиться, срывается с губ, заставляя Карин грозно сощуриться. – Дочка, если ты скажешь: "Никто" - я не знаю, что с тобой сделаю. Сердце матери не обманешь, что-то происходит! – Вряд ли догадка связана с глубокой родительской связью. У Арии не хватает дисциплины для того, чтобы держать лицо и дома. Она выглядит действительно уставшей в последнее время. И, когда не вынуждена куда-либо ехать, оставляет себя в полном беспорядке. Не прибирает и редко моется. Прежде такого не случалось. – Пожалуйста, поделись со мной. – Я устала. Аристократы, они не такие, как мы. Другие, будто живëм в разных мирах. Постоянное общение с ними ужасно меня выматывает, я не могу расслабиться. – Ария сдаëтся. Она не расскажет всего, но, хотя бы, кое-что, чтобы произнести, чтобы найти путь к решению стало легче. И, кто знает, может, Карин сможет что-нибудь посоветовать? – Над тобой издеваются? Или угрожают или ещë что-то? – Мама кажется искренне обеспокоенной. Хмурит брови и думает о чëм-то, будто способна что-то изменить. – Мне не стоило давать тебе путь туда.. – Ты не можешь винить себя! У меня теперь есть будущее, перспективы. Это гораздо лучше, чем то, что могло бы быть без них. У меня много книг, кистей, красок. Мне дадут всë, чего бы я не попросила. – Карин выглядит странно, осматривая еë лицо как-то по-новому. Знакомые глаза расширяются. – А что ты даëшь..взамен? – Ария вздрагивает от притихшего тона. Мама обычно кричит, если возмущена, раздражена или напугана. Кричит, потому что слишком эмоциональна для шëпота. Слюна собирается во рту, когда она читает выражение за выражением: боль, раскаяние, вина и разочарование. – Не моë тело, мама. Госпоже нравятся мои картины, а Миэлли ищет слухов. – Ария улыбается, даже смешок из себя выдавливает, будто этот сценарий невозможен. Она собирается унести свои тревоги в могилу, если это позволит ей никогда больше не видеть мать такой. – Не думай ничего дурного. Карин сжимает еë руки крепко. – Никогда не ходи по моим стопам. Если почувствуешь опасность, сразу же уходи. Оно того не стоит, Ария. – Мама редко обращается к ней по имени. Хочет подчеркнуть серьëзность слов, заставить последовать им, не зная, что к ней не прислушаются. – Я поем позже, мама. Дорога меня ужасно утомила. – Ария поднимается из-за стола, так и не накрытого. – Ты так и не ответила. Тебе угрожают? – Глаза приходится увести в сторону. – Нет, конечно, нет. – Она спешно уходит, чтобы упасть на кровать, отделаться от мыслей и уснуть. Перед этим приходится найти в себе силы и сменить одежду на ту, что предназначена для сна. Зря. Ей пришлось подняться с кровати через полчаса бесполезных метаний. Бессонница. Желание отвлечься вынуждает еë бездельничать, рисуя на своëм теле. К холсту душа не лежит, а раздражать Фике чем-нибудь ярким и заметным она, напротив, никогда не прочь. Почему тебе так нравится не слушать меня? Сколько раз повторять, Поверх текста и его продолжения Ария изображает пышную гортензию, неряшливую от того, что она - простой набросок, который никогда не станет чем-то большим. Ты ведëшь себя, как ребëнок. Появляется на другой руке. Ария фыркает, решая ответить на это словами. Пишет на сгибе между ладонью и запястьем, так как не представляет, как заставить левую свою руку быть такой же умелой в письме, как правая. Я расстроена и не могу уснуть. Потерпи. Что случилось? Она легонько улыбается, щекой прикасаясь к месту с этим вопросом, льнëт, будто кошка, давным давно забывшая о ласке. Ей нравится, когда Фике интересуется, даже беспокоится. Потребность в нежности восполняется редкими словами. Это сложно. Думаю, мне хватит ума, чтобы понять. А мне не хватит, чтобы объяснить, не вдаваясь в подробности личной жизни. Неужели дело в любовнике? Арию передëргивает. Хуже. Она продолжает покрывать всë рисунками и линиями, не представляющими из себя ничего, кроме забавы. Сопротивление больше не встречается. Ария искренне благодарна, потому что не знает, нашлись бы в ней силы на споры. К утру она смывает следы, помня о том, как это неудобно для Фике. Мужчины носят длинный рукав практически всегда, почему он так волнуется об этом? Всë ведь в любом случае будет скрыто, какая разница? Она засыпает с этой мыслью. Открывает глаза спустя пару часов, так, будто и не закрывала их вовсе. Даже иллюзия бодрости не возникает ни на миг, Ария едва держится в сознании, когда вспоминает, что должна ехать в герцогство, и поднимается, чтобы подготовиться. Сегодня, как назло, госпожа решает оставить еë у себя. Ария не соображает толком, что делает, не знает даже, какова идея еë картины. Рука с кистью живут отдельной, любовной жизнью, и она предпочитает в это не вмешиваться. Лучше отдаст имеющиеся ресурсы на соображения о том, как бы уснуть стоя и с открытыми глазами, да так, чтобы госпожа не заметила. – Выглядишь утомлëнной. – Последняя часть еë планов оказалась упущенной с самого начала. – Ты не больна? Ария поворачивает голову в сторону говорящей, к еë столу. К лицу, беспристрастно еë изучающему. – Нет. Не выспалась, вот и всë. – Бровь Айсис дëргается в недоверии, будто недосказанность стала осязаемой, уплотнила воздух и выказала ей глубоко личное оскорбление. – Есть причина? – Ария сдерживает себя от того, чтобы поморщиться. Солгать нельзя, но и правду говорить она не намерена. – Не то, о чëм стоит беспокоиться, госпожа. – Она старается ответить уклончиво, сойти с темы, но, судя по блеску в чужих глазах, ей вряд ли это удастся. – Неужели? Вчера ты была с леди Миэлли, так, быть может, дело в ней? В этом случае я хочу знать. – Госпожа опирается подбородком на свою ладонь, выглядя так, будто намерена вести переговоры. – Дело не в ней. – Ария изо всех сил старается собрать мысли в кучу. Отвлекается от всего, чем была занята, чтобы вести баталии. – Надеюсь, во время визита ты не показывала свой характер? – У неë одно задание, выполнять его бездарно было бы верхом глупости. – Конечно, нет, госпожа. – Айсис Фредерико, почему-то, улыбается так, будто Ария вступила в капкан. Притворно-дружелюбное, дьявольское