Реквием по шаблонам

Ближе к вечеру Ибо волнуется как никогда прежде, что выдаëт и бледность, и резкие сумбурные движения, и необыкновенно сильно трясущиеся руки. Он начинает жалеть, что по пути домой не попросил водителя заехать в аптеку за подавителями (пустырником), правда, самое подходящее в нынешний момент успокоительное отличается характерным запахом, что в одно мгновение выдаст нервозность мальчика и способы борьбы со стрессом, а прослыть алкашом куда хуже, чем бессильным. Ван Ибо со страхом и готовым ужином ожидает возвращения своего жениха, большая стрелка на часах уже подходит к пяти, минутная к двенадцати, холодильник звенит в такт трясущимся коленкам, даже руки сейчас не могут спокойно лежать на поверхности стола, а в голове так и роятся воспоминания прошедшей ночи, о чëм ни на секунду не позволяет забыть невыносимая боль в теле. Неужели сегодня это повторится вновь? Только бы альфа решил задержаться на работе с симпатичной секретаршей или поужинать в компании прекрасной и соблазнительной Мэй Ли, лишь бы не захотел получить сладенькое от своего жениха. Дрожайшего и содрагающегося от одной только мысли о постели. Последний раз сердечко так сильно стучало только рядом с Сяо Чжанем, однако по совершенно другой причине, что не идëт ни в какое сравнение с нынешним страхом, поселившимся в груди. Отныне так будет заканчиваться каждый вечер? Неужели Ибо действительно ожидает жизнь, полная боли, дрожи и страданий? В действительности это оказывается куда ужаснее, чем мальчик мог себе представить, фантазии всегда блекнут на фоне реальных ощущений. А какого было бы с Сяо Чжанем? Наверняка до безумия приятно. — Хватит. — Тихо шепчет Ибо, останавливая сам себя от сожалений о прошлом. — Сяо Чжань остался позади, сейчас моим женихом является Тан Лифэн и я обязан думать исключительно о нëм. О счастье и удовольствии Тан Лифэна. И сегодня Ван Ибо исполнит все желания альфы, если потребуется. Отныне будет настоящей достойной омегой, пусть униженной и обесчесщенной, но покорной и преданной своему мужу. Интересно, маме тоже было так тяжело ложиться в одну постель с отцом? Она женщина, слабая и нежная, ей этот подвиг наверняка дался в тысячу раз тяжелее, чем самому Ван Ибо, так почему он сидит и плачется о своей тяжëлой участи? Он должен встретить свою судьбу с достоинством, а не распускать сопли! К слову, он был прекрасно осведомлëн о реалиях своего будущего и морально готовился к семейной жизни, ни одна выходка альфы не стала для мальчика сюрпризом, вот только Сяо Чжань его чрезмерно разбаловал. Вскоре Тан Лифэн появляется в довольно радостном расположении духа, он с порога лезет к Ибо своими грубыми руками, буквально запихивая безвольную омегу в свои объятия, приникает к его истерзанным губам, вновь заставляя испытать пытку поцелуем. Парень даже не сопротивляется, он должен быть в полном подчинении у своего мужа, пусть от этого и зудят кулаки, напрягается каждый нерв в теле, страх куда более эффективная движимая сила. К счастью, Лифэн отказывается от ужина, сообщая, что поел в ресторане. Отличная, замечательная новость, поскольку делить стол с альфой кажется не самой привлекательной перспективой, особенно учитывая строгое соблюдение диеты Лифэна (аля, питайся воздухом и моей спермой). Вместо столовой альфа берëт Ван Ибо за руку и ведëт наверх, выглядит таким добрым и счастливым, будто в первый день знакомства, складывается ощущение, что произошедшее вчера оказалось затмением разума кошмарным вымыслом и не существовало в реальности, и в это можно было бы поверить, если бы не боль во всëм теле. Парень не хочет себя обманывать, но от улыбки Тан Лифэна ему становится легче, он и правда чувствует нечто вроде той же самой радости. Эта не та эмоция, которую вызывал Сяо Чжань, она чем-то отличается... В любом случае, Ибо хочется сделать всë, чтобы хорошее расположение духа не покидало будущего мужа, потому что... Потому что прекрасное настроение несовместимо со злостью. Счастливый человек тебя не ударит. И эта улыбка является некоторой гарантией, что прямо сейчас мальчику бояться абсолютно нечего. По крайней мере, дарует хотя бы прозрачную надежду, за которую Ван Ибо уже готов хвататься двумя лапами, а учитывая его упрямость, вцепиться зубами. Тан Лифэн заводит мальчика в спальню, только сейчас омега замечает какой-то пакет в его руках, что вместе с содержимым летит да двуспальную кровать, где накануне ночью произошло... То, что не хочется вспоминать ни при каких обстоятельствах. То, что мальчик вынужден пережить ещë ни одну сотню раз. — У тебя пять минут, — довольно шепчет Лифэн, а Ибо под этим жаждущим юного тела взглядом становится страшно. Мужчина быстро гладит мальчика по головке и удаляется из комнаты, плотно закрывая дверь и присвистывая на ходу. Ван Ибо с трудом сглатывает слюну в, казалось бы, пересохшем рту, подходит к кровати и открывает чëрный пакет, внимательно рассматривая его содержимое, вытаскивает оттуда несколько вещей, а затем молниеносно встаëт, желая выкинуть это в окно и со всего размаха. Внутри обнаруживаются трусы, похлеще тех, что давала ему мама (латексные!!!), чулки и ошейник с поводком. — Нет, это уже слишком. Действительно, чулки с трусами ну никак не сочетаются, разве самому альфе будет приятно смотреть на этот чудовищный образ или он, как и полагается, совершенно не подумал о эстетике и красоте, просто купил те вещи, что теребили его извращëнную фантазию. Одевается с таким вкусом, наверняка у него есть стилист. Или Мэй Ли помогает подбирать одежду. В любом случае, этот наряд представляет собой нечто дикое, похабное и никак не вяжется с элементарными понятиями красоты и сочетаемости. Ван Ибо это не наденет ни за какие последующие тошнотворному вечеру бонусы. Омега на огромной скорости вылетает из комнаты, он отчëтливо чувствует, как внутри закипает кровь от ярости и раздражения. Мальчик не игрушка для секса, он человек, живой и разумный, мыслящий и чувствующий, а не какая-то просто реалистичная кукла. Насколько низко можно пасть, чтобы по собственной воле надеть этот прошмандовский наряд и каким извращенцем и зверем