Красный горизонт

Красные ароматические свечи стояли на столе, ожидая, когда их чиркнут спичкой, чтобы озарить стол теплым сиянием. Спички, конечно, лежали в незаметном, но доступном месте, предусмотренном ранее. Люси всегда старалась доводить каждую деталь до совершенства. Тяжело вздохнув от облегчения, что работа наконец сделана, она взглянула на столовое серебро, отполированное до блеска и расставленное с математической точностью. Фрэнк ценил порядок. Он был полным перфекционистом что на работе, что дома, и Люси пришла к пониманию правильного равновесия. Она отступила назад, любуясь своим творением. Художники пишут картины, а домохозяйки создают шедевры, сервируя стол. Её глаза метнулись к основному блюду – Курица Пикката блестела под мягким светом. Она превзошла саму себя и приготовила курицу лучше, чем когда либо. Сердце наполнилось гордостью, и Люси мечтательно улыбнулась, подумав о лице Фрэнка. Как смягчалось его выражение, когда он делал первый укус, как он закрывал глаза и наслаждался. Люси хорошо знала мужа, и почти могла слышать его голос сейчас, этот глубокий, благодарный тон, который он использовал, когда был тронут. Она представляла, как Фрэнк откидывается на спинку стула после первых нескольких укусов, с выражением удовлетворения. Сегодня вечером будет ещё лучше. Люси размяла затекшую шею и руки, уставшие от сегодняшней готовки. Хотя дело было не только в ужине. Весь день был заполнен приготовлениями. Изначально Люси планировала испечь любимый торт Фрэнка — шоколадный торт с малиной. Но жизнь имела обыкновение подбрасывать молодой женщине неожиданные испытания, и сегодняшний день не стал исключением. Любимый пудель её подруги, который временно жил у них, Сомони, решил развлечься, оторвав значительную часть обоев в прихожей, оставив рваную бумагу разбросанной по полу. Потому вместо выпечки Люси потратила часы на то, чтобы аккуратно приклеить обои на место, разгладив складки и убедившись, что они бесшовные. Конечно, на пса невозможно было злиться, ведь у Сомони была такая улыбчивая мордашка, такое неотразимое обаяние, которое наверняка всегда выручало его из неприятностей. Люси бросила взгляд на часы – почти шесть вечера. Она глубоко вздохнула, разглаживая перед платья, мягкого и струящегося, выбранного специально для этого особенного вечера. Шёлковая, дорогая ткань приятно ощущалась на коже и обтягивала все нужные места, заставляя надеяться, что Фрэнк это заметит. Её золотистые волосы как обычно завиты и убраны в аккуратный низенький хвост. Всё, что любил Фрэнк, сейчас было в ней. Ему нравилось, когда жена наряжалась для него, даже если они были только вдвоем. Сегодня хотелось, чтобы все было идеально: не только ужин, но и атмосфера, внешний вид, настроение всего вечера. У Фрэнка был свой мир закона и правосудия, а у нее — мир дома и очага. Вместе они являлись командой, каждый из которых поддерживал другого по-своему. Сегодня вечером они будут чествовать его успех. Он смог выиграть сложнейшее дело и получил огромный гонорар. Это ещё больше приближало их к достижению цели – особняк на природе, с бассейном и участком. Идеальное место для того, чтобы вырастить ребенка. Или нескольких. От этих мыслей она захихикала. Тихий скрип входной двери эхом разнесся по коридору, нарушив тишину. Сердце Люси слегка затрепетало, когда она потянулась к нетронутому коробку. Дрожащими руками она чиркнула спичку несколько раз, прежде чем на кончике вспыхнуло пламя, потом прислонила его к одной свече, затем ко второй. Приятный запах распространился по кухне. Люси нахмурилась и посмотрела на свои трясущиеся руки, удивляясь, почему это простое задание, которое она выполняла бесчисленное количество раз до этого, выполнить было сложнее, но сказала себе, что это ерунда — просто мимолетное волнение, и глубоко вздохнула, пытаясь успокоить свой лихорадочно работающий разум. Люси поспешила к двери. Сомони, привыкший жить в семействе Уолш, уже опередил её, стоя у входа и яростно виляя хвостом. Дверь открылась. Мужчина, вошедший в квартиру неторопливой походкой, был высок и широкоплеч, отбрасывал длинную тень на пол. Фрэнк Уолш. Её муж, ее опора. Он