Лабиринты жизни

Ноа тяжело опустился в кожаное кресло, его плечи обмякли. Пристегнувшись, он посмотрел в иллюминатор. За окном быстро отдалялась взлетная полоса.  Еще один побег. Еще одна попытка убежать от всего и найти убежище в неизвестности. Только на этот раз, он чувствовал, что бежит не от проблем, а от себя самого. Жизнь проносилась перед глазами Ноа, оставляя после себя горький привкус утрат и сладкий аромат воспоминаний. В его памяти сохранились яркие картины счастливого детства, проведенного в окружении любящих родителей, которые всегда были рядом и готовы оказать поддержку.  Но потом все изменилось, когда родители узнали о его мечте. Ноа рос в семье, где успех измерялся не дипломами, а прибылью. Родители, успешные бизнесмены, видели его наследником семейного дела. Однако, сердце юного Ноа принадлежало совсем другой сфере: он часами проводил время за медицинскими энциклопедиями, грезя о том, как однажды сможет  спасти чью-то жизнь. Между его мечтой стать врачом и семейными ожиданиями лежала глубокая пропасть, которая не давала ему покоя. В подростковом возрасте Ноа начал осознавать, что его сердце не откликается на девичьи улыбки. Чувство неловкости и путаницы сменилось горькой ясностью. Он понимал, что его чувства выходят за рамки общепринятых норм. Страх разочаровать родителей, особенно отца, чьи гомофобные взгляды были ему хорошо известны, заставил Ноа загнать свои чувства глубоко внутрь, пряча их под маской безразличия. С самого детства Амели была для Ноа самым близким человеком, без которого он не мыслил своего существования. Их дома стояли рядом, если детская дружба была крепкой и искренней, то отношения их родителей оставляли желать лучшего. Строгие и консервативные родители Ноа никогда не одобряли беззаботную и немного ветреную мать Амели. Несмотря на это, они не могли запретить детям общаться, понимая, что это может повредить их дружбе. Она стала единственным человеком, которому он мог довериться без остатка. Когда он наконец решился поделиться своей тайной, Амели встретила его с такой теплотой и пониманием, что его сердце наполнилось облегчением. Ее поддержка стала для него настоящим спасением. Когда пришло долгожданное известие о поступлении в медицинский, их сердца наполнились непередаваемой радостью. Они знали, что вместе смогут преодолеть любые трудности. Попытки Ноа построить отношения в студенческие годы обернулись чередой разочарований. Каждая новая связь, казалось, сводилась к поверхностному флирту и физической близости. Отсутствие душевной близости с другими людьми оставляло в его душе зияющую пустоту. Разочарованный и измотанный чередой неудач, Ноа всё больше погружался в учёбу. Книги, лекции и научные исследования стали для него не только способом отвлечься, но и своеобразным убежищем, где он находил покой и смысл. В библиотеках и лабораториях он чувствовал себя в своей стихии, постепенно отдаляясь от сверстников, которые, казалось, жили в другом мире. Единственным человеком, с кем он поддерживал близкие отношения, оставалась Амели. Она была его опорой, единственной, кто понимал его и принимал таким, какой он есть. С ней он мог быть собой, не боясь осуждения или непонимания. Решение о том, где проходить интернатуру, Амели приняла быстро и уверенно. Её выбор пал на Нью-Йорк — город возможностей, который манил её своими перспективами и яркой жизнью. Она без колебаний подала заявку, полная энтузиазма и готовности к новым вызовам. Ноа, хотя и поддержал выбор подруги, чувствовал, как его сердце сжимается от грусти. Он понимал, что их пути, пусть временно, разойдутся. Сам он решил остаться в родном городе, где всё было знакомо и привычно. Мысль о том, что Амели уедет, вызывала в нём тревогу, но он старался не показывать своих чувств, желая ей только самого лучшего. Прощаясь, они чувствовали, как их сердца разрываются от предстоящего расставания. Вера в их дружбу и обещание поддерживать связь помогали им справиться с грустью расставания. Тогда Ноа в полной мере осознал, насколько