Мы справимся

Блок №1.

Время действия:

25 ноября 2011 года. Поздний вечер.

Место действия:

Где-то по дороге от аэропорта Пудун в квартиру Рена в Шанхае, Китай.

      По лобовому стеклу коротко и чётко барабанит дождь. Так гулко и отрывисто. Этот марш набрасывает флёр лёгкого беспокойства. В чём дело? Рен сделал судорожно-нетерпеливый вдох и перевёл усталый взгляд на растекающиеся огоньки фар на влажном после дождя асфальте.       — Ненавижу этот ненормальный город… — простонал шаман, прикрывая глаза. Рен откинул затылок на подголовник. Ничего, осталась всего пара дней, и можно будет уехать. Тц… Для этого, как минимум, придётся доползти до квартиры в пределах этого чёртового муравейника, а как это сделать, если в дорогах-венах застыла и почти свернулась кровь-поток машин? Если Рен уже третий час добирается из аэропорта домой?       И всё бы ничего, Тао уже привык к такому кошмарному трафику, да только нутро свербило навязчивое беспокойство: что там с Хоро? Китаец оставил его дома совсем одного, — как такое вообще в голову могло прийти? А если ему станет хуже? А если он упадёт? А если при падении ещё и головой ударится о какой-нибудь угол? Чем думал Рен, когда оставлял северянина одного? А впрочем, понятно… Конечно, чем ещё можно думать в присутствии Хоро? Только этим местом.        Нет, это невозможно…       — Басон! — позвал Рен.       — Да, молодой мастер, — с готовностью проронил хранитель.       — Вместо того, чтобы тут болтаться без дела, найди пути объезда этой клоаки, — томно бросил китайский шаман.       — Мне кажется, в этом нет смысла, молодой мастер. Скорее всего, дело в очередном столкновении, и, в любом случае, до приезда дорожной службы ничего не изменится. Просто наберитесь терпения, молодой господин. Я много раз говорил о вреде пустых переживаний. Поберегите нервы, не растрачивайте их на пустяки. Тем более, что мастер Хорокей не стоит того, чтобы Вы так из-за него переживали, — сдавленно заметил китайский воин.       — Мне кажется, я не разрешал тебе говорить, и не спрашивал ни о чём. Выполняй приказ своего шамана молча, — холодно процедил Рен. Показалось, или… Нет, не показалось. Басон далеко не в первый раз позволяет себе подобные речи в адрес северянина.       — И что изменится, если я осмотрю путь на километр, два, пять, вперёд?       — Мне будет спокойнее. Хватит препираться со своим господином, выполняй.       — Я просто не могу понять, почему Вы так носитесь с этим низкосортным подобием шамана? Так носитесь, что боитесь оставить одного на два часа, — сдавленно заметил хранитель, — а ведь он давно не ребёнок… — услышав эти слова, молодой человек вспомнил последний разговор с Хоро. «А так и не скажешь, что тебе двадцать семь стукнет… Совсем как ребёнок…» — заметил тогда Рен на очередное нытьё айну. Воспоминание легло усталой улыбкой на сухие губы, но быстро растаяло. Рен продолжил серьёзно, даже сердито:       — Не смей кривляться передо мной, Басон. Ты всё прекрасно знаешь и понимаешь. Не совсем улавливаю, что за внезапный бунт на корабле. В чём дело, м?       — Я, Ваши матушка и сестра, Ваши коллеги, госпожа Ланг — все близкие беспокоятся за Вас. С тех пор, как мастер Хоро…       — Достаточно. Я, кажется, начал понимать… Ты, что, ревнуешь моё внимание к нему? Серьёзно, Басон? — холодно прорычал Рен.       — Я просто беспокоюсь за Вас, молодой господин. Я Ваш хранитель, и служу благородному дому Тао более шестисот лет. Я просто не могу допустить, чтобы Вы из-за какого-то безродного плебея скатились в пропасть…       — Закрой рот. Ты говоришь о стихийном воине Дождя, и не столь важно, что он не принадлежит именитой династии великих шаманов, как я или Асакуры, например. Это вообще нихрена не значит. Чтобы я больше не слышал подобного. Иначе ты никогда не достигнешь нирваны, и будешь вечно изменяться, шатаясь по миру духов без хозяина, без цели и пути. А теперь живо отправился выполнять приказ, — Рен проговорил на одном дыхании, ровно и обжигающе-морозно.       Едва Басон скрылся, Тао перевёл усталый взгляд в боковое стекло. По прозрачной глади уныло плачут капли с неба. Дождь — это слёзы бога? Нет. Дождь — это Хоро. Чёрт.       Что происходит? Рен прикрыл глаза. Он хочет домой, чтобы обнять Хоро. Чтобы взять его за руку и ни за что не отпускать. Потому что отчего-то сейчас страшно, что обязательно случится что-нибудь плохое. Рен не может объяснить это чувство, как не может объяснить, почему в последнее время грубит близким и отталкивает их, кусает, едва речь заходит о Хоро. Будто кто-то покушается на северянина. Нет, Рен просто очень сильно скучает. Постоянно скучает. И что с этим делать — совсем не понятно.       — Почему?       Холодное стекло приятно остужает кожу лба, когда Рен упирает голову в боковое окно. Негромко шелестит дождь. Приходит мысль — мягкая и такая спокойная. Как вода. Как он.       Рен достал телефон и набрал нужный номер. Шаман не надеялся, что абонент ответит сразу. Конечно нет. Конечно нет.       — Рен, что случилось? — а её голос — всё такой же чарующий, всё так же успокаивает шамана сходу. И совсем не важно, что…       — Гуань, я влюбился в парня, — сдавленно поделился Рен. Какое счастье, что мягкий шум дождя скрывает дрожь голоса для Тао.       — Что? В какого ещё парня, Рен? — отозвалась Гуань с настороженностью.       Шаман не решился ответить сразу, хоть его имя уже измозолило все мысли.       — В Хоро, — чуть слышно прошептал Рен, обмирая. Такое странное чувство, будто прикоснулся к чему-то запретному, дерзновенно преступил священные границы.       — А разве вы не…       — Да, но что-то как будто поменялось. Раньше я не скучал по нему. Я не понимаю, что со мной, я… Гуань, мне плохо, когда он не со мной, не рядом. Это звучит так мерзко, слащаво, что самому не верится, что плачусь тебе, как чёртова школьница.       — Тогда я ничего не понимаю. В чём проблема, Рен? Ты хочешь быть с ним, он…       — В этом. Я не уверен, что он, действительно, хочет этого. Раньше я твёрдо знал ответ: да. Но теперь… Хочет ли Хоро быть со мной до сих пор?       — Ты уже со скуки придумываешь проблемы, Рен. Конечно да, конечно хочет! Перестань придумывать на ровном месте и мотать себе нервы.       — Надеюсь, ты, как обычно, права, — коротко вздохнул Рен, следя за каплей-слезинкой по стеклу. Туманная влага улицы рассеивает и размягчает свет фар, светофоров, неоновых вывесок ночных баров и магазинчиков, фонарей, заполняя дорогу дисперсией красных, зелёных, тёпло-жёлтых, золотых огоньков. Это красиво. Будто в ночь вылили мягкую, но яркую, акварель.       — Конечно я права. Хорошо, давай поговорим: с чего ты всё это выдумал? Я больше чем уверена, что тебе просто скучно. С твоими садистко-мазохистскими наклонностями получаются такие самострадательные развлечения. Если тебе нравится — продолжай, страдай.       — Я… — вздохнул Рен. Надо начать рассказ о произошедшем с Хоро. Надо. А как начать-то? — Тао испустил ещё один вздох, прикрыл глаза. Нужно собраться и рассказать, что произошло.       — Ну что ты весь извздыхался? Что случилось? Расскажи по порядку.       — Хорошо, сейчас. Понимаешь… У меня никогда прежде не было отношений. Ни с девушками… Подумать о том, что меня привлечёт парень, тем более, он, я никогда не мог. И теперь… — Рен говорил сбивчиво, теряя мысль и подхватывая снова. Делал паузы на подбор слов. Гуань не торопила. В этом камин-ауте Ланг призвала всё своё терпение и понимание. Знала: сухарю-Рену непросто открываться. Тем более не просто откровенничать о таких щекотливых вещах.       — И теперь? — девушка мягко подтолкнула к обрыву.       — И теперь я, кажется, влюбился в парня, — Гуань подтолкнула, но спрыгнул Рен сам. Спрыгнул, разбился и продолжил: — Я понятия не имею, что значит быть в отношениях. Я ошибся, обидел его. У него в воскресенье день рождения. Хочу подарить ему совместную поездку на Хоккайдо, — он давно ещё меня звал. Думаю, ему стоит сменить обстановку, набраться сил в родных местах. Здесь, в Китае, ему немного тоскливо, — это видно. И моё присутствие слегка спасает, но, после того, как обидел его, я не уверен, что смогу искупить вину… То есть, когда-нибудь всё обязательно станет хорошо, но до тех пор остаётся только не испортить всё. И мне порою становится страшно его потерять, понимаешь? Я скучаю по нему, хотя знаю точно, что сейчас вернусь домой, а он там, смотрит Кунг-Фу Панду… — по потеплению грустного голоса шамана Ланг поняла: Рен улыбнулся.       — Кунг-Фу Панду? — растаяла даже такая неприступная твердь, как Гуань. Девушка тоже улыбнулась.       — Это так… Странно, наверное… — задумчиво заметил Рен, обращаясь будто в большей степени к себе, нежели к подруге.       — Что именно странно?       — Раньше меня бы такое инфантильное ребячество раздражило, а теперь вот я…       — А теперь вот ты улыбаешься, — спокойно и довольно подытожила Гуань.       — Да. Что со мной? Деградирую? Превращаюсь в рохлю? Или всё сразу? — мрачно усмехнулся Рен.       — Просто ты влюблён, и это прекрасно. Я поздравляю тебя, Рен. Я очень рада, правда, — умиротворённо выдохнула Ланг. В спокойном голосе девушки теплилась искренняя улыбка.       — Так бы и сказала, что всё сразу. Поздравления — это типа «rest in peace»? — саркастично уточнил громовой шаман.       — Может, хватит строить ворчливую буку, Рен?       — Никого я не строю!       — Ты влюблён в парня, который смотрит Кунг-Фу Панду. Я не верю, что с ним ты такой же серьёзный, как сейчас! — довольно протянула Гуань.       — Так, я не понял, ты вообще на чьей стороне? — ворчливо пробубнил Рен.       — Make love not war, — слышал такое? Я ни на чьей стороне, Рен, я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо сейчас, когда, наконец, ты как никогда близок к тому, чтобы полюбить. Постарайся не обижать этого парня, ему и без того непросто жить с такой занудой…       — Постараюсь… Спасибо, Гуань. Мне, если честно, уже пора, но скажи, у тебя всё хорошо? — выдохнул Рен, замечая Басона. Хранитель выполнил указание шамана и теперь скользил над рядами автомобилей с докладом. Заметив духа, Рен поспешил свернуть разговор с подругой.       — Да, всё хорошо, нормально. Ладно, удачи, не обижай друзей и, если что, звони. Пока, — попрощалась Ланг.       — Ну что? — обратился шаман к воину, когда Басон вернулся.       — Как я и говорил, столкновение на перекрёстке с внешней кольцевой дорогой — из-за этого вся автострада Инбинь стоит. Но можно объехать по шоссе НяньЛю, — отчитался хранитель.       — Чтоб тебя… До НяньЛю ещё ползти и ползти… — Рен вздохнул и уронил голову на руль. Кажется, что путь домой бесконечный.       — Наберитесь терпения, молодой мастер. Терпение и смирение — это ключевые добродетели в жизни хорошего императора. Вспомните, чему Вы обучались в детстве в доме мастера Ена, — глубокомысленно посоветовал Басон.

      ❄❄❄

Блок №2.

Время действия:

Ночь с 25 на 26 ноября 2011 года.

Место действия:

Квартира Рена в Шанхае, Пудун, Китай.

             Рен старался двигаться бесшумно в безмолвной квартире. Свет везде погашен, и это замедляет передвижение и поиски. Одно очевидно: в гостиной, где Рен оставил Хоро, айну не было. Это встревожило: сразу вспомнились кошмары последних ночей, где Юсуи безмолвной тенью целовал на прощание Рена и уходил из квартиры в прожорливую густую ночь.       Вот и сейчас Тао чувствует, как замирает сердце, когда на кухне, как и в гостиной, Хоро не обнаруживается. В главной комнате телевизор вообще выключен, словно его и не включали. Полупустая кружка из-под какао успокаивает: значит, этот день не приснился Рену. И Хоро тоже не приснился.

      ***

Отдельная сцена в пределах этого блока. Всё та же квартира Рена, спустя пять минут.

      Сколько он уже так стоит — Рен не знает. Время вообще будто замерло, потеряло хоть какую-то ценность. Накрывало с головой что-то плавящее и запредельно нежное. Невыносимо томит запретное желание коснуться так сладко, пригласительно приоткрытых губ, коснуться умиротворённого мертвенно-безмятежного лица. Нельзя. Не дождался — заснул. Пусть поспит. Это хорошо. Он и так не высыпается. Рен — тоже.       Грустно как-то. Тоскливо. Ещё и дождь начался. Дождь — это Хоро, — эти мысли нежно тают в расстроенном сознании, пока Рен, опустившись на корточки, всматривался скучающим взглядом в безмятежное расслабленное лицо японца.       Ощущение чужого взгляда ворвалось в зыбкий сон айну и развеяло его:       — Рн… Ты уше внся… — заспанно пролепетал Юсуи, обрадованно улыбнувшись китайцу.       — Чёрт… — Тао досадливо вздохнул: всё-таки разбудил. На самом деле, китайца немного порадовало пробуждение Хоро. Тоска, что заковала нутро, совсем немного отступила, — Извини, я не хотел тебя будить. Закрывай глаза и засыпай снова.       — Ты лжш сомн? — тихонько и невнятно промямлил Хоро непослушными губами, не открывая глаза, но улыбаясь, опьянённый сном и радостью.       — Что? — не разобрал Рен. Китаец вздохнул и поднялся на ноги, чтобы переодеться.       Но внезапно «спящий» северянин чуть сполз с кровати и, схватив Тао за руку, притянул к себе, укладывая рядом. Рен легко отпустил ускользающее равновесие и в свободном падении «приземлился» рядом с Хоро, осторожно обхватил парня за пояс со спины и положил голову на плечо Юсуи.       Наконец-то Рен дома. Дома — это обнимать Хоро, слушать его мерное спокойное дыхание и дышать мягкими голубыми вихрами. Это бережно обнимать его, чувствовать биение его сердца, греться его теплом посреди недружелюбной одинокой и такой ублюдской грустной осени. Это знать, что в нынешнюю ночь Хоро никуда не денется из квартиры. Потому что никуда не денется из объятий Рена. Потому что Рен никуда не отпустит. Отпустит только если Хоро сам захочет уйти.

Я просыпаюсь в холодном поту Я просыпаюсь в кошмарном бреду Как-будто дом наш залило водой И что в живых остались только мы с тобой.

И что над нами — километры воды И что над нами бьют хвостами киты И кислорода не хватит на двоих Я лежу в темноте.

Слушая наше дыхание Я слушаю наше дыхание Я раньше и не думал, что у нас На двоих с тобой одно лишь дыхание.

Дыханье…

Я пытаюсь разучиться дышать Чтоб тебе хоть на минуту отдать Того газа, что не умели ценить Но ты спишь и не знаешь…

Что над нами — километры воды Что над нами бьют хвостами киты И кислорода не хватит на двоих Я лежу в темноте.

Слушая наше дыхание Я слушаю наше дыхание Я раньше и не думал, что у нас На двоих с тобой одно лишь дыхание.

Слушая наше дыхание Я слушаю наше дыхание Я раньше и не думал, что у нас На двоих с тобой одно лишь дыхание.

***

И снова отдельная сцена в пределах того же блока №2 = в пределах ночи с 25 на 26 ноября 2011 года и в пределах шанхайской квартиры Рена.

      Пальцы неторопливо перебирают мягкие волосы, тонут и путаются в запредельной пьянящей нежности мысли. Тонут и путаются в запредельной нежности пальцы. Это успокаивает Рена.       Ощущение, что он ласково и бережно, мерно перебирает волосы, дышит щекоткой мягкого тёплого дуновения в шею.

Как не спугнуть тебя? В колыбели пурпурной ночи Спи здесь, на моих руках Твои сны сберегу от прочих Свет выключит весь наш дом В волосах затанцуют звёзды Что видишь, скажи потом Спи, сейчас уже слишком поздно

В серой панельке Уютно, тепло Чёрный чай Греет вьюгам назло Пахнет мёдом Свечами вокруг Что-то старенький Шепчет ноутбук

Этот мир Создан лишь для двоих И в него мы не пустим чужих К нам в однушку Стучится лишь снег Стерегу твои сны ото всех

Как не спугнуть тебя? В колыбели пурпурной ночи Спи здесь, на моих руках Твои сны сберегу от прочих Свет выключит весь наш дом В волосах затанцуют звёзды Что видишь, скажи потом Спи, сейчас уже слишком поздно

Включим гирлянды Ночник, словно шар Чтобы тебе Не приснился кошмар Котик мурлычет На наших руках Так хорошо Помолчим просто так Постеры, фотки Забей на бардак

К чёрту тревоги Усталость и страх Что-то случилось Сама не пойму Кажется, я Полюбила зиму

Это успокаивает Хоро.       — Рен…       — М?       — Я люблю тебя…       — Спи, — сдавленно, тихо и хрипло прошептал Рен.       — А ты меня любишь?       — Спи.       Рену больно. Зачем Хоро сказал эти необдуманные слова? Зачем Хоро играет его чувствами так жестоко? Это расплата?       Громовой шаман сцепил зубы, судорожно вдохнул.       «За всю жизнь по-настоящему можно полюбить только один раз. Запомни это хорошенько, сын, и не бросайся этими словами.» — так учили Рена. Если Хоро уже полюбил Куробе в своё время, значит, сейчас это только пустая ложь?       Громовой шаман сцепил зубы, судорожно вдохнул.