Мое сердце принадлежит вам

      На какой-то долгий миг мир замер, застыв во времени между двумя ударами сердца. Но вот на первом этаже хлопнула дверь, выводя Азирафеля из оцепенения. Пеппер смотрела на него большими глазами, крепко обнимая себя руками.       — Черт, что теперь? Мистер Фелл, что нам делать?       Голова Азирафеля кружилась, мысли разбегались в разные стороны. Мистер Кроули. Он должен был найти его, все прояснить и убедиться, что горничная не пострадает.       — Предоставь это мне. Иди к миссис Шедвелл, но ничего ей не говори.       Он сбежал по лестнице и без стука ворвался в кабинет мистера Кроули. Хозяин стоял у окна спиной к двери, уткнувшись лицом в ладони. Небольшой участок шеи, видневшийся над высоким воротником, был ярко-красным.       — Пожалуйста, сэр, это не то, что вы подумали.       Мистер Кроули опустил руки, но не повернулся.       — Меня не волнует, что вы делаете с горничными, — сдавленным голосом отозвался он. — Только я должен попросить вас не использовать классную комнату для своих похождений.       Гнев вытеснил панику, охватившую Азирафеля. Дежа вю самого неприятного толка.       — Похождений, серьезно?! Вот что вы обо мне думаете?       Мистер Кроули обернулся, и Азирафель с удивлением увидел слезы ярости в уголках его глаз. Его красивое лицо исказилось, кожа натянулась на острых скулах, рот скривился в гримасе.       — Как я уже сказал, вы можете делать все, что хотите и с кем хотите. Только я считал вас более благоразумным. Вы же понимаете, что мне придется уволить служанку, если с ней что-нибудь случится? И что она будет делать, если окажется бездомной, с ребенком и без работы? В этой части страны? Вы хоть раз задумывались о последствиях?       Азирафель подошел ближе, так что теперь их разделял только стол.       — Вообще-то я учил ее читать. Вот и все. Вы можете уволить меня за это, если хотите. За нецелевое использование вашей классной комнаты и книг. Но она не сделала ничего предосудительного. Она приличная девушка.       Ему захотелось кулаком выбить усмешку с лица мистера Кроули. Он не потерпит этого, не будет уволен за то, чего не делал и никогда не сделает. То, что случилось в Тадфилде, было полностью его виной, но на этот раз обвинения оказались совершенно беспочвенными.       — Сэр, я вынужден просить вас поверить мне. У меня нет ни недостойных намерений, ни желания... Я просто учил ее алфавиту.       Мистер Кроули посмотрел на него так, словно Азирафель его предал.       — Когда-нибудь я научусь, — прорычал он. — Но внешность бывает обманчива, не так ли? И ангелы не настоящие. Я просто думал, что вы будете более осмотрительны в отношении к девушке. Посмотрите на себя. Конечно, она не смогла устоять.       — Как вы смеете? — Все его внутренности вибрировали от гнева, от возмущения, от несправедливости всего этого. — Вы утверждаете, что вас волнует благополучие служанки? Не смешите меня. Вы хоть знаете, как ее зовут?       — Пенни. Ее зовут Пенни.       — Нет, Пеппер.       Азирафель унесся прочь, как и вошел, без разрешения, поклона и прощания. Обвинение мистера Кроули было подобно удару ножом в сердце. Конечно, хозяин мог заподозрить, что он развлекается с горничной, увидев, как они выходят из комнаты, в которой ни у кого из них не было причин находиться в это время дня, и уж тем более вместе. Даже он понимал, как слабо звучит его объяснение. «Я учил ее читать». Поверил бы он в это сам?       И все же гнев в голосе мистера Кроули, боль в его глазах… Это было похоже на обвинение в чем-то большем, чем просто недостойное поведение — это было похоже на обвинение в неверности. Но Азирафель не стал бы этого делать. Если бы они с мистером Кроули были в отношениях, о которых он мог только мечтать в тихие ночные часы, он бы никогда так с ним не поступил. Не стал бы даже смотреть на всех горничных в мире, и всех лакеев, и всех Гэбриэлей. Он был бы верен своему хозяину и берег бы его как сокровище.       Капли дождя цеплялись за его волосы, барабанили по носу и плечам. Он остановился и огляделся. В своем смятении он вышел прямо из парадной двери и был уже на полпути к конюшне. Азирафель невольно рассмеялся над собой. Еще несколько недель назад он смертельно боялся лошадей, а теперь искал утешения в Войне. Как нелепо. Иден-Холл изменил его до неузнаваемости.       Его внимание привлек донесшийся издалека звук. За воротами на дороге он заметил движение — что-то большое и черное приближалось, громыхая, вниз по склону. Карета. Гости прибывали на прием.       