Новая жизнь Окетры и Лололошки

Прошла неделя. Над Рокерце продолжали висеть серые тучи, и лишь редкие солнечные лучи пробивались сквозь плотный покров, освещая город, в квартире над таверной, Окетра лежала в кровати, укутанная лёгким пледом, её лицо стало свежее, кожа начала восстанавливаться, а глаза вновь обрели прежний блеск. Она была ещё слаба, но болезнь отступила благодаря её мироходческой сущности, настою Лололошки и заботе врача, сейчас Окетра листала небольшую книгу, которую купила ещё до болезни, отвлекаясь на мерный шум города за окном. Тем временем Лололошка был в порту, как обычно. На этот раз его работу изменили, теперь он помогал в карантинной зоне, он носил плотную маску и перчатки, проверяя, чтобы заражённые грузы не покидали отведённые участки. Его сила и выносливость позволяли ему работать быстрее и эффективнее остальных, что вызывало у коллег восхищение. - Лололошка, подай сюда ящик! - раздался голос бригадира. Он без лишних слов подхватил два тяжёлых ящика сразу и как ни в чём не бывало, перенёс их в нужное место, страх перед болезнью отступал, когда он думал о том, что всё это он делает ради безопасности Окетры и города. В короткие перерывы он думал о жене, представляя, как она улыбается ему из их уютной квартирки, ему хотелось скорее закончить работу и вернуться к ней, чтобы рассказать о том, как город постепенно справляется с эпидемией. -------------------------------------------------------- Окетра перевернула ещё одну страницу книги, её взгляд жадно пробегал по строкам. "Похититель душ" был написан мастерски, с невероятным вниманием к деталям, и хотя она уже добралась почти до середины, главный смысл названия оставался загадкой. Роман повествовал о человеке по имени Рувен, который из-за своей страсти к ставкам и играм погряз в долгах, сюжет был полон интриг и тайн, барные разговоры, тёмные углы арен, опасные встречи с коллекторами, всё это было описано настолько ярко, что Окетра словно погружалась в мрачный мир Рувена. В одной из сцен упоминался загадочный убийца, известный своей бесшумностью и умением исчезать без следа, он стал для города чем-то вроде легенды, которой пугают детей, но больше об этом персонаже автор пока ничего не рассказывал. - Почему же "Похититель душ"? - задумалась Окетра, переворачивая страницу. Её внимание привлекла сноска с упоминанием древнего обряда, связанного с душами проигравших, однако автор лишь намекал на это, оставляя читателя в недоумении. Окетра улыбнулась, закрыв книгу на мгновение и задумавшись о том, как мастерски Ивьен Медрада водит читателя за нос, этот писатель был настоящим мастером, в его работах всегда было больше, чем казалось на первый взгляд, она знала, что он жил в Андурууме, столице Дейренесхейна и представляла, как в его уютном кабинете, окружённом стопками книг, рождаются такие необычные истории. - Ну что ж, - сказала она самой себе, открывая книгу снова, - посмотрим, что ты скрываешь, Рувен. Окетра глубоко вдохнула, перевернув страницу, но едва смогла продолжить чтение, сцена, развернувшаяся на страницах, была жестокой, горькой и невероятно тяжелой. Рувен, потерявший всё в очередной раз, решил рискнуть последними деньгами, что дала ему сестра, единственный человек, который всё ещё верил в него, бой был описан мастерски, напряжение каждого удара, ожидание победы, на которую Рувен надеялся, но судьба оказалась беспощадной, он проиграл. Окетра видела перед собой, как через три дня в дом сестры ворвались ростовщики, требуя уплаты долгов. Они оставили её полумёртвой, изуродованной, но невероятным чудом жизнь в её теле не угасла. И даже ребёнок, который должен был погибнуть, выжил. Рувен сидел на полу рядом с её кроватью, не в силах поднять взгляд, он вдруг понял весь ужас того, что натворил, но время уже ушло, увидев его слёзы, сестра лишь отвернулась, её голос, слабый и надломленный, прозвучал как проклятие : - Убирайся. Окетра почувствовала, как по её коже пробежали мурашки, история была полна страдания, разочарования и боли, она знала, что автор подводит к чему-то большему, но сейчас ей хотелось закрыть книгу, просто чтобы перевести дух. Однако она не могла, история захватила её, Окетра