был человеком, который привлекал к себе внимание, не произнося ни слова, его присутствие наполняло комнату невысказанной властью. Рука его сразу же потянулась к галстуку, и он с легким вздохом облегчения ослабил узел. Люси внимательно наблюдала за ним, ласковые глаза изучали лицо мужа в поисках любых признаков беспокойства. Он еще даже не взглянул в ее сторону. Странно. Обычно Фрэнк хотя бы здоровается. Сегодня не было ни снисходительной ухмылки, ни пристального взгляда — только механические движения и странное молчание, которое повисло, как густой туман. Она надеялась, что хотя бы сегодня будет не так. – Что-то… случилось? – спросила Люси встревоженным голосом. Хотелось протянуть руку, чтобы утешить его, но что-то удерживало. Фрэнк всегда был сильным и уравновешенным человеком, способным скрывать эмоции. Он прочистил горло, и это усилило её растущее беспокойство. Мужчина по-прежнему избегал взгляда жены и довольно долго стоял в дверях, слишком медленно снимал дорогое пальто. Его нервозность была очевидна, и Люси чувствовала, как ещё толще стала эта стена. – Ничего, – наконец произнес он низким и напряженным голосом. – Сегодня был тяжелый день. Он улыбнулся, но улыбка получилась кривой и не коснулась глаз. И затем, как будто осознав, каким далеким казался, он сделал шаг вперед и заключил ее в объятия. Редкое, невероятно редкое событие, оно должно было утешить Люси. Но это был неловкий жест, больше похожий на объятия двух старых знакомых, чем на объятия мужа и жены, которые делили годы любви, смеха и слез. Его тело источало скованные движения, и Люси почувствовала, как напряглись его мышцы, поняла, как разум мужа витал где-то далеко, не был рядом. Снова. Когда она положила голову ему на плечо, Фрэнк передёрнулся всем телом, разорвал объятия и как-то неловко наклонился, чтобы снять обувь. – Пойдем на кухню, – постаралась разрядить обстановку она. – Ты для этого так принарядилась? – его взгляд оценивающе проскользил по телу жены. Люси попыталась проигнорировать это и продолжила с улыбкой. – Я приготовила кое что. Его пронзительного было взгляда достаточно, чтобы заставить ее сердце биться быстрее, что-то заставляло улыбку дрогнуть. – Сначала вымою руки. Фрэнк прошел мимо, идя по направлению в ванную, и уже скоро послышалось шипение воды. Когда он вернулся, Люси вновь натянула улыбку, взяла Фрэнка за руку и потянула за собой. Надеясь, что физическое прикосновение сможет преодолеть растущую пропасть. Но рука его казалась вялой, лишенной всякого тепла, и дело было не в холодной погоде августа того года. Люси привела его на кухню, где воздух наполнился ароматом роз – благодаря этим прекрасным свечам. Вот оно: пикката с курицей, на приготовление которой она потратила часы, яркий греческий салат, посыпанный крошками феты, бутылка его любимого вина и торт, который ей удалось купить как раз перед его возвращением с работы. Фрэнк стоял в дверях, засунув руки в карманы, и оглядывал стол. Выражение его лица было непроницаемо, а вот Люси вдруг замечает всё. Мелочи, знаки, которым она старалась не придавать слишком большого значения. Внезапно все усилия, которые она приложила к приготовлению еды, показались бесполезными. Неидеальными. Вилки следовало положить подальше от тарелок. Вино – оно должно было быть уже налито и готово для тостов. Салат, наверное, следовало поставить поближе к бутылке. И свечи… О Боже, почему она не купила новые? Эти у них с самого рождества. Они старые, некрасивые. – Зачем ты такую кучу наготовила? Я не буду есть так много, – его голос прорвался сквозь ее мысли. Она замерла. В квартире внезапно стало холоднее. Когда-то ему нравилась ее стряпня. Фрэнк смаковал каждый кусочек, всегда находя место для второго и, конечно, для десерта. Но теперь, когда Люси смотрела на него, стоящего с безразличием на лице, она задавалась вопросом: что изменилось? Что случилось с тем, который когда-то так хвалил ее блюда? – Раньше я готовила для нас столько же… – голос прозвучал тише, чем она хотела, неуверенней. Люси надеялась на ответ, который снимет напряжение, на что-то ободряющее. Фрэнк тяжело вздохнул, и Люси ещё больше сжалась. – Ладно. Раз