Амели стала неотъемлемой частью его жизни. Мысль о предстоящей разлуке с ней вызывала в нём почти физическую боль, словно кто-то вырывал кусок его сердца. Он привык к её поддержке, её смеху, её присутствию, и теперь будущее без неё рядом казалось пугающим и одиноким. Но, как это часто бывает, боль и трудности стали для него толчком к переменам. Ноа понял, что не может оставаться прежним — тем, кто прячется от мира в книгах и учёбе. Ему нужно было научиться быть самостоятельным, найти в себе силы двигаться вперёд, даже если это означало шагнуть в неизвестность без своей лучшей подруги. Интернатура, насыщенная новыми знаниями, сложными задачами и неожиданными вызовами, стала для Ноа не только профессиональным испытанием, но и спасительным отвлечением от тоски, которая то и дело накатывала на него. Каждый день приносил что-то новое: сложные случаи, которые требовали максимальной концентрации, коллеги, с которыми нужно было находить общий язык, и бесконечные часы практики, которые не оставляли времени на грустные размышления. Неожиданно в его жизни появился Адам. Их встреча была случайной, но с первых минут между ними возникла особая связь. Внимание и забота Адама растопили лед в сердце Ноа, заставив его снова поверить в настоящие чувства. Их отношения развивались стремительно, и вскоре он понял, что нашел того самого человека, которого так долго искал. Ослепленный любовью,  Ноа не замечал недостатков Адама. Он закрывал глаза на некоторые странности в его поведении, списывая их на занятость или забывчивость. Амели прибыла в город с единственной целью – познакомиться с Адамом. Однако вместо того, чтобы с радостью согласиться на встречу с близкой подругой Ноа, Адам придумал какую-то странную и нелепую отговорку, чем вызвал недоумение.  В тот вечер  Ноа испытал настоящее потрясение, он чувствовал себя преданным и обманутым. Вернувшись домой, Адам умолял о прощении, утверждая, что его начальство заставило его задержаться на работе, чтобы доделать срочный проект, который нужно было завершить к утру. После этого Адам, словно пытаясь загладить свою вину, стал окружать Ноа заботой и вниманием. Растроганный и  очарованный этим новым поведением, Ноа ещё больше окунулся в эти отношения, забывая о прежних сомнениях. Время шло, их отношения постепенно становились все крепче, а желание Адама встретиться с родителями Ноа становилось все более настойчивым. Он перешел от просьб к настоятельным требованиям, загоняя Ноа в угол. Этот нажим становился невыносимым для Ноа, ведь он прекрасно понимал, какой шквал осуждения и гнева обрушится на них со стороны отца. Помня о крайне негативном отношении отца к геям, Ноа оттягивал неизбежную встречу, каждый раз придумывая новые отговорки. В конце концов  уговоры Адама взяли верх.  И вот, собрав всю свою волю в кулак, Ноа привел любимого на семейный ужин. Ужин, протекавший в мирной обстановке, был прерван неожиданным событием, Ноа представил Адама, как своего парня.  Отец, вскочив из-за стола, выразил свое негодование, а мать, с нескрываемым разочарованием, произнесла. — Я  не могу поверить, что ты мог так поступить с нами... Эти слова пронзили его сердце, словно лезвие ножа. — Не желаю больше тебя видеть! — закричал его отец, выставляя Ноа и Адама за порог, захлопнув дверь. Несмотря на внутреннюю подготовку, Ноа почувствовал, как сердце обдало холодом. Он знал, что родители не примут их, но все же надеялся на чудо. Адам, крепко сжав его руку, шептал слова поддержки. — Все будет хорошо, любимый, они одумаются, - повторял Адам, пытаясь развеять тревогу в глазах Ноа. За стенами больницы, среди холодного блеска скальпелей и белоснежных простыней, Ноа прятал своё разбитое сердце. Каждая операция становилась для него не только спасением чужих жизней, но и отчаянной попыткой перерезать невидимые путы отчаяния, которые опутали его после того, как родители узнали о его истинной сущности. Несмотря на усталость, Ноа старался  всегда находить время для Адама. Вечера, проведенные