Deus Vult

Если подуешь на искру, она разгорится, а если плюнешь на нее, угаснет: то и другое выходит из уст твоих. (Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова. Сир. XXVIII, 14)

***

Он оказался не готов. Всю последнюю неделю Тэхён готовился к тому, что Чонгук может уйти. Но нет, он оказался не готов. Он пытался, видит Бог, Тэхён пытался все сохранить. Неужели Чонгук не видел? Не видел, что Тэхён держался из последних сил. Что старался удержать все под контролем. Зачем, зачем он так поступал. Зачем он требовал этой чертовой любви. К чему эти гребаные слова? Что значат слова? Разве вообще что-то имеет хоть какой-то смысл. Кроме них самих. Кроме Чонгука. Тэхён все еще находился в прострации. Он не осознавал, что Чонгук действительно только что ушел от него. Не просто вышел из квартиры, а бросил его. На растерзание внутренним демонам. Тэхён закрыл лицо руками и зарычал. Его переполняли эмоции. Ему хотелось влезть на крышу своего чертового пентхауса и кричать. Кричать, пока не кончился бы воздух в легких. Пока не кончились бы силы. Пока он не сдох бы. Не кончился бы весь. Когда Тэхён опустил руки, по его лицу текли слезы. Он их не замечал. Словно сомнамбула, он двинулся к бару, налил себе бокал виски. Не потрудился даже добавить льда. Просто выпил залпом. В груди все обожгло. Но легче не стало. Он выпил еще один. То же дерьмо. Разозлившись, Тэхён швырнул бокал о стену. Он сорвал с себя бабочку, скинул пиджак, схватил всю бутылку и пошел обратно к окну. Город уже давно утонул в ночи, но не в темноте. Повсюду были огни. Вот только Тэхёну они казались лживыми, ненастоящими. Ничего в этом городе не было настоящего. Даже Чонгук, который уверял, что согласен на их уговор. В итоге он стал требовать больше. Сказал, что любит. Любит кого? Разве его, Тэхёна, вообще можно было любить? Пить виски из горла оказалось удобнее. Алкоголь уже приятно разлился по венам. Казалось, полностью вытесняя кровь. Но блаженная пустота все не наступала. Гребаные чувства. Была бы воля Тэхёна, он бы выпил волшебное зелье и перестал чувствовать вообще. Стало жарко. Сняв рубашку, Ким бросил ее куда-то в сторону. Туда же улетели брюки. Он скинул ботинки, носки. Оставшись в одном белье, он опустился на пол. Город под ним жил своей жизнью. И где-то там, далеко внизу, из жизни Тэхёна уходил Чонгук. Мысли в голове уже порядком путались. Что произошло сегодня? Почему это случилось. Ведь Тэхён так старался все исправить. Так старался сохранить. У них ведь все было отлично. - Какого черта! — прокричал Тэхён, бросая бутылку прямо в окно. Но это стекло не могло разбиться просто так. Как жаль, что сам Тэхён не был сделан из такого крепкого стекла. Обхватив голову руками, он согнулся. Словно пытаясь спрятаться. Защититься. Но темнота наступала все сильнее. Тебя никто не сможет полюбить. Кому ты нужен? Жалкий мальчишка. Все, на что ты годишься, исполнять мои прихоти.

Ты ничего не добьешься. Ты что, вообразил, что сможешь это сделать? Да кто ты без меня?

Голоса в его голове кружились, словно в карусели. Слабак. Где твои яйца? Будь ты уже мужиком. Найди у себя гордость.

Без моих денег ты ни черта не сможешь. Что я должен сказать друзьям? Мой сын – парфюмер? Может сразу сказать им, мой сын – пидор?

