Мы справимся

❄Блок №1. Сцена 1 — «Утро добрым… Бывает!» ❄

Место действия:

Квартира Рена в Шанхае, Пудун, Китай.

Время действия:

Утро 26 ноября 2011 года.

      Блеклые туманные лучи серебристого осеннего солнца вяло капнули из-за приоткрывшихся плотных штор аккурат на лицо северянину. Айну поморщился, испустил невнятное ворчание и уткнулся в подушку. Пара минут, и сонное сознание накрыла мягкая волна мысли: его обнимает Рен! — захотелось расслабиться в объятиях китайца. Но стоп. Что-то не так… Сколько времени? Почему Рен не на работе? Проспал? Забыл поставить будильник? Не услышал? — впрочем, Хоро тоже не услышал никакого будильника. В любом случае, надо скорее разбудить!       Северянин немного поёрзал в объятиях Рена. Реакция последовала практически сразу:       — Спи, рно ещё… — пролепетал Тао, выдыхая в волосы айну.       — Ты опзд…       — М-м-м… Хоро… — промямлил Рен, уложив голову на макушку северянину и сделав вдох. Затем рукой нащупал на тумбочке телефон, взглянул на экран и выдохнул, закрывая глаза: — Сегодня суббота, и я в отпуске, спи, — объяснил китаец, со вздохом расставаясь с остатками сна.       — М-м… Тгд спим? — Хоро чуть откинул голову назад, к громовому шаману. Открывать глаза не хотелось, как и просыпаться, но внезапные мысли заставили сделать и то, и другое.       — Ты… взял отпуск? Почему? На работе ничего случилось? — дошло до Хоро услышанное. Пусть способность соображать понемногу просыпалась, язык японца не спешил сбрасывать оковы сонливости: Юсуи говорил вяло, едва внятно. Словно пьяный.       — Нет. Просто замотался уже, хочу отдохнуть. Давай сегодня валяться в кровати и бездельничать до обеда, м-м? — позёвывая, сонно отозвался Рен.       — М-м… Валяться до обеда в кровати с красивым парнем — звучит как залог прекрасного дня, — блаженно расплылся в улыбке Хоро.       Мягким негромким выдохом прошелестела усмешка Рена.       — Чему смеёшься, м? — тоже с улыбкой поинтересовался айну.       — Думал, мы уже достаточно хорошо знакомы, чтобы клеить друг друга…       — А с чего ты взял, что я про тебя говорю? — хитро-задорно усмехнулся Хоро.       — Выдаю желаемое за действительность, наверное… — вздохнул Рен.       — Сейчас это одно и то же, — на губах айну заиграла лёгкая сонная улыбка. Северянин обратил лицо к Тао и спросил, развевая напряжение китайца:       — Ну что, как планируешь провести отпуск?       — Давай мы решим сегодня вместе? — осторожно спросил Рен, роняя мягкий поцелуй на лоб японца. Вопрос-разведчик, чтобы прощупать настроение айну: сгладил ли Рен острые углы за время испытательного срока.       — Вместе? — чуть погодя переспросил Юсуи. У Рена едва сердце не остановилось от безобидного уточняющего вопроса. Как иронично… Они поменялись местами: теперь Рен с придыханием и замиранием сердца ловит каждый полутон голоса японца, пытаясь разгадать его настроение. Боясь разгадать его настроение. И пока ничего хорошего для себя Рен не уловил. Может, разумнее свернуть разговор, встав с кровати, начав переодеваться, отправившись умываться? Но Рен ведь Тао. Тао не сворачивают с пути. Не из-за страха точно.       — Расскажи мне про Хоккайдо. Расскажешь?       — Ну я даже не знаю… Попробуй уговорить меня, — томно-насмешливо отозвался японец, стреляя озорным взглядом на Рена.       — Гораздо проще и быстрее сгрести в охапку, кинуть в самолёт и улететь на Хоккайдо, — вяло пробормотал громовой шаман.       — Ну а дальше?       — А дальше — что хочешь, то и будем делать. Расскажи, Хоро, не упрямься! Не вынуждай меня переходить границы. Знаешь ведь: остановиться вовремя мне будет нелегко, я не смогу, — хрипло и тихо рокотал Рен. Рычащий тембр голоса, невесомое щекочущее порхание сухих губ в миллиметрах от поверхности особенно нежной кожи шеи, и крепкие холодные руки заставляли сонное сознание ускользать за границы разума вниз, в пах.       — А ты попробуй. Или так просто признаешь, что слабак и не можешь держать себя в руках, а член — в штанах, рядом со мной? — невозможно описать, какое ехидное удовольствие испытывал Хоро, вот так дразня Рена.       — С учётом отсутствия на мне последних, задача держать член в штанах — невыполнима, прости. Прекрати. Знаешь сам, чем это закончится. А потом снова выяснится, что я чёрствый сухарь с одержимостью подростка, который только и хочет что присунуть кому-нибудь…       — Никаких «кому-нибудь», ясно? — Хоро нырнул с головой под одеяло, и в следующее мгновение у Рена перехватило дыхание от неожиданного, но уже знакомого, манёвра губ северянина.       — Что ж ты такой ебливый чёрт… — простонал Рен, начиная учащать дыхание. Бёдра сами двигались навстречу горячим губам, пальцы судорожно сжимали мягкие голубые волосы, а Рен ненавидел себя. Как Хоро это удаётся — китаец даже не встал с кровати ещё, но зато успел кончить после минета от Хоро. Это неправильно. Рен понимал, но своенравный айну редко прислушивался к кому-то.       — Не заметил ярого сопротивления, — хмыкнул Юсуи, выныривая из-под одеяла и весело щуря по-детски озорные голубые глаза.       — Как, просто скажи, как с тобой разговаривать, если ты элементарных вещей не понимаешь, не хочешь понимать! Нельзя, слышишь, нельзя нам спать, пока ты не придёшь в норму, — расстроенно проворчал Рен, покидая кровать.       — Ты куда? Обиделся, что ли? Ну Ре-ен, полежи со мной, ну пожа-а… — мольба северянина прервалась зевком.       — Спи спокойно, я пошёл умываться. Не привык полдня проводить в кровати.       — У-у, зануда-Рен… Ну давай ещё полежим, поговорим… Ну пожалуйста, я так не хочу вставать… — простонал Хоро, лениво переворачиваясь на живот и хватая уходящего китайца за ногу.       — Я сейчас лягу, закрою глаза, и ты меня оприходуешь, — знаю я вас, синеволосых… — проворчал Рен, оборачиваясь на японца.       — Я не буду тебя трогать, слово скаута! Просто поговорим. Расскажи, во сколько ты вернулся, где был, что делал, всё ли получилось. А я тебе расскажу свои любопытные наблюдения вчерашнего дня! — подняв руку, пообещал скаут-Хоро. Круглые в мольбе голубые глаза жалобно плавят китайца пока ноги Тао пребывают в ловушке цепких горячих рук.       — Думаешь, этот взгляд кота в сапогах подействует на меня? — усмехнулся Рен.       — Я не знаю. Знаю только то, что ты ещё не ушёл умываться, значит, моя тактика работает! — победно засмеялся японец.       — Нет, работают твои руки, которыми ты меня держишь, — заметил Тао.       — Но я всё равно очаровашка, и ты мной повержен, признай это!       — Да. Признаю. Мне проще признать это и смириться с тем, что с тобой мы до завтра из кровати не вылезем… — вздохнул Рен, забираясь опять в постель и укладываясь с Хоро.       — Всё, выключай зануду и рассказывай, как провёл вчера вечер, — выдохнул Хоро, устраиваясь поудобнее в объятиях китайца.       — На дорогах какой-то сюр творится… Думал, там душу Хао отдам, пока доеду. Идиотский город, полный тараканов. Всё, не хочу, расскажи про себя. Чем занимался здесь без меня? Досмотрел Кунг-Фу Панду? Прости, я не ожидал, что все сойдут с ума и полезут за руль. Если бы знал, — сделал это всё раньше, — вздохнул Рен, лениво перебирая пальцами волосы айну.       — Не, скучно во второй раз. Тем более, без тебя не хотел смотреть. Посмотрел третий Мадагаскар, и знаешь, что я заметил? — отозвался Хоро, снимая руку Рена со своей головы и легонько целуя.       — Непропорциональность глаз у лемура-милипиздрика? — расслабленно улыбнулся Рен.       — Ты про Морта, что ли? Нет, не это. Попробуй догадаться, — возразил айну.       — М-м-м… Ошибку в чередовании полосок у зебры?       — А нормальные варианты будут? Или я, по-твоему, хотел глаза поломать, смотря детский мультик? — обречённо вздохнул Юсуи.       — Чем это тебе не нормальные варианты? Нет, нормальных не будет. Что ты заметил? — расслабленно отозвался Рен.       Громовой шаман ожидал услышать что-то касательно философии, которую, как Тао смутно вспоминалось, толкала эта фриковатая поехавшая зебра, но ожидания не оправдались:       — Король Джулиан — ну прям вылитый Хао. Мелман — почему-то мне напоминает Рю, хотя осторожный, как Лайсерг. Короче, с Мелманом я пока не очень определился… Вот… Алекс — это Йо, тоже всем помогает, пытается поддержать, развеселить, улыбнуть… А Морт, которого ты назвал «лемуром-милипиздриком», — это Опаче. Потому что тоже таскается за Джулианом, понял, да? А пингвины — это иксы, потому что тоже херачат какие-то технические приблуды. Там ещё Глория, — по-моему, спокойная, как Дзюн, — только толстая слишком, хотя для бегемотихи нормально. В общем, такие приколы… Может, посмотрим как-нибудь вместе? И скажешь, согласен со мной или нет, — поделился соображениями северянин.       — А ты кто? Себя-то нашёл среди этой весёлой компании? — лениво протянул Рен.       — Ну… Кажется, да. Я Марти, наверное…       — Марти — это кто? Пингвин какой-нибудь?       — Нет, Марти — это зебра! Ты, что, не смотрел Мадагаскар? — округлил глаза Хоро с самым осуждающим видом.       — Мой промах, — виновато улыбнулся Рен.       — Будем исправлять. Твой промах и тебя, — играя с руками Рена, лениво переплетая пальцы, выдохнул Хоро.       — А я кто?       — Ты… Дай-ка подумать… Ты… Виталий! Такой же серьёзный и строгий! Точно, точно, ты Виталий!       — И кто это? С таким-то имечком… Какой-нибудь скунс? — вздохнул Рен.       — Да. Скунс, только тигр.       — Так Виталий — это тигр? Точно? Какое-то лажовое имя для тигра… Никакой мужественности, — цокнул Рен.       — Да, это тигр. У Вас с ним много общего. Ты тоже тигр. Особенно на арене, когда у нас поединок, или когда мы ночью…       — Понятно, понятно, а Чоколав? Он кто? — резко и немного нервно перебил Рен.       — Чоко — Стефано. Это морской лев. Из общего у них то, что Стефано выступает в цирке и смешит, веселит публику.       — Значит, что мы имеем… Зебра, тигр и морской лев… — просто dream team… Или «команда Рен», — ой ладно, а женские особи, кроме бегемота, там есть? — чуть улыбнулся китайский шаман уголками губ, а потом тихонько проговорил себе под нос: «Надо же… Зебра и тигр, ну, это, конечно, какой-то биологический сюр, шутка природы и пиздецкое несогласие с законами природы, но ведь и трахаться в задницу тоже не предусмотрено природой? Как и однополые отношения в принципе…»       — А зачем это тебе женские особи, когда есть я, м? — Хоро повалил Рена на кровать и начал медленно целовать в шею.       — Просто любопытно. Хоро… Хоро, я не бифштекс, прекрати. Хоро, ты пообещал, что мы будем просто разговаривать! — напряжённо прорычал Тао.       — Мы разговаривали. Тема исчерпала себя, я хочу получить награду! Не будь занудой, Рен. Я же свихнусь, если целибат на полгода возьму… — простонал айну.       — Не драматизируй, не свихнёшься. Хоть я и должен принять твои требования, но не смогу ещё раз отпустить в больницу к этому хмырю-медбрату, — сдавленно и тихо произнёс Рен. Ещё одна фраза-разведчик. Да, сегодня Тао так и норовит разузнать мнение Хоро. Или получить удар в нос.       — Ревнуешь-таки? Это приятно, — расплылся в улыбке Хоро.       — Ревную. — Рен выдохнул тихо, опустив глаза, чтобы не встретиться взглядом с айну.       — Ты мне напоминаешь Пирику сейчас. Такой милый. Забавно, — отозвался Хоро, плавя голубые глаза о Рена.       — В каком смысле «напоминаю Пирику»? — зацепился за слова японца Рен.       — Она тоже иногда ревнует меня, дурашка такая. Не хотела отпускать в Китай, и постоянно спрашивала, почему я ни с кем не встречаюсь. Иногда, когда я гулял с Пирикой и её подругами, прямо чувствовал на себе её взгляд. Задумчивый такой, и грустный, прямо как у тебя сейчас, — отозвался Хоро со вздохом.       Китаец несколько секунд переваривал услышанное, пытаясь понять, шутит Хоро или просто завуалированно отшивает, говорит, что Рен не справился с испытательным сроком? — Наверное, последнее. Наверное, последнее.       — Я умываться, — тихо выдохнул Тао, и встал с кровати.       — Рен, постой!       — Зачем?

Ты разбиваешь мое сердце… Мы никогда не будем вместе.

К чему стихи?.. Я погибаю… И ничего Не понимаю… Хороших нет Воспоминаний, Таков сюжет Моих страданий.

И где же они — Чары любви… Зачем

Ты разбиваешь мое сердце… Мы никогда не будем вместе.

И где же они — Чары любви… Зачем

Ты разбиваешь мое сердце… Мы никогда не будем вместе… Ты разбиваешь мое сердце… Мы никогда не будем вместе…

      Вода холодная. Не такая, как руки Хоро — не горячая, а наоборот. Холодная и ласковая, как дождь. Потому что Хоро — это дождь. Спокойный и кроткий. Ласковый и смирный. Не ожесточённый, — тихий.       Рен крепко сжал жёсткий керамический бортик раковины. Холодный. Не поддаётся. Он тоже.       — Что случилось? Что не так? — в проходе в ванную в зеркале отразился Хоро.       — Я понимаю, что заслужил это, но мог бы просто сказать и не приплетать сюда Пирику. Я бы… Я бы понял, постарался понять, постарался смириться с твоим выбором. Зачем это всё? Зачем ты так играешь со мной? К чему… К чему все эти поцелуи, переплетания пальцев, лежание в кровати, минеты и обсуждения мультиков? — сдавленно пророкотал Рен. Золотой взгляд усиленно сверлил слив раковины, боясь посмотреть в зеркало. Боясь встретиться с ним, с его равнодушием. Заслуженным равнодушием.       — О чём ты? Я не понимаю, — удивлённо выдохнул Хоро.       — Ни о чём, забудь.       — Рен, я правда не понимаю, объясни, чем обидел вместо того, чтобы дуться и говорить загадками.       — Что ты не понимаешь? Серьёзно? Не понимаешь, что твоя сестра влюблена в тебя? Не понимаешь, что я влюблён в тебя? Что именно ты не понимаешь, Хоро? А я ведь хотел… До полуночи уже не так много времени. Мы не продержались, я не успел позвать тебя на Хоккайдо. Да и ни к чему теперь, видимо, — горькая усмешка исказила губы китайца. Рен опустил лицо и посильнее сжал неподдающийся бортик.       — Что ты такое говоришь? Как… как Пирика… Она же… Мы с ней ведь… Мы… мы же с детства… Мы ведь…       По шокированному лицу северянина Рен понял, что это удивление — неподдельное. Хоро, по простоте душевной, не замечал никакого подвоха в особенной нежности Пирики, принимая за нормальное отношение сестры к брату. А может, никаких подвохов нет, и это нормальное отношение сестры к брату? Хотел бы Рен, чтобы так и было. Хотел бы Рен. Хотел бы, да похоже, многого хотел.       Может, так и есть, и китайский шаман просто взбесился от ревности и напридумывал то, чего нет? — Никто не узнает, даже Рен. Но проверить можно. Всего один вопрос, точнее, — ответ на него, и всё станет ясно.       — А как Пирика относилась к Куробе? Они дружили?       — Пирика… — айну вздохнул, — Пирика никогда не любила Куробе. Просто терпеть не могла, не переваривала. Сестра старалась не показывать это при мне, но я же не слепой… Думал, это из-за того, что Куробе — чужая, из-за того, что её отец собирался построить дамбу, но теперь я не уверен, что правильно смотрел на вещи… Я… Честно говоря, я поверить не могу, что всё так, как ты говоришь. Это же просто какое-то безумие… Но это многое объясняет, правда. Это объясняет, почему она подолгу грустит и без конца плачет, если меня нет рядом; почему расстраивается, когда, рассказывая о своих парнях, не наблюдает от меня какой-то желанной реакции. Почему не любила, когда я провожал её и её подруг до школы. Когда её подруги шушукались обо мне, Пирика начинала нервничать. Пиздец. Пиздец. Как я мог не замечать?       — Для тебя Пирика, в первую очередь, — сестра, и только потом — девушка. Совершенно нормально, что ты и мысли не допускал о таком, — неуклюже поддержал Рен.       — Что мне теперь делать, Рен? Помоги! Я понятия не имею, как здесь правильно поступить, посоветуй мне что-то! А отец? Что скажет отец? Конечно, он застрелится или повесится, когда узнает. Я отказываюсь жить эту жизнь…       Резким движением Тао поднял лицо северянина, сжав в кулаке голубые вихры, и вкрадчиво прорычал, приблизив своё лицо к его:       — Что мне с тобой сделать за такие мысли, м? А постой, кажется, знаю. Хоть ещё и рано, но ничего… Хоро, ты полетишь со мной на Хоккайдо, — не вопрос, — уверенное и твёрдое утверждение.       — Нет, не полечу, Рен, — невесомо выдохнул Хоро, закусив губу и прикрыв глаза.       Китаец наклонил голову в эфемерном согласии. Или это было смирение, принятие справедливости наказания?       — Глупый и жалкий вопрос, но… — Рен запнулся. Посреди горла застыл ком из неуверенности и шока, разочарования и уныния. Только заставив себя проглотить, Тао смог продолжить: — но неужели я не справился? Я не доказал, что могу быть хорошим парнем для тебя? Что могу быть нежным, заботливым, деликатным? Что я сделал не так, что я сделал недостаточно?       — Нет, дело не в тебе, правда…       — «Дело не в тебе, а во мне»? Серьёзно?       — Серьёзно. Я… — Хоро сделал судорожный вдох. Воспоминания начинают бить на физическом уровне, но шаман должен заставить себя продолжить объяснение.       Даже если снова накрывает бешеный страх, даже если снова твердь уходит из-под ног, даже если снова сознание разрывает немой, недвижимый крик. Даже если снова что-то выбивает кислород из лёгких. Даже если снова. Если закрыть глаза — станет легче или сложнее? Если попробовать вдохнуть поглубже — станет легче или сложнее? А если рядом Рен?       — Что с тобой? Хоро, ты меня пугаешь. Тебе нехорошо? Что происходит? Не молчи! — кажется, состояние северянина заразительно: страх передаётся Рену.       — С тех пор, как… С тех пор, как мы полетели в Америку на… сверхдуше патчей, — у меня развилась аэрофобия. Я… я просто не смогу полететь с тобой, Рен. Про-просто не смогу. Я очень хочу, но, боюсь, что не справлюсь. Прости меня. Я хочу с тобой встречаться, правда, очень-очень. Но боюсь, что не справлюсь. Потому что со мной одни проблемы. Вот и сейчас… Я снова подвожу тебя. Я снова подведу тебя.

I hurt myself today

To see if I still feel

I focus on the pain

The only thing that's real

The needle tears a hole

The old familiar sting

Try to kill it all away

But I remember everything

What have I become

My sweetest friend?

Everyone I know

Goes away in the end

And you could have it all

My empire of dirt

I will let you down

I will make you hurt

      — Мы справимся. Если ты сможешь мне поверить, всё будет хорошо. Я буду рядом. Мы справимся. Обещаю. Ты… веришь мне, Хоро? — выдохнул Рен, серьёзным взглядом пронзая лёд дрожащих голубых глаз и легонько касаясь горячей руки северянина. Хоро горячо переплёл пальцы с китайцем и чуть улыбнулся, когда Тао пожал руку в знак поддержки.       — Только не подведи меня.       — Тогда пакуй шмот. Послезавтра отправляемся на Хоккайдо.