После перерождения я решил унаследовать семейный бизнес [BL]

Рекламный ролик был снят в пригороде города Янь. Как только Сун Юньжань вышел из машины, ему пришлось щуриться от палящего солнца. Он провел много времени в помещении с кондиционером и обычно не находил летние температуры слишком страшными. Теперь, когда он был на улице без тени, он понял, что солнце палит его кожу. Неправильное место, чтобы прийти. Ему определенно не хотелось ходить и шевелить ногами в такую ​​погоду. Помощник Тан подошел вовремя с зонтиком. — Господин Сун, идите сюда. На самом деле ему не нужно было ничего говорить, Сун Юньжань уже знал, где находится место съемки. До него было всего метров двести-триста, и там было несколько выдающихся навесов, так что их трудно было не заметить. Когда они подошли ближе, сцена была хорошо видна. Как он должен выразиться? На первый взгляд там не было ничего, кроме слова «горячий». Темой этой фотосессии стала новая осенне-зимняя коллекция бренда, и Цинь Кэ был одет в длинный черный плащ под палящим солнцем и множеством камер. Однако после еще нескольких взглядов жар, казалось, испарился. Цинь Кэ стоял в позе, меняя движения и ракурсы в соответствии с инструкциями фотографа. Выражение его лица очень легкое, с некоторой сдержанной холодностью. В отличие от большого леса позади него, он создает в картине немного тихой и пустынной атмосферы. День явно жаркий летний, но почему-то складывается впечатление, что через несколько мгновений с неба посыплются холодные снежинки. — Очень хорошо, еще один для бокового профиля, да, очень хорошо. Фотограф много хвалил за хорошую работу. Сун Юньжань знал этого фотографа. Он был известен в индустрии своими хорошими навыками и плохим характером, и, как известно, ругал моделей, доводя их до слез, на каждом шагу. В этот момент он продолжал нажимать на затвор, и радость на его лице была очевидна, потому что он был очень доволен Цинь Кэ. Сун Юньжань был в сложном настроении, потому что в прошлой жизни этот фотограф ругал его. Его не ругали так сильно, как других, но он все еще помнил, как впервые работал с ним. Тогда он был примерно того же возраста, что и Цинь Кэ, и был так рад оказаться на обложке журнала, что не спал всю ночь. Когда он прибыл на съемочную площадку на следующий день, не успел он долго снимать, как фотограф отложил камеру и холодно спросил: — Ты что, по дороге сюда душу уронил? Сун Юньжань не потерял свою душу, но он потерял все свое лицо. Хотя фотограф хвалил его за высокий уровень понимания после того дня, по сравнению с тем, как сейчас обращаются с Цинь Кэ, это просто колоссальная разница, как небо и земля. — Тск. Вспомнив прошлое, Сун Юньжань немного расстроился. Когда он отступил, чтобы сесть под навес, он увидел Чэнь Цзин, которая сопровождала Цинь Кэ, болтая с помощником Таном, поэтому он поманил этого человека и спросил: — Все хорошо сегодня? Чэнь Цзин засмеялась: — Да, у Цинь Кэ все так хорошо, что он полностью превзошел все наши ожидания. Она указала на ответственного за бренд человека неподалеку и прошептала: — Первоначально они все еще беспокоились, но теперь им абсолютно нечего сказать. Сун Юньжань кивнул головой. Какой абсурд! Как он может использовать оправдание, что «Цинь Кэ не должен быть в состоянии сделать это, когда съемка только началась», чтобы сохранить собственное достоинство! Но Чэнь Цзин сменила тему: — Г-н. Сун, на этот раз компания действительно раскопала сокровище. Вы только возглавили Синхэ и с первого взгляда заметили Цинь Кэ, такое видение и смелость — просто образец для подражания для всех наших агентов. Чэнь Цзин обычно не любила льстить и хвалить. Ее отношение и тон голоса, когда она сказала это, были исключительно искренними, доказывая, что она действительно чувствовала это в своем сердце. Сун Юньжань снова запылал. Он гордо вздернул подбородок, как петух, выигравший битву, но вынужден был притвориться скромным: — Не говори так, это нехорошо слышать посторонним, можешь говорить об этом со сцены на ежегодной корпоративной встрече. Чэнь Цзин: «...» Это значит, что вы сами будете назначать программу годового собрания? Они