- Заткнитесь! — Тэхён снова зарычал. Его пальцы вцепились в волосы. Будто пытались их выдрать. — Замолчите. Нет. Нет. Он попытался встать. Но ноги не слушались. Даже собственные ноги больше не были под его контролем. Контроль – вот та единственная константа, которая помогала ему держаться. Пока он все держал под контролем, все шло идеально. Все шло идеально. Смахнув с лица злые слезы, Тэхён кое-как поднялся. Со второй попытки. Он снова направился к бару. Ему очень хотелось заткнуть в своей голове и эту чертову суку, и собственного отца. Они не имели права его сейчас осуждать. Они сделали его таким. Разве они не должны быть счастливы? Схватив вторую бутылку, он даже не стал пытаться искать бокал. Сразу запрокинул и начал пить прямо из нее. Ему в горло будто лили жидкое пламя. Похуй. Внутри у него сейчас было столько ебаных чувств, что хотелось сжечь их дотла. Чонгук, ты хотел чувств? Что же ты ушел. Вот они. Бери. Шатаясь, Тэхён с бутылкой в руке, добрел до дивана, упал на него. Бутылка укатилась в сторону. Голова кружилась. Голоса пропали. И прежде, чем мозг отключился окончательно, в нем вспыхнула одна единственная мысль. Чонгук ушел.

***

Мерзкий противный звук ворвался в голову словно пуля. С размаху, без предупреждения. Тэхён поморщился. Он попытался пошевелиться. Это далось с большим трудом. Кажется, он все еще был пьян. Через пару минут до него дошло, что звонил мобильный. Его ошпарило мыслью, вдруг это Чонгук. Вдруг он передумал. Сердце забилось как в приступе лихорадки. Тэхён попытался встать. Тщетно. Блядь. На самом деле, он даже не знал, где его телефон. Но мысль о том, что это мог быть Чонгук, придала ему сил. Собрав волю в кулак, он сполз с дивана. Пиджак должен был быть где-то между баром и окном. Ударившись о столик, Ким этого даже не заметил. Он добрался до пиджака и вытряхнул из него телефон. Туан. Волна разочарования затопила с такой силой, что из глаз снова полились слезы. Как же пиздецки пьян он все еще был. - Да, — собственный язык почти не слушался. - Тэхён, где ты? — Туан звучала очень взволнованно. — Где Чонгук? Он с тобой? В интернете пишут такое, что у меня волосы дыбом. Ты подрался вчера? Ты в полиции? Где ты? - Дома, — это все, что смог произнести Тэхён. — Чонгук ушел. Рука с телефоном безвольно упала вниз. Но Тэхён все равно услышал голос сестры: - Я скоро приеду! Тэхёну было все равно. Ему не нравилось, что в голове снова стали появляться какие-то мысли. Поэтому он вернулся к дивану и нашел там полупустую бутылку виски. Волшебно. Осушив ее в несколько глотков, он сполз на пол. Запрокинув голову на диван, он сидел и чувствовал, как комната снова начинала кружиться. Охуенно. Прикрыв глаза, он снова провалился в темноту.

***

- Тэхён! Щеку обожгло от удара. - Ким Тэхён! Черт тебя дери! — это был голос Туан. От очередной пощечины голова Тэхёна дернулась в сторону. Он открыл глаза и увидел сестру. Та стояла, нависнув над ним. И выглядела очень взволнованной. - Ты пьян? — спросила она. — Боже, конечно ты пьян. А ну, вставай! Она попыталась поднять его, подхватив под подмышки, но Ким был тяжелым. И сейчас скорее напоминал мешок с песком. Без костей. Бесхребетный. Самое оно. - Вставай! — рявкнула Туан. И Тэхён вздрогнул. Давно он не видел ее такой. Собравшись с силами, он кое-как поднялся. Точнее, позволил себя поднять. Придерживая его, Туан направилась в сторону ванной. Они добирались до нее чертовски долго. Потому что ноги все еще плохо слушались Кима. Толкнув брата под душ, прямо в белье, Туан включила воду. Холодную. Ледяную. Она молчала и просто поливала его водой, гневно сверкая глазами. Спустя несколько минут, Тэхёна начало колотить. От холода. От нервов. От всего сразу. - Ладно, достаточно, — смилостивилась его сестра. Она закутала его в полотенце и помогла выйти. - Ну же, — пробормотала она, толкая Тэхёна в спину. — Пойдем. С горем пополам они добрались до спальни. Убрав покрывало, Туан помогла Тэхёну лечь. И сама забралась к нему под одеяло. Кима трясло. Туан обняла его, крепко прижимая к себе, и Тэхён спрятал голову у нее на груди. - Что случилось, родной? — ее голос стал звучать гораздо мягче. Он убаюкивал. — Ты можешь рассказать? Тэхён не мог. Тэхён заснул.