необходимо быть, чтобы таким безобразно образом унижать своего будущего мужа. Ибо яростно кидает пакет прямо в Тан Лифэна и чуть ли не рычит от переполняющих гнева и возмущения. Сяо Чжань бы никогда не довëл мальчика до такого состояния, но именно сейчас, когда Ван Ибо ясно видит беспредел, происходящий прямо перед его глазами, ему снова хочется активно заниматься деятельностью по борьбе за права омег, поскольку миллионы людей терпят это издевательское отношение, которое парень, как не старайся, не может принять. Тан Лифэн перешëл все видимые и незримая границы. — Я это не надену, даже не мечтай! Это мерзко и унизительно! Альфа так улыбается, будто бы его забавляет вид разгневанной омеги. В очередной раз считают парня милым, слабым и безобидным существом, не воспринимают всерьëз. — Мы с тобой уже спали, нет нужды проявлять свой характер. — Это не имеет значения! Лифэн тяжело выдыхает, поднимает с пола пакет и приближается к Ибо, который уже предвкушает удар и вспоминает одну из истинных причинин своих страхов и покорного поведения. Однако мужчина даже не думает поднимать на жениха руку, он берëт мальчика под локоть и ведëт того обратно в спальню. — Знай, я хотел по-хорошему, — спокойно говорит он, а Ван Ибо от этих слов хочется бежать. Хоть домой, хоть на улицу, лишь бы подальше отсюда. Дверь в спальню закрывается, вскоре в замочной скважине поворачивается ключ, который Лифэн чуть позже запирает в сейфе. Только сейчас Ибо замечает, что на окне нет ручки. Заперли. С другой стороны пугает предусмотрительность человека, который на первый взгляд совершенно не готовился к подобному исходу событий. Неужели Тан Лифэн изначально расчитывал на попытки омеги сбежать из их почти супружеской постели? И что будет дальше... — Нет, погоди. Выпусти меня. — В панике тараторит Ибо, осматривая комнату в попытке найти выход, которого нет и быть не может. Пакет летит прямо в суетящуюся омегу. — Надевай. — Не буду. — Хорошо. Тан Лифэн подходит к мальчику и с одного удара в плечо валит на пол, последующие удары выполняет ногами, Ибо сжимается и прикрывается руками, поэтому большинство попадает именно на руки, град ударов не прекращается продолжительное время, Лифэн выкрикивает оскорбления и не жалеет сил на наказание строптивой омеги. — Будешь надевать? — Да, — еле слышно шепчет Ибо, понимая, что в рукопашном бою ему не победить, не с разницей в силе между альфой и омегой, а также с отчаянным пониманием дальнейшего, он вновь должен будет добровольно отдать своë тело для совершения изнасилования. Рядом с мальчиком опускается тот чëрный пакет, вещи из которого он вытаскивает уже вновь довольно сильно трясущимися руками. Как унизительно. Однако Ибо понимает, что его не выпустят из комнаты, пока он не выполнит желание Лифэна. Также мальчика будут избивать до тех пор, пока он не согласится добровольно лечь под мужчину в этом похабные наряде. У него просто напросто нет выбора. Лучше поскорее отдать альфе желаемое и уйти, получив наименьшие увечья, пока Тан Лифэн не разъярился слишком сильно и не наделал вещей с необратимыми последствиями. Ван Ибо медленно надевает эти позорящие его облик вещи, пытаясь тем самым тянуть время, но неприятный миг рано или поздно неизбежно наступит, растягиваясь на бесконечные часы в ощущение времени жертвы. Тан Лифэн с удовлетворëнной и садистской улыбкой берëт поводок и жëстко тянет парня на себя, чувство оказывается весьма болезненным, шея, как выясняется, довольно чувствительное место, парень морщится от боли, когда лицо альфы говорит лишь о наслаждении. Болит даже не затылок, причиной тому туго затянутый ошейник, который создаëт ощущение удушения. Лифэн тем временем присаживается на кровать, а Ибо усаживает на пол между своих ног, после чего растëгивает ширинку. Наслаждаясь полным ужаса взглядом мальчика, альфа достаëт уже полностью вставший член размазывает предэкулят по всему стволу, внимательно изучая ужас в чужих глазах, а затем грубо хватает руку Ибо и кладëт на свой орган. — В рот, — командует он. В рот? Это? Без подготовки??? Тан Лифэн определëнно сошëл с ума, это чисто физически невозможно сделать с первого раза, будет невероятным чудом и подарком небес, если мальчика не стошнит от одного вида склизского члена, что стоит прямо перед его глазами. Так мерзко. Тошнота поступает уже сейчас. Сотрясается уже всë тело Ван Ибо. Как бы мальчик не задохнулся, если альфа примет решение взять дело в свои руки, куда безопаснее сделать минет самому, чем стать игрушкой для грубого и бесщадного проникновения, что может закончиться не так хорошо, как хотелось бы. Выхода нет, парень медленно приближается, прикасается губами и вновь чувствует рвотные позывы. Как же противно. Это уже не слюна, Лифэн не принимал ванну со вчерашнего дня, а он за это время уже успел переспать с омегой, да и в туалет несколько раз ходил, наверняка орган очень грязный, мало ли какие там микробы. Не в силах справиться с отвращением, Ибо слегка отстраняется, за что его настигает мгновенная расплата. Альфа даëт ему пощëчину. — Я сказал в рот! — Да как это возможно? Ван Ибо замечает нешуточное удивление в глазах сверху, будто бы Тан Лифэн действительно полагал, что каждая омега обладает высокими навыками орального ублажения, и какая это новость, его жених даже не представляет, каким образом взять его член в свой изящный, пусть и болтливый, ротик. — Тогда начинай учиться, — отвечает он уже не так грубо, будто предвкушая первый минет своего будущего супруга. — И даже не думай царапать зубами. Ибо секунду мечется в сомнениях, но над головой уже устрашающе нависает рука, он сглатывает и обхватывает губами головку, старается не думать о горьковатом вкусе, зажмуривает глаза, но так ощущения становятся только ярче, а если открывать, то вид не самый приятный. Будто в этой ситуации может быть что-то приятное. Возможно с Чжанем было бы приятно, его по крайней мере можно попросить принять душ перед процессом. Тан Лифэн кладëт руку на голову Ибо и сам насаживает на свой член, заставляя брать немного глубже, пусть и не всю длину, парень же старательно прячет зубы, чтобы не нарваться на