3D. Destiny

      Наступивший новый день был похож на сказку. Тэхен встал с ощущением радости и полноты жизни и спросонья не сразу сообразил, что с ним такое. Но как только мозг подкинул ему картинки событий вчерашнего дня, Ким заулыбался и резко сел на постели. Он больше не один. В соседней комнате сопит его Гуки. И тот сказал, что приехал навсегда. К нему.       Ким встал, быстро произвел все необходимые утренние процедуры и спустился вниз, чтоб приготовить завтрак. Теперь уже на двоих. После утренней трапезы мужчины занялись делом. Они вдвоем перетаскали весь багаж Чонгука в дом и потом тот долго разбирал его и раскладывал по местам. Ким помогал чем мог, но особо не лез, чтоб не мешать, а потом и вовсе был отправлен заняться чем-нибудь интересным. Дело нашлось на кухне, нужно было готовить обед.       Во второй половине дня они отправились гулять. Чонгук с интересом рассматривал красивые домики, ухоженные палисадники, веселые витрины магазинчиков. Чон чувствовал, что ему здесь нравится. Мужчина понял Тэхена, который шумному городу предпочитал этот маленький поселок. А когда они добрались до Эттальского аббатства, одной из главных жемчужин Южной Германии, Чон просто открыл рот. Это было изумительное зрелище. Комплекс построек, самым древним из которых было около восьмиста лет, поражал воображение. Чонгук стоял как завороженный и не мог вымолвить ни слова. А Тэхен смотрел на того и даже не дышал, чтоб не мешать. В Чоне природой было заложено чувство прекрасного, и тот не мог не оценить по достоинству красоту этого места.       Вечером они опять устроили уютные посиделки с нежными объятиями и задушевной беседой. Мужчины обсуждали дневную прогулку, сокровища аббатства и неожиданно свернули на тему живописи. Чон понял, что разговор зашел не туда, когда, в один момент, Тэхен вдруг встал и собрался подняться наверх.       — Ты куда? — удивленно и обеспокоенно спросил Чонгук.       — Сейчас вернусь, — просто ответил Ким и ласково чмокнул того в нос. Он действительно спустился в гостиную буквально через пару минут и в руках нес потрепанный скечбук. Тэхен протянул его Чону.       — Вот. Я рассказывал. Это все, что я смог нарисовать после отьезда из Сеула. Ты можешь посмотреть.       Чонгук неуверенно принял из рук Кима альбом, осторожно открыл его и начал медленно листать. Сначала Гук не поверил своим глазам, а потом… в груди защемило, он сглотнул и тяжело, нервно вздохнул. Слезы застилали его глаза, но он продолжал рассматривать выполненные простым карандашом рисунки. Портреты. Его, Чонгука, портреты. Безукоризненно выполненные Мастером, его Вантэ. Чон не мог произнести ни слова, просто, отложил скечбук, порывисто обхватил Тэхена и крепко притянул к себе.       — Я люблю тебя, Тэхени, так люблю, – прошептал Чон, обнимая Кима и обсыпая поцелуями его лицо.       — Я тоже тебя люблю, Гуки, — ответил Тэ, отвечая на ласки любимого.       Они просидели так еще довольно долго, изредка перекидываясь репликами, по большей части утоляя в этот момент многолетний тактильный голод, и все еще боясь выпустить друг друга из рук.       Поздно вечером Тэ и Гук опять разошлись по комнатам, но уснуть никоторый из них не смог. Наконец Тэхен бросил эти бессмыссленные попытки, встал, всунул ноги в тапочки и направился в комнату напротив. Он тихо постучал, решив, что если ответа не последует, он просто зайдет и уляжется под бок к Чонгуку. Но тот ответил. Когда Ким открыл дверь, Чон сидел в пижаме на кровати и вопросительно смотрел на Тэ.       — Не спишь? — задал вопрос Ким, ответ на который был очевиден.       — Не могу уснуть, — пожал плечами Чон.       — Я тоже, — подтвердил Тэхен, переминаясь с ноги на ногу у двери и решаясь на что-то. Наконец он решительно двинулся к кровати, взял Гука за руку и потянул на себя. Тот непонимающе смотрел на Кима, но Тэ, ничего не говоря, потащил того из комнаты и привел к себе.       — Я, конечно, не спросил тебя, — щеки Кима порозовели то ли от волнения, то ли от смущения, — но, если ты не сильно против, давай ты будешь спать здесь? Со мной.       Тэхен проговорил это все быстро, на одном дыхании, и только потом поднял свои большие, тревожные глаза на Чона. Тот улыбался.       — Ты не поверишь, Тэ, я сидел в той комнате и думал как раз об этом. Только сомневался, понравится ли тебе мое вторжение.       — Мне понравится, не сомневайся. Залезай, — осмелел Ким и сам забрался под одеяло.       Эта ночь была нежной и ласковой. В ней не было пошлости и страсти. Они сплелись руками и ногами, прижавшись друг к другу и долго лежали так, смотрели в глаза, дарили легкие, волнующие, но пока еще невозбуждающие поцелуи, они привыкали. Привыкали к новой жизни, к счастью, которое благодаря изменчивой судьбе, им удалось вернуть.       Чонгук довольно быстро прижился на новом месте. Ему все нравилось, он был доволен и счастлив. Чон познакомился с соседями, и те уже не считали его чужаком, напротив, были очень рады за господина Кима, которого все любили за спокойный характер, готовность всегда помочь, если есть возможность, ну и за невероятную красоту и обаяние, чего уж скрывать.       Однажды, вернувшись с утренней пробежки, за завтраком, Чонгук сказал следующее:       — Тэхени, тут недалеко, вниз по улице, продается небольшое шале, я хочу его купить.       — Ты хочешь жить отдельно? — сразу погрустнел Ким и опустил глаза, чтоб не показать обиду.       — Да какое жить отдельно, ты что такое говоришь, Тэ? — возмутился Чон.       Тот повеселел и с любопытством посмотрел на своего мужчину.       — Я тут подумал… Я все-таки хочу открыть пекарню. Ты же знаешь, я раньше мечтал об этом.       Ким не верил своим ушам, поэтому воскликнул, не подумав:       — Какая пекарня, Гуки, ты крупный бизнесмен…       — Тэ, мы же договорились, — не дал продолжить тому Чонгук. — Мы будем жить нашу жизнь так, как хотели и хотим мы сами, помнишь? Мы не сможем начать сначала, но продолжить правильно в наших силах. Мне этот бизнес и даром был не нужен. У меня получалось, да, но хотел я другого. Я открою пекарню, и буду печь пирожки и пирожные. Как тебе?       — Это отличная идея, Гуки. Я буду рад, если ты осуществишь свою мечту и всегда помогу тебе, — мило улыбнулся Ким, сжав своей рукой ладонь Чона.       И Чонгук принялся за дело. Он сразу купил домик, о котором говорил, написал бизнес-план, решил вопросы с ремонтом и усовершенствованием помещений. С его опытом в бизнесе все это не составило особого труда и не заняло много времени.       Дом был намного меньше того, что принадлежал Киму, но, тем не менее, там хватило места и для кухни, где Гук планировал заниматься кулинарией, и для небольшого зала, в котором рассчитывал угощать посетителей вкусными напитками и выпечкой. Слева, недалеко от лестницы на второй этаж было еще одно, довольно просторное помещение, о назначении которого Чонгук молчал, отговариваясь дежурными фразами про «комнату отдыха», и «что-нибудь придумаем». А когда Тэхен приставал с расспросами, мастерски переводил тему и утягивал того на второй этаж, где сделал настоящую комнату отдыха, только не для посетителей или персонала, а для них самих. Это была красивая спальня-гостиная, в которой при желании спокойно можно было жить вдвоем. Ким помог с разработкой интерьера и получилось нечто, напоминающее убежище какого-нибудь средневекового вождя.       