перевернула страницу, надеясь, что дальше будет легче, но знала, что впереди могут быть только новые испытания для Рувена. Окетра, слегка сжавшись в одеяле, читала дальше, полностью погружённая в тёмный и безнадёжный мир, созданный Медрадой. Рувен, потерявший всё, стоял на краю крыши, холодный ветер пронизывал его до костей, он хотел покончить с жизнью, чтобы прекратить свою боль, но не мог заставить себя сделать последний шаг, его попытки найти спасение во мраке приводили лишь к ещё большей пустоте. Ночью, пробираясь по узким грязным улочкам города, он наткнулся на знакомую компанию, это были ростовщики, которые безжалостно выбивали долги, они окружили его, холодные улыбки на лицах, требуя вернуть деньги. Рувен знал, что нечем платить, и в отчаянии умолял о пощаде. - Умоляешь? - холодно переспросил один из них, его голос был как ледяной нож. - А кто нас пожалел, когда ты проигрывал наши деньги, крысёнок? Они стали угрожать его сестре, их угрозы были жестокими, либо убить её и ребёнка, либо оставить сестру в живых, но избавиться от ребёнка и продать её в рабство. Рувен пал на колени, умоляя не трогать сестру, но ростовщики лишь смеялись, их лица были безжалостны. - Мы не благотворители, - сказал один из них, вынимая нож. - Ты выбираешь, крыса? Однако, прежде чем он смог закончить свою фразу, из темноты появился незнакомец, его силуэт сливался с тенью, а движения были быстрыми и почти бесшумными, одетый в простое, но грубое одеяние, он выглядел, как обычный бродяга, если бы не взгляд, который, казалось, прожигал насквозь. - Похоже, не ты сегодня делаешь выбор - сказал он ледяным голосом, обращаясь к ростовщику. Он показал нож в ножнах, висящий на поясе, и медленно назвал имя главаря. Ростовщик побледнел, услышав своё имя из уст незнакомца. - Кто ты? - срывающимся голосом спросил он. Незнакомец лишь холодно усмехнулся : - Твою душу заказали. Окетра глубоко вздохнула, её руки слегка задрожали, когда текст начал описывать, как незнакомец с абсолютным хладнокровием подошёл ближе к группе ростовщиков. Каждое слово Медрады, словно гравировка, высекало образы, слишком яркие, чтобы их игнорировать. Незнакомец не спешил, его шаги, как ритм судьбы, эхом отдавались в узкой подворотне, ростовщики, привыкшие сами быть хищниками, почувствовали себя загнанными зверями. - Чью душу заказали? - спросил один из них, голос дрожал. - Твою - ответил незнакомец, его голос прозвучал ровно, как удар молота. Окетра крепче вцепилась в края одеяла, когда описание обострилось, перо автора с хирургической точностью передавало сцену, незнакомец, быстрый и бесшумный, как тень, первое движение, удар в шею ближайшего ростовщика. Тот захрипел, кровь тёмным потоком хлынула на грязные булыжники, второй был застигнут врасплох, попытался достать оружие, но незнакомец оказался быстрее, лезвие вошло в его грудь. С каждым описанием Окетра чувствовала, как её сердце сжимается, её дыхание стало прерывистым, словно воздух в комнате вдруг стал гуще. - Это слишком… - прошептала она сама себе, но глаза её продолжали бегать по строчкам. Ростовщики пытались сопротивляться, но незнакомец был словно призрак, действующий безошибочно, Медрада мастерски описывал каждое движение, каждую эмоцию, срывающуюся с лиц жертв, ужас, неверие, а затем, пустота. Последний ростовщик, тот, чью душу заказали, стоял на коленях, бормоча мольбы о пощаде, незнакомец не сказал ни слова, лишь медленно поднял окровавленный нож, держа его так, чтобы жертва увидела своё отражение. Окетра почувствовала, как холод пробрал её до самых костей, автор уделил этой сцене несколько страниц и она читала их взахлёб, несмотря на тяжесть описания, это была не просто месть, это был ритуал, исполненный хладнокровия и какой-то мрачной грации. Когда всё закончилось, незнакомец обтер нож о плащ одного из мёртвых ростовщиков, развернулся и исчез в темноте. Окетра положила книгу на колени, чувствуя, как её сердце колотится, в комнате было тихо, только дождь за окном стучал по стеклу, её мысли путались. - Это… мрачно, и жутко красиво - прошептала она, словно боялась нарушить атмосферу, созданную автором. Окетра буквально затаила дыхание, читая разворот за разворотом, Медрада