очередное избиение. Альфа чуть стонет от удовольствия, продолжает управлять, сам толкается в рот бëдрами, а омега тем временам чувствует невыносимую боль в челюсти, становится тяжело дышать, он пытается использовать нос, это превращается в первостепенную задачу. Ствол обильно заполняется слюной, Лифэн наконец-то освобождает рот от вторжения, приподнимает голову парня и смотрит на приоткрытый слюнявый рот. — Сейчас ты его хорошенько обсосëшь и всë проглотишь. Понял? — Да, — беззвучно отвечает омега, поражаясь тому, насколько сильно был раскрыт его рот. Его голову отпускают, поскольку исчезает необходимость насаживать на орган мальчика, Ван Ибо обсасывает член со всех сторон, собирая слюну, ощущая отвращение к ситуации, и к альфе, и к этому члену, и к себе, но самое большое к жидкости, что ему предстоит проглотить. В очередной раз подавляет подходящую к горлу тошноту и проглатывает заполняющий рот ужас, думая, что вскоре его наверняка стошнит, поскольку вкус ещë отвратительней, чем тот образный сосуд со слюной. Сложно даже представить нечто равное по мерзости со спермой, заполняющей горло. — Молодец, — довольный альфа гладит Ван Ибо по голове. — Снимай трусы. Мальчик бесприкословно слушается, понимая, что в сопротивление нет никакого смысла, а результатом того станет лишь боль и увеличение продолжительности мучений. Лифэн укладывает парня на кровать и разводит ноги на мотив поперечного шпагата, Ибо сгибает колени, но альфа бьëт его по икрам, заставляя выпрямить. — Ай! — кричит, когда чувствует, что дальше раздвинуть ноги не может. Тан Лифэн усмехается, будто ему нагло врут в глаза в то время, когда он знает правду. — Ты ноги даже в ровную линию не вывел. Я знаю, что ты садишься на шпагат, поэтому не выпендривайся. — Перед этим нужно растянуться! — Ибо уже кричит больше от боли, чем от возмущения. — Сейчас растянем, — равнодушно отвечает альфа, продолжая раздвигать сопротивляющиеся ноги. — Я не это... Мальчику не дают договорить, затыкают рот импровизированным кляпом в виде тех самых латексный трусов и продолжают раздвигать ноги, пусть тот и кричит от невыносимой боли. Добившись желаемого эффекта Лифэн вновь быстренько растягивает задний проход Ибо и вводит туда свой член, после чего тут же начинает грубо вбиваться, а по лицу парня слëзы текут уже с первого толчка. Ещë незажившее отверстие вследствие очередного проникновения горит, просто пылает огнëм, как и неподготовленные мышцы, мерзкая склизская жидкость, находящаяся меж их половых органов и буквально вытекающая из зада омеги и потные вонючие ладони, что вновь начинают бить по бëдрам, заставляя раскрыться ещë шире. Ближе к концу Тан Лифэн выходит из Ибо, позволяет тому свести ноги, которые едва ощущаются после перенесëнной боли, лишь гудят. Мальчика быстренько перемещают на пол и вновь вводят член ему в рот, куда глубже, чем прежде, где и кончают. — Глотай, — приказывает Лифэн. И Ван Ибо сглатывает. Мужчина надевает штаны и идëт открывать комнату, теряя всяческих интерес к уже завоëванной омеге. — Я в душ и по делам, ложись без меня. Ибо хотел бы скрючиться на полу и плакать, но вместо этого бежит в туалет, где его всë-таки начинает тошнить. Ужасно. Вот бы этот человек поскорее наигрался и завëл любовника. Или любовницу. Без разницы, лишь бы оставил Ван Ибо в покое. Ближе к ночи приезжает Мэй Ли, чтобы потрепаться о произошедшем за день, рассказывает о всех друзьях Лифэна и их омегах, парень даже не против появления этой девочки, потому что болтовня хоть немного отвлекает от пережитого. Он даже любезно наливает Мэй Ли чай без сахара, как и себе, никаких конфеток или печенья, потому что оба следят за фигурой, лично Ибо в данный момент хочется растолстеть до такой степени, чтобы перестать привлекать Тан Лифэна, однако такое решение чревато побоями. — А откуда синяки? — спрашивает девушка. — От брачных игр с Тан Лифэном, он очень жесток в постели. — Да ладно! — Мэй Ли прикасается чайной ложкой к губам и заваливается на стол чуть ли не всем корпусом. — Ну и как он? — У меня синяки по всему телу, он вчера меня хорошенько побил и придушил, сегодня заставил надеть чулки, проститутские трусы и ошейник с поводком, так ноги раздвинул, что до сих пор болят. — Ва-ау, — протягивает девушка, — а он хорош. Знаешь, думаю ему нравятся синяки на теле, так что не будем особо стараться залечивать. — Мне кажется, ему не нравлюсь я, — бурчит он, помешивая ложкой чай без сахара. — Если бы не нравился, он бы с тобой не спал, — замечает Мэй Ли, размахивая ложкой во все стороны, вряд ли она сделала хоть глоток чая, от него наверняка тоже можно потолстеть. — Резонно. — Ой, а ты не хочешь сделать ему подарок? Я тут такой бдсм-наборчик видела, сейчас покажу. Мэй Ли включает телефон и начинает искать наборы в интернет магазине, Ибо считает, что вряд ли выдержит такую практику, если так называемый "нежный секс" для него уже вверх садизма. — Наручники, конечно, примитивно, но так возбуждающе, смотри, — девушка показывает набор, первым номером там значатся наручники. Нет, такое он в руки Тан Лифэну не даст, тот может приковать и ради забавы оставить возле кровати на неограниченное количество часов. Вот если бы с Сяо Чжанем... Нет, нельзя думать о других альфах. Они весь вечер рассматривают всяческие игрушки и обсуждают применение каждой. Так вот как проходят вечера замужних омег: сначала обсуждения боевых заслуг, а затем способы наилучшего удовлетворения альф в постели. Ибо то думал хоть в свободное время побыть собой, но в итоге все дороги ведут к одному единственному, вокруг чего и крутится жизнь любой омеги. И почему они не могут жить своей жизнью? По какой причине из них сделали неотъемлимый аксессуар для альф? И к чему жалобы, когда сам Ван Ибо ничего изменить не в силах? Даже со своей жизнью справиться не может, что уж говорить о целом мире. Ни он, ни кто-то другой ничего не смогут изменить, все их попытки такие жалкие и не стоящие и гроша, тысяча бессонных ночей приведут только к наказанию от мужей и позорному клейму от общества. Зачем рыпаться? В процессе беседы парень замечает далеко не дружеский интерес