Азирафель вернулся в свою комнату и бросился на маленькую кровать. Через стену он слышал суматоху. Люди поднимались и спускались по лестнице, открывались двери, слуги выносили багаж. В коридоре раздавались незнакомые голоса, наполненные смехом и волнением.       Охваченный внезапным страхом быть обнаруженным, он спрятался под одеяло. Он не знал, сколько времени пролежал так, укрывшись в постели с закрытыми глазами. Через некоторое время голоса стихли и надолго воцарилась тишина. Затем раздался стук в дверь.       — Это я, дорогуша. Я знаю, что вы там.       Миссис Шедвелл вошла в комнату прежде, чем Азирафель успел принять более достойную позу.       — Меня послали за вами к ужину. Вернее, послали мистера Шедвелла, у которого хватило здравого смысла позвать меня. Он сказал, что хозяин в дурном расположении духа.       Азирафель поднял голову с подушки.       — Не понимаю, как это может меня касаться.       — Одна из моих служанок пришла ко мне в слезах. Полагаю, это вас тоже не касается?       Азирафель заставил себя сесть прямо, подтянув ноги и обхватив колени руками. Он знал, что выглядит как ребенок, потому что чувствовал себя им, уязвимым и беспомощным. Он никогда так не скучал по матери, как в этот момент.       — С ней все в порядке? С Пеппер?       Миссис Шедвелл присела на край кровати. Имеет ли значение пересечение еще одной личной границы в такой день?       — Похоже, она больше беспокоится о вас, чем о себе, хотя и не говорит почему. Мистер Фелл, вы с ней...       — Нет! — Это выводило из себя. — Почему все продолжают твердить об этом? Я... мы не сделали ничего такого, чего стоило бы стыдиться, миссис Шедвелл. Мы вели себя вполне пристойно, и мистер Кроули не имеет права, абсолютно не имеет права намекать...       — Говорите тише, дорогуша, здесь гости. Я ни на что не намекала. — Она бросила на него лукавый взгляд. — Я и не думала, что вы из тех, кто резвится со служанками.       Он стянул с себя одеяло. Его рубашка задралась, а волосы, вероятно, выглядели взъерошенными. Миссис Шедвелл смотрела на него с невыносимой жалостью.       — Вам лучше привести себя в порядок, молодой человек. Наденьте вечерний костюм, причешитесь. Хозяин не обрадуется, если вы опоздаете к ужину.       — Я очень сомневаюсь, что ему сейчас нужна моя компания.       — Напротив. Он беспрестанно спрашивает о вас с тех пор, как прибыла первая карета. Мистер Шедвелл делает все возможное, чтобы успокоить его, но, честно говоря, я думаю, что вы ему нужны.       — Моя дорогая мадам, я буду удивлен, если он не откажет мне от места, как только я переступлю порог столовой.       — О, он не посмеет. Вы знаете, что вы были единственным, кто откликнулся на вакансию репетитора, когда я давала объявление? Причем с третьей попытки. Мы полгода думали, что придется отправить мастера Адама в школу или перевезти его в Лондон.       Азирафель нахмурился, вникнув в смысл сказанного. Это, конечно, объясняло и невероятно высокое жалованье, и быстроту предложения миссис Шедвелл, когда он ответил на ее объявление, и отсутствие вопросов о его трудовой биографии.       — Я этого не знал. Как же так? Жалование щедрое. Жилые условия действительно довольно комфортные.       — Полагаю, никто другой не пожелал уехать так далеко от общества. Я пытаюсь сказать, что он не захочет избавиться от вас так легко, учитывая, что найти вас было крайне непросто.       — Надеюсь, вы правы.       — Обычно права. Поверьте мне, дорогуша, вы не знаете хозяина так, как я. Ну же, давайте, живо. Вам лучше пошевелиться, если не хотите устроить сцену внизу. Все гости уже там. ***       Азирафель вошел в столовую последним. Мистер Шедвелл стоял у двери и выглядел на удивление элегантно с зачесанными назад волосами и в новом черном сюртуке. Он откровенно издевательски поклонился Азирафелю.       — Как раз вовремя, парень, — прошипел он и указал ему на место за длинным столом, на свободный стул между миссис Пульцифер и дамой с теплым коричневым оттенком кожи и лучезарной улыбкой, которая, казалось, искренне радовалась тому, что сидит рядом с ним.       Мистер Кроули во главе стола старательно избегал его взгляда, когда Азирафель садился. Адам сидел справа от хозяина дома; на его юношеском лице отчетливо читалось облегчение при виде учителя. На нем был его новый вечерний костюм, и Азирафелю было странно видеть его таким — взрослым среди взрослых. Азирафель кивнул ему, надеясь, что, несмотря на собственную нервозность, выражающуюся в липких руках и колотящемся сердце, сможет хоть немного успокоить своего ученика в этой непривычной для него ситуации.       — Мой дорогой мистер Фелл, как я рада вас видеть. — Миссис Пульцифер сжала его руку своей затянутой в перчатку ладонью, явно волнуясь, судя по тому, как она сидела на самом краешке своего стула. — Позвольте представить вам мисс Мэри Ходжес. Она приехала сюда из Лондона. Такое долгое путешествие, не правда ли?       Он склонил голову перед дамой слева от себя.       — Как поживаете, мисс Ходжес? Должен сказать, я восхищен вашим здоровьем. Путь сюда очень неблизкий.       — Я приехала с миссис Принс и мадемуазель д'Агон. За приятной беседой время летит незаметно, вы не находите? — Она кивнула на двух угрюмых дам за столом. Азирафель не мог представить себе ни одну из них особенно увлекательной собеседницей. — Но миссис Пульцифер сказала мне, что вы тоже из Лондона, это правда?       — Да, так и есть.       Азирафель надеялся, что она не станет спрашивать, из какого района города он родом.       — Из какого района города, если позволите спросить?       — Из Мейфэра, — соврал он, как обычно в таких случаях. — Но я не был там уже много лет.       — Мистер Фелл жил в Оксфордшире, прежде чем занять здесь должность, — вступила в разговор миссис Пульцифер.       — Какая восхитительная часть страны.       Мисс Ходжес одарила его слабой улыбкой и повернулась к джентльмену слева от себя, который слегка наклонился в сторону Азирафеля, чуть задержав на нем взгляд, от которого у учителя волосы на шее встали дыбом.       Разговор был прерван подачей еды. Пеппер была среди служанок и лакеев, которые несли большие подносы, доверху нагруженные всевозможными деликатесами. Их взгляды на мгновение встретились, и Азирафель попытался изобразить на лице ободряющую улыбку, но потом отвел глаза, опасаясь привлечь к себе или к ней внимание.       Он перевел взгляд на мистера Кроули и увидел, что тот гневно смотрит на него с ожесточенным выражением на лице и острым, как кинжал, взглядом. Что бы ни говорила миссис Шедвелл, он явно не был рад видеть Азирафеля за обеденным столом. Но было бы гораздо более неловко уволить его в самом начале почти недельного приема и иметь дело с последующими расспросами гостей и пустым местом за столом. По крайней мере до четверга положение Азирафеля в Иден-Холле было надежным. Что будет потом, он не знал и не хотел думать об этом сейчас.       — Простите мое любопытство, мистер Фелл. Мне показалось, вы сказали, что родом из Оксфордшира. — К нему обратился человек, сидевший слева от мисс Ходжес и снова наклонившийся к нему. У него был настороженный вид, что немного нервировало Азирафеля. — Вы школьный учитель, не так ли?       Одна из сидящих за столом дам насмешливо фыркнула, но Азирафель не знал, вызвана ли такая реакция заявлением джентльмена или нет. Он предпочел проигнорировать ее. В его профессии не было ничего постыдного.       — Верно, мистер...       — Лигур, — добавил джентльмен, слегка склонив голову. — Вы, случайно, не работали в школе Тадфилд-Мэнор?       — О, я... да, работал.       Будь проклят его слишком медлительный мозг за то, что не позволил ему достаточно быстро придумать убедительную ложь. Миссис Шедвелл, конечно, знала о его предыдущем месте работы — он сообщил ей об этом в своем резюме. Но она была слишком далека от мира образования богатых мальчиков, чтобы знать, что произошло в Тадфилде. Мистер Лигур, напротив, смотрел на него с расчетливой подозрительностью в глазах, которую Азирафель так надеялся больше никогда не увидеть.       — Мой шурин посылает туда своих сыновей. Кэмерон, вы случайно не знаете их?       Знал. Джеймс и Генри Кэмероны, шестнадцать и пятнадцать лет соответственно. Самонадеянные, пустоголовые мальчишки.       — Боюсь, что нет.       Мистер Лигур поднял бокал с вином и сделал глоток. Когда он вновь заговорил, его тон был легким, но дикция — слишком медленной, слишком нарочитой, чтобы быть непринужденной.       — Я слышал, что в этом году там был небольшой скандал. Учителя уволили. Вы ничего об этом не знаете?       — О, я люблю скандалы. Расскажите, мистер Фелл.       Мисс Ходжес подалась вперед, широко и выжидающе улыбаясь. Азирафель почувствовал, что его ладони вспотели еще больше. Он совершенно не был готов к этому допросу. Он никогда не умел лгать, иначе ему, возможно, не пришлось бы покидать Тадфилд. Возможно, удалось бы спастись.       — Боюсь, мне придется вас разочаровать. Я не знаю ни о каком скандале. Должно быть, он произошел после моего отъезда.       — Даже если бы вы знали о нем, — спокойно сказал мистер Лигур, — судя по тому, что я слышал, это не та тема, которую прилично обсуждать в обществе дам.       