3D. Destiny

      Чонгук встал рано, привел себя в порядок, собрал спортивную сумку и направился на тренировку. У него начались законные каникулы и очень удачно совпало, что именно на эту неделю назначили спортивные сборы. Это значит, что он везде успеет и не накопит долгов. Поэтому Чон был в хорошем настроении и, по дороге в спортклуб, отправил сообщение с приветствием и пожеланиями хорошего дня Тэхену. Он написал так же, что любит, скучает, что будет весь день на тренировке, и что не стал звонить, чтоб не будить так рано любимого соню.       День прошел замечательно. Чонгук всегда чувствовал себя отлично, когда занимался спортом и участвовал в соревнованиях. Как только он освободился и вышел из здания клуба, первым делом он включил телефон, чтобы посмотреть, что ему написал Тэхен. Но, телефон включился, а обычной кучи уведомлений о принятых входящих не было. Чон решил уже, что его смартфон сломался, но, открыв мессенджер, не поверил своим глазам. Там не то что не было ни единого нового сообщения от пользователя Vante, но и его собственное утреннее послание висело непрочитанным. И Вантэ в сеть не заходил.       Паника и ужас разлились в груди Чона, когда и дозвониться до Тэхена он не смог. Ни через час, ни через два Ким не ответил, а бездушный автоматический голос твердил, что «абонент находится вне зоны обслуживания». Но когда ближе к вечеру, этот же автоответчик заявил, что «данный номер не обслуживается», Чонгук бросил все и бегом, не обращая внимания на прохожих, побежал к Джуну. Он не мог больше ждать, бездействовать, находиться в неведении и строить догадки.       Наконец он добрался до дома Намджуна и позвонил в дверь. Когда тот открыл, Чон стоял, согнувшись и уперевшись ладонями в бедра, пытаясь отдышаться.       — Джун, где Тэхен? — сразу, как только открылась дверь, спросил Чонгук.       «Вот оно, началось, — пронеслось в голове Намджуна. — Чертов Вантэ, натворил дел, а расхлебывать теперь этому парнишке. И, похоже, мне».       — Проходи, Чонгук, — сдержанно ответил Джун и отошел от двери, пропуская в квартиру младшего. — Моя комната справа по коридору.       Намджун отправил Чона в комнату, а сам предусмотрительно зашел на кухню, взял бутылку воды, стакан и, порывшись в родительской аптечке, выудил оттуда блистер с успокоительными пилюлями и только потом пошел в комнату, где его ждал младший. Сейчас он должен будет сообщить Чону очень горькую новость, и как Гук на нее отреагирует — неизвестно.       — Где Тэхен? — повторил свой вопрос Чонгук, как только Намджун зашел в комнату. Он стоял посреди комнаты и напряженно ждал ответа. Джун поставил все принесенное на комод и, глядя прямо на Гука, так же кратко ответил:       — Он уехал, Гуки.       — Куда?       — Он не сказал.       — Надолго?       — Навсегда.       Чонгук вздрогнул и чуть отшатнулся, как от удара, когда услышал последнее слово. Он сглотнул, глаза бессмыссленно забегали по комнате, ни на чем конкретном не останавливаясь, но он нашел в себе силы задать еще один вопрос:       — Почему?       — Я не знаю, — соврал Джун.       — Понятно. Спасибо, Джун. Извини, что побеспокоил, — выдал, будто робот, на одном дыхании Гук. — Я пойду.       — Подожди, я тебя провожу.       — Не надо, не беспокойся, — ответил Чонгук монотонно. — Я в порядке.       И он действительно ушел. Без единой слезы, претензии, лишнего вопроса. Без единой эмоции. И Намджуну в этот момент стало действительно страшно. Он готов был прибить Тэхена за такие эксперименты, если б знал, где того искать.       Чонгук замкнулся. Он бросил секцию, ни о каких сборах и соревнованиях он слышать больше не хотел, бросил все дополнительные занятия, бросил рисование и свою любимую кулинарию. Целыми днями он сидел в своей комнате и смотрел в окно. Каждый день к нему заходил Джун и пытался разговорить, или хотя бы накормить. Но все безрезультатно. Испуганные глаза матери говорили Киму, что она не представляла, что все будет так серьезно и страшно, а отец Чонгука вообще не понимал, что вдруг нашло на его сына.       Прошла неделя. Никаких видимых изменений в существовании Гука не происходило. За это время он, под давлением Намджуна, лишь пару раз что-то поел и заставил себя, наконец, сходить в душ.       