девушки к Тан Лифэну. Хоть бы Мэй Ли ему тоже понравилась и вошла в ранг любовниц. Ван Ибо раньше и подумать не мог, что будет мечтать о наличии другой омеги у своего мужа. Сяо Чжань старательно избегает всех мест, где может встретиться с Ибо. Просто потому что... Ещë не готов. Кажется, будто увидит и тут же побежит обнимать и целовать своë маленькое чудо, которое отказывается считать чьим-то другим. Моë и никому не отдам. Схвачу и увезу домой, буду купать в любви и талом шоколаде, обнежу и зацелую. Но так поступать нельзя. Нельзя тащить человека за собой против его воли, а Сяо Чжань совершенно не уверен в том, что сможет совладать со своими чувствами и не накинуться на бедного мальчика с поцелуями, что будут доставлять тому ощутимый дискомфорт. Подумать только. Чжань противен тому человеку, которого любит больше всего на свете. Как мужчина только мог оказаться в столь щекотливой ситуации, а главное, как из неë выбраться? Однако стаканчик дряного кофе из ларька недалеко от студии так и манит. И Ибо не имеет к этому никакого отношения. Честно. Просто тот кофе такой... Как табак, алкоголь или наркотик. Вроде противно, горько и пробовать больше не стоит, но в какой-то момент хочется ещë немного. В любом случае, неужели мужчина не может побаловать себя желанным стаканчиком кофе? Абсурд какой. Зарабатывает он достаточно для любого закидона. Сяо Чжань вновь приезжает к этому месту, покупает кофе, стараясь не попасться на глаза парню и в то же время не отрывая взгляда от выхода из студии, слишком сильно желание увидеть своего мальчика, слишком сильную боль это может причинить Сяо Чжаню, но на это совершенно плевать, лишь бы увидеть хоть одним глазком, лишь бы услышать сладкий голос. Лишь бы обнять и никогда не отпускать, но это уже находится за пределами мечтаний, что уж говорить о возможном и вероятном. И ему везëт! Ну как везëт, с точным знанием расписания занятий любому повезëт. — Такой худой... — шепчет мужчина, когда в поле зрения наконец-то появляется любимая фигуры, исхудавшая и изнурëнная, на лице нет ни красок ни улыбки. Даже движения медленные и обессиленные. Слишком непривычно видеть Ван Ибо таким. Усталым, загнанным, измотанным. Может, они готовятся к выступлению и усиленно репетируют перед концертом? Однако его друзья не кажутся такими же, они наоборот полны сил, как Ибо обычно чувствует себя после занятий, он говорил, что танец заряжает энергией, а не забирает еë, создаëт хорошее настроение и помогает выплеснуть все негативные эмоции. Говорил, когда ещë разговаривал с Сяо Чжанем. Говорил Сяо Чжаню. Смотрел на него. Мог играться с пуговкой на его одежде. А сам альфа, в свою очередь, мог целовать, обнимать, приласкать юношу... После занятий остаëтся только радость. Не появляется, а раскрывается, если эта радость вообще присутствует в жизни. Парень же кажется опустошëнным, будто все негативные эмоции выплеснуты, а позитивные отсутствовали изначально. Что-то не так. Разве это дело Сяо Чжаня? Неужели он вправе вмешиваться в жизнь чужого человека? Который даже одет, словно не его милый мальчик, любящий оверсайз. Какая-то обтягивающие майка на лямках и короткие шорты, выделяющие то, что ни одному приличному существу демонстрировать не стоит, только кофта и кроссовки выдают в нëм нечто прежнее. И как не холодно с голыми ногами по улице... А на шее у него что? — Это... Наверное, засосы, но... Там случайно не следы от пальцев? Осторожная опрятная укладка, какие-то серьги, рюкзак вместо спортивной сумки, с которой парень так любит везде таскаться, а что это за милый принт? Так необычно, Ван Ибо не любитель рисуночков с котиками, может, дали подержать? Тут Ибо закатывает рукава привычным для себя движением, а Сяо Чжаню вновь кажется, что он видит отметины на чистой и нежной коже мальчика. В груди закипает ярость, мужчина и не осознаëт, что в данный момент совершенно не отвечает за свои действия, он быстрым шагом направляется к Ван Ибо и хватает того за руку, парень в шоке раскрывает рот, чтобы сказать маньяку пару ласковых, но так и замирает, увидев лицо нахала. Он лишь робко вытаскивает руку из захвата и натягивает рукава до самых пальцев, стыдливо смотря в асфальт. Но Сяо Чжань уже успел увидеть всë, что ему было необходимо. Следы пальцев и огромное количество синяков. Если присмотреться, то они есть и на ногах, их мужчина ещë может принять за последствия тренировок, но всë, находящееся выше, очевидно приобретено насильственным путëм. — Не знал, что ты любишь пожëстче, — едва слышно произносит мужчина, а в следующее мгновение корит себя за необдуманные слова. — Я тоже об этом не подозревал, — тихо отвечает мальчик, не смотря на Чжаня. — Ты за кофе приехал. — Сухое утверждение. Кто бы мог подумать, что Сяо Чжаню действительно нравится эта бурда, в таком случае, его появление возле студии в тот день нельзя назвать чем-то удивительным. А Ван Ибо уже подумал, что... Да кому он нужен, чтобы переться за ним в студию, к тому же ещë время занятий отслеживать. Разве этого он стоит? А Тан Лифэн отлично умеет доносить до ума стоимость человека. — Да, — отвечает Чжань, с удивлением смотря на стаканчик в своих руках, про который давно забыл. Альфа такой красивый. Вот только омега с поразительной скоростью берëт себя в руки и отгоняет недостойные мысли. — Понятно. Я пойду. — Стой! Ибо быстро делает два шага, чтобы уйти как можно скорее, убежать, закрыться в машине и вновь оплакивать прошлое. Светлое прошлое, которое теперь может не греть его душу. Дальше только хуже. Сяо Чжань же останавливает его прежде, чем успевает подумать. Хватает прямо за руку. Прямо за синяк. Ибо тихо шыкает от боли, а Чжань тут же отпускает его и поворачивает к себе за плечи, но сталкивается с вновь закусанной губой. Мужчина хмурит брови и резко сдирает с мальчика кофту, лицезрея многочисленные синяки и ссадины, украшающие нежную светлую кожу фиолетовыми, синими, зелëными, жëлтыми и даже одним чëрным пятном. Он подносит ладони к коже, но не может прикоснуться, боясь вновь причинить боль, его руки неудержимо дрожат, как и сердце, что в одночасье начинает биться в опасном темпе. Ван