выражение лица. – В таком случае, почему ты ведëшь себя так со мной? – Она замирает. Разозлила? Другие слуги вряд ли позволяют себе и половину от того, что делает Ария. Не стоило переступать эту черту так сильно. Извинения крутятся на языке. – Неужели Миэлли заслуживает большего уважения? – Что? Совсем нет. – Госпожа выглядит теперь повеселевшей, и Ария осекается. Хмурится, подбирая другие, более подходящие слова. – Вернее, леди Миэлли, безусловно, мной уважаема, но не так, как вы. – И поэтому со мной ты делаешь, что вздумается? – Под "делать, что вздумается" предполагается прийти, выглядя уставшей? Глаза, смотрящие на неë, не отрываясь, вынуждают думать быстрее. – Я не делаю, что вздумается, госпожа. Но, да, я веду себя более искренне с вами, потому что слишком уважаю вас для того, чтобы притворяться, зная, что вы в любом случае это заметите. – Ария сказала прямолинейную глупость или выразила свою точку зрения? Нельзя угадать. – Искренна из уважения..Отчасти это противоречит этикету, пусть никто и не признает. – Так и есть, но этот подход кажется ей более верным, логичным даже. Герцогиня выглядит задумчивой, даже глаза отвела, сощурившись. – Можешь оставить, если действительно так считаешь. Значит, нравится. Ария улыбается, возвращаясь к картине и общей усталости. Знает, что за ней наблюдают, что сказала недостаточно для закрытия темы. Подозрения кругом витают, но эта женщина, леди Фредерико, вряд ли собирается поднимать одну и ту же тему дважды, учитывая, как слаба еë причина: ни беспокойство, ни любопытство не звучат достаточно хорошо, чтобы продолжать. Прежде, чем сонливость успевает снова заполонить еë, раздаëтся стук в дверь. – Войдите. – Это горничная, одна из тех, кто повыше. Она не обязана уделять ей внимание, но всё равно наблюдает, ведь выглядит та взволнованной. – Госпожа, ваша матушка только что прибыла. – Ария успевает повернуть голову, чтобы увидеть на лице герцогини растерянность. Та быстро скрывается, заменяемая подчëркнутой нейтральностью. – Скажи ей, что в поместье меня нет, уехала по делам, буду только к вечеру. – Увлекательно. Ария и не знала, что человек, с которым она говорила здесь всë это время, отсутствует. – О моëм отъезде передай и Оскару, уточни, что он должен поприветствовать нашу дорогую мать поскорее. Горничная уходит со взмахом руки, так же стремительно, как и пришла. Герцогиня поднимается со своего места, заставляя Арию смотреть всë интенсивнее. Разве приезд такого близкого родственника, как мать, - не благое событие? – Идëм со мной. – Еë ведут невесть куда, не объясняя причин. Ария, пребывая в справедливой растерянности, следует за госпожой в другую часть комнаты, наблюдает, как та надавливает на часть деревянного орнамента, открывая потайную дверь. Хотела изучить тайные проходы? Вот они. – Выйдем здесь. – Стоит ли мне спрашивать, почему я не могу воспользоваться обычным выходом? – Айсис Фредерико смотрит на неë выразительно. Другие люди не умеют говорить глазами так красноречиво. Ария, бросая взгляд на руку, велящую ей войти, так и делает, осознавая, как узок коридор. Вероятно, так спланировано, чтобы не вызвать лишних подозрений, догадок о планировке. Дверь за ними запирается герцогиней, и следующим наблюдением Арии становится тусклое освещение. Разглядеть что-либо кажется трудной задачей для глаз, только что бывавших в светлом пространстве. Еë мягко подталкивают. Верно, Айсис Фредерико прямо за спиной, собирается идти так всю дорогу, потому что в этой тесноте поменяться местами они не смогут. Неловко ходить перед ней. Ария спешит, поддаваясь атмосфере необходимости, витающей вокруг Айсис, и силясь закончить непривлекательный акт смены позиций. Они бредут так некоторое время, до тех пор, пока чужая рука не оказывается на еë плече. Ария оборачивается, думая, что им пора выйти в свет, хочет спросить об этом, но замечает палец, прижатый к губам. Всем известный жест, запрещающий разговоры. Она удивлëнно прислушивается к голосам из-за стены. Разговоры приглушëнные, но голос, один, мужской, узнаваем. Господин Оскар, а с ним - женщина со старческой хрипотцой. Та, от кого они сбегают. – Иди тихо. – Ей шепчут совсем уж на грани слышимости. Она кивает, стараясь не слышать; обрывки фраз долетают до неë сами. – Ах, мой милый сын..Где твоя непутëвая сестра? – В мире есть человек, способный назвать герцогиню, герцогиню непутëвой? – Ах, наверняка снова прикрывается разъездами, чтобы не видеть родную мать! Если солгала, найдëтся, мои слуги от этом позаботятся. Ария уходит всё дальше от них, осторожно крадëтся, осознавая теперь, к чему завеса тайны. Госпожу действительно ищут, но какое отношение к этому имеет она? Ходить по тëмным помещениям вместе с Айсис Фредерико никогда не входило в еë планы. Облегчение приходит к ней, когда они выбираются к слугам, которых она знает. Легко затаиться, когда а центре комнаты герцогиня. Выбирая себе угол, где можно наблюдать и реагировать спокойно, без чужого внимания, она слушает, что будет дальше. – Госпожа, экипаж готов к отбытию. Прикажете спрятать мисс Арию до того момента, когда вдовствующая герцогиня убедится в вашем отсутствии? – Ария выгибает бровь. Ей теперь скажут закрыться и сидеть, боясь того, что еë, незнакомку, найдут? Кому какое дело? Почему она не может уехать домой? Сонливость делает еë более раздражительной. – Она поедет со мной. – Ария уже едет куда-то с госпожой, прелестно. Тихий вздох срывается с губ, никем не замеченный. Она просто последует всему, что скажут, лишь бы поскорее добраться до кровати. На неë одевают плащ. Так, будто еë собственных рук неожиданно не стало от одного только нахождения в компании дворянки. – Не отставай. Ария идëт за Айсис послушно, с пальцами, сплетëнными в замок за спиной, на расстоянии в полшага вместо привычных двух. Они оказываются на улице почти сразу. Помещение, вероятно, являлось одним из запасных выходов, ведущих на задний двор. Карета ожидает неподалёку, неприметно стоит в тени. Гораздо богаче той, на какой посылают за Арией. – Иди