вместе, были для него настоящим бальзамом на душу. Адам, со своей стороны, старался поддерживать любимого во всем. Он помогал Ноа с подготовкой к экзаменами, внимательно выслушивал его рассказы о работе и дарил маленькие приятные сюрпризы. Ноа чувствовал себя невероятно счастливым рядом с таким заботливым и успешным человеком. Жизнь продолжалась, как обычно. Ноа, погруженный в суматоху больничных коридоров, с головой окунулся в роль интерна. Каждый день был новым вызовом, и его глаза светились энтузиазмом. Прошло почти год с тех пор, как они были вместе, и за это время Адам успел сделать головокружительную карьеру, возглавив местную компанию. Его уверенный шаг и деловой костюм говорили о стремительном карьерном росте. Ноа не мог скрыть своей гордости, наблюдая, как его любимый человек достигает все новых высот. Сердце его переполнилось нежностью и восхищением. Постепенно Адам стал меняться, менялось и его отношение к Ноа. Их мирок,  казавшийся таким идеальным, начал трещать по швам. Ревность Адама стала ядом, который медленно отравлял их отношения. Каждый дополнительный час, проведенный Ноа на работе, каждый случайный разговор с коллегами становился причиной для бурных ссор. Опоздание, незапланированный поход в бар вызывали у него приступ ревности, который переростала в ярость. Ноа чувствовал себя в клетке, где каждый его шаг был под контролем. Он чувствовал себя пойманным в ловушку. С одной стороны, Ноа хотел сохранить отношения с Адамом, которого любил, с другой стороны, постоянная ревность и ограничения  свободы душили Ноа. Чтобы избежать новых конфликтов, Ноа начал отказываться от приглашений в бар или на другие мероприятия, где мог бы случайно встретиться с коллегами. Только Адаму и этого было мало. Чем больше Ноа старался угодить ему, тем сильнее разгорался огонь ревности в глазах Адама. Ноа терзался сомнениями: "Неужели я недостаточно люблю? Разве я так мало отдаю этим отношениям?” С самого первого дня работы  Николаса в больнице, между ним и Ноа сразу же завязалась крепкая дружба.  Они быстро сблизились, проводя все больше времени вместе, обсуждая не только профессиональные вопросы, но и личные переживания. Они могли обсуждать что угодно: от последних новостей до философских вопросов, и всегда находили что-то общее. С Николасом Ноа ощущал такую глубину понимания, которого так не хватало в отношениях. Вскоре Ноа поделился с Адамом рассказом о докторе Николасе, тот лишь отмахнулся, бросив что-то вроде: «Ну и что?» — даже не пытаясь скрыть своего безразличия. В тот момент сердце Ноа сжалось от обиды, словно кто-то резко сдавил его грудь. Он почувствовал, как его слова, его эмоции, его попытка поделиться чем-то важным были просто проигнорированы. Это безразличие ранило его глубже, чем он ожидал, оставляя горький осадок и заставляя задуматься о том, насколько их отношения действительно значимы для Адама. Однажды, во время одного из их долгих разговоров, Николас доверительно признался Ноа, что он гей и уже несколько лет состоит в отношениях. Это откровение стало ещё одной нитью, которая связала их, добавив в их дружбу новый уровень понимания и близости. Ноа, который до этого чувствовал себя одиноким в своих переживаниях, теперь знал, что рядом есть человек, который действительно понимает его, разделяет его опыт и может поддержать в трудные моменты. Это сблизило их ещё сильнее, сделав их дружбу не просто приятным общением, но и настоящей опорой в жизни. Решив, что было бы интересно познакомить своих партнеров, они договорились о совместном ужине. Когда Ноа с радостью предложил Адаму устроить совместный ужин с его коллегой и его партнёром, это стало той самой искрой, которая разожгла пламя в и без того напряжённых отношениях между ними. Адам резко вскочил на ноги, его лицо исказилось от гнева, а глаза загорелись негодованием. Он замахнулся на Ноа, сжимая кулаки и прорычал: — Даже не смей упоминать этого человека в моём присутствии! Ноа побледнел, как полотно, а на лбу у него выступили капли пота. Он