***

Он не мог сказать, сколько прошло времени. Час. Два. Десять? Когда Тэхён снова открыл глаза, сестра все еще была рядом. Ее ласковые руки гладили его по уже успевшим высохнуть волосам. Значит, прошло достаточно много. Он зашевелился и вздохнул. Туан тут же встрепенулась. Видимо, и сама успела задремать. - Ты как? — спросила она тихо. Тэхён снова вздохнул и чуть отстранился. Он попытался отодвинуться. Ему не хотелось смотреть сестре в глаза. Ему не хотелось, чтобы хоть кто-то видел его таким. Разбитым. Опустошенным. - Не пущу, — заявила Туан и сдержала свое слово. Она еще крепче прижала его к себе. — Поговори со мной. Где Чонгук? - Он ушел, — чуть слышно выдохнул Тэхён. — Я не справился. - Что случилось вчера? — Туан убрала пряди волос с лица Тэхёна, чтобы заглянуть ему в глаза, но Ким отвел взгляд. — Что произошло на приеме? Я читала, что ты избил какого-то бизнесмена. - Он говорил о Чонгуке, как о вещи, — презрительно фыркнул Тэхён. Вспоминая о Паке, он снова начинал закипать. — Будто тот был разменной монетой в нашей сделке. Намекал, что мне светит контракт, только если я им поделюсь. - О, Боже, — Туан охнула. — Какой же говнюк. Надеюсь, ты хорошо его отделал. - Не сомневайся, — Тэхён усмехнулся. И почувствовал, как потянуло разбитую губу. Бровь тоже заныла. Но не сильнее, чем ныло внутри. - Что было потом? — осторожно спросила Туан, видимо, чувствуя, что подбиралась к самому неприятному. — Почему Чонгук ушел? Тэхён молчал. Ему было трудно произнести все это. Было сложно пережить снова. - Дорогой, — Туан поцеловала его в лоб. — Пожалуйста, давай поговорим об этом. Тебе станет легче. - Нет, — резко оборвал ее Тэхён, выворачиваясь из объятий. Он был сильнее. Конечно, он смог отвернуться. И добавил, уставившись в стену: — Нет, не станет. - Тэхён, — сестра вздохнула. Ее ладонь коснулась голого плеча брата и чуть сжала его. — Что ты ему сказал? - Я ничего ему не сказал, — произнес Тэхён отрывисто. Он чувствовал, что воздуха в груди становилось все меньше. Туан ничего не ответила. Она знала, что это ложь, и чувствовала, что ему требовалось время, чтобы собраться с силами. Тэхён кусал губы. Он пытался произнести все вслух. Но словно что-то внутри него его держало. Будто он весь изнутри был скован цепями. И они не позволяли. Они пережимали его горло. Снаружи, изнутри. Они не давали ему сказать. Звенящая, давящая тишина становилась все невыносимей. - Я… — звук вырвался из горла, причинив невыносимую боль, — я не… Он сказал, что любит меня. - Господи, — Туан тихо всхлипнула. Похоже, тоже переживала. — Разве это плохо? - И он, — Тэхён снова запнулся, он будто выталкивал каждое слово из себя, — он сказал, что я люблю его. Все. Он смог это произнести вслух. Произнес и понял. Это было правдой. Самой чертовой горькой правдой. То, что сказано вслух, уже невозможно игнорировать. Туан молчала. Спасибо ей за это. Его маленькая храбрая девочка всегда тонко его чувствовала. Тэхён пытался выровнять дыхание, но это выходило у него все хуже. - Это не так, — наконец проговорил Тэхён. — Он не может меня любить. Это неправильно. Это не так… Теперь, когда главные слова были произнесены, Тэхёну стало чуточку легче. Ненамного. Самую малость, но все же. - И ты сказал ему об этом? — Туан вздохнула. — Снова сказал, что между вами ничего нет? - Он ошибся, — пробормотал Тэхён. — Ты не понимаешь. Я не… - Ты такой дурак, — Туан не выдержала. Она прижалась к его спине всем телом, словно защищая. — Ну, почему ты такой дурак, Тэхён? Он ведь любит тебя. Он дышит тобой. В то утро, когда я приехала к вам, он смотрел на тебя такими глазами. А ты взял и растоптал его. Сколько раз ты делал так с ним до этого? И сколько после? - Нет, — Тэхён судорожно вдохнул. Грудь прожгло этим вдохом, будто воздух стал чистейшим ядом. — Так было только лучше. Для него. И для меня. - Тэхёни, — Туан снова всхлипнула. Ким почувствовал ее слезы на своей коже. — Пожалуйста, послушай меня. То, что было в прошлом, оно должно остаться там. Это не должно влиять