первой. – Внутри выглядит ещë лучше. Мягкие сидения, прозрачные окна, удивительный орнамент. Даже находиться здесь не по себе. Ненароком оцарапаешь сиденье, в долгах окажешься до конца жизни. Хотя госпожа, конечно, так с ней не поступит. Ведь они близки, можно и простить? На людях их взаимодействия всегда ограничены приказом и исполнением, так что она может рассердиться для вида, но на деле? Ничего не сделает. Мысль успокаивает. Айсис занимает место напротив немногим позже. Говорила, вероятно, куда их везти и когда забрать. Не мешало бы ей поинтересоваться, но вместо этого Ария моргает по-совиному, смотрит на пейзаж за окном и чувствует, как карета трогается. – Прогуляешься со мной? – Первым еë ответом становится отказ. Но кто в своëм уме способен такое сказать? Не взирая на усталость, она должна согласиться, сопроводить госпожу куда угодно. В этом вопросе есть привкус окончательности, бессмысленности, следующей за ней. – Я закажу тебе новую одежду и, возможно, сделаю несколько других подарков в благодарность. – Куда мы поедем, госпожа? – Герцогиня насмешливо фыркает над мгновенным согласием, никак это не комментирует. Арии кажется, что с еë взглядом что-то не так, но значения она не придаëт. – В торговый переулок, это недалеко. – Она кивает. И стоит только тишине установиться, появляется неловкость. Много времени вместе проводят, правда, но обе заняты, не располагаются прямо напротив и имеют какое-никакое пространство! Нужно завести беседу или госпожа хочет побыть сама, наедине с мыслями? Конечно, она не хочет. – Почему вы решили взять меня с собой? – Ария теперь чувствует себя хуже. Стоило ли ей заговаривать? Робость пронзает тело, когда на неë обращают внимание. Не забывать своего положения, взгляда не поднимать, пока не обратились. Заученные строки возникают в голове поздновато. – Прогулки в одиночестве не доставляют мне удовольствия, а ты была прямо под рукой. – Она просто ответила. Ничего не сказала, даже бровью не повела на нарушения. Взяла себе компанию, достаточно дерзкую, чтобы поговорить. – Я была под рукой точно так же, как и другие слуги. Более выспавшиеся, прошу заметить. – Уголки губ поднимаются вверх в подобии улыбки, выдают в еë словах шутку. Айсис Фредерико щурится на неë, принимая маленький вызов, подчëркивая бесспорность своего выбора. – Сколько раз ты видела, чтобы я разговаривала с любым из слуг? Приказы исключаем. – Ария задумывается, память напрягает, перебирает в голове моменты. Считаются ли случаи, когда надоедливые горничные поторапливали? Вряд ли. – Ни разу, но, по моему мнению, это не значит, что такого никогда не происходило. Я не так часто вижу вас в их компании. – Айсис благосклонно, легко кивает. Принимает еë точку зрения, но проясняет. – Я слушаю своих личных горничных время от времени, их болтовня расслабляет. Но поддерживать полноценный диалог невыносимо. Они надоедают. – Те женщины действительно не самые приятные личности, но перед госпожой ведут себя обходительно. Наверняка и такое может раздражать. – Раз вы меня взяли, я надоедаю меньше, чем они? – Ария слегка улыбается. Приедет домой - непременно пожалеет об этом вопросе, снова ей сделается беспокойно. Но сейчас говорить с ней так приятно. Будто свежий воздух наполняет лëгкие. – На комплимент напрашиваешься, Ария? – Взгляд приходится увести, из приличия изображая смущение. Пейзаж за окном заставляет все мысли стихнуть, одна за другой, они покидают еë разум. Легко и спокойно, будто здесь ей самое место. Не одной герцогине требовалось вырваться куда-нибудь, куда угодно. – Правда за тобой. Ты меня не раздражаешь. – Так я вам нравлюсь! Сочту за честь, госпожа. – Они друг другу улыбаются. Искренне и мягко, смеются одними глазами. И есть в этом моменте, в этих выражениях, нечто, что хочется оставить при себе, никому никогда не рассказать, даже не обсуждать друг с другом, но лелеять в сознании бережно, с особым трепетом. Ария сплетает пальцы между собой, сжимает их немного нервно, в себя приходит и продолжает разговор. – Если они вам надоели, почему бы их не уволить? – Ею движет научный интерес. Почему Айсис Фредерико оставляет при себе людей, которых не терпит? Зачем создавать себе неприятные условия, если их жизни, их работа и карьера, могут оборваться от одного щелчка еë пальцев? Имея власть, не пользоваться ей. Есть ли этому причина? – Они стоят доверия. И, если бы я увольняла работников, исходя исключительно из эмоций, нехватка кадров была бы катастрофической. – Справедливая. Не злоупотребляет привилегиями, воспользоваться которыми - абсолютное еë право, данное с рождения. Уважение невольно пропитывает. – Если передумаете, сомневаюсь, что по ним будут скучать. Я - уж точно. – Она ловит чужой смешок и поднятую бровь - знак заинтересованности, предложение продолжить. – У нас взаимная нелюбовь. – Отчего ж? Я сомневаюсь, что заставала тебя за беседой с ними. Только Эмили. – Следует указать, что Эмили теперь будет ей должна. Госпожа запомнила еë имя с лëгкой подачи Арии, можно отблагодарить за старания. – Слова не нужны, чтобы мы осознали свои чувства. Временами у меня складывается впечатление, что они хотят меня съесть. – Еë собеседница насмешливо фыркает от шутливого выражения. – Особенно после того, как вы сказали мне расчесать ваши волосы. Они обе вежливо не вспоминают, чем был чреват тот инцидент. – Не думала, что они так ревнивы к своим обязательствам. Стоит ли мне впредь учитывать это, чтобы спасти тебя? – Судя по выражению еë лица, госпожа не станет. – Я была бы благодарна. – Она, по крайней мере, попытается. Взгляд, полный надежд, и провал. Над ней снова смеются. Ария сдерживает фырканье. – Вам никогда не говорили, что вы злая? – Предполагаю, многие так считают. Но в лицо обвинять меня не смеют. Дерзнëшь? – Наблюдая за ухмылкой на чужих губах, Ария набирает воздух в лëгкие. – Как бы я посмела? Лишь интересуюсь, были ли глупцы, способные сделать подобный вывод о такой великодушной женщине. – Струсила. Но герцогиня выглядит помрачневшей. – Женщине? – Явно не мужчине. Ария