Он склонил голову в сторону мисс Ходжес, которая вежливо улыбнулась и сделала замечание о том, что женский ум не так слаб, как принято считать у джентльменов, но мистер Лигур ее полностью проигнорировал. Затем они оба переключили свое внимание на еду, и Азирафель вздохнул с облегчением.       Ужин проходил так же, как и другие официальные обеды, в которых Азирафель принимал участие в Тадфилде, когда в школу приезжали знатные гости, на которых нужно было произвести впечатление. Разговор был пустяковым и, в основном, поддерживался миссис Пульцифер.       — Мисс д'Агон живет у миссис Принс уже несколько месяцев, с тех пор как умер бедный мистер Принс, упокой Господь его душу. Я уверена, что это большое утешение — иметь рядом друга в тяжелые времена.       — Да, это так, — плоским тоном отозвалась миссис Принс. — Мой брат и моя дорогая Мадлен были для меня большим утешением.       Она кивнула даме рядом с ней и бледному джентльмену, который сидел рядом с мистером Кроули. Миссис Принс хорошо выглядела в трауре — кружева ее платья отлично гармонировали с черными волосами, — но она показалась Азирафелю женщиной, которая редко улыбается даже в счастливые времена. Он обратился к ее подруге.       — Как вы находите Англию, мадемуазель?       — Довольно сырой, — ответила она и, не делая больше никаких попыток завязать разговор, вернулась к говяжьему филе на своей тарелке.       — Надеюсь, завтра дождь стихнет. Весь месяц был таким отвратительным.       Брат миссис Принс, сидевший на другом конце стола, нахмурился.       — Надо было поехать в Испанию с лордом Берлингом, когда он предложил. Но Беатрис настояла, чтобы мы приехали сюда.       Улыбка миссис Пульцифер стала чуть более натянутой.       — Дорогой мистер Хастур, я очень благодарна за ваше присутствие здесь — и ваше, и миссис Принс. У Пиренеев много прелестей, но, конечно, ни одна не сравнится с хорошей английской охотой.       — И эта часть страны так живописна, что мне хочется остаться здесь навсегда. — Миссис Принс посмотрела прямо на мистера Кроули. — Мы все скучали по вам в Лондоне в этом году. Без вас было ужасно скучно, вы скрашивали чаепития и салоны.       Она произнесла это со странной злостью, совершенно не сочетающейся с лестью в ее словах. Мистер Кроули вжался в спинку стула, в меру запуганный.       — Что будет, если мы не попадем на охоту на этой неделе? — обеспокоенно спросил Адам с хмурым видом.       — Уверен, что мы найдем, чем себя развлечь, мистер Янг, — сказал Азирафель, надеясь, что мальчик не станет устраивать сцену.       На лице Адама появилась довольная ухмылка от того, что к нему так естественно обращаются «мистер». Затем раздался голос, которого Азирафель совсем не слышал этим вечером. Он был грубым и все еще наполненным обидой.       — Мистер Фелл не знает недостатка в способах развлечь себя, не так ли?       Азирафель резко обернулся, чтобы встретиться взглядом с мистером Кроули. Тот смотрел на него с места во главе стола взглядом холодным как лед.       — Как неподобающе для учителя, — прокомментировала миссис Принс, по-прежнему не сводя жукообразных глаз с мистера Кроули.       Миссис Пульцифер издала смешок, и впервые с тех пор, как Азирафель с ней познакомился, он прозвучал фальшиво.       — Дорогая миссис Принс, разве мы все не имеем права время от времени развлекаться?       Мадемуазель д'Агон фыркнула.       — Во Франции мы определенно не приглашаем своих служащих на официальные ужины с гостями. Должна сказать, это очень своеобразный обычай.       — Это точно не английский обычай, — покачав головой, сказала миссис Принс. —Действительно, весьма своеобразный.       Все головы повернулись к мистеру Кроули, но он делал глубокие глотки из своего винного бокала, избегая взглядов окружающих. Уши Азирафеля горели от стыда и от смущения. Он застыл на месте, стиснув зубы и чувствуя стеснение в груди. После неловкого молчания, от которого у него заложило уши, миссис Пульцифер снова заговорила.       — Мистер Фелл — друг Кроули, не так ли? И мой — тоже. Он имеет полное право обедать с нами, и, смею надеяться, вы найдете беседу с ним весьма увлекательной.       Азирафель не мог больше этого терпеть. Он пробормотал извинение или, возможно, оправдание миссис Пульцифер и со всей силой, на которую был способен, оттолкнул свой стул от стола. Он заскрежетал по деревянному полу с противным царапающим звуком. Прежде чем кто-то успел сказать что-то еще, Азирафель выбежал из столовой и как можно тише закрыл за собой дверь.