сейчас. Понимаешь? Чонгук другой. Он любит тебя. Искренне любит. И он достоин того, чтобы ты тоже любил его. Ты ведь любишь? Туан. Маленькая наивная Туан. Если бы все было так легко. Ее вопрос повис в воздухе. Ответить на него, значило бы полностью перевернуть свою жизнь. Вывернуть ее наизнанку. Ответить на этот вопрос Чонгуку Тэхён вчера так и не смог. Он просто впал в ступор. Его мир тогда рушился. Крошился. От крика Чонгука, от его боли. Вчера Тэхёну казалось, что Чонгук его предал. Но сегодня вся тяжесть вчерашнего вечера опустилась на плечи Кима. Осознанием. - Да, — выдавил он наконец. — Я люблю его. - Ох, — Туан обняла его крепче. Хотя, казалось бы, куда уже. Но любовь сестры была сильнее, чем мог предположить Тэхён. Его вдруг затрясло. Некрасивой, крупной дрожью. Он почувствовал, как к горлу подступили рыдания. Что он наделал? Что он, блядь, наделал? - Я… — выдохнув Тэхён. И подавился воздухом. Захлебнулся им. И слезами. Его прорвало. Несколько лет он держал себя в оковах собственных чувств. Он пытался избавиться от всего, что делало бы его человеком. Но у него так и не вышло. Вчера Чонгук окончательно сорвал с Тэхёна все цепи, все маски. Он буквально вышиб землю у него из-под ног. Рыдания разрывали его грудную клетку. Они рвались наружу. Выплескивались. Вынося с собой всю его боль, все его страхи. Туан просто обнимала его со спины, сжимая сильнее. И давала ему выплакаться. Эта истерика продолжалась несколько долгих, бесконечных минут. И когда она закончилась, вот тогда Тэхёну действительно стало чуть легче. Он понял, что готов говорить. Теперь слова будто сами лились из него. Они копились в нем долгие годы. Он не мог поделиться этим с Чонгуком, но Туан рассказать хотел. Чувствовал жизненную необходимость сделать это. - Ты знаешь, — начал он, и Туан за его спиной тихонько выдохнула, — что отец с детства хотел вырастить из меня второго себя. Он хотел, чтобы я пошел по его стопам. Он не давал мне никакой нежности. Все, что я слышал от него — лишь упреки. День за днем. Год за годом. Я всегда был недостаточно хорош для него. Ты была моей единственной отдушиной в том доме. Тэхён ненадолго прервался, переводя дыхание. Несмотря на то, что ему стало легче говорить, боль в груди все еще делала его безумно уязвимым. И слабым. - А мама? — почти беззвучно спросила Туан. - Мама, — повторил Тэхён. — Она старалась не вмешиваться. Она любит меня, я это знаю. Но она считала, что вмешиваться в отношения отца и сына не нужно. Ну, и она не знала всего. К чему было ее тревожить. Они оба замолчали. Тэхён собирался с мыслями. Он прикрыл глаза. Так стало проще продолжать. - Когда мне исполнилось семнадцать, я сказал отцу, что не буду заниматься его бизнесом, — Тэхён выдохнул, сомневаясь, продолжать ли. Но он решил быть до конца откровенным. — В тот день он настолько вышел из себя, что буквально швырнул меня в стену. — Туан болезненно застонала, но промолчала. — Я тогда не понял, что произошло. Очнулся в его кабинете, голова в крови, дверь заперта. Он закрыл меня там. Я тогда пытался кричать, звать маму, тебя. Но ты сама знаешь, какая там шумоизоляция. Меня накрыла истерика. Я метался по комнате, думая, что сдохну прямо там. Без воды, без еды. Но потом успокоился и выбрался через окно. Надо было сразу, но меня тогда будто перемкнуло. А отец потом сделал вид, что ничего не произошло. - Боже, — Туан снова всхлипнула, - я помню тот день. Папа сказал тогда, что ты упал с лошади. Я… — она заплакала уже громче, — я не могу поверить. - Тогда мне помог дед, — Тэхён продолжил, стараясь не отвлекаться на сестру. Ее эмоции были настолько сильными, он боялся им поддаться. — Он стал человеком, который позволил мне поверить в мою мечту. Но позже, когда мне было двадцать, я встретил… - Я знаю, — Туан выдохнула тихо-тихо. — Ты говорил. - Ты знаешь не все, — Тэхён скрипнул зубами. — Она полностью отвергала мои чувства. А я, чертов влюбленный юнец, все пытался добиться взаимности. Хотя и не любовь это была. Просто потребность быть нужным