болтали, когда фотограф закончил снимать один комплект одежды и сообщил им, что они могут сделать десятиминутный перерыв, прежде чем переключиться на следующий комплект. Как только камеру убрали, Цинь Кэ медленно вздохнул с облегчением. Как бы хорошо он ни скрывал это во время съемок, дискомфорт от нахождения на грани теплового удара всегда был реальным. Помощница сяо Кэ подошла с веером и ледяной водой. — Сяо Сун тоже здесь. — Да, я видел. Цинь Кэ сделал глоток воды, снял плащ и передал его сотрудникам бренда, сказав другой стороне: — Вы можете немного подождать? Персонал отнесся с пониманием: — Все в порядке, вы сначала отдохните, а потом продолжим. Под навесом было размещено несколько переносных кондиционеров, которые со свистом дули прохладным воздухом, и внутри было на несколько градусов прохладнее, чем снаружи. Почувствовав себя немного более комфортно, Цинь Кэ подошел, чтобы поприветствовать его: — Сяо Сун. Сун Юньжань посмотрел в другую сторону, его глаза расширились. Стул, на котором он сидел, был очень низким, достаточно, чтобы он мог сосредоточиться на талии и уровне живота Цинь Кэ, как только он повернул голову. Когда они сказали, что снимают осеннюю и зимнюю одежду, люди не могли на самом деле носить три слоя внутри и три слоя снаружи. Плащ был снят, и Цинь Кэ был одет в белую футболку. Ткань была тонкой и облегала его тело. Узкая, тонкая фигура внутри была слабо видна. Дыхание Сун Юньжань было прерывистым без всякой причины. — Почему ты стоишь, садись и говори. — Садись здесь, на мое место. Чэнь Цзин взяла на себя инициативу уступить свое место. — Я пойду и поговорю с помощником Таном. Цинь Кэ поблагодарил ее и сел на место Чэнь Цзин. На этот раз Сун Юньжань почувствовал, что что-то снова не так. Диапазон охлаждения портативного кондиционера слишком мал, а два кресла расположены очень близко друг к другу. Раньше, когда Чэнь Цзин садилась, в этом не было ничего плохого, но теперь, когда Цинь Кэ сел, рядом с ним как будто внезапно появилась большая печь. Даже если они не касались друг друга, он чувствовал температуру тела другого человека. Если бы это было обычным делом, Сун Юньжань мог бы сказать ему идти в другое место. Но он только что закончил фотосессию под палящим солнцем и, вероятно, зашел за кондиционером, так что босс не мог просто так его выгнать. Говорить об этом было бы плохо для хорошего имиджа Суна. Когда Цинь Кэ увидел, что он нахмурился, он резко спросил: — Ты оправился от травмы? Сун Юньжань изначально запутался в дилемме, и когда он услышал заботу Цинь Кэ о своих ягодицах, как только он открыл рот, он снова чуть не упал, сидя неподвижно. Он едва удержался и сердито произнес: — О чем ты спрашиваешь на публике? Цинь Кэ поднял брови и сказал легким голосом: — Моя вина, я спрошу еще раз, когда мы будем только вдвоем. — Ты можешь просто не спрашивать? Раз уж я сижу здесь, значит, со мной все в порядке. Сун Юньжань не знал, откуда взялись стыд и гнев в его сердце, и, хотя он не любил себя за то, что был таким претенциозным как мужчина, он поднял воротник своей футболки и помахал им у лица. Эта его футболка была свободного покроя с широким вырезом. Несколькими рывками обнажился небольшой участок кожи на его груди. Она была совсем белой. Проходившие мимо сотрудники не могли не взглянуть на него. Цинь Кэ помолчал несколько секунд, но в конце концов не смог смотреть на него и помог ему снова поднять воротник. — Следи за своим образом. Движение Сун Юньжаня остановилось, и он тихо опустил руки. Следующее, что его поразило, это то, что это было неправильно, как Цинь Кэ мог отвечать за него? Как это может быть правдой? Нет самосознания того, что он сын. Говоря о сыне, к нему пришло вдохновение. Он медленно поднял голову и посмотрел на Цинь Кэ с улыбкой в ​​глазах, и пока его сердце начало наполняться эмоциями, в его голове разговаривали два маленьких человека. Один сказал: «Какое большое одобрение, Цинь Кэ, должно быть, очень нравится». Другой сказал: «Да, на этот раз мы дали ему достаточно, слишком много, если он больше не говорит «папа»». Сун Юньжань глубоко вздохнул и медленно произнес: — Ты...