сглотнул, пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции, но его плечи слегка дрожали, выдавая внутреннее потрясение. Придумав какое-то нелепое оправдание, Ноа извинился перед Николасом. — Да ладно тебе, в другой раз, — хлопнув его по плечу, Николас широко улыбнулся. Приглашение от их руководителя в тот день для все интернов звучало не как просьба, а как строгий приказ, не оставляющий места для возражений. Отказаться было равносильно карьерному самоубийству. Ноа с тяжёлым вздохом набрал номер Адама и, стараясь звучать убедительно, солгал,  что возникла непредвиденная ситуация в больнице.  Отправляясь на ужин, он ощущал себя загнанным в угол.  Веселье коллег, разделившихся на шумные компании, караоке и активные игры, лишь усиливало его внутренний дискомфорт. Весь вечер Ноа провёл в разговорах с Николасом, обсуждая всё, кроме того, что действительно его беспокоило. Хотя Николас был внимательным собеседником и явно чувствовал, что что-то не так, Ноа так и не нашёл в себе сил поделиться своими тревогами по поводу поведения Адама. Он боялся, что слова вырвутся наружу, и тогда он уже не сможет скрыть всю глубину своих переживаний. Вместо этого он улыбался, кивал и шутил, но внутри продолжал бороться с нарастающим чувством беспокойства и одиночества. Тяжесть невысказанного секрета давила на него все сильнее. Покинув шумный бар, они оказались на залитой лунным светом улице. Прохладный воздух приятно освежал лица, слегка покрасневшие от вина. Обнявшись на прощание, они задержались на мгновение, словно не желая расставаться. Помахав друг другу на прощание, они направились к стоявшим  такси. Устроившись на заднем сиденье, Ноа прислонился головой к холодному стеклу и посмотрел в ночное небо, где мерцали редкие звезды. Ключ провернулся в замке с характерным щелчком, нарушив тишину дома. Включив свет, Ноа замер на пороге. Его взгляд столкнулся с горящими яростью глазами Адама, сидевшего в темноте гостиной. Сердце Ноа пропустило удар. Неожиданность момента заставила его на мгновение забыть, как дышать. Дальше в его памяти всплывали лишь разрозненные образы: летящие кулаки, оглушительные удары, гул в ушах. Адам кричал, обвиняя его во лжи и предательстве. Ноа пытался защититься, но его попытки были тщетны. С каждым ударом его тело ломило, а в душе нарастала безысходность. Избивая Ноа, Адам чувствовал, как возбуждается, и, используя свое физическое превосходство, изнасиловал его.  Ноа отчаянно пытался бороться, но он был слишком обессилен. Когда сознание Ноа наконец прояснилось, он обнаружил себя лежащим на холодном полу, тело ломило от боли. Сердце бешено колотилось в груди, а в голове кружились обрывки воспоминаний о произошедшем. Слабым голосом он позвал Адама, но ответа не последовало. Паника начала охватывать его. Попытка подняться закончилась неудачей – тело отказывалось слушаться, словно его выжали все силы. В отчаянии Ноа протянул руку к лежащему на полу телефону, надеясь, что он сможет вызвать помощь. Руки Ноа дрожали, когда он набирал номер Николаса. Паника сдавила ему грудь. Он кратко изложил произошедшее, стараясь не дать голосу дрожать. Ноа умолял Николаса приехать его одного, не вызывая скорую, чувствуя, как по щеке скатилась слеза. Выбравшись из дома, он с трудом передвигался, опираясь на поручень. Каждая ступень казалась непреодолимой. Спрятавшись за угол дома, Ноа ощущал, как время словно растянулась. Каждая секунда тянулась бесконечно долго. Наконец, вдали показались знакомые очертания автомобиля Николаса. Увидев друга, Ноа почувствовал облегчение, смешанное со страхом. С трудом залез в машину, он откинулся на сиденье и закрыл глаза. Николас, обеспокоенный состоянием Ноа, предложил отвезти его в больницу, где они работали. Ноа, однако, покачал головой. — Нет, не туда, — прошептал он, его голос дрожал. — Отвези меня туда, где он меня не найдет… Ноа не мог избавиться от ощущения, что Адам  где-то рядом, наблюдает за ним и готов нанести удар. Восстановление Ноа оказалось долгим и мучительным