уж ты это приготовила, то не выбрасывать же. Поем. Он прошел мимо, даже не взглянув, выдвинул стул и сел за стол. Люси наблюдала, как он брал столовые приборы и начинал есть, не дожидаясь ее. Когда-то он бы подошёл к её месту и отодвинул для любимой стул, улыбнулся через стол, и они бы погрузились в беседу, смеясь над маленькими ситуациями из своего дня. А теперь единственными звуки, которые наполняли комнату, были позвякивание его вилки о тарелку и редкий шум уличного движения. Аппетит, который весь день усиливался от предвкушения, пропал, сменившись тошнотворным чувством вины за неизвестную провинность. Она села напротив, но не смогла заставить себя взять вилку. В золотом закатном свете курица показалась слишком жирной, а салат сухим. Лежавший на столе телефон завибрировал, и Фрэнк отвлекся от еды на него. Однажды он заявил, что никто никогда не должен пользоваться телефоном за обеденным столом, назвав это грубостью, неуважением к блюду и человеку, который его приготовил. Но вот он, отвлеченный чем-то, что высвечивал экран. Люси без аппетита засунула в рот кусочек безвкусного ужина. Она подняла взгляд на Фрэнка, попытавшись найти хоть какие-то признаки присутствия мужчины, за которого она вышла замуж. Их разделяли мили, хотя он совсем рядом, сидит напротив нее. Она опустила взгляд в свою тарелку, сморгнув подступающие слезы. Почему он стал таким холодным, таким отстраненным? Ответ лежал на поверхности. Это произошло не за одну ночь, постепенно, пока не стало нормой. Она просто отказывалась это замечать. Или, может быть, пыталась убедить себя в обратном, цепляясь за воспоминания о лучших временах, веря, что они могут вернуться к тому, что было когда-то. Но, сидя здесь, в удушающей тишине, Люси больше не могла это отрицать. Между ними нарушено всё, и никакие идеально приготовленные ужины или тщательное планирование уже никогда не смогли бы этого исправить. Тепло, искра, маленькие, интимные жесты, которые когда-то были привычными и родными, испарились. То, что оставалось, было пустым эхом, всего лишь тенью партнерство. Последняя ласка отношений давно ушла, на смену ей пришло неловкое сосуществование, где Люси чувствовала, что они не более чем вежливые соседи по дому, кивающие друг другу мимоходом, обменивающиеся любезностями. Рутина повседневной жизни разыгрывалась с чувством долга, а не привязанности. Люси пыталась отмахнуться от этого, говоря себе, что это просто фаза, возможно, кризис долгих отношений или временный спад, что-то, что время и терпение вылечат. Она прочитала бесчисленное количество статей и советов о неизбежных кризисах в браках. Такое бывает, этого не нужно бояться! Все статьи говорили одно и то же: общение, усилия, сплочённость. Люси восприняла советы близко к сердцу, пыталась разнообразить их жизнь мелочами: старалась готовить его любимые блюда, устраивать небольшие свидания дома, пыталась возродить романтику с помощью поездок выходными. Сегодняшний ужин был еще одним из ее стараний, способом напомнить им обоим о том, что было раньше. Было взято его любимое вино с надеждой, что за бокалом можно будет предаться воспоминаниям о своих ранних днях, когда их любовь была молодой и незапятнанной рутиной. Но несмотря на весь оптимистичные мысли и положительный настрой, мысли её уже давно блуждали в мрачных краях. Она задавалась вопросом, был ли у Фрэнка кто-то еще. Встречался с другой женщиной? Но не было поводов думать так. Не было ни запаха чужих духов, ни следов помады, он приходил домой вовремя и отвечал на звонки вовремя. И все же что-то было не так. Казалось, Фрэнк выполнял обязанности, исполняя свою роль механически, в то время как под поверхностью нарастало отчуждение. Создавалось впечатление, что он хотел быть где угодно, только не с ней, но никогда не говорил об этом вслух. Но пока она сидела там, наблюдая за Фрэнком, его поза, безразличны глаза заставили желудок сжаться в узел. Он был сосредоточен, напряжен, почти как будто ждал, репетируя что-то в своем уме. Люси сжала кулаки под столом, заставляя себя придумать, сказать что угодно, чтобы нарушить тишину. Фрэнк опередил. – Я хочу развода. Я люблю Лину.