Ибо же только стыдливо отворачивается, желая прикрыться. — Кто это... — Не важно, — парень натягивает на себя кофту и разворачивается, чтобы пойти домой, но Сяо Чжань приграждает ему дорогу. — Это твой жених? — Это не твоë дело. Это не дело человека, который бросил Ибо. Нечего давить на жалость, нужно спокойно отпустить и позволить Чжаню благополучно жить дальше, не ощущая вины за совершëнное. — Ты сейчас едешь к нему? Молчание. — Ибо? Сяо Чжань с особенной нежностью прикасается пальцами к чужому подбородку и приподнимает голову парня, вынуждая посмотреть в глаза, а у мальчика они на мокром месте. — Ибо... Малыш... Чжань обнимает омегу так осторожно, насколько только может, но Ван Ибо ставит между ними преграду, упирается локтями в его грудь, чтобы не подпустить ближе, отталкивает своими руками. Теми самыми руками, на которых красуются синяки. Это наверняка больно. — Не лезь в чужую семью. — отрезает парень, а мужчина не находит в себе сил прижать Ибо ближе к своему телу. — Это тот упырок Тан Лифэн! — к ним подбегает крайне возмущëнный Ли Вэньхань с остальной компанией. — Господин Сяо, неужели он настолько плохой, что никак не подходит на роль вашей омеги? Зачем вы его бросили? Его нынешний жених издевается над ним и физически и морально, вы видите во что обрядили нашего А-Бо! Возмутительно! — Я его бросил? — когда Сяо Чжань такое пропустил? — Вэньхань, — звучит больше устало, чем грозно, совсем не похоже на Ван Ибо. — Никто не в праве принуждать другого человека к браку. — Ибо, это же ты меня бросил. Парень наконец-то поднимает взгляд и смотрит в глаза Чжаня, пытаясь узнать в них истину и не видит признаков лжи. — Нет, ты сказал, что я тебе не подхожу и расторгнул помолвку. — Нет, это ты расторгнул помолвку из-за любви к... как там его? К твоему нынешнему жениху. Называть другого человека женихом Ибо оказывается больнее, чем кажется на первый взгляд, Чжань хочет сжать кулаки, но под ладонями хрупкое тело омеги, он позволяет себе лишь сжимать челюсть. — Я отправился к этому человеку только потому, что ты отказался от меня! Сяо Чжань достаëт телефон и показывает парню переписку. — Ещë камеры наблюдения засняли, как ты уходил куда-то ночью. А вернулся тогда с засосом. Что и стало единственной причиной... — в продолжении последнее предложение не нуждается. — Гэ, ты неправильно всë понял! И я не писал эти сообщения, я отдал свой телефон маме ещë в тот день, я не мог... Так ты не хотел расставания? — Я весь свой запас алкоголя в тот день выпил! А ты...? — Я так по тебе скучал. Сяо Чжань не верит своим ушам, у него наверняка слуховые галлюцинации, он уже и не надеялся, не мог даже мечтать о том, что сам Ван Ибо когда-нибудь с ним заговорит, что скажет о том, как скучал, что произошедшее с ними одно большое недоразумение, ошибка. Что Ибо хочет вернуться к Чжаню, хочет быть с ним, не желал расставания, а то сообщение написал не он. Это сказочный сон. Сяо Чжань подносит ко рту свою руку и кусает большой палец, сильно и до боли. — Гэ! — Ибо мгновенно дëргает того за руку, в недоумении смотрит на сияющее от счастья лицо Чжаня. — Ты настоящий! — Мужчина обхватывает мальчика руками чуть ниже попы и поднимает, однако в ответ слышит болезненный стон. — Отпусти пожалуйста. Там... Там тоже синяки. Сяо Чжань аккуратно ставит мальчика на место, смотрит в глаза и не может поверить своему счастью, возможно, он просто сбредил. Кладëт руку на щëку Ибо, такую нежную, гладкую, ту, о которой мог лишь фантазировать, благо помнит мягкость. — Можно? — шепчет он и нервно сглатывает скопившуюся слюну, а Ибо немного напрягается и отводит взгляд. Он слишком хорошо помнит те противные губы, попытки уйти от их прикосновения, но Сяо Чжань может принять это на свой счëт, однако заботится о его чувствах уже нет смысла, потому что им больше не суждено быть вместе. А Ибо всë равно хочется объяснить. Приди в себя! Сяо Чжань наверняка просто соскучился по доступной омеге, не с кем провести вечер, а тут такой подходящий Ибо, да ещë практически голый, вот мужчина и лезет с объяснениями. Нельзя верить альфам. Нельзя портить свою репутацию мимолëтными интрижками с Сяо Чжанем. В последствии он наверняка вернëт к Тан Лифэну, а тот изобьëт с особой жестокостью. Не самая лучшая перспектива. — Гэ, прости, я... — Я понимаю. — Нет, не то. Мне... — Ему противно даже подумать о поцелуе после того пи... Жениха блять. — Фыркает Вэньхань, что тоже наступал на эти грабли. Он всë понимает, но... Вдруг в Сяо Чжане проснëтся совесть и он всë же возьмëт ответственность за покинутую омегу. Но кто писал те сообщения? Не важно, дело уже сделано, не стоит выглядеть жалкой омегой, что тянется к любому источнику тепла и нежности. Сохранить бы хоть какие-то остатки гордости. Сяо Чжань понимающе убирает руку с щеки, вместо этого обнимает Ван Ибо и начинает думать. Его будущий муж ему противен физически, он избивает бедного мальчика, а они даже не состоят в браке. Чувства в груди начинают закипать, жалость и нежность сменяются гневом, яростью по отношению к человеку, что посмел прикоснуться к его омеге, к омеге, принадлежащей Чжаню, тем более причинить ей вред, боль, создать такую травму, после которой она не способна принять ласку человека, которого... Любит? Любит ли? Скучал, значит испытывает лучшее чувство, чем к своему нынешнему жениху. Но кто написал сообщение? О намерениях Чжаня Ван Ибо, скорее всего, сказали родители, наверняка именно они услышали о более выгодном предложении и подстроили всë так, чтобы продать сына подороже. — Родители знают о побоях? — Знают! — уже кричит крайне возмущëнный Вэньхань. — Знаете, что они ему сказали? Такова участь омег! Терпи сынок, будь покорным мужем! — Что? Ибо сейчас едет к нему? — Сяо Чжань обращается к Вэньханю, поняв, что с ним сейчас выйдет более продуктивный разговор, Ибо слишком много замалчивает, а его друг искренне переживает за мальчика. — Да, на очередное избиение. А по старым синякам будет куда больнее! Нет, Сяо Чжань его туда не пустит. Даже если придëтся насильно удерживать мальчика, альфа никогда не допустит очередного избиения, Лифэн не достоин