процессом. Тело заживало медленно, а душевные раны казались неизлечимыми. Николас, почти ежедневно навещал его в больнице, стараясь поддержать друга. Он уговаривал Ноа написать заявление в полицию, но тот упорно отказывался. Словно раненый зверь, Ноа прятался в своей скорлупе, изолировавшись от внешнего мира. Пару месяцев спустя, решившись начать новую жизнь, он уехал в шумный Нью-Йорк. В этом мегаполисе, среди миллионов людей, он надеялся потеряться, забыть о кошмаре, который пережил. И в этом мегаполисе Ноа  повстречал Ричарда. Его образ возник перед глазами, вызывая чувство горечи и потери. Мысль о том, что Ричард всегда его обманывал, причиняла Ноа невыносимую боль. Он понимал, что никогда не был для Ричарда чем-то значимым, просто мимолетной интрижкой, не более того. Ощущение предательства было настолько сильным, что казалось, будто его сердце разрывается на части. Их отношения всегда были далеки от идеала, полны недомолвок и противоречий. Но рядом с Ричардом Ноа чувствовал себя в относительной безопасности. Никогда не возникало и тени того ужаса, который он испытал с Адамом. Ноа вздрогнул, отгоняя наваждение прошлого. В этот момент капитан объявил о посадке, резко возвращая его в реальность. Месяц за месяцем время неумолимо летело, оставляя после себя лишь горький осадок воспоминаний и пустоту в сердце. Ноа, стоя у покосившейся хижины в небольшой деревушке, смотрел в благодарные глаза женщины, которой только что оказал помощь. Сердце его переполнилось странной смесью усталости и удовлетворения. Он вспомнил тот момент, когда, сидя в своей квартирке, понял, что ему нужна перемена. Звонок однокурснице, ее удивленный голос, а потом – бесконечная дорога, шум самолета, и вот он здесь, посреди этой простой, но такой насыщенной жизни. Проведя некоторое время в рядах "Врачей без границ", Ноа вдруг осознал, насколько мелочны его собственные проблемы. Здесь, среди людей, борющихся за самое основное – за жизнь, его трудности казались лишь тенью, незначительной песчинкой в огромном океане чужого горя. Рядом с этими людьми старые раны Ноа постепенно затягивались. Шрамы от прежних страданий остались навсегда, как и тупая боль, но он старался не замечать ее. Помогая другим, он словно залечивал собственные душевные раны. Открытый  чемодан лежал на кровать, Ноа с раздражением оттолкнул его.  Кожаный саквояж с глухим стуком приземлился на пол. Симпозиум, куда его, как одного из ведущих врачей "Врачей без границ", пригласили выступить, был последним местом, где он хотел оказаться сейчас. Но настойчивый звонок доктора Гранта, его бывшего наставника, поставило все на свои места. Отказать было невозможно. Внутри Ноа бушевала буря противоречивых чувств: усталость, раздражение, но и некоторая обреченность. Ноа медленно подошел к двери, он заглянул в зал и замер. Там, среди группы мужчин, стоял Ричард. Мир вокруг словно замер, а  Ноа перестал дышать. Столько месяцев разлуки показались вечностью, и теперь эта вечность превратилась в бездонную пропасть боли и отчаяния. Всегда излучавший энергию и жизнелюбие Ричард, теперь выглядел изможденным, как после тяжелой болезни. Строгий деловой вид и дорогой костюм не могли скрыть глубокие круги под глазами и бледный цвет лица, что выделял и без того впалые щеки.На Ричарда словно обрушилась лавина несчастий, сломившая его жизненный дух. Их взгляды встретились, и время словно остановилось. Ноа не мог вспомнить, когда последний раз видел его таким близко. Воздух вокруг казался наэлектризованным, пропитанным невысказанными словами и чувствами. Сердце у Ноа сжалось от страха и жалости, и он резко повернулся на каблуках, исчезая в толпе гостей. В тот момент, когда Ричард увидел Ноа в дверях, он подумал, что бредит, но поспешный уход Ноа, заставил осознать, что это реально.  