Идея с пекарней оказалась очень удачной. Посетителей всегда было много. Сначала жители поселка шли из чистого любопытства, а потом стали заходить постоянно, оценив талант пекаря и качество, вкус и разнообразие выпечки. Кофейня имела успех еще и потому, что особых развлечений в Эттале не было, и люди стали приходить сюда, чтоб пообщаться, обсудить новости, просто отвлечься от работы и бытовых дел. Всех привлекала теплая атмосфера, красивый интерьер и приветливые, душевные хозяева заведения.       Однажды, после закрытия кофейни, Чонгук взял Тэхена за руку и привел к двери того помещения, о назначении которого раньше спрашивал Ким, а в последнее время почти забыл о нем. Чон вложил в руки Тэхена ключ и сказал:       — Открывай.       Тэ непонимающе смотрел на любимого и ничего не предпринимал.       — Открывай, открывай, — подбодрил того Чонгук.       Тэхен не стал сопротивляться и, вставив ключ, повернул замок и чуть нажал. Дверь открылась.       Помещение, в которое зашли мужчины, являлось ни чем иным, как мастерской художника. Все здесь было обставлено с умом, с заботой об удобстве. Было видно руку человека, который сам не очень далек от рисования. Краски, кисти, карандаши, два мольберта и подставки-стойки для натюрмортов, небольшой кожаный диванчик в углу у окна — все это было сделано со знанием дела, а главное — со вкусом и любовью. Тэхен прошел дальше, осматривая помещение, глаза его выражали восторг и признательность. Ким повернулся и застыл. На противоположной от окна стене висели две картины. Ким так и стоял, замерев, переводя взгляд с одной на другую. Это были его картины. Нарисованные еще тогда, в юности. Он подарил их Чонгуку и даже сам забыл об их существовании. А Чон не забыл. И забрал их с собой, когда уезжал из Кореи. Тэхен перевел взгляд на Гука, тот улыбался.       — Когда-нибудь ты организуешь свою собственную выставку, Вантэ, я тебе обещаю, — подошел он к Тэхену и взял за руки.       — Ты думаешь?       — Уверен. Моя мечта детства осушествилась, было бы здорово, если бы и твоя тоже стала реальностью.       — Моя тоже осуществилась, Гуки… — тихо произнес тот, глядя на их переплетенные пальцы рук.       — Это какая? — не понял Чон.       — Моя мечта — это ты. Ты рядом со мной.       — Ты такой романтик, Тэхени…       — Раньше им был ты, Гуки       — Да, жизнь изменила нас. Но возможно, мы исправимся? Вернемся к заводским настройкам? — улыбнулся Чон, и взяв из набора одну из кистей, вложил ее в руки Тэ, на что тот смущенно хихикнул, прикрыв рот рукой, и тряхнул каштановой шевелюрой.       — Если ты мне поможешь, я попробую, — ответил Тэхен.       — Конечно, ты еще сомневаешься?       — Нет, конечно же нет, Гуки. Спасибо тебе.       — За что, Тэхени?       — За все. За то, что не держал зла и приехал. За то, что сделал первый шаг и дал нам еще один шанс. За эту мастерскую и веру в меня. Спасибо тебе.       С этими словами Ким бросился в объятия Чона и повис у того на шее, крепко обнимая своего Гуки, на что тот ответил:       — Я же сказал однажды… Ты не потеряешь меня. Никогда.       Гук крепче прижал к себе своего любимого мужчину, свой смысл жизни и удовлетворенно вздохнул.