Намжун был дома, когда ему позвонила госпожа Чон. Она плакала, но из ее бессвязных слов Джун понял, что Гук пропал, что он уже сутки не появлялся дома и его телефон выключен. Мама Гука надеялась, что хотя бы Намджун знает, где ее сын. Но Джун не знал. И не на шутку испугался. Госпожа Чон хотела обращаться в полицию, но Ким попросил ее чуть подождать, чтоб проверить одно свое предположение, которое внезапно пришло ему в голову. Он тотчас отправился в квартиру Тэхена. Старший был в курсе, что Чону тоже известен код от замка квартиры Тэ, поэтому решил проверить, нет ли младшего там. И он нашел Гука. Лежащий в позе эмбриона, тот казался маленьким беспомощным комочком. Парня трясло то ли от холода, то ли от слез, которые не переставая текли из открытых и смотрящих в никуда черных глаз. Сколько времени Чонгук провел здесь в таком состоянии, Джун не знал, как и не знал, что нужно делать в таких случаях. Но он понадеялся на свою интуицию и тихо позвал парня по имени.       — Гуки, Гуки, что с тобой? — Джун говорил почти шепотом, боясь напугать Чона.       Тот не отзывался и не подавал никаких признаков того, что слышит Джуна и вообще понимает, что с ним в комнате кто-то находится.       — Гуки, — повторил еще раз Намджун и, присев на край кровати, осторожно коснулся плеча лежащего на боку парня. Чонгук медленно перевел глаза и постарался сфокусироваться на человеке рядом, и, когда Джун заметил во взгляде узнавание, парень уткнулся лицом в подушку и взвыл нечеловеческим голосом, так, что по спине Кима пробежал холодок ужаса. В этот момент он действительно испугался, что Чон не переживет эту потерю.       Намджун быстро сбегал на кухню, принес оттуда стакан воды, достал из кармана блистер с успокоительным, который всю неделю так и носил с собой на всякий случай, вынул из упаковки пару таблеток и положил их на прикроватный столик. Затем схватил рыдающего Гука, приподнял его, развернул и прижал к себе.       — Гуки, Гуки, успокойся, хороший мой, — качал Джун младшего. — Все пройдет, все будет хорошо.       Ему удалось заставить Чонгука выпить пилюли, а потом Джун снова заключил того в свои объятия и продолжал говорить и говорить слова поддержки.       — Как я могу успокоиться, Джуни, как? — вдруг, сквозь рыдания, заговорил Чон. — Если все, все, во что я верил, оказалось фальшивкой. Он никогда меня не любил, а я верил ему, Джун! А он… он… Он даже не смог мне в лицо сказать, что все это было игрой, и я не нужен ему. Я оказался недостоин даже правды, даже объяснений, от меня просто отмахнулись, как от игрушки, которая надоела и больше не нужна!       Слова лились из Чона рекой, обида, которую он молча копил все эти дни, вся боль, которую он испытал от потери своей любви и предательства любимого человека, все это вылилось сейчас в то, что говорил Чон, в то состояние нервного истощения, в котором он находился.       — Гуки, это не так, поверь мне, — не выдержал Джун и сильнее прижал парня к себе. Ему было очень страшно, он еще никогда не видел настоящей истерики, неконтролируемой, душащей, которая выворачивает всю душу, и с которой сам справиться человек не в состоянии.       Чонгук повис на друге, обнимая его за шею и уже молча продолжал плакать, когда у Джуна завибрировал телефон. Он не хотел отвечать, но Гук отодвинулся от него и, всхлипывая и утирая рукавом слезы, тихо сказал срывающимся голосом:       — Ответь, вдруг это важно.       Намджун кивнул и достал телефон. Звонила госпожа Чон.       Намджун принял вызов и вышел из комнаты.       — Джун, ну как, ты выяснил что-нибудь? — спросила обеспокоенным голосом госпожа Чон. — Есть какие-нибудь новости? Я уже не знаю, что и думать…       — Раньше надо было думать, если Вы вообще способны на это, и у Вас есть, чем это делать, грубо прервал женщину Джун.       — Что ты имеешь ввиду, немедленно объяснись! — раздался из трубки взвинченный голос.       — Думать надо было, когда Вы ломали жизнь своему сыну. Я даже не представляю, как Вы будете теперь это все расхлебывать, но самое главное, как Гук это все переживет.       — Что? Ты о чем?       — Не притворяйтесь передо мной, госпожа Чон, я все знаю.       — Откуда…       — Неважно, откуда, важно, как с этой потерей справится ваш сын.       — Где он?       — В квартире Тэхена.       — Где? Не может быть… Я сейчас приеду.       — Что, не терпится посмотреть на результат своих трудов? — не мог не съязвить Намджун. — Тогда приезжайте. И залейте в себя побольше успокоительного, если действительно любите своего сына. Потому что это зрелище не для слабонервных.       