…

Люси вышла из ЗАГСа, чувствуя себя пустой оболочкой без души. Взгляд усталых глаз с широкими синяками под ними упал на кольцо, которое, казалось, потеряло блеск. Когда то оно символизировало любовь и надежду, которая цвела между ними, как цветы в оранжерее. Теперь? Просто холодный металл, напоминающий о том, что все было зря. Она подняла глаза и увидела Фрэнка у дороги. Он стоял, обнимая Лину, затем, словно почувствовав взгляд, обернулся и посмотрел на Люси с таким же холодным равнодушием, с которым он говорил о разводе. Этот человек, который обещал любовь, который говорил, что она единственная, ради кого он готов на все, сейчас сжимал в объятиях другую. Её подругу! И все это было так просто, как будто и не было пяти лет брака. Фрэнк, не отрывая взгляда от уже бывшей жены, поцеловал Лину в лоб, ласково обнимая за талию. Рыжеволосая красавица улыбалась одновременно легкомысленно и злорадно. Люси, глядя на них, чувствовала себя старой, некрасивой, ненужной. Даже не удосужившись исполнить свое обещание, данное перед разводом, – подвезти Люси до дома, – Фрэнк посадил любимую в машину, завел её и уехал, оставляя Люси одну с разбитым сердцем и осколками странного чувства – надежды, что он в конце концов передумает, обнимет, извинится и предложит поехать домой. Там, в здании ЗАГСа, он был прав, говоря, что нельзя жить с нелюбимым человеком, что нужно разводиться и искать того, кто действительно вызывает в тебе волшебные чувства. Даже если это подруга твоей жены. Но Фрэнк не понимал, что ушедшая нежность оставляет жестокий шрам, поскольку не чувствовал этого сам. И никогда не почувствует. Люси стояла у входа и смотрела на небо. Это вечное, далёкое небо. Где-то внутри нее бесновались злость, обида, боль, разочарование, но их заглушала пустота. Мир терял краски, люди сливались друг с другом в бесформенную серую массу следующих друг за другом единиц. Она понимала, что он никогда не вернется, что их жизнь снова разделилась на две разные. Все было кончено ещё тогда, когда Фрэнк впервые сказал жене, что ей стоит уделять больше внимания своей внешности, чтобы быть похожей на Лину – более стройной, более красивой. Люси, от природы худая, изо всех сил старалась набрать вес, чтобы иметь формы, на которые засматривался муж. Как пример себе она всегда ставила Лину, тогда ещё не понимая, что это значит. Сейчас уже нет смысла пытаться объяснять себе то, что поняла только с больным расставанием. Нет ни сил, ни желания. Люси медленно пошла по улице, не зная, куда себя девать, не зная, что делать. Машины проезжали мимо. Белые, серые, чёрные. Чувствовалось, как изнывается душа. Ветер, который раньше щекотал волосы, теперь казался холодным и безжалостным. Она шла, стараясь не думать, не чувствовать, просто идти, пока не очутится в квартире, которую бывший муж учтиво ей оставил, где никто не ждёт. Вот и булочная со смешным названием, которое Люси вспомнить уже не смогла. Ей показалось, что там, внутри, они с Фрэнком сидят и пьют кофе, весело обсуждая преподавателей и предстоящую сессию, держатся за руки и верят, что будут вместе до конца. Она прошла мимо парка, где когда то гуляла с Фрэнком. На лавочке сидели парень с девушкой, время от времени целующие друг друга в щеку и рассматривающие что-то в телефоне юноши. Люси отвернулась. Ей хотелось кричать, чтобы они услышали ее боль, узнали, что Фрэнк Уолш – предатель и мерзавец, но вместо этого лишь покачала головой, сглатывая ком. Снова взгляд на кольцо. Вспомнилась первая годовщина, как Фрэнк подарил ей сотню красных роз, танец под медленную музыку. «Эта и ещё тысяча годовщин. Лишь бы быть с тобой, родная.» Теперь эти воспоминания – насмешка над чувствами, пощёчина. Люси шла, не замечая, что идёт в неправильную