озадаченно поднимает брови. – Мне всего девятнадцать. – Старше лишь на год? Изумление мелькает на еë лице мимолëтно. Она берëт себя в руки, но не так быстро, как должна была. Еë засекли, очевидно из того, как сверкнули чужие глаза. – Двадцатилетие я отпраздную в этом году, но всë же. Разница в два года ничего не меняет. Всë ещё удивительно. – Девушка, простите. – На языке и в разуме отдаëтся непринятием. Госпожа не в браке, верно, но девушка? Человек такого ума и влияния не может быть назван так молодо и невинно. Пусть этикет велит иначе, своего мнения она не изменит. Хотя удивление разрастается. Герцогиня уже в девятнадцать, так уважаема в свои девятнадцать. Ария смотрит по-новому. Что пережила она, рождëнная в числе дворян, которых, как она считала, нежат всех без исключения, чтобы суметь наследовать титул при живом брате, чтобы иметь власть быть той, кому служат из преданности, и силу работать денно и нощно, не забывая и о жизни светской? Подчинить себе целое герцогство в девятнадцать лет... – Громко думаешь. – Мысли читаете? – Боишься? Значит, есть, что скрывать? – В этом случае я думала бы тихо. Реплики, как стая птиц, одна за одной сыпятся без всяких пауз. Небольшая дуэль, вышедшая вничью из-за несерьëзности более сильного оппонента. – Ты бывала в переулке, в который мы направляемся? – Ария думает над вопросом недолго, но отвечает более медлительно из-за попытки подавить зевок. – Сомневаюсь. Моë знакомство с этими землями ограничено вашим поместьем и дорогой к нему. – Она ездит более по дворянским гнëздам, нежели живописным местам, где принято оставлять деньги. – Столько раз была здесь, но ни разу не меняла маршрут? – Ария качает головой, не слишком заинтересованная. Путешествия звучат чудесно, для многих являются несбыточной мечтой. Она предпочитает копить на нечто более существенное, чем однодневные впечатления. – Что ж, тем лучше. Я проведу небольшую экскурсию. – Благодарю, госпожа. – Экскурсия займëт больше времени, чем обычный поход за покупками. Время тянет? В иной день затею она восприняла бы с нейтральной реакцией, но теперь немного недовольна. Усталость даëт плоды и хотьба ситуацию не улучшит. Может ли она поспать сейчас, с открытыми глазами и словами, поддерживающими разговор? Возможно, без последнего. Герцогиня молчит, разговор более не развивая. Ария делает так же, замечая, как глаза неконтролируемо слипаются. Она клюëт носом слишком очевидно. – Тебе дурно? – Знакомые глаза внимательно её рассматривают. Уже второй такой вопрос такого характера. – Совсем нет. – Она бодрится, как может, вызволяет саму себя из полусонного состояния. – Скажи мне, если захочешь остановить карету. – Ария спокойно кивает. – Дело больше в усталости, госпожа. Ничего другого. – Было бы забавно, начни еë укачиваеть. От беспокойства о своей компании, Ария не удержала бы еду в желудке и поехала не за одеждой, а сразу на эшафот. Тревожная мысль. – Во время прогулки собираешься с ног свалиться? – Ария хочет с этим согласится, беззаботно кивнуть и спросить что-нибудь около: "Вы же поймаете меня?", но прикусывает язык, вздыхая и уводя глаза. – Я справлюсь. – Айсис Фредерико осматривает еë придирчиво, будто к внезапной ходьбе она должна была быть готова, ведь договаривались они уже давно. В этот миг Ария зареклась приходить к ней в упадке сил. Дорого обходится. Ария отвлекается мыслями, глаза подолгу не закрывает, в голове собственной путается, иногда с госпожой переговаривается, если подозревает, что вот-вот уснëт. Поездка приятная, но состояние раздражает. Она испытывает облегчение, когда они останавливаются. Разум приободряется от предстоящей активности. Она наблюдает, как волосы госпожи, длинные и тëмные, скрываются под капюшоном. Они не собираются привлекать внимание, идут инкогнито. – Ты когда-нибудь пила кофе? – У неë спрашивают, когда она вылезает из кареты, вдыхая побольше воздуха. Одна из великодушных леди напоила еë чем-то, чьë название звучало схоже. – Тот горький напиток? – Госпожа подтверждает. Ария заметила, как уголки еë губ дëрнулись, но ничего не сказала. – Довелось. Не самое лучшее, что я пробовала. – Он снимает усталость. Но, раз уж не нравится, ничего не поделать. – Может, позже? Если это пойло имеет чудодейственный эффект, она вполне способна глотать, не разбирая вкус. Навык, отточенный с самого детства. Госпожа начинает вперëд идти, Ария же по сторонам оглядывается, оставаясь на месте, чтобы выдержать привычную дистанцию. Напрасно. К ней оборачиваются, чтобы непонимающе уставиться. Брови поднимаются сами собой. Ей нужно идти рядом? Она делает несмелые шаги, приближаясь. – Мы гуляем. – Ей поясняют, как неразумной. Само собой разумеется, что теперь им надлежит ходить, как подругам? Следует заканчивать с пропуском параграфов учебника. Вечно думает, что не пригодится, а затем благополучно садится в лужу. Однако же, если бы знала, всë равно не стала бы рисковать, уж лучше упрëк услышать и быть уверенной, нежели проявить неуважение. Приятно наблюдать за тем, как их шаги равняются, как они находят подходящую им обеим скорость - Айсис шла немного быстрее Арии, приходилось догонять, пока та, заметив, не замедлилась. Привыкание увлекает, она умудряется забыть о рыцарях, следующих за ними. Легко начать игнорировать людей, стоящих в поместье всюду, существующих, но не мешающих. Их преследования показались ошеломляющими, но и с таким смириться можно. Покой герцогини передавался и ей. – Сейчас у нас нет пункта назначения. Пройдëмся немного, потому, если появится нечто, что привлекло твоë внимание, скажи мне. – Почему бы им не прогуляться в сторону заведения, в которое Айсис хочет еë отвести? Восполняя обе потребности за раз, они смогли бы закончить быстрее. Но, очевидно, там, где она хочет торопиться, герцогиня замедляется. Одна из них горько желает попасть домой, когда как вторая имеет противоположные намерения. – Вы часто бываете здесь, госпожа? – Она заводит разговор не столько от скуки, сколько от неловкости. Идти вот так, на расстоянии соприкосновения рук, - новинка, и