даже прикосновения к этой бархатной коже! — Он туда не поедет, он поедет ко мне. Ван Ибо, что только что прижимался к нему словно забитый котëнок, попавший в руки заботливого человека, поднимает голову и смотрит на мужчину. И когда только успел прилепиться... — Гэ, так нельзя... — Хочешь остаться с ним? Одно твоë слово и я всë приму, но... Я не хочу оставлять тебя там, я хочу забрать тебя, защитить, никто не вправе обращаться так с моей омегой, я... — Он закрывает глаза и прикусывает нижнюю губу, сожалея о том, что только что ляпнул, Ван Ибо уже не его омега. — Обращаться так с тобой. Да с любой омегой это будет слишком жестоко. — Ибо, он хочет вновь стать твоим женихом. — Подсказывает Вэньхань, замечая до боли знакомый взгляд, таким Сонджу с Сынëном обмениваются. Остальные друзья молча наблюдают за ситуацией, им кажется слишком наивным просить альфу о помощи и слишком очевидным желание Сяо Чжаня забрать Ибо к себе. — Если только сам Ибо на это согласен. Я не хочу его принуждать. Но я очень хочу жениться на нëм. — Гэ, я помолвлен и мне сейчас нужно ехать к мужу. Эти слова пронзают лезвием сердце. То, что Сяо Чжань боялся услышать больше всего на свете непосредственно из уст мальчика, пусть и жил с осознанием этого факта несколько дней, лично Ибо этого не говорил, что не придавало ситуации такой сильной трагичности. Вэньхань подходит сзади и даëт ему подзатыльник. Сяо Чжань смотрит на него распахнутыми глазами, он не ожидал такого удара от Ли Вэньханя, как и остальные, но никто не успевает и слова сказать перед монологом. — Ибо, ты боишься? Ты действительно боишься этого мудака? Как сильно он тебя бил, что выбил волю к победе? Ты тот, кто никогда не сдаëтся и всегда ищет выходы, почему сейчас так быстро смирился со своей участью? Тебя действительно устраивает жизнь с тем пидорасом? Перед тобой стоит человек, которого ты любишь и с которым хотел бы прожить всю жизнь даже в том случае, если омеги были бы независимы, и ты откажешься от него потому что уже помолвлен обманом твоих родителей? Тогда скажу, что с Сяо Чжанем ты договорился раньше! Нужно выполнять свои обещания, Сяо Чжаню ты дал слово гораздо раньше. — Знаешь что... — задумчиво отвечает Ибо. — Ты абсолютно прав. Я так старался понравиться Тан Лифэну, что совершенно забыл про свои принципы и цели. Ребят, я могу пожить в нашей квартире? Парень говорит немного робко, но уже говорит, поэтому омеги молча радуются прогрессу. — Разумеется, — отвечают хором. — Можешь пожить у меня, — предлагает Чжань. — Нет, гэгэ, в наших с тобой отношениях тоже много недомолвок. — Можем обсудить это у меня за чашечкой чая. С шоколадкой. Парня аж передëргивает. И в этот момент ему особенно хочется чая с шоколадкой, чтоб тому культурному пусто было. Ван Ибо намного сильнее, чем они все считают. Уж лучше он откажется от замужества и выберет трудный путь работы, чем терпеть издевательства, избиения и изнасилования, пусть будет тяжело, зато он не изменяет себе и своим принципам, он остаëтся собой и таким образом будет более удовлетворëн, чем зализывая раны в дорогих апартаментах. — Только чай. Что делать, если самому Ибо хочется поехать к Сяо Чжаню. Главное не наткнуться на семью или Вэньханя в будущем. Или на полицию. Да его любая собака домой вернëт, но... Хотя бы попытаться. Пусть жить впроголодь и прятаться в их квартире, только не с Тан Лифэном. Ван Ибо ошибочно полагал, что сможет это выдержать, но один взгляд на Чжаня, на свободу, одно его слово о том сообщении. Его точно отправила не мама, она только забрала телефон, который впоследствии отнял отец. А помолвка... Тоже отец. Он обманул и маму, хотя она ему верила. Никогда нельзя доверят альфам, даже родному мужу и отцу. — Хорошо, — ласково отвечает мужчина. — Только чай. Максимум, что может произойти — это необходимость разделения постели с Чжанем за молчание о месте нахождения Ибо, но это не идëт ни в какое сравнение с регулярными изнасилованиями и попутными избиениями. Улыбаются абсолютно все, Сяо Чжань берëт Ибо за талию и отводит к своей машине, тот машет друзьям ручкой, а они выкрикивают поддерживающие фразы. Ребята сильно переживают за своего мальчика, сами отчасти понимают его боль, поскольку такая же судьба рано или поздно настигнет каждого из них, у Ван Ибо есть шанс выбраться и он обязан им воспользоваться. Как и каждый из них в ближайшее время. Только один Исюань остаëтся спокойным за свою судьбу, Лю Хайкуань уже нанëс визит в дом его родителей с предложением руки и сердца. Чжаня переполняет злость и ярость от того, что с его омегой кто-то смел обращаться неподобающим образом, да его чудо разрешается только гладить и лелеять, целовать самым нежным образом и доставлять удовольствие всеми возможными способами, Сяо Чжань никогда бы и не подумал даже о БДСМ практике, что никоем образом нельзя сравнить с намеренным причинением боли с целью контроля или наказания. Мужчине хочется вцепится этому Тан Лифэну в глотку зубами и вырвать кадык, избить до полусмерти, чтобы тот так же ходил и залечивал синяки, причинить ещë большую боль, чем удалось испытать омеге, в качестве компенсации за обиду Ибо и моральные терзания Сяо Чжаня. Альфья сущность отчаянно кричит в нëм, советуя сменить направление и ехать прямо в дом Лифэна, чтобы разобраться с ним по-мужски, вся дипломатия, спокойствие и сдержанность стираются из памяти при виде одного только синяка на гладкой коже горячо любимого человека. Этот Лифэн не достоин даже взгляда Ван Ибо, он не имеет никакого права к нему прикасаться, позволил себе слишком много и мужчина не может отогнать от себя мысли о мести. Однако сам Ибо сейчас сидит рядом с ним в машине, живой и реальный, любимый и, вроде как, любящий, даже если не любящий, пусть просто будет рядом, хотя бы в качестве близкого друга, позволяет заботиться о себе и защищать себя, лишь бы больше не уходил, лишь бы не прерывал так резко их общение, не рушил надежды на счастливое будущее, а оно в любом случае будет таковым, если Ибо будет появляться в жизни хоть иногда и позволит что-то сделать для себя. Сяо Чжань смотрит в сторону этого прекрасного юноши, чтобы