***

      Чонгук проснулся от непонятного чувства тревоги и обнаружил, что в постели он один. Чон нахмурился, поднялся с кровати и огляделся. Тэхена в комнате не было. Он накинул халат и направился на поиски своего мужчины на первый этаж. Что могло заставить Кима подняться посреди ночи и уйти, он не понимал. Никогда такого не было. Вчера вечером они оба так устали в своей кофейне, что решили остаться ночевать здесь же, в комнате на втором этаже, которую они специально для таких случаев оформили и меблировали. Но Тэхен нашелся быстро. Чон увидел тонкую полоску света, что выбивалась из приоткрытой двери помещения, где Чонгук оборудовал мастерскую.       Время шло. В комнату довольно долго никто не заходил. Тэ продолжал игнорировать все разговоры на эту тему и Чон умолк. И вот сейчас, спустя столько месяцев… Гук стоял за приоткрытой дверью и не дышал. Потому что Тэхен сидел у мольберта и увлеченно водил кистью по полотну. Чонгук никак не обозначил своего присутствия и тихо ретировался наверх, улыбаясь. Он не будет мешать Мастеру. Художнику, живые ростки в душе которого, коих даже сам Чонгук так ждал, наконец, пробили слой многолетнего цемента, сковывающего эту самую душу.

***

      Приближалось очередное Рождество, а с ним Новый год и день рождения Тэхена. Это было второе Рождество, которое они будут встречать в качестве пары. В прошлом году Чонгук и Тэхен праздновали вдвоем, целиком и полностью растворяясь друг в друге. В этом году к ним на праздники должны были приехать Джехен и Ханни вместе со своими непоседами-близнецами. Поэтому подготовка к приезду гостей шла полным ходом. Нужно было приготовить комнаты, доделать детскую, закупить необходимое для праздничного стола, украсить дом и территорию около него. Дел было много, но мужчины со всем справились.       — Подумать только, — рассуждал вслух Чонгук, сидя на диване и разглядывая в телефоне фотографию, которую ему прислал Джехен.       «Почему они не одинаковые, пап, они же близнецы?» — гласила подпись под фотографией. Вопрос был риторический, все давно уже обсудили и привыкли к этому, но фраза превратилась в семейную шутку.       — Что там, Гуки? — спросил пришедший из кухни Тэхен и уселся рядом. Чему ты удивляешься?       Он заглянул в смартфон Чона и заулыбался.       — Мои хорошие, — протянул он, умиляясь на фото малышей. — Такие лапули.       — Обалдеть, Тэ… — произнес Чон и закинул руку на плечи Кима.       — Что?       — Ты только подумай. У нас с тобой общие внуки. Ты мог когда-нибудь такое представить?       — Никогда, — отрицательно помотал головой Ким.       — Вот и я. Многое можно представить, но чтоб такое совпадение! Кстати, — продолжил Чон, разглядывая фото, — если б ты тогда не свалил, у нас бы не было сейчас этих милых карапузов, Тэ.       — Чонгук! — громко воскликнул Ким. — Ну что ты опять…       — Ничего, ничего. Просто я очень рад, что все сложилось именно так, — постарался успокоить Чон начавшего волноваться Тэхена и перетащил того к себе на колени, крепко обняв руками за талию.       — Все такой же, неисправимый, во всем ищешь плюсы, — пробурчал Ким и ухватился за шею Гука.       — Ну ведь и нахожу же, — хохотнул в ответ Чон и, легко оглаживая спину Тэ руками, подарил ему жаркий и желанный поцелуй.       — Я люблю тебя, Тэ.       — Я тоже тебя люблю, Гуки.       Тихо потрескивал камин. Гостиная утопала в полумраке, освещенная лишь двумя бра на стене и большим количеством сияющих огоньков от развешенных повсюду гирлянд. Недалеко от окна стояла огромная пушистая елка, которую Тэ и Гук долго и тщательно наряжали вдвоем.       Тэхен теперь очень любит Рождество и Новый год, любит предрождественскую суматоху и подготовку к празднику. Он верит в чудеса и судьбу, которая подарила ему самое главное – смысл жизни  и вернула потерянную много лет назад любовь.