желание сплести их пальцы приходится игнорировать с отчаянием. – Крайне редко, у меня нет нужды ездить по салонам, вместо этого я приглашаю интересующих меня дельцов в поместье. – Если гора не идëт к Магомету, то Магомет идëт к горе. Наверняка удобно выбирать товары в собственной гостиной. – Но в местности вы ориентируетесь. – Ария бежит глазами по округе. Красивые дома, пестрящие вывески, узорчатые окна выглядят впечатляюще. Оживлëнная улица, полная звуков и людей разных сортов: дельцы и покупатели, играющие дети, их обеспокоенные матери. Все они выглядят, по меньшей мере, прилично. – Я должна проверять, как обстоят дела на моей территории. Каковы цены, как идëт бизнес и живут люди. – Как живут люди. Ария не может сдержать смешка. Герцогиня, разумеется, всë слышит и смотрит на неë, силясь понять, что еë так рассмешило. – Люди здесь выглядят так, будто их отобрали для смотрин. – Они встречаются взглядами, и Айсис выгибает бровь, предлагает продолжить. Должна ли она говорить об этом? Следовало бы смолчать, но, раз уж она начала, должна и закончить. Мягко и быстро. – Я не говорю о том, что они нарядились специально для вас, конечно, люди живут и подобным образом, но большинство ведëт иной образ жизни. Не мне вас учить, поэтому... – Продолжай. – Ария открывает глаза чуть шире. Очередная хитрость? Не может же она и впрямь.. – Меня интересует твоë мнение. Нечасто приходится иметь дело с такими наглыми простолюдинами. Я полагаю, что твой взгляд и прямолинейное изложение могут быть полезными. – Часто ли вам приходится иметь дело с любыми простолюдинами? – Нельзя не поддразнить. Она наблюдает за закатыванием глаз и усмехается. Сама ведь напросилась! Можно было и не называть еë наглой без повода. То, что она собирается сказать дальше, требует некоторых размышлений. Взвешенные, тщательно отобранные слова медленно находятся в голове, крутятся на языке, а затем слетают с губ. – Часто улицы, где живут рабочие и крестьяне, выглядят иначе. Не место для леди, я думаю? Не так чисто, нет гармонии. Чаще можно встретить пьяниц и ссорящихся людей. Муж, избивающий жену, дети, просящие милостыню. Старики, торгующие овощами с утра до ночи, лишь бы себя прокормить. Рыцари вызывают чувство скорее страха, чем безопасности. Есть оружие, значит, сильнее и опасен. Я живу в таком месте, так что многое видела и это кажется мне сюрреализмом. – Айсис Фредерико начала выглядеть озабоченной только на последнем предложении, когда это коснулось Арии, а не условных незнакомцев. В остальном она сохранила стойкое нейтральное выражение. Внутри возникло приятное удовлетворение, но Ария отгоняет его, желая быть услышанной. Выбирает путь, которые сколь-нибудь волнует. – У меня нет отца и, как следствие, у семьи не было кормильца. В таких случаях должна работать община, управление деревни обязуется помочь, но нам не дали ничего. "Суровые времена" - вот, что они сказали. Люди предпочитают забрать себе, так как и сами не сыты, а те, кому следовало бы это контролировать, состоят в доле, поэтому закрывают глаза. Какой-то период своего детства я запивала сгоревший хлеб дождевой водой, и, безусловно, не выглядела, как они. Рваные тряпки - вся одежда. Она указывает на счастливых детей в хороших вещах, но взгляд герцогини рассеянный, смотрит мимо них, хотя выражение на еë лице и остаëтся непроницаемым. В голове крутятся воспоминания о тех днях: болезненные ощущения в животе, гарь на языке, злоба и усталость матери. Их руки мимолëтно сталкиваются. Неслучайно. – Сейчас ты ни в чëм не нуждаешься? – Герцогиня даже не смотрит, не выглядит обеспокоенной или заботящейся, но улыбка Арии расцветает, подобно теплу, наполняющему грудь. В такие моменты, когда напускает на себя равнодушный вид, она выглядит милой. Она задевает чужую ладонь нарочно, заимствуя трюк. – Нет. Благодаря вам, по большей части. Спасибо. – Произносится искренне, от всего сердца. Айсис Фредерико стоит гораздо больше простого слова, но оно - всë, что есть у Арии помимо еë таланта. От жалкой благодарности отмахнулись, как от пушинки. – Ты права, сказать, что я узнаю здесь о том, как живут люди, находящиеся под моей опекой, весьма сомнительно. – Еë тон дипломатичен. Использует ли госпожа его, когда говорит о своих делах с кем-то равным ей в статусе? Арию не интересует. – Какие ваши любимые цветы? – Спонтанная смена темы. Слишком устала для политики, не собирается тягаться в этом с герцогиней, высказала всë, что могла, и бросила взгляд на цветочную лавку, - таковы события, повлëкшие за собой вопрос. – Будь последовательнее, Ария, или предупреждай, когда хочешь сменить настроение разговора. – Герцогиня часто поучает еë механически, без какого-либо характера в словах, будто заученные строки вырываются на волю, позволяя перестроиться, выигрывая время. – Я безразлично отношусь к растениям, цветам предпочитаю деревья. В подарок люблю получать более практичные вещи. – Не видите смысла в эстетике? – Она хитро щурится. – Мне нравятся твои картины. – Не подловить. Ария принимает поражение спокойно. – Высшее общество часто пользуется языком цветов, поэтому, если говорить о них, более всего мне приятны каллы. – Каллы. И предположить не может, как они выглядят. Еë книги биологии имеют узкую специальность, направленную строго на людей, так что от необщеизвестных названий Ария находится в стороне. – Что они означают? – Она любопытствует. Госпожу в любом случае не привлëк их внешний вид, отчего же ей искать в памяти что-то, чего она никогда не знала? – Преклонение. – Властная госпожа. Ария мысленно хихикает. Стоило ждать, но всë ещë невероятно, как патриархально настроенные аристократы почитают молодую женщину. – Какие цветы предпочитаешь ты? – Лилии, я думаю. Красивые и легко пишутся. – Ария замечает тень знающей улыбки на знакомом лице. Но игнорирует еë, отдаëт предпочтение девушке, заботящейся о растениях, обсуждаемых ими ранее. От неë отходила особенная энергия, нежная и чуткая, заставляющая засматриваться. Еë мягко оттягивают. Она едва не столкнулась с