сторону. Казалось, все вокруг живут с полной грудью, счастливы, уверены в себе. У них были яркие лица, улыбки, блестящие волосы. Они ходили легкой походкой, словно танцевали. Болезненно жгло душу желание исчезнуть, раствориться в толпе, стать невидимой. Была ли она когда-нибудь действительно счастлива? Может быть, все это было обманом, иллюзией, которую Люси сама себе создала? Вспомнить уже не получилось бы, и ворошить все ещё кажущиеся приятными воспоминания она не осмелилась бы. Люси остановилась и взглянула на себя через витрину магазина. На этот жалкий, убитый вид без слез не взглянешь. Не спавшая три ночи, женщина напоминала зловещую картину голодомора. Эти секущиеся волосы, похожие цветом и структурой на солому, которые Люси даже сегодня, в такой трагичный день, завила плойкой, как любит Фрэнк. Теперь они ужасно раздражали. Захотелось разбить стекло, чтобы не видеть себя. Уродливо. Разве это она? Разве это та веселая девушка с вечно убранными в короткую косичку прямыми волосами? Нет. Случайный взгляд упал на парикмахерскую, расположенную прямо напротив. Она почувствовала непреодолимое желание войти туда. «Может быть, они смогут сделать что-нибудь с этим безобразием?» – пронеслось в голове. Облизнув пересохшие губы, она поспешила к светофору, чтобы пересечь дорогу и добраться до так неожиданно понадобившейся ей парикмахерской. Скрепя сердце, Люси открыла дверь и шагнула в помещение. Внутри царила приятная атмосфера, играла жизнерадостная песня. Словно калейдоскоп, сменялись разноцветные пряди волос, отражаясь в зеркалах, и в воздухе витал аромат шампуней и лака. Она невольно задержала дыхание, оглядываясь вокруг. Все было настолько контрастно серому и тусклому настроению не только Люси, но и всего города. К ней подошла приветливая парикмахерша с рыжими волосами, заплетенными в две косички. Она подмигнула Люси и задорно похвалила ее выбор цвета одежды. Люси, почувствовав себя неловко, попыталась поправить блузку, нервно поглаживая ее складки. – Проходите, проходите, – парикмахерша махнула рукой, другой подталкивая Люси к креслу. – Н-Нет, я просто хотела… – Не жадничайте! Сегодня среда, вы зашли ровно в 15:25, а значит, что вы посетитель, который может получить бесплатную стрижку! Ну, как будем стричь? Неуклюже плюхнувшаяся на кресло Люси неохотно взглянула на свое отражение. Все, лишь бы не видеть в себе Миссис Уолш. –… Коротко. Очень коротко. Рыжеволосая девушка наклонила голову набок, виртуозно прокрутив на пальце ножницы. – Коротко? Не хотите каре или… – намекнула она, но, увидев тупой взгляд Люси, не смогла закончить фразу. Парикмахерша наклонилась, положив одну руку на кресло, стала рассматривать отражение Люси, взяла ее подбородок и осмотрела профиль. – Знаете, у меня есть одна идея! – заявила она с энтузиазмом. – Что вы… имеете в виду? – голос прозвучал хрипло и слабо, из-за чего Люси пришлось откашляться. Парикмахерша улыбнулась. Шустрым движением достала из ящика несколько журналов с модными стрижками. – Смотрите, – сказала она, перелистывая страницы. – Вот, например, эта стрижка с асимметричной челкой. Она идеально подойдет к вашему типу лица. Или вот, стрижка горшком без чёлки! Может быть, вы хотите попробовать что-то более смелое? Люси внимательно рассматривала фотографии. – Горшок без чёлки? Похоже на шторы, – она едва заметно посмеялась над ассоциаций, – Выглядит... привлекательно. Люси была так погружена в свои мысли, что не заметила, как рыжая девушка, чьи волосы были гораздо ярче, чем у Лины, уже надела на нее парикмахерскую накидку и взяла в руки ножницы. – Не бойтесь, – сказала она, заметив в лице клиентки растерянность, – Я буду делать все очень аккуратно. И Люси, с долей сомнения, но и с каплей надежды, кивнула.