хоть кому-то. Она играла со мной. Подпуская ближе, а потом отшвыривая назад. Говорила, что я не мужчина. Что у меня нет ни гордости, ни внутренней силы. Что мои чувства никому не нужны. А когда ей надоело со мной играть, она ушла. И просто сказала, что меня никто не сможет полюбить. И, знаешь, я ей поверил. Тэхён снова замолчал. Он сглотнул. Воспоминания бесформенной кучей навалились на него. Вчера после виски его накрыло. Он даже слышал их голоса. Ее и отца. И сейчас это вернулось снова. Он сделал глубокий вдох. В груди снова болезненно закололо, но теплая ладонь сестры помогала хоть немного. Жаль, что это была не та ладонь, которую так хотелось почувствовать. Но в этом был виноват лишь сам Тэхён. - Когда это все прекратилось, когда она ушла, у меня случился приступ. Я не знаю, что это было. Я попытался обратиться потом к врачу. Но сам же прекратил сеансы. Струсил. В ту ночь я пытался сделать себе больно. Так сильно, как только мог. Я не пытался убить себя, — его голос дрогнул, а Туан, слышалось, уже рыдала. Спина Тэхёна, в которую она вжалась лицом, заглушала ее. — Я просто хотел сделать себе как можно больнее. Перебить этой болью ту, что была внутри. Меня тогда нашел дед. Он снова помог мне. Я думал, что справился с этим дерьмом. Но он… его не стало. Наверное, это добило меня окончательно. Я потерял последнего человека, который был моей опорой. Если не единственного. Прости, ты была слишком мала, чтобы я мог доверить тебе такое. Да и не стал бы впутывать. Ты знала лишь то, что было на поверхности. - Если бы ты только рассказал мне тогда, — Туан захлебывалась слезами. — Если бы рассказал… - Я знаю, — Тэхён зажмурился. До боли. До рези в глазах. Он сжался каждой мышцей, словно пытаясь уйти от этих слов. — Только я сам во всем виноват. - Нет! — голос Туан прозвучал истерично. Но она тут же добавила тише: — Не смей так думать. - Ты не понимаешь, — Тэхён резко выдохнул. И открыл глаза. — Я долгое время не подпускал к себе людей. Не общался с вами. Я был полностью сосредоточен на работе. Она отвлекала меня. Там я мог действовать как машина. И меня это абсолютно устраивало. Это мне подходило. Там не нужно было чувствовать. Не нужно было открываться перед кем-то. Я стал абсолютно идеален в этом. Но потом появился Чонгук. Тэхёну снова стало трудно говорить. Даже просто вспоминать. Он решил, что все же пока не готов ковырять эту последнюю, такую свежую рану. - И я предложил ему это условие. Отношения без чувств. Тогда мне это казалось выходом. И я хотел… - Ты хотел уберечь его, — пробормотала Туан. — От того, с чем столкнулся сам. - Наверное, да, — Тэхён помолчал. — Я хотел просто быть рядом. Но я так проебался. И в итоге стал для него тем, кто чуть не разрушил его. Чонгук вовремя от меня сбежал. - Ты снова не прав, — Туан немного успокоилась и говорила ровнее. Увереннее. Или она действительно верила в то, что говорила? — Он не сбежал. Я уверена, он не ушел бы, если бы ты его не отталкивал. Но я могу понять и тебя. Мне так жаль, что все это произошло. Но я знаю лишь одно, он тебя любит. Иначе бы не ушел. И иначе он продолжил бы принимать твои условия. Но он просто не смог. Ведь когда любишь, невозможно довольствоваться малым. - Да, — Тэхён сглотнул, снова прикрывая глаза. — Невозможно. Они опять замолчали. Но на этот раз тишина была более уютной. Объятия Туан убаюкивали. Они, словно крупица за крупицей, вынимали боль из тела Тэхёна. После этой исповеди, которая с ним приключилась, Тэхён почувствовал себя лучше. Нет, он ни черта не был в порядке. Даже на самую малость. Но ему стало легче. - Как ты думаешь, — он нервно облизнул губы, — у меня еще есть шанс все исправить? - Я уверена, — с готовностью откликнулась Туан. — Он любит тебя. Ему просто нужно знать, что и ты его тоже. Ему нужно об этом услышать. Хоть как-то. - Хоть как-то, — с горечью повторил Тэхён. Все его больные, переломанные чувства, которые он пытался держать в себе, но проебался, все их можно было описать лишь парой этих слов. Хоть как-то.