незнакомцем, так отвлеклась. Мгновенно почувствовала пальцы на подбородке, следуя им, повернула голову. Встретила герцогиню, самую потрясающую женщину, какую ей доводилось встречать. Нечто в еë разуме сразу переключилось, стоило только взглядам пересечься. Кто была та девушка, привлëкшая еë до этого? Не вспомнить. Вся еë память тонет в глазах, чьи оттенки она выводила на холстах старательно, с долей придирчивости. Разум пронзает жуткий стыд, будто она не может, не должна заглядываться на других. – На кого ты смотришь? – Ревнивый вопрос. – На вас. – Незамедлительный ответ. Арию отпускают, удовлетворившись. Она не нашлась, как это прокомментировать, потому смолчала. Госпожа указала на еë невнимательность или ей не понравился взгляд на другую женщину? Для человека, которому нравится свой пол, возможно, будет оскорбительно, что она проявила мимолëтный интерес к другой. Об иных чувствах мысли не лезут, те заперты верой в госпожу и еë тихую заботу. Она ведь обхватывала запястье ещë несколько раз, когда Ария, сонная, терялась в пространстве и нуждалась в направлении. Ей хватило чести поддерживать беседу, исполняя роль ответственной спутницы. Дорога, всë же, привела их в богатый салон, где ей предстоит заказать одежду. Почему наряды? Большую радость принесли бы материалы, но она не спорит. Если оденется лучше, Каин станет смелее? Арии не нравится сама возможность, поэтому в дом Росдзентов она в любом случае ничего нового надевать не станет. На них не обращают внимания поначалу. Стоит герцогине снять капюшон, помещение утихает, а вокруг образовывается двое любезных продавцов. Остальных покупателей куда-то уводят. Ария следит за этим с интересом, Айсис не уделяет и капли внимания - наверняка привыкла. – Девушке нужно сшить несколько комплектов. Возьмите мерки и покажите нам ткань. – С неë снимают плащ быстро, не спрашивая. Ария натягивает на лицо улыбку, чувствуя, как к ней прилипают взгляды. Почему они так смотрят? – Какие утончëнные черты лица! – Смелая причëска, впервые вижу такую. – Шить для таких красивых девушек - радость. Шквалом комплиментов она ничуть не смущена, но удивлена приятно. Женщины, как правило, завидуют, а не восхищаются. Эти же и вовсе начинают уводить в неизвестном направлении. Ария оборачивается на герцогиню, но та ничего не делает, наблюдает за похищением с предательской улыбкой. Подлая. В отдельном помещении еë избавляют от лишней одежды и снимают мерки, продолжают осыпать любезностями, интересуются предпочтениями в фасоне и предназначением вещей, менее удачно пытаются выяснить, почему еë сопровождает "драгоценная госпожа" и кто Ария такая. На всякий случай она не назвала им даже имени. Слухи ползут, госпоже будет неудобно избавляться. При возвращении в главный зал она замечает намëк на разочарование в лицах. Улыбка цветëт, когда взгляд падает на женщину - девушку, - внимательно рассматривающую материалы и зовущую еë к себе, чтобы показать. Когда тонет в мирском, Айсис и впрямь милая. – Тëмно-зелëный будет тебе к лицу. – Она отрывает взгляд от герцогини с трудом, тряпки выглядят не так привлекательно. Ария прикасается к ним, чтобы попробовать материал, и старается не думать о том, как много денег будет отдано за эту мягкость. – Нравится? – Да. Мне понравится всë, что вы мне дадите, госпожа. – Если будет говорить так, сможет получить больше? Жадность вынуждает еë подлизываться или общее раболепство перед герцогиней, наконец, пришло? – В таком случае, я выберу ещë несколько на свой вкус. Пусть будет сюрпризом. – Сработало? Ария улыбчиво кивает. Отворачивается, чтобы не портить эффект неожиданности. Вкусу госпожи сложно не доверять, учитывая, как хорошо она выглядит во всëм, что не наденет. Наблюдать за девушками в ответ интересно. Будь она благородной леди, взглядов никто бы и поднять не смел, но Ария к высшим чинам не принадлежит, потому глазами еë сверлят, запоминают черты, чтобы спросить о ней после. Вряд ли это зайдëт далеко - герцогиня не позволит узнать. Иначе каковы будут слухи? Девушка, которой сама Айсис Фредерико делает подарки, водя по изысканным заведениям. Любовница, чьë имя так и не было названо. Любима, но скрыта. Паутина сплетен расстилается в еë голове, она может видеть каждый завиток, рождающийся в головах смотрящих. Судьба, которой она опасается, которая нависает, но не наступает по разным причинам. – Идëм. – Ария ловит этот голос, самый важный, и слушается. Отрывается от своих мыслей и обменов взглядами, уходит следом, на расстоянии двух шагов, как и должно быть. Нагоняет чуть позже, когда они отходят. – Наряды доставят прямо к тебе, и я ожидаю, что в следующий раз увижу тебя в одном из них. – Как вам угодно. – Хочет смотреть на неë, как на куклу, - пускай. Покрасоваться перед герцогиней - небольшая цена за обретëнные блага. Обе это знают, произносят лишь для вида, поддержания беседы. – Но я не думаю, что швеи закончат быстро. Мы увидимся не скоро? – Так и есть. Пока воздержись от посещения моего поместья. – Дело во вдовствующей герцогине, матери Айсис и Оскара? У них не самые лучшие отношения, а, если брать во внимание, что сбежать пришлось не одной только госпоже, дело от части в том, кто привлекает наследницу рода. Ария снова в статусе отщепенки, спящей с герцогиней за материальные поощрения. Надоедает. – Не думаю, что это продлится долго: около двух недель или месяц. – Я в любом случае буду скучать по герцогству. – Быт в этих землях спокойный, с элементами драмы, когда дело госпожи касается, но всë можно принять за смешную особенность. – Я бываю здесь чаще, чем в собственном доме. Если не на заказах, то в герцогстве, графство не идëт ни в какое сравнение в частоте. К Миэлли она наведывается действительно редко, делает вид, что старательно собирает информацию, время тянет, а если и приходит, то не задерживается. Бежит при первом же случае. В поместье госпожи дошло до того, что повара составили ей отдельный рацион, горничные знают, когда следует и не следует навещать еë, и в хозяйском кабинете мольберт стоит большую часть