…

Она вышла из парикмахерской, легкий осенний холодок коснулся ее кожи, когда она рассеянно провела пальцами по своим свежеукороченным волосам. Теперь они были подстрижены чуть выше висков с заметным пробором. Исчезла привычная чёлка, открыв вид на лоб. Люси не была уверена, что заставило ее зайти туда, но это было хорошей мыслью. Люси вновь взглянула на себя, словно не насмотревшись в зеркало внутри парикмахерской. Эта стрижка… освежающая. Губы тронула улыбка. Это было не счастье, на самом деле, но что-то близкое к облегчению. Маленький акт доброты, казалось, снял крошечную часть тяжести с сердца. Пробурчал живот. Ох, она не ела со вчерашнего дня. Люси не подумала взять с собой телефон, когда собиралась ехать в ЗАГС. Она даже не помнила, где именно оставила его, только то, что он был где-то на диване, может быть, зажат между подушками. Хорошо, что не забыла хотя бы свой кошелек. Недолго подумав над всем навалившимся, Люси пошла дальше, выискивая глазами продуктовый. Она оказалась в небольшом магазине, флуоресцентные лампы жужжали над головой, бросая все в бледное, болезненное свечение. Люси взяла пару плиток шоколада и несколько упаковок лапши быстрого приготовления. Ничего существенного, просто еда, которая поможет продержаться, утолит голод до завтра или до того момента, когда Люси почувствует себя способной приготовить что-то получше. Расплатившись, она вышла и пошла по тротуару, пытаясь вспомнить это место и куда нужно идти. Наконец, какая-то ясность ума вернулась, и удалось вспомнить, что это мостовая. Где-то рядом точно есть остановка. От каблуков устали ноги, а на правой ноге появилась мозоль, от которой Люси с каждым шагом морщилась. Улица была оживленной, но равнодушной, мимо суетились люди, каждый в своем мире. Люси пыталась изгнать негативные мысли, но они, словно паразиты, вернулись и лезли в голову с ещё большим напором. «Наверняка он изменял мне, когда я пыталась вернуть этим отношениям жизнь, когда готовила для него и старалась…» Трясти головой, как в глупых мультфильмах, оказывается, достаточно действенно, хоть и недолговечно. Глупости отошли на второй план, когда Люси дошла до светофора и сосредоточилась на нем. Красный для пешеходов, зелёный для автомобилей. Десять. Девять. Вдалеке низкий, гортанный рев двигателя автомобиля достиг ее ушей, громче, чем это должно было быть для городской улицы. Такой звук, который посылал вибрации в воздух. Глаза инстинктивно метнулись за здание, как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за угла, в двустах метрах от светофора, выехала чёрная машина. – Не успеет, – просто огласила она. Но скорость машины, кажется, увеличивалась с каждой секундой. Шесть. Пять. Теперь Люси могла рассмотреть перед авто. Что-то особенное в его форме, в том, как свет отражался от бездонно черной полированной поверхности. Гладкий бампер со скатом и интересные фары создавали ощущение, будто у машины было смешное лицо. Это… спорткар? Смешнолицый спорткар несся на огромной скорости к перекрестку, только чтобы ненадолго замедлиться, прежде чем внезапный оглушительный визг пронзил воздух. Двигатель зарычал, как зверь, выпущенный на волю, когда машина резко дернулась влево. Четыре. Три. В одно мгновение задние шины теряют сцепление, дико вращаясь и выпуская бурю густого, едкого дыма. Передняя часть широко раскачивается, вся машина, кажется, на грани хаоса. Сердце Люси замирает. Она мельком видит эти чудовищные шины – визжащие по тротуару, как ревущая сирена, вырезающие идеальные дуги на асфальте. Двигатель воет, ещё громче и яростнее, чем прежде, когда машина выправляется, шины набирают сцепление, и герой исчезает за поворотом улицы, оставляя клубы дыма. Два. Один. Желтый свет, затем красный. Люси стоит завороженная, не замечая зеленого сигнала светофора и мира вокруг нее.