***

Туан ушла в магазин, потому что ей захотелось испечь для брата пирог. Яблочный, как он любил в детстве. Тэхён не стал противиться. На самом деле, несмотря на то, что он выговорился и ему стало чуть легче, он чувствовал опустошение. Какую-то апатию. Накинув халат, он вернулся в гостиную. Сестра уже прибралась, и теперь здесь ничего не напоминало о вчерашнем. Ничего, кроме мыслей и чувств самого Тэхёна. Чувства. Как долго он пытался их отрицать. Как долго пытался держать под контролем. Но знал, с самой первой минуты, как увидел глаза Чонгука, знал, что это было бесполезно. И что он катится в пропасть. Взяв со столика сигареты, Тэхён прикурил и подошел к окну. Уже вечерело. И на этот раз город окрасился багряно-розовыми красками заката. Неожиданно это зарево напомнило ему их первую с Чонгуком встречу. Точнее, цвет его щек тогда. Тэхён искал себе помощника давно. Исюл была отличным секретарем, но ему все же был нужен человек, которому он мог делегировать хоть часть своих обязанностей, чтобы сосредоточиться на основном. И вот в тот день Чонгук пришел к нему на финальное собеседование. Тэхён помнил это как сейчас. В дверь постучали, он поднял глаза. И пропал. Большие, невинные, чёрные глазищи смотрели на него чуть испуганно. Мальчишка выглядел совсем юным. И был непозволительно хорош собой. Он пытался держаться. Но было видно, как смущался. Краснел. Волновался. Если бы в тот день Тэхён думал не членом, наверное, он бы отказал ему в должности. Но игнорировать тот факт, что впервые за долгое время в нем проснулось сексуальное желание к кому-то, он просто не смог. Это было и лучшим, и худшим решением всей его жизни. И оно абсолютно точно эту самую жизнь изменило. Сделав глубокую затяжку, Тэхён выдохнул кольцо дыма. И задумался. Он попытался вспомнить, когда впервые понял, что влюбился в Чонгука. Сначала он решил, что это будет трудно. Но его мозг тут же услужливо подкинул одну сцену. Их первый выход в театр. Как-то Чонгук проговорился за одним из ужинов, что влюблен в театр. Но его мать всегда считала, что туда ходят лишь геи. А геи для нее, набожной христианки, были страшнее дьявола. Тогда Тэхён понял, насколько зашуганным и закомплексованным рос сам Чонгук. Понял, что он внутри такой же переломанный, как и он сам. Пусть не так сильно, но тоже. И вот когда они впервые вместе пошли в театр, случилось это. Тэхён совершенно не мог сосредоточиться на спектакле. Да он даже не помнил, что там ставили! Все, что он мог, это смотреть на лицо Чонгука. На его чистый, детский восторг. Его глаза, буквально светящиеся счастьем. И вот тогда Тэхён впервые осознал, что то чувство, которое он так упорно прятал у себя внутри, глубоко-глубоко, оно было влюбленностью. Тэхён в тот вечер буквально умирал от любви. Но он настолько привык себя сдерживать, настолько привык не показывать свою слабость, а чувства для него априори были слабостью. Он просто не мог себе позволить проявлять хоть какую-то нежность. Он боялся. Блядь, как же он боялся. Что как только подставится, откроет брюхо, его снова пнут. Как ненужного, уличного пса. Но его чувство лишь росло с каждым днем. Оно переполняло его. И Тэхён пытался хоть как-то компенсировать свою эмоциональную импотенцию. Хоть как-то сублимировать потребность любить. Он дарил Чонгуку подарки. Дорогие. Роскошные. Он водил его в лучшие рестораны Сеула. Водил его на самые известные премьеры. На самые звездные приемы. Но парадокс был в том, что Чонгук словно не замечал всего этого. Всех этих жестов. Он будто бы не придавал им значения. Они не значили для него абсолютно ничего. Вся эта роскошь, деньги, знаменитости. Чонгуку нравилось, он получал удовольствие. Но он будто бы даже не догадывался об истинной стоимости всех этих вещей, мест, людей. И с каждым днем Тэхён понимал, насколько же чист, невинен и искренен его мальчик. И умирал, умирал от своей любви. Которую не мог выразить ничем, кроме всей этой материальной мишуры. Боялся выразить. Даже в постели он жестко себя контролировал. Но все же иногда срывался. В те моменты, когда Чонгук растворялся в своем удовольствии, когда словно уплывал куда-то, Тэхён позволял себе самую малость. Касаться его лица кончиками пальцев. Трогать его ресницы, волосы. Фотографировать его, спящего или тающего от наслаждения. Даже одно воспоминание об этом стянуло грудь болью. Тэхён посмотрел на сигарету, зажатую в пальцах. Те подрагивали. Он сделал судорожную затяжку. Наверное, все это продолжалось бы еще долго. Если бы не пошло по пизде. Все началось с Тэгу. Тэхён это знал. Вот, где он прокололся. Он боялся тогда разговора с отцом. Смалодушничал. Решил, что поддержка Чонгука ему поможет. Что ж, он не ошибся. Присутствие Чонгука помогло. Но тогда он допустил сразу несколько ошибок. И мог винить лишь себя. Впрочем, рано или поздно Чонгук все равно бы взбунтовался. Но те стихи… Тэхён помнил их, как сейчас. Потому что, несмотря на отговорки Чонгука, Тэхён знал, они про него, они ему. И вот тогда он понял, сколько чувств было в его маленьком мальчике. Нет, он и раньше их замечал. Но Чонгук старался соответствовать. Старался держать их под контролем. И ему это почти удавалось. Возможно, найди Тэхён в себе силы открыться Чонгуку тогда, все бы наладилось. Но он снова испугался. И закрылся еще больше. Сейчас, вспоминая тот момент, когда обнаружил следы плетей на теле Чонгука, Тэхён снова содрогнулся. Тогда он подумал в первую секунду, что Чонгук ему изменил. Что связался с кем-то, и его избили. И от глухой, безумной ревности Тэхён не сразу понял, что следы совсем другие. Чонгук бил себя сам. И виноват в этом был лишь он, Тэхён. Тогда его сковал страх. Какой-то первобытный страх, что все может прекратиться. Что Чонгуку надоест. Что он уйдет. Что его снова оставят одного. Наедине с болью. Но Чонгук не ушел. Чем дальше Тэхён пытался его оттолкнуть, чем ожесточеннее пытался разграничить, тем ближе подбирался Чонгук. И тем сильнее сдавал позиции сам Тэхён. И вот вчера все случилось. Тэхён прикрыл глаза. Он судорожно выдохнул, снова пропуская через себя всю эту боль. Ему это было необходимо. Когда Чонгук заговорил о любви, Тэхён словно умер. Время для него остановилось. Он нес какую-то чушь. Не в силах произнести главного. Не в силах признать. Он не мог до конца поверить, что его, сломанного, израненного, все же действительно можно любить. Чонгук кричал, хлестал Тэхёна словами. А он все равно не мог двинуться с места. Лишь, словно сомнамбула, повторял одно и то же. Боже, каким же идиотом он был. Туан так права. Но прав и Чонгук. Тэхён действительно струсил. Что же ему делать? Как все исправить. Простых слов уже недостаточно. Туан сказала о том, что Чонгуку нужно услышать о любви. Но Тэхён понимал, что прийти и сказать — будет мало. И тут он вспомнил об их поездке в Тэгу. А точнее, о том, что он забрал из лавки своего старого поставщика редких ингредиентов.

***

Тэхён закрылся в лаборатории и буквально остался там жить. Он полностью игнорировал внешний мир. Сосредоточившись на работе. Нет, не на работе. На своей черной магии. Он видел звонки от Енбока. Потом разберется. От Туан. Просто отправил сообщение, что в порядке. С работы. Кажется, это было впервые в жизни, когда в понедельник он не явился в офис. Но Тэхёну на все было плевать. Все, о чем он мог сейчас думать — Чонгук. И тот аромат, который Тэхён создавал для него. Это продолжалось несколько дней. Тэхён даже не помнил, ел ли он вообще. Юнги, заходивший к нему периодически, оставлял какую-то еду. Но по большей части Тэхён ее игнорировал. Он давно не чувствовал такого азарта в работе. Нет, он всегда любил ее. Но создать аромат специально для Чонгука не решался. Хоть и забрал тогда в Тэгу то, что видел главной нотой. Он сдерживал сам себя. Понимал, что это будет той последней гранью, за которой не останется больше ничего. Никакой возможности пытаться убедить ни себя, ни Чонгука в том, что Тэхён ничего не чувствует. - Ну, как дела? — Юнги снова пришел. Видимо, наступил новый день. Тэхён снял с лица респиратор и посмотрел на Мина слегка безумным взглядом. - Готово, — выдохнул он. Глаза Юнги загорелись живым огнем. Они всегда были с ним на одной волне, когда дело касалось работы. - Могу я?.. — Мин кивнул в сторону колбы, которая стояла перед Тэхёном. Тот кивнул, сдерживая волнение. Юнги чуть склонился, принюхиваясь. - Это волшебно, — проговорил он в восхищении. — Свежесть, легкость. Словно летнее утро. Скошенная трава. И что это? — Он нахмурился, вспоминая. — Корень фиалки?* - Он самый, — с легкой улыбкой кивнул Тэхён. — Достал в Тэгу. - И как же называется это чудо? — Юнги улыбнулся в ответ, все еще выглядя впечатленным. - Confidence of Jungkook.**