времени. – Считай это отпуском. – Отпуск, в который она возьмëт больше заказов, чем обычно. Больше денег никому не повредят, хотя живопись слегка утомила. Может, и впрямь передохнуть? Провести время с мамой, прогуляться с ней, купить что-нибудь в подарок. Об этом стоит подумать. – Не передумала на счëт кофе? Если запивать им десерт, вкус изменится. – Если вы настаиваете. – Вероятно, герцогине надоело опасаться внезапного столкновения Арии с каретой. Ей и самой не помешает набраться бодрости, хотя положительные свойства этого напитка кажутся сомнительными. До кофейни они добираются в приятной тишине. Идти недалеко, так что каждая пребывала в своих мыслях без какой-либо неловкости. Когда они вошли в помещение, чудо вновь произошло: стоило девушке у ресепшена увидеть лицо госпожи, как их уже начали куда-то вести, ничего не говоря. Каждый ли делец знает еë в лицо, обходится так же почтительно и особенно? Возможно. Они поднимаются на второй этаж, идут вдоль зала до столика, что наиболее уединëн. Лишнего взгляда на него не бросить, гостей не побеспокоить. Айсис Фредерико садится первой, шепчет что-то сопровождающей их, заставляя еë уйти. Ария отдаëтся вежливым колебаниям. – Я могу сесть? – Реплика вызвала оценивающий взгляд. Никогда нельзя угадать, в какой момент стоит держаться строгих правил, а в какой - пренебрегать ими. – Нет, стой у меня над душой и пей стоя. – Провалилась. Ария занимает место напротив госпожи с тихим вздохом. Теперь на неë смотрят укоризненно. Право, за что? – Я не давала разрешения. Как ты смеешь садиться со мной за один стол? – Ария натянуто улыбается, глазами же показывает вселенскую усталость, некоторое принятие. – Вы злая. – Теперь осмеливается, потому что не может не произнести факт, такой же ясный, как само солнце! Герцогиня тихо, коротко смеëтся. Ария тоже улыбается. – А ты наглая, но я ведь молчу. – Она уверена, что это уже упоминалось, и молчать госпожа не стала. Найти нужное воспоминание сложно, но такое точно было! – Ваше меню. – Госпожа говорила что-то о десертах, но заказать больше, чем напиток, означает есть в еë присутствие. Гнетущая перспектива. С этикетом этой области она знакома, и хочет попробовать что-то изысканное, но ей не по себе. В итоге выбор останавливается на кусочке торта со смородиной. – Хотите сходить куда-нибудь после? – Спрашивает, разбавляя тишину, старается передохнуть, пока они сидят. – Пройдëм дальше по улице и посмотрим. Если понравится что-нибудь, скажи мне. – Ария активно кивает, думая, что должна рассматривать всë с предельной внимательностью, чтобы не упустить ничего, что приглянулось, но слишком дорого для самостоятельной покупки. – Вы очень щедры, госпожа. Спасибо. – Удивительно щедра, сверх меры. Опасения снова крадутся в голову с тошнотой, но она отгоняет их. Стоит воспользоваться, пока шансы есть. И прогулка ведь приятная. Дружеская даже, ничего лишнего. Кофе оказывается терпимым, если подсластить. Ария выпивает всю чашку, но волной бодрости не обдаëт. Эффект мог быть забракован, если бы не осознание, более позднее, что спать хочется меньше. Ей хватило сил быть приемлемой сопровождающей, беседы казались лëгкими, а ноги не заплетались. Госпожа купила ей несколько вещей в подарок, взяла кое-что и для себя, но малейшей эмоции по этому поводу не показала: человек, способный купить всë, что угодно, вряд ли будет радоваться безделушкам. Прогулка заканчивается ближе к вечеру, их забирают разные кареты, поэтому прощаться приходится на одной из улиц. – Это было приятно. – Айсис, наконец, тоже уставшая, легко улыбается ей. – Спасибо вам за день, госпожа. – Внеплановый выходной пусть и заставит проспать, как минимум, сутки, оказался действительно хорошим воспоминанием. Ария будет думать о нëм, слушая болтовню Миэлли краем уха. В этот день аристократка показалась ей разговорчивее обычного, взволнованная подарком господина Оскара, и увлечëнно ей об этом сообщающая. Они не родственные души, но эта девушка серьëзно настроена выйти замуж именно за него. Так случается, политические браки заключаются, но такая романтичная натура не должна грезить об узах судьбы? Возможно, весь образ - фальш, а Миэлли ищет лишь выгоды, расчëтлива настолько, что скрывает это без колебаний. – Он сказал, что не так давно прогуливался по уголкам герцогства и приметил для меня эту чудную вещицу. Господин Оскар подумал обо мне, это так мило! – Ария смотрит на протянутую вещь - аккуратный браслет с камнем под стать глазам Миэлли. Тот самый, который герцогиня выбирала в еë присутствии. Значит, она проводила время в компании брата, а не сестры. Что ж, они довольно похожи..Легко спутать. – Браслет вам к лицу, госпожа. Будет идеально сочетаться с вашими глазами, господин Оскар настоящий романтик. – Ария усмехается про себя. За леди Миэлли, выходит, ухаживает госпожа Айсис? Вот уж неожиданно. Ей казалось, что вкус герцогини отличается от этой миловидной, сахарной, угодливой девушки. Кто-то более резкий подошëл бы лучше, но не ей судить. Так забавно поддерживать еë энтузиазм. Господин Оскар славится отсутствием вкуса, ей приходилось слышать об этом. Эта вещь изящна, слишком для того, чтобы стать его выбором. Миэлли, влюблëнная и знакомая с ним, наверняка должна знать, кто на самом деле стал отправителем, но разыгрывает счастье. Это спектакль для Арии, чтобы той было, что сказать, если герцогиня спросит. Еë собственная игра входит в часть большой системы, бессмысленной на первый взгляд. Все участники знают, что врут друг другу, но делают это, чтобы прийти к триумфу. Аристократы и их повадки могут запутывать. Ария не зацикливается на этом, лишь передаëт требуемую информацию и ждëт, когда время позволит ей уйти. Тревога растëт с каждой пройденной минутой. В этот раз еë опасения становятся предчувствием. Что-то нехорошее произойдëт. Рассеянность затрагивает речь: паузы между словами растягиваются, а ответы формируются позднее. Еë разум сосредоточен на комке беспокойства, распространяющемся от горла к животу. – Было приятно увидеть тебя, Ария. Приходи