Извинившись перед  окружавшими его мужчин, он  бросился за ним. Но в холле, где царила оживленная атмосфера, Ноа растворился без следа, оставляя Ричарда с горьким чувством безнадежности. В гудящем от разговоров фойе, залитом мягким светом люстр, мимо него проскользнула работница отеля, едва не задев Ричарда плечом. Он остановил ее: — Простите, вы не заметили, куда направился мужчина, который только что вышел отсюда? Женщина, озадаченно оглядевшись, пожала плечами. — Извините, у нас сегодня очень напряженный день, симпозиум “Врачей без границ”. Возможно, он направился в сторону конференц-зала. Ричард чувствовал, как его руки вспотели, а сердце пропустило удар. В тягучем ожидании, словно часы остановились, Ричард сидел у двери конференц-зала, каждая секунда превращалась в вечность. Наконец раздался громкий смех и дверь распахнулась, выпуская шумную толпу участников симпозиума. Ричард вскочил на ноги, пробираясь сквозь густую завесу людей, отчаянно высматривая Ноа. Но его нигде не было. Ричард почувствовал, как сердце сжимается от тревоги. И вдруг в зале он увидел Ноа, оживленно беседующего с элегантной дамой. Не колеблясь, Ричард шагнул навстречу, перегородив им путь. — Привет, – выдохнул он. Ноа, казалось, опешил, его глаза широко раскрылись от удивления. На мгновение повисла тишина, нарушаемая лишь неловким кашлем дамы. — Разреши представить, – обратился Ноа к Аманде, его голос звучал несколько натянуто. – Это Ричард Моррис, владелец Virgin Group и один из меценатов больницы, где я работал в Нью-Йорке, последние пять лет. Ричард, это доктор Аманда Грант, один из руководителей этого симпозиума и, как я уже не раз говорил, мой любимый профессор… Аманда улыбнулась, но в ее глазах мелькнуло удивление и восторг. Ричард же, казалось, окаменел на месте. Стараясь не выдать дрожащих пальцев, он протянул руку Аманде. — Доктор Грант, рад знакомству, – произнес он, стараясь звучать уверенно. — Можно я ненадолго отвлеку доктора Дэвиса? Есть кое-что, что я хотел бы обсудить с ним наедине. Аманда улыбнулась и пожала ему руку. — Конечно, мистер Моррис, – ответила она, ее глаза сверкнули забавным огоньком. – Если только после  вы присоединитесь к нам. Буду рада познакомиться с вами поближе. Сначала на лице Ричарда отразилось замешательство, но мгновение спустя оно сменилось радостной улыбкой. Не в силах скрыть своей радости, он  последовал за Ноа на улицу. Они вышли из здания и солнце встретило их на улице жгучим дыханием, обжигая кожу, словно раскаленным железом. Ноа остановился, скрестив руки на груди. — Чего вам, мистер Моррис? – спросил он холодно. – Мы с вами уже все обсудили. Ричард, с трудом переводя дыхание, приблизился к нему. — Ноа, я не могу без тебя, – прошептал он, голос его осип от волнения. — Я задыхаюсь без тебя! В глазах Ричарда стояла мольба, но в то же время и отчаяние. — Если это все, что вы хотели сказать, то мне пора, – отрезал Ноа. – Меня ждут. Он сделал шаг вперед, но Ричард схватил его за руку. Ноа резко обернулся, в его глазах мелькнула досада. Ричард отпрянул, подняв руки в примирительном жесте. — Прости, – пробормотал Ричард. – Но нам нужно поговорить… Ноа усмехнулся. — Нам не о чем говорить, – отпарировал он и, развернувшись, скрылся в здании. Ричард остался стоять один посреди патио, сжав кулаки до побеления костяшек. Гнев и обида кипели в нем, но он сдерживал их, чтобы не сорваться. Вспомнив о приглашение на  ужин, он глубоко вздохнул и направился к ресторану. Сердце его бешено колотилось, предчувствуя ещё одну встречу  с Ноа и другими участниками симпозиума. Ричарда шагнул в ресторан, стараясь сохранить внешнее спокойствие. Его взгляд скользил по посетителям, словно он искал кого-то. В его плечах скопилась напряженность, а спина выпрямилась от решимости. Он чувствовал, как кровь пульсирует в висках, а  руки непроизвольно сжались в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Он направился прямо к столу, за которым сидела Аманда. Поблагодарив миссис Грант за любезное приглашение, Ричард присоединился к остальным гостям за ее столом. Весь ужин Аманда и Ричард вели светскую беседу, но его мысли блуждали где-то далеко, застревая на одном и том же.  