Судьба

Его невероятно тошнит после такой поездочки и память медленно возвращается. Только через несколько минут он действительно приходит в себя и пугается. Пустое, холодное, пыльное, совершенно неживое. В зоне видимости стоят две балки, а к третьей он привязан. Руки затекли и нещадно ныли, а во всем теле была жуткая слабость. К горлу подступал истерический смех. Сзади послышались шаги. Хёнджин сжался и затаил дыхание. Впереди показался тот самый, кто смотрел на него сквозь лобовое стекло. Стало особенно не по себе, ведь несмотря на явный добрый взгляд, этот принц не пришел для того, чтобы освободить его. — Привет… — Его мягкий голос окутывает и даже усыпляет, и Хван теряется. Его похитили. Но отчего-то он совершенно не вписывался в образ бандита, хотя его тело вполне соответствовало. — Меня Чанбин зовут. Ты… ты прости нас за такую поездку. Просто у нас приказ. — Я понял, — Сухо хрипит Хван из-за нежелания поддаваться его мягкому тону и из-за боли во всем теле, — но ведь могли бы просто подойти ко мне, и я бы сел добровольно. — Серьезно? — Вы себя в зеркало видели? Чанбин хмыкает и двигается еще ближе, замечая, как тот резко дернулся. Но он не обращает внимание, даже понимает, поэтому закрывает глаза на это и тянет к его губам бутылку с водой. Хёнджин колеблется, мало ли что в этой воде, но язык слишком сохнет, и он все же обхватывает губами горлышко, а после жадно пьет. Чанбин держит бутылку осторожно, чтобы не навредить ему, а после ставит рядом и просит не брыкаться. Со развязывает его руки и ждет, пока мышцы отдохнут, а потом просто связывает их вместе, привязывая ради безопасности одну ногу к столбу. — Ты слишком добр ко мне, — честно говорит Хван. Он не маленький, прекрасно знает, что такое похищение, но отчего-то Чанбин в этот образ не вписывается. — Потому что я не хочу причинять тебе вред. Если бы ты был немножко другим, мы бы тебя и без похищения опросили и отпустили бы. — Что… — Понимаешь, нам нужно узнать кое-что, что знает твой жених. И ты нам это можешь сказать. — Постойте… Это связано с бизнесом моих родителей? — Да. Хенджин демонстративно поджимает губы и смотрит в упор на Со. Тот кивает, мол, так и думал, а потом садится рядом, своим видом показывая, что и он не отступит. Около получаса оба уперто просидели в тишине, пока издалека не начали раздаваться шаги. Сердце Хёнджина на миг сжалось. Судя по точно такому же, как и в прошлый раз, взгляду Чанбина, он понял, что это второй его похититель. Его он до сих пор не видел, только в машине, но лишь расплывчатые черты. Настал тот самый момент истины и когда он уже обошел их, Хван поднял на него глаза. Вглядываясь в его черты лица, в голове само по себе появились отголоски его голоса. — Поспи, маленький… поспи, хорошенький… Сердце снова пропустило удар. Теперь казалось, что говорил с ним снова Чанбин, потому что пришедший парень был слишком пугающим. Его холодная аура заполонила все помещение, и даже Чанбин, до этого спокойно развалившийся на старых мешках, теперь сидел сгруппировавшись, будто юная леди в американских сериалах. — Почему так тихо? — голос тот же, но теперь очень грубый и отталкивающий. — Уже вся информация известна? — В другой раз, грубиян. Хёнджин мгновенно прикусил язык. Хоть незнакомец и прямым текстом намекал на него, но вопросы задавал конкретно Чанбину, а влезший Хван только ухудшил свое положение. Теперь он смотрел только на него и даже повернулся всем корпусом, отчего по телу пробежали неприятные мурашки. Он не смотрел — натурально прожигал взглядом, будто стараясь избавиться от неприятностей. — Минхо, он не станет говорить добровольно, — Наконец отвлекает Со, но теперь взгляд становится еще тяжелее и кажется, будто Чанбин тоже его пленник. — Кто тебе дал право называть меня этим именем? — Ты думаешь, он пойдет в полицию? Уже несмотря на Хвана, названный Минхо бросает рядом с его ногами пакет и молча уходит со склада. Чанбин подходит ближе и раскрывает пакет, доставая контейнер с рисом и рыбой. — Давай я развяжу тебе руки, и ты поешь? — Я не буду есть. Чанбин мысленно стонет. Досталось же ему такое проклятье. Хёнджин всегда рос здоровым ребенком. Что бы не происходило в его жизни, у него никогда не возникло мыслей убить себя. До того как его похитили. Минхо пришел к нему еще раз. Тем же вечером. Но не для того, чтобы принести еду. До сих пор сидевший рядом Чанбин вдруг подскочил на ноги, ошарашенно глядя на приближающегося парня, в руках которого что-то звенело. Любопытство победило, и Хван все же повернул голову на встречу, как его глаза тут же округлились. Минхо шел поспешно, в одной руке неся цепь. Сначала Хенджин не понял шутки, он ведь и так связан, но заметил рядом с цепью и ошейник. Они будут пугать его собакой? Или… — Я нашел крутую штуку, если уж тебе так жаль его! — Уже веселее сказал он Чанбину, но смотрел при этом на пленника. — Хён, ты… Договорить Со уже не мог. Рукой он прикрыл глаза, чтобы не смотреть на этот ужас, но все же подглядывая сквозь пальцы. Хёнджин упирается, старается отползти подальше, но Ли неумолимо приближается, пока не садится на талию омеги и фиксирует его руки между своих ног. Хёнджин старается кричать, но толк из этого не выходит. Минхо с каким-то садистским удовольствием затягивает ремень вокруг его шеи, поправляя средней толщины цепь. В глазах уже скапливается влага, и альфа вдруг напоминает хищника, пристально смотря на разрез. Хван понимает и старается дышать глубоко, чтобы не доставить лишнее удовольствие ненормальному. Минхо поднимается и, будто собаку, дергает парня за цепь на себя. Как бы он не сопротивлялся, но альфа тянет уже силой. Лицо мгновенно краснеет из-за удушья, а на бледной шее уже появляются ярко-алые полосы от ремня. И хоть альфа держал в руках большую часть цепи, он всё с тем же жутким оскалом заставляет его ползти к самому столбу и только потом обматывает цепь вокруг него. А после ушел, оставив и пленника, и друга с тяжелыми чувствами. Чанбин сел рядом, пытаясь отцепить его, но ремень был на замке и голыми руками сломать не получилось бы. — Ты… прости. Придется так посидеть немного. Я поговорю с ним и он обязательно… снимет эту штуку. Снаружи слышен автомобильный гудок, и Со опускается рядом, быстро развязывает веревки и оставляет свою куртку, а еще подкидывает ближе пару пустых мешков, обещает утром привезти одеяло и уходит. А у Хвана в голове мысли взрываются. Один грубый и сильный извращенец, а второй слишком добрый не то чтобы для преступного мира, а для человечества в целом. Но пока ему не остаётся ничего. Теперь он один, и пока не стемнело, он оглядывается. Ничего, что поможет ему освободиться, нет даже по близости. Кажется, Со был прав. Нужно теперь лишь подождать, пока его отпустят. Убивать ребенка конкурентов они вряд ли будут. Возможно, сегодня или завтра они потребуют выкуп. Ничего сам он говорить не будет, а пока рядом есть Чанбин,можно и Минхо потерпеть.