вновь проверить, не является ли происходящее сном, и ловит такой же внимательный взгляд в ответ, улыбается парню и встречается с той же улыбкой, только более измученной. — Даже не скажешь мне смотреть на дорогу? — А ты не разозлишься, если я буду командовать? — улыбка у обоих тут же исчезает, они вспоминают синяки. — Прости, я не хотел. Сяо Чжань очень вовремя останавливается на светофоре, хоть и мог успеть проехать. — Ибо, я не разозлюсь. Можешь указывать, кричать на меня, даже ударить, я никогда тебе не обижу, у меня рука не поднимется, я... — Я люблю тебя. Не рано ли для такого признания? — Я стерплю даже шуточки и подтрунивание, обещаю сам больше никогда никаких намëков... — Стоп! — парень аж подскакивает, а на лице искреннее удивление и возмущение. — Как это обещаешь, что не будешь шутить? Так не интересно! Шути и намекай и побольше! — Разве тебе не неприятно? Парень так мило лупит глаза в удивлении. — С чего бы, я же первым начал. Наоборот считал, что именно я перебарщиваю. — Мне нравится всë, что ты говоришь. — А мне нравится всë, что ты делаешь. Машины начинают сигналить, Сяо Чжань обнаруживает на светофоре зелëный свет и едет. Ван Ибо заходит в дом робко и немного забито, будто бы не в свой, хотя он действительно не является его местом жительства, Сяо Чжань считал, что они достаточно сблизились и жили вместе, чтобы парень входил к нему без стеснения, затем вспоминает того ненавистного Тан Лифэна и вновь сдерживает в себе желание ехать к нему для разборок. — Ибо, проходи. — А я не спросил в прошлый раз в какие именно комнаты мне можно заходить. Сяо Чжань в шоке берëт его за руку и сам ведëт в кухню. — Ибо, тебе можно ходить абсолютно везде, помимо спален персонала, на них стоят таблички с именами с просьбами стучаться, так что ты не перепутаешь. В остальном ты не ограничен в движениях. — А если зайду в твой кабинет или возникнет ситуация, что зайду не вовремя. Мужчина целует его в лоб. — Ты всегда вовремя. Мне от тебя скрывать нечего. Чжань прижимает парня к себе, желая обнять крепче, но не решаясь из-за отметин на теле, что не позволяют забыть о себе. — Гэ. — М? — Это было приятно. Чжань улыбается и вновь целует его в лоб. — Это? — Да, — отвечает немного грустный Ибо. — Но ещë... У тебя нет от меня секретов, но у меня... Сяо Чжань закусывает губу. — Не переживай, если ты кого-то убил, я найду человека, который возьмëт вину на себя. Если не убивал, то это не страшная тайна. — Гэ, я тебе изменял. Ай! — Прости! Сяо Чжань не был готов услышать эти слова, он не выдал реакцию лицом, но сжал ладони, удачно расположившиеся на чужих синяках. — Я понимаю, я заслужил. — Если ты его любишь, я... Я не могу принудить тебя, но... Ты же сам решил от него уйти. Я сделаю всë возможное, чтобы тебе понравиться... — Гэ, подожди. Мне нужно тебе объяснить, этот человек не имеет ничего общего с тем, с кем я тебе изменял. Я... — Нужно сразу, у Ван Ибо больше нет желания использовать альфу, так же и скрывать от него свою связь, тем более тот уже знает. — Чжань-гэ, раньше я проводил свои течки с Вэньханем. Альфы у меня никогда не было, а хотелось. Вот мы и нашли способы по-дружески, потом вроде привыкли, притëрлись друг к другу. — Это тот твой друг? Он же омега... — Именно. И убегал я к нему, и засос тот поставил мне именно он. Однако за то время, что я жил у тебя, мы с ним отдалились, а после того засоса решили прекратить. Ты мне очень понравился и я хотел заключить с тобой брак и не желал тебя обманывать, поэтому мы с ним спокойно разошлись. Между нами не было сильных чувств, прекратить было просто. Оказалось, что между альфой и омегой большая разница, ты одними поцелуями доставляешь больше удовольствия, чем... Гэ, ты мне правда понравился, но я пойму, если ты не поверишь. Парень быстро выдыхает после наспех произнесëнной скороговорки. — Я тебе верю. — Ты сильно злишься? — Не больше, чем на Тан Лифэна. Сяо Чжань был готов к известию об измене, поэтому оно не стало новостью, однако мужчина до последнего надеялся, что ошибается, слышать эти слова из уст Ван Ибо оказалось неизмеримо больно. — Это тот друг, без которого у нас не получилось бы диалога. Он сам отправил меня к тебе, потому что там, где просто помощь во время течки, сильных чувств не было. Мужчина продолжает обнимать омегу, им обоим сейчас выгодно не смотреть друг другу в глаза, Сяо Чжань находит успокоение в объятиях Ибо, а тот в свою очередь чувствует защиту, что так не хватало последние несколько дней. Их прерывает закипевший чайник. — Гэ, признайся, я тебе теперь противен? — Не буду врать, это неприятно, но... Я дурак, если по прежнему надеюсь на то, что смогу быть с тобой? Ибо усмехается. — Гэ, ты точно дурак, это я должен надеяться на твоë прощение. Прости за оскорбление. — Можешь оскорблять. Можешь говорить всë, что захочешь. — Тогда я очень хочу шоколадку, так давно не ел сладкого из-за этой диеты. — Какой диеты? — Женишок посадил, а то я слишком толстый. Раздражения и обида сменяются жалостью и злостью на Лифэна. Сяо Чжань целует мальчика в нос. — Первое — не называй его женихом, второе — ты не толстый, а самый красивый, третье — чтобы больше не сидел на диетах, ты и без них самый прекрасный на свете. А, четвëртое. Что это за наряд? Хочу снова видеть тебя в твоëм безразмерном рванье! Ван Ибо усмехается и прижимается к Сяо Чжаню всем телом, будто стараясь впитать абсолютно всю имеющуюся у него тепло и заботу, будто высасывая у него духовную энергию, что способна залечить раны. — Гэ, ты самый лучший. А самый лучший гэ в этом положении умудряется сделать чай и извлечь из ящика шоколадку. Не время для выяснения обстоятельств и ревности. Нет смысла закатывать сцены. Для начала Сяо Чжаню нужно успокоить Ибо и подарить ему чувство защиты, а не пугать своими негативными эмоциями, пусть чувства и переполняют мужчину, они только испортят ситуацию. А вот за чаепитием происходит немыслимое, Ван Ибо откусывает половинку квадратика и запивает еë чаем, альфа вновь замирает с кусочком возле открытого рта. — Зачем ты откусил? — Прости. — Осознание. — А как я должен... — Ещë большее осознание. — Тан Лифэн сказал, что это некультурно. Сяо Чжань цокает, думая, что этого Лифэна и убить мало, макает нижний квадратик своей полосочки в чай и протягивает Ибо. Тот с довольной улыбкой быстро слизывает расстаявший слой и по привычке закрывает глаза в удовольствии. — Можно? Парень открывает глаза и видит лицо Сяо Чжаня в непозволительной близости, робко кивает и вновь прикрывает глаза, мужчина же придерживает его за подбородок и аккуратно вылизывает искусанные губы, то ли от нервов, то ли от предпочтений Лифэна, с особенной нежностью проникает языком в сладкий рот и медленно и тщательно вылизывает, успел позабыть это счастье, когда он может ощущать Ибо, целовать его, вдыхать чудный аромат и просто быть рядом. Вот только мальчик зажимается и совершенно не реагирует на поцелуй, не отвечает, но и не прекращает, а тело пробивает мелкая дрожь, что и побуждает Чжаня остановиться. Мужчина решает не мучить бедную омегу и сам отстраняется, едва насладившись. Не надо было отпускать свою омегу к другому альфе. А вот сам Ван Ибо в свою очередь вспоминает, каково это получать удовольствие от прикосновений и поцелуев, от простого присутствия рядом любимого человека, каково отвечать с желанием и действительно наслаждаться каждым мгновением, а не ждать окончания процесса. Он успел забыть как нежно и трепетно Чжань с ним обращался, как приятно было ощущать его язык и горячее дыхание, как легки его касания. Их прерывает телефон Ибо. Мальчик смотрит на имя звонившего и его начинает трясти, Чжань бросает взгляд на экран нового телефона и молниеносно закипает от гнева. — Давай я отвечу. Он уже тянет руку к телефону, но Ван Ибо его останавливает. — Я сам. — Включи громкую. — Обещай не вмешиваться. — Обещаю. Сяо Чжань не в силах ослушаться, что понимают оба. Ибо берëт трубку и включает громкую связь. — Да? — Гавнюк мелкий, тебя где носит? Водитель сказал, что ты уехал с каким-то мужиком. Изменяешь мне? Я недостаточно хорошо тебя воспитываю? — Чрезмерно хорошо. Кстати об этом, ты обязан знать, что наша помолвка расторгнута, я не собираюсь быть мужем домашнего тирана. — Голос предательски дрожит, Ибо бы не смог сказать и двух слов, если бы Чжань не держал за руку с такой нежностью. — Скажи это своей семье, они порадуются твоему поведению. Не стыдно семью подставлять? — Лично им было не стыдно подставлять меня, думаю, они поймут. — Даю час на возвращение, после которого устрою воспитательную беседу, иначе дело твоих родителей пострадает. Разговор прерывается Тан Лифэном. — Я помогу с бизнесом отца. Ибо качает головой. — Он ничего не понимает в семейном деле, за него работают родители, они ни за что не согласятся идти против отца. — Тем лучше, — Сяо Чжань целует парня в шею. От этого телефонного разговора в груди вновь появляется ком ярости из-за того, как бестактно разговаривают с его драгоценным омегой, что может успокоить только близость Ван Ибо. — Гэ, отвезëшь меня в квартиру? — Ты не хочешь жить здесь? — Гэ, знаешь, что меня особенно бесит в иностранных фильмах про сильных омег? Там показывают их ненависть к альфам, они становятся сильными и независимыми, но в итоге они решают проблемы не самостоятельно, а с помощью другого, более хорошего альфы. Это подтверждает стереотип о том, что мы против альф ничто, ничего без них не можем. Я хочу сам. — А ещë их поддерживают друзья. От них тоже откажешься? — Вот именно! Ещë один аргумент в мою пользу. — Знаешь, в фильмах и книгах сейчас любят использовать нестандартные ходы и идти против системы, но в итоге всегда приходят к классическому решению, знаешь почему? Потому что это работает. Люди бы не поняли, если бы омега разозлилась на мир, стала бы самостоятельной и независимой, послала всех альф и жила бы одна, ведь в глубине души каждый мечтает о любви, заботе и сильном партнëре. Это всего-лишь сказки, которые дают людям то, что они хотят. Сначала ситуацию, похожую на их жизнь, а затем исполнение всех желаний в, казалось бы, такой же беспросветной реальности. — А сказки, как правило, не совпадают с реальность. — В большинстве случаев да, но я готов сделать твою жизнь сказкой, так почему ты отказываешься? — В таком случае, я буду злодеем, который идëт против системы и совершает гадости вроде противостояния альфам. Злодеев сейчас понимают и выставляют в хорошем свете. — Да, но добряков в тех же историях делают плохими людьми. Злодеи и герои меняются местами, но действительно плохих и подлых персонажей мало кто понимает. Скажем, мошенники и грабитель с тяжëлым прошлым, но стойкими принципами, что жертвует миллионы на добрые дела и выставляет себя этаким Робин Гудом. С другой же маньяк, который убивает людей ради небольших денег или просто удовольствия, у него есть цель, пусть и корыстная, но его никто не понимает, все чувствуют отвращение и к нему и к его действиям. — Погоди, ты сейчас сравнил меня с маньяком-психопатом? — Я имею ввиду, что твои действия не поддаются логическому объяснению, поэтому не вызывают сочувствия у зрителей. — Если бы у нас были зрители, они бы вряд ли кричали о том, чтобы я принял твою помощь. Готов поспорить, они кричат "Да соситесь вы уже!" — Хорошая идея. Поцелуй. Маленький чмок в щëчку, но Сяо Чжань не может удержаться. — Я не хочу сидеть у тебя на шее подобно бремени, — омега говорит уже более спокойно. — И давно ты стал борцом за права омег? Ибо в ответ молчит. Долго же ему предстоит расскрывать все карты... — Давай так, чем отличается проживание здесь от твоей квартиры? В любом случае ты будешь жить бесплатно и делать свои дела, если ты хочешь сделать всë сам, то я не буду вмешиваться. Позволь просто быть рядом. — Ты не будешь отговаривать? — Я думал, что ты прямо скажешь, если нужна помощь. — Я не об этом, просто... Обычно альфы смеются или возмущаются, когда слышат такое, будто омега не способна разобраться с проблемой самостоятельно. Чжань целует в губы. — Не знаю как на счëт всех омег, но ты точно можешь. Только прошу не мучиться самому, скажи, если понадобится моя помощь. Ты не можешь отрицать то, что у меня есть деньги, связи и некоторая власть. — Гэ, у нас не должно быть такой бойни.