снова, чтобы показать мне свои картины. – Уважительный поклон, а за ним - прощание. Миэлли, как и всегда, уходит первой. Она же, помнящая о прошлом вторжении, выжидает совсем немного, собирается уйти до прихода слуг, уносящих работы. Еë не застанут врасплох, на улице, при свидетелях, Ария будет в безопасности. Еë платье тихо шуршит, когда она мышкой выскальзывает за дверь. Осторожной, но быстрой походкой она идëт по коридору вперëд, помня о прошлых своих неудачах с поворотами, замирает на миг. Продолжает идти, но тут же об этом жалеет. Впереди, в нескольких шагах, стоит Каин Росдзент. Ария вздрагивает и проклинает все приличия. Будь еë воля, развернулась бы тут же, сбежала бы, куда глаза глядят. Несмелыми шагами она идëт к нему, намереваясь пройти мимо и кивнуть, приветствуя. Еë хватают за запястье. Животный страх приковывает к земле. – Так долго бегала, чтобы прийти ко мне в руки. Не знаю, кто купил тебе этот ошейник, но он явно перестал удовлетворять тебя, раз ты приходишь в мой дом снова и снова, чтобы дразнить меня. – Как можно интерпретировать это таким извращëнным образом? Еë ожидания полностью оправдали себя. – Господин, это не..– Еë обрывают. Вдавливают в стену и закрывают рот рукой, грубой, мужской ладонью с мозолями от упражнений в фехтовании. Ария пытается вырваться - безрезультатно. Еë тело ничтожно перед взрослым мужчиной. – Хватит упрямиться. Ты выглядишь жалкой, когда пытаешься играть со мной. Признаю, чем дольше ждëшь, тем слаще получать желаемое, в этом ты победила. Но я заставлю тебя пожалеть. – Мозг лихорадочно соображает, думает, как бы ей выпутаться, когда как чувства, всë остальное еë нутро, предаëтся панике. Это плохо, это так, так плохо. Ария мычит, пытаясь сорваться на крик сквозь его руку, наступает на ноги, забывая о всяких приличиях. Его вторая ладонь проходится по бедру, вызывает в ней омерзение. Чистое, скользкое презрение. – Если не заткнëшься, я прикажу сжечь твой дом вместе с матерью. Карин, да? Моему отцу плевать, что с ней станет. – Нога, давящая на его ботинок, немеет, ослабевает и отступает. В голове пустота. Надо было переехать. Боги, надо было. Из глаз льются беспомощные слëзы. Если она..если она не будет сопротивляться, он не причинит ей вреда? Руки безвольно падают по бокам. Страшно, это так страшно. Пожалуйста, кто-нибудь...Мама.. Язык немеет. – Хорошая девочка. – Он целует еë. Хватает за горло, заставляя открыть рот, пускает свой грязный язык внутрь. Она не сопротивляется, но не отвечает, ему и не нужно. Сердце стучит в ушах, всë существо кричит ей отвергнуть его, вопит о том, как это неправильно, как насильственно. Несправедливо. Она сдерживает рыдания. Его тело, такое большое, прижимается к ней, едва ли не наваливаясь. Его рука заходит на внутреннюю сторону бедра, якобы дразнит, на деле же - подстëгивает еë ужас. Он сжимает, и приходится сдерживать вопль. Часть еë ненавидит саму себя за то, что Ария не вырывается, не дëргается, не пытается сделать так, чтобы их прерывали. Приняла, была к этому готова, знала. Не спаслась. Он отстраняется, дыхание обдаëт еë лицо, она чувствует запах из его рта. Никакого алкоголя. Ей от этого лишь хуже. Золотое украшение слетает с шеи, Каин срывает его, не заботясь о сохранности, даже топчет. – Теперь ты моя. – Он пытается сделать свой тон соблазнительным, но ей так мерзко от его похотливого выражения, что лицо едва ли не кривится в ответ. – Я - не вещь. – Злой, упрямый шëпот. Последний отголосок еë бунта. – Всë, что можно купить и присвоить, - вещь. – Он прикасается к еë груди, нагло лапает и смотрит по-звериному. Доказывает. Прижимается к ней своим бедром, заставляя почувствовать, как его возбуждение нарастает, твердея. В груди всë падает с грохотом, готовится сорваться. На виски давят эти ощущения, то, что должно произойти. Еë начинает тошнит. Снова, в который раз. Тошнота преследует любую тревогу. Он тянется к еë рту губами, устраивает так, чтобы тереться о неë своим половым органом. Мерзко, мерзко, мерзко. – Ах! – Вздох принадлежал ни ей, ни ему. Ария отстранилась резко, повернула голову, и встретилась глазами с леди Миэлли. Каин больше не наваливался. Он отдалился от неë на несколько шагов, встал вполоборота, чтобы не показать выпуклости в своих штанах. Бездна расстояния позволила вздохнуть. Тишина длилась секунды, но ощущалась, как часы. Давящие и напряжëнные. Лорд смотрел на неë, леди смотрела на неë. Ария не смотрела никуда, напуганная, униженная, вжималась в стену. Шаги вернули реальность. Каин ушëл без объяснений, оправданий. Стоило ему скрыться, Миэлли подошла к ней. Она, рассеянная, наполовину в сознании, встала прямо перед этой госпожой. Взмах руки и пощëчина стали частью аффекта, в ушах зазвенело, боль прошлась по телу. – Наглая девка! Как ты смеешь соблазнять моего брата? Ноги больше не будет в моëм доме. Убирайся! – Кукольное лицо искривилось в злобе, стало совсем чужим. Ария сглотнула, срываясь на бег. Последним, что она услышала, было: – Герцогиня узнает обо всëм, что случилось. Она говорит кучеру гнать изо всех сил, тот, видя еë состояние, так и делает. Удушье охватывает, Ария не может дышать. Жалкий вздох всë никак не выходит. Паника накрывает с головой. Она умрëт, умрëт прямо сейчас. Маленькие глотки воздуха ничего не приносят, она хватается на одежду на груди, сжимает еë оттягивает, желая ослабить давление. Ничего не выходит. Слëзы льются. Грязная, такая грязная. Ничтожная, ни на что не способна. Должна спасти себя сама. Она сворачивается на сиденье калачиком, прячется в своих руках, поджимает колени, пытается убедить себя, что ничего не происходит. Закончилось. Закончилось? Нет, только началось. Она не в безопасности нигде, пока красива, пока аристократы хотят еë. Властные ублюдки. Еë глаза блестят безумно, когда она, задыхающаяся, забегает в дом с криками о том, что они должны уходить. Мама пугается и задаëт бесконечные вопросы, нескончаемые. Всë, что слышит Ария, - повторяющийся звон. Герцогиня узнает, герцогиня узнает, герцогиня узнает, герцогиня...