Джун помолчал, но все же добавил:       — Но мой Вам совет — оставайтесь дома. Я сам привезу Гука домой, когда ему станет легче. Он же оттуда сбежал, от вас. Сюда. Так что… вы ему сейчас не поможете.       Когда Намджун зашел обратно в комнату, Чонгук сидел все так же на кровати, но уже не рыдал. Видимо, лекарство подействовало быстро на истощенный организм, да и копившиеся неделю эмоции Чона нашли все же выход до этого, когда истерика накрыла его и он рыдал на руках друга.       — Кто звонил? — поинтересовался Чонгук.       — Твоя мать. — Джун понял, что младший надеялся, что звонил все же Тэхен. — Она искала тебя. Сильно переживала.       — Понятно, — кивнул Чон. — Джун, можно спросить? Только обещай, что ответишь честно.       — Я постараюсь. Если смогу. Спрашивай, Гуки, — неуверенно произнес Джун и присел обратно на край постели.       — Ты сказал, что все, что я говорил про Тэхена — неправда. И что все не так. А как? Что произошло на самом деле?       Джун опустил голову, не зная, как поступить. Рассказать Гуку правду, что любимый человек не играл с ним, что его заставили уехать? Тогда Чон лишится не только Тэхена, но и матери, которая это все заварила. Или скрыть? И пусть во всем будет виноват один Ким? Ведь, по большому счету, тот и виноват в том, что сейчас творится с Гуком. Тэ принял это решение, согласился с доводами матери Чона. Хотя мог отказать и остаться вместе со своим парнем.       В конце концов Намджун решил, что худшее из зол — это ложь, и что Чонгук должен знать правду. И он рассказал младшему все, что знал от Тэхена. О визите госпожи Чон, о ее просьбе не губить жизнь сыну и исчезнуть из его жизни. О том, что Тэ решил, что мать права, и что он, Ким, как безмерно любящий человек, должен отойти в сторону и не мешать, не портить Чонгуку жизнь и открывающиеся перспективы.       Джун говорил и не знал, чем все это закончится. Но когда смог посмотреть, наконец, на Чона, то был просто поражен. Тот слабо, сквозь слезы, но улыбался.       — Спасибо, Джуни, спасибо, что рассказал мне все. Знаешь, а я ведь знал, чувствовал. Мы были вместе в тот вечер. И все было как… как… будто в последний раз. А Тэ уже это знал. Знал, что мы видимся в последний раз.       Чон снова залился слезами на широкой груди друга. И сквозь слезы Намджун услышал тихое:       — Я найду его, Джуни, слышишь, когда-нибудь я найду его.       Позже, когда Намджуну удалось успокоить младшего и уложить его в постель отдохнуть, перед тем как заснуть, Гук, прижимая к себе подушку Тэхена, снова прошептал:       — Я найду тебя, мой Вантэ.       И в этот момент слезы уже покатились из глаз самого Намджуна.

***

      События следующих дней Чонгук помнил плохо. Они проходили перед ним, будто кадры немого кино. Когда ему стало чуть лучше, он согласился вернуться домой. Но ни отец, ни тем более мать, помочь ему ничем не могли. Чон отталкивал всех. С внешним миром Чонгук общался только через Намджуна. Тому удавалось иногда вытащить младшего на прогулку, накормить чем-нибудь вкусным, и иногда даже заставить улыбнуться. Джун стал его единственным другом, и Чон был тому благодарен за то, что тот все свое свободное время проводил с ним, помогая и отвлекая.       Примерно через месяц приехала бабушка, которая, увидев, что творится с ее любимым внуком, отругала дочь и ее мужа за то, что сотворили с ребенком, и за то, что вовремя не рассказали ей. Она заперлась в комнате вместе с Чонгуком и они долго беседовали там наедине, а потом позвали к себе и Джуна. Парни рассказали ей все. От и до. Потому что скрывать было бессмыссленно, хуже уже быть не могло. К тому же, нужно было ходить в школу, а Чонгук даже представить себе не мог, что вернется туда, где всегда был с Тэ, и в ту компанию, где того теперь никогда не будет.       И бабушка забрала Чонгука обратно в Пусан. Там он смог успешно закончить школу, там же поступил в университет. Все это время Чон общался с Джуном, их дружба крепла с каждым годом, тот часто приезжал в Пусан, или парни вместе выбирались куда-нибудь на отдых. Чон пережил свою потерю и постепенно вернулся к нормальной жизни, но всегда в сердце его жила благодарность Намджуну за ту поддержку, которую тот оказал ему в самый черный период его жизненного пути.       В Сеул Чонгук все это время так больше и не возвращался. И о Вантэ никто из ребят с тех пор ничего не слышал.