Краем глаза он наблюдал за Ноа, сидевшим за соседним столиком. Каждый жест Ноа: нервный вздох, небольшое подергивание плечом, легкое поглаживание шеи – все это говорило Ричарду о том, что Ноа тоже чувствует его взгляд. Это было похоже на немую дуэль, где каждый удар наносился взглядом. Ричард был уверен, что Ноа точно так же не может оставаться равнодушным.  Между ними была невидимая нить, натянутая до предела, полная скрытых желаний и невысказанных признаний.  Не дождавшись конца ужина, Ричард встал. — Простите, но меня ждут дела, – произнес Ричард, нежно коснувшись губами ее изящной кисти. — Симпозиум продлится еще несколько дней, верно? – спросил он, стараясь не смотреть на Ноа. — Да, – подтвердила Аманда. Ричард кивнул и направился к выходу, бросив на Ноа быстрый, полный боли взгляд. После ужина гости симпозиума начали расходиться по своим номерам. Ноа, чувствуя себя разбитым, направился к себе. Прохладный душ помог немного освежиться, но не смог унять тревогу, которая бушевала у него внутри. Он лег в постель, но сон никак не приходил. Мысли о Ричарде кружились в его голове, вызывая бурю противоречивых эмоций. Не в силах больше лежать, Ноа встал и вышел на балкон, надеясь, что свежий воздух поможет ему успокоиться. В тусклом холодном свете луны у воды стоял  силуэт. Каждая волна, целуя берег, отзывалась в сердце Ричарда ноющей болью. Небо было полно звезд, но для него все они сливались в одно большое, безразличное пятно. Ноа был так близко, всего в нескольких шагах, а Ричард чувствовал себя, неспособным сделать и шагу. Телефонная трель вырвала из задумчивости. — Да? — резко ответил Ричард. — Привет Рик, это Микаела.. прости если потревожила, но ты мне оставил кучу сообщений…я немного не поняла…о ком ты… — Он здесь, — прошептал Ричард, сдерживая слезы. — Кто он? — переспросила Микаела в замешательстве. — Ноа… — Что? Как? — Судьба…— Ричард горько усмехнулся. — Я приехал В Кению  на встречу с клиентом, а как оказалось, тут проходит симпозиум “Врачей без границ” из соседних стран… — Ты с ним говорил?... — Немного,... — Ричард печально выдохнул. — Он не хочет меня видеть… —Тебе напомнить, что тогда сказала тебе Амели? **** После того, как Амели, еще раз отказалась раскрыть местонахождение Ноа, мир вокруг словно потускнел, все потеряло смысл. Это было  последней каплей.  После этого Ричард  запустил себя, работу и жизнь.  Каждый день был мучением, но что-то внутри не позволяло ему покончить с собой. Опустошенный потерей, Ричард стал топить свои печали в алкоголе. В тот вечер пьяный в стельку, Ричард лежал без сознания в своем роскошном пентхаусе. Только благодаря вмешательству Микаэлы, Брайана и Амели и своевременному вызову скорой помощи, Ричарда удалось спасти. — Прости меня, Ричард, —  прошептала Амели, садясь рядом и вытирая слезы.  — Я хотела тебя наказать, но  никогда не хотела навредить тебе, я сожалею об этом, — опечаленно произнесла она. — Все хорошо… — натянуто улыбнулся Ричард. — Если… если Ноа узнает, он никогда меня не простит… Ричард помрачнел. — Он уехал, — Амели положила свою руку поверх руки Ричарда, — Но не навсегда… в прошлый раз когда сбежал, Ноа оборвал все связи, — Амели выдохнула. — Он изредка пишет и ещё реже звонит. Ричард встрепенулся и привстал. — Я не могу сказать тебе где он, — Амели покачала головой, — Хотя мне кажется тебе не составит труда его найти. — Она взяла его за руку. — Ричард, дай ему время… Он перехватил  руку Амели  и  прижав ее ладонь к губам и кивнул. — Я верю судьба вам преподнесет ещё шанс. **** — Ты хочешь сказать, что это мой шанс вернуть Ноа? – прошептал Ричард, в его голосе звучала надежда, смешанная с тревогой. — Ты же знаешь его лучше меня. Я уверена, ты сможешь ему все объяснить … – произнесла Микаела. — А если нет… – хрипло прошептал он. — Ричард, чего ты  на самом деле боишься? – ее голос звучал мягко, но в нем сквозила стальная нотка. — Ты боишься, что Ноа посмеется  над тобой, или что ты не сможешь вернуть его? — Эээ… — Спокойной ночи, дорогой, – добавила она. — У меня еще дела…