снова погружал её в атмосферу густого напряжения и неизбежной судьбы, словно в этом мире не было выбора, только мрак и тьма, она чувствовала, как волосы встают дыбом, а сердце бьётся в такт с каждым шагом повествования. Через три книжных дня, в подворотне, незнакомец, опираясь на стену, кашлял кровью, его дыхание становилось всё слабее, его голос звучал хрипло, но странно спокойно : - Зачем ты подошёл, мальчишка? - спросил он, поднимая взгляд на Рувена, лицо которого выражало смесь любопытства и страха. Рувен, явно не понимая, что движет им, выдавил : - Почему ты помог мне? На этих словах незнакомец рассмеялся, но смех был больше похож на кашель, смешанный с агонией, его взгляд, наполненный болью и чем-то неизмеримо тёмным, впился в глаза Рувена. - Я не помогал тебе, - ответил он. - Я просто кормил его. Он потянулся к своему поясу и достал нож, его рука дрожала, но нож, несмотря на обыденный на первый взгляд вид, казалось, источал тёмное сияние, словно впитывая свет вокруг, Рувен невольно отступил на шаг, ощущая, как холодная волна пробирается по его спине. - Это... что? - едва выговорил он, пытаясь отвести взгляд, но не мог. Незнакомец криво усмехнулся : - Это нечто большее, чем просто оружие, этот нож выбрал меня... много лет назад. И теперь он выбрал тебя. Рувен замер, его дыхание участилось, он не понимал, что происходит, но в глубине души что-то словно приказывало ему слушать. - Нож питается душами, - продолжил незнакомец, поднимая предмет, как будто предлагая Рувену взглянуть ближе. - Чем грязнее душа, тем вкуснее. Окетра прочитала эту фразу и почувствовала, как у неё по коже пробежали мурашки, она на мгновение отложила книгу, но не могла остановиться, ей нужно было знать, что будет дальше. - Но почему я? - спросил Рувен, его голос дрожал. - Ты видел больше грязных душ, чем я, - незнакомец ослабил хватку, нож почти выпал из его руки, но он успел подхватить его. - И у тебя в мыслях мрак, ножу это нравится. Рувен ощутил холодный пот на лбу, слова незнакомца словно раскрывали его тёмные мысли, те, что он сам боялся признать, месть за сестру, за всё, что случилось из-за него, ростовщики, арены, бары, всё это всплывало в его сознании. Незнакомец осел на землю, его взгляд потускнел, последними словами он сказал : - Прими его, или он найдёт тебя сам... Когда мужчина затих, Рувен долго стоял в оцепенении, пока что-то тёмное и необъяснимое внутри него не заставило его протянуть руку. Окетра перевернула страницу, чувствуя, как напряжение в её груди нарастает, Рувен медленно поднял нож, его холодная рукоять будто стала частью его самого, мрак заполнил его мысли, а нож издал почти живой треск, словно смеясь от предвкушения. Рувен убрал нож в ножны, ощущая, как его сердце сжимается от тягостной радости, теперь он знал, что будет делать, и нож знал это тоже. Окетра закрыла книгу, осознавая, что ей нужно переварить прочитанное, она глубоко вздохнула и посмотрела в потолок. - Медрада, ты пишешь что-то слишком тёмное... - прошептала она. Окетра отложила книгу на прикроватный столик, её глаза задержались на тяжёлой кожаной обложке с тиснёным заголовком "Похититель душ", ещё несколько минут назад она не могла оторваться от страницы, но сейчас ей хотелось передохнуть, дать себе время осмыслить прочитанное. Она устроилась на кровати поудобнее, закутавшись в мягкое покрывало, мысли о романе не отпускали её, история была настолько мрачной, что пробирала до костей, но, несмотря на это, сюжет восхищал её своей глубиной и мастерством. - Медрада… - произнесла она вслух, слегка улыбаясь. - Ты, должно быть, самый гениальный рассказчик в мире. Она провела пальцами по обложке книги, будто стараясь ощутить талант автора через текстуру переплёта. - Это всего лишь первая его книга, которую я читаю, но уже понимаю, почему он стал таким популярным, такое внимание к деталям, эти описания эмоций, персонажи, которые словно живые, - Окетра наклонила голову, вспоминая самые яркие моменты. - И даже в этой тьме он умудряется показать, как слабость и жажда мести могут быть оружием, если не для борьбы, то для чего-то ещё. Её глаза загорелись от восторга и она тихо рассмеялась. - Я ещё никогда не встречала таких авторов, что же, Ивьен Медрада, кажется, ты нашёл себе ещё одну поклонницу. Она откинулась на подушку и закрыла глаза, чувствуя, как её мысли медленно успокаиваются, Окетра решила, что вернётся к книге позже. Сейчас ей хотелось насладиться моментом, ощущая гордость за то, что открыла для себя такого талантливого писателя. - Какие же ещё истории ты расскажешь, Медрада? - пробормотала она, закрывая глаза. - Думаю, я найду и прочитаю их все. Окетра посмотрела на вид за окном, наблюдая, как морской горизонт сливается с пасмурным небом, она чувствовала себя заметно лучше, её дыхание стало ровным, а усталость отступала, всё это благодаря Лололошке, его заботе и терпению, в её мыслях всплывали моменты, как он хлопотал по дому, заваривал ей настои, готовил еду, помогал, несмотря на усталость от работы, даже ночью он редко засыпал, часто проверяя, всё ли у неё в порядке. Её губы слегка изогнулись в тёплой улыбке, пока она думала о том, как повезло иметь рядом такого любимого человека. Её взгляд случайно упал на прикроватный столик, вспомнив, что в шкафчике под ним лежат три листа чистой бумаги, Окетра протянула руку, чтобы достать их, проведя пальцами по гладкой поверхности бумаги, она задумалась. В её родном мире, Мисре она часто писала, книги, статьи, научные работы и даже университетские исследования. - А почему бы и нет? - пробормотала она, откинув волосы за плечо. - Возможно, это поможет отвлечься от мыслей. Идея стихов мелькнула в её голове, в отличие от научных трудов или серьёзных книг, стихи казались лёгкими, почти невесомыми, они могли быть как короткими, так и глубокими, передавать настроение или просто играть словами. Окетра достала из ящика перьевую ручку, купленую на рынке и открыла чернильницу, вдохнув, она взглянула на первый лист. - Что ж, - с улыбкой произнесла она. - Посмотрим, что выйдет. Она поднесла перо к бумаге и начала писать, ервые строки были немного неровными, но вскоре мысли потекли свободно, как вода и строчки начали складываться в лёгкий ритм. "Сопротивление" Ветра чума коснулась лица, Жаром обняла, как пламя костра. Тяжесть дыханья и боль до конца, Но сердце крепилось, сгорая дотла. Организм мой - тайна, врагам не видна, Он сражался без страха, как древний меч. Не время сдаваться, не моя вина, Что в теле моём - живучести свеч. Окетра посмотрела на написанные строки и её сердце замерло на миг, а затем забилось быстрее., она никогда не думала, что сможет создать что-то настолько личное и отражающее её внутренние переживания, её пальцы дрожали, пока она аккуратно провела по ровным буквам, словно боялась разрушить это хрупкое произведение. Она ощутила смесь гордости и волнения, её первый стих! Мысли вихрем пронеслись в голове, "Правильно ли я выразила себя? Это ли хотела сказать? Поймут ли меня другие?" Но потом пришло спокойствие, это было не для других. Это для неё. Стих стал чем-то особенным, символом её силы и её первого шага в мир творчества. Окетра почувствовала искру вдохновения. "Может, это начало чего-то большего?", подумала она, осторожно складывая листок. Стих 1: Город в тенях эпидемии (Посвящён первому дню эпидемии, когда улицы опустели и люди скрывались в домах.) Склонился город под тяжким гнётом, Туман густой, как гневный стон. В порту лишь волны рвутся к бортам, Молчит привычный гомон зон. Закрыты двери, свет еле тлеет, Шептали люди: "Беда близка!" Но в тихих окнах надежда зреет — Всё не покроет чернота. Стих 2: Зов моря среди карантина (Посвящён порту Рокерце и его кораблям.) Порт замер в страхе, но море шепчет, Волна всё та же, живёт, зовёт. Корабли пришли, им ветер мечет, Но с чумой на борту, лишь беда встаёт. Надежду несут лишь мачты ввысь, Тревога струится по ветру вслед. Но Рокерце выстоит, как крепость, Сломить его не сумеет вред. Окетра внимательно перечитала оба стиха, вложив в них своё восприятие событий. Её сердце наполнилось гордостью за созданное, она с трудом верила, что могла так точно передать переживания города, в котором теперь жила. Эти строки стали для неё способом осмыслить всё произошедшее. "Может, однажды их кто-то прочтёт и поймёт, что мы все вместе выстояли этот мрак", подумала она, пряча стихи в книгу.