Закон Дубина неисповедим

      — Странно… А что я здесь делал минуту назад… Не помню… — Дмитрий пробубнил себе под нос, оглядываясь по сторонам. Он точно находился в своей узенькой, но светлой мастерской. Перед ним доски из дерева, стяжки, несколько не распакованных строительных мешков. На его руках перчатки, на глазах защитные очки.       Тем временем Август весь этот путь, полный сомнений и неуверенности, вел только к одному — к Дубину. Наконец, оказавшись у двери его мастерской, он задержал дыхание. Словно на мгновение время остановилось, и все, что окружало его, растворилось в воздухе.       Он был напуган этой растерянностью, но в миг пропали все сомнения. В дверь кто-то постучал, и Дмитрий знал, что это мог быть только он один. Скрипнув дверной ручкой, Август едва прикрыл за собой дверь, когда Дубин обернулся. Его глаза, полные боли от ожидания, встретились с его. В мире, где так долго царила их разлука, всё вновь обрело смысл. Он стоял, словно изваяние, в выцветