Судьба

— внезапно говорит Чонин, болтая ногой под столиком. — Может, он просто не хочет? — Не болтай ерунды, Ин, — Хёнджин закатывает глаза и уходит в свои мысли. Вообще-то он умеет ждать, и он обязательно дождётся своего. Судьба ведь не злодейка? С Феликсом они знакомы давно. Не так давно по меркам его жизни — им по 20 лет. Ну, почти 20. Хёнджин на полгода младше Ли, но это не мешает им быть вместе. Тем более, что их союз одобрили его родители, что случается крайне редко. Как-то отец вообще сказал ему, что до 25 ему можно даже не мечтать о альфах, но тут, в его только наступившие 18, он встречает такого же альфу и чувствует, что это и есть любовь с первого взгляда. Феликс был, будто волшебник какой-то. Он из детского дома и всего в своей жизни добивался сам. И теперь нацелен на Хёнджина. Может быть, именно это и послужило причиной, по которой мистер Хван согласился отдать своего сына за Ли. Альфа был не по годам умён и сообразителен. Знал, кому и что можно и нужно говорить, поэтому влюбил в себя не только Хёнджина, но и его родителей. В их встречу Феликс подрабатывал в крупной компании, но, когда доверие выросло до крайне высокого показателя в виде обручального кольца на безымянном пальце Хвана, его отец предложил ему работать на себя. С того момента прошёл год. Видимо, отец всё же решил доказать, что его слово — закон, и, несмотря на любовь к будущему зятю, Хёнджин вступит в брак не раньше 25 лет, потому что каждый день, возвращаясь с работы, Феликс валяется в постель и засыпает почти сразу же, а по выходным либо отсыпается, либо уезжает с ними на «семейные» прогулки. За весь год Хёнджин лишь один раз поднял тему про выбор даты свадьбы, но Феликс лишь глянул на него умоляющим взглядом и попросил простую регистрацию без торжества. Тогда Хёнджин быстро замолчал. Он хочет ощутить все прелести этого праздника и, если надо, то он подождёт ещё. Мысли о любимом заставили его улыбаться, и омега поймал непонимающий взгляд друга, отмахиваясь. Чонину никогда его не понять. Хёнджин всегда был хрупким и нежным цветком, а его папа-омега сразу сказал, что он не даст своего малыша в обиду акулам бизнеса мужа. Надежды на фиктивный брак и расширение бизнеса пришлось отложить. Но он продолжал таскать его по важным вечерам и торжествам в надежде, что Хёнджин сам влюбится в кого-то из влиятельных детей или их родителей. Чонин, же, с детства был нацелен на это, и в свои 19 с хвостиком уже был не против богатенького мужа, который будет оплачивать его хотелки. «Ладно, нам пора,» — за обоих снова отвечает Ян, поднимаясь с места и оплачивая кофе, пока еще своей карточкой. Хёнджин встает с места, повторяя за другом, а после обнимает его, целуя в щеку и принимая такой же поцелуй от Яна. Не сказать, что они были слишком близки. Из всех омег их круга Чонин казался наиболее адекватным, и, в отличие от других, его было приятно терпеть. Ян знал много секретов Хёнджина, но не те, которые стоило действительно скрывать. Хотя ему и смысла не было болтать налево — Хван тоже был его единственным другом, с которым они пили кофе раз в день и иногда летали на отдых. Как только Ян скрылся, Хёнджин надел маску, чтобы его не узнали, и максимально незаметно шмыгнул в другую сторону. В последнее время дела в фирме отца идут не очень. Хёнджин знает, что появился какой-то опасный конкурент, который не даёт вздохнуть спокойно, поэтому они с Феликсом сутками пропадают на работе. А одиночество слишком душило его душу, и он стал увлекаться прогулками среди обычных людей. По улицам, паркам, дворам. Кто-то выгуливал животных и детей, кто-то бежал по делам. Им нужно было много работать, чтобы обеспечить себе и своей семье существование. Вечерами было особенно красиво и уютно, но довольно пусто. Многие уже сидели в домах после тяжелой рабочей недели и ленились выходить на улицу. Предвкушая очередную усладу для души, Хван уверенно шёл подальше от центра города, создавая впечатление, будто и он сам простой человек, который спешит по своим делам. Казалось, что странного ничего не происходит, но спина все время болела, будто кто-то прожигал ее взглядом. То самое радостное и светлое чувство, которое появлялось в процессе таких бессмысленных прогулок, так и не желало приходить к нему, и омега уже хотел развернуться, вызвать такси и вернуться домой, как вдруг увидел позади машину, стоящую слишком близко к пешеходной тропинке. А вокруг не было людей. В полдень под мостом обычно и не было никого. Время обеда, рабочие сидели в кафе, домой никто не возвращался. Даже школьники и студенты были еще на занятиях. Солнце палило слишком сильно, чтобы выводить сюда животных или маленьких детей. Хёнджину впервые показалось, что он попал в неприятную историю. Сзади кто-то подошел, но посмотреть Хван не успел. Его взгляд был прикован к той машине, где в лобовом стекле был виден силуэт грустного парня, который смотрел на него в ответ с сожалением. Второй незнакомец резко обхватывает его руки, и последнее, что он чувствует, это сильный удар в область виска, темные круги перед глазами и чьи-то руки, которые не дают ему упасть на землю. Казалось, что странного ничего не происходит. Но спина все время болела, будто кто-то прожигал ее взглядом. То самое радостное и светлое чувство, которое появлялось в процессе таких бессмысленных прогулок, так и не желало приходить к нему и омега уже хотел развернуться, вызвать такси и вернуться домой, как вдруг увидел позади машину, стоящую слишком близко к пешеходной тропинке. А вокруг не было людей. В полдень под мостом обычно и не было никого. Время обед, рабочие сидели в кафе, домой никто не возвращался. Даже школьники и студенты были еще на занятиях. Солнце палило слишком сильно, что выводить сюда животных или маленьких детей не было смысла. Хенджину впервые показалось, что он попал в неприятную историю. Сзади кто-то подошел, но посмотреть Хван не успел. Его взгляд был прикован к той машине, где в лобовом стекле был виден ситуЭт грустного парня, который смотрел на него в ответ с сожалением. Второй незнакомец резко обхдватывает его руки и последнее, что он чувствует, Это сильный удар в область виска, темные круги перед глазами и чьи-то руки, которые не дают ему упасть на землю. Минхо всегда был сторонником своего “отца”. Чанбин же - полной противоположностью. Из приюта их взяли втроем, как котят. Феликс больше других симпатизировал Отцу, как его начали звать негластно. Умный, вертлявый, настойчивый. На него возлагали большие надежды. Но когда его единственной целью оказалось соблазнить Хенджина и узнать тайны конкурентов, Феликс перестал выходить на связь. От Хванов он как-то отмазался, не зря он умный, вертлявый и настойчивый. Тогда на его место наконец встал Минхо. А Чанбин, хоть и не был достаточно злым, но вместе с Минхо хранили верность Отцу. До выходки Феликса никто не думал уходить. После - тоже. Слава богам хоть мнение Отца о них не изменилось. Когда им велели самостоятельно выкрасть Хенджина, но миссия в Этот раз отличалась, Минхо согласился охотно и еле дослушал задание до конца, а Чанбин лишь грустно вздыхал и вышел из кабинета убитым. - Поймайте Этого жениха и увезите за город. Посмотрим, как они начнут петь. Мне скажите только когда сделаете Это. Куда вы его завезли я знать не желаю. И уже в машине Со понял, что им даже спорить не придется, кто что будет делать. Минхо уже сидел на низком старте и был готов выпрыгнуть из машины, но Со выехал чуть дальше, следуя за Хваном, пока прохожие не скрылись с глаз. Ли, правда, все же выскочил из машины на ходу, но лишь для того, чтобы скрыться и подкасться сзади. Когда омега без чувств рухнул в его руки, Чанбин лишь зажмурился. Драться и убивать альф - одно, а вот похищать и мучать омег - не в его правилах. Как только Ли закрывает дверцу, Бин давит на газ, чтобы у “брата” не разыгрался аппетит. Его уже жадных глаз вполне достаточно. - Чанбин-а, а он ведь красивый, - задумчиво тянет Хо, поглаживая парня по волосам, словно заглаживая карму за тяжелый удар слабому существу. Они уже выезжают за город и Минхо чувствует, что омега приходит в себя. Чанбин одной рукой ищет в бардачке любую тряпку, - они не похитители и всей атрибутики с собой не возят, хотя сегодня все же взяли аптечку, поЭтому выуживает чистый носовой платок и пачку бинта - ее раскрыть за рулем было невозможно. Минхо особо и не злился, он-то готовился тщательней и лишь вытащил из рюкзака темно-коричневую бутыль хлороформа, подхватывая прилетевшие тряпки и осторожно выливая на них жидкость. Хенджин еле раскрыл глаза из-за жуткой головной боли, как вдруг его начали касаться руки, а нос и рот закрыла влажная тряпка. Паника в груди развивалась стремительно, но похититель был намного сильнее, поЭтому, казалось, с легкостью удерживал его на месте, прижимая тряпку к лицу. Дышать было тяжело, а когда он начал пытаться сделать вдох глубже - в нос ударил резкий запах, а губ и немного языка коснулся жгучий сладковатый привкус. Тошнота подступила к горлу, но держали его намертво. Слезы выступили на уголках губ, но, похоже договариваться с ним не планировали.  — Поймайте этого жениха и увезите за город. Посмотрим, как они начнут петь. Мне скажите только, когда всё сделаете. Куда вы его завезли, я знать не желаю. И уже в машине Со понял, что им даже спорить не придется, кто что будет делать. Минхо уже сидел на низком старте и был готов выпрыгнуть из машины, но Со выехал чуть дальше, следуя за Хваном, пока прохожие не скрылись с глаз. Ли, правда, все же выскочил из машины на ходу, но лишь для того, чтобы скрыться и подкрасться сзади. Когда омега без чувств рухнул в его руки, Чанбин лишь зажмурился. Драться и убивать альф — одно, а вот похищать и мучить омег — не в его правилах. Как только Ли закрывает дверь, Бин давит на газ, чтобы у «брата» не разыгрался аппетит. Его уже жадных глаз вполне достаточно. — Чанбин-а, а он ведь красивый, — задумчиво тянет Хо, поглаживая парня по волосам, словно заглаживая карму за тяжелый удар слабому существу. Они уже выезжают за город и Минхо чувствует, что омега приходит в себя. Чанбин одной рукой ищет в бардачке любую тряпку, — они не похитители и всей атрибутики с собой не возят, хотя сегодня все же взяли аптечку, поэтому выуживает чистый носовой платок и пачку бинта — ее раскрыть за рулем было невозможно. Минхо особо и не злился. Он-то готовился тщательней и лишь вытащил из рюкзака темно-коричневую бутыль хлороформа, подхватывая прилетевшие тряпки и осторожно выливая на них жидкость. Хёнджин еле раскрыл глаза из-за жуткой головной боли, как вдруг его начали касаться руки, а нос и рот закрыла влажная тряпка. Паника в груди развивалась стремительно, но похититель был намного сильнее, поэтому, казалось, с легкостью удерживал его на месте, прижимая тряпку к лицу. Дышать было тяжело, а когда он начал пытаться сделать вдох глубже — в нос ударил резкий запах, а губ и немного языка коснулся жгучий сладковатый привкус. Тошнота подступила к горлу, но держали его намертво. Слезы выступили на уголках губ, но, похоже договариваться с ним не планировали. Голова разболелась еще сильнее, а от сопротивления, долгого и безрезультатного, мышцы стали ныть от усталости. Сверху послышался неприлично спокойный и добрый голос, что сильно смутило Хвана. — Потерпи, маленький. Поспи, хорошенький… Ехать еще далеко, укачает… Один… два… три… Глаза закрылись сами. Последнее, что почувствовал Хёнджин — хватка на нем ослабла, но тряпочка с лица никуда не делась. Чанбин предпочел бы этого не слышать вовсе. Он не может сказать, что влюбился в Хёнджина. Просто было очень его жаль. А ехать было еще действительно долго. Во избежание слежки Со сделал крюк, вернулся в город, проехал пару улиц и снова вывернул, но уже в другую сторону. Оставить Хёнджина было решено на зернохранилище, от которого осталось только название. Сторож — давний должник Отца, который видел в лицо обоих парней. Пока Чанбин со свойственной ему ласковой улыбкой отвлекает мужчину, выпрашивая склад, чтобы им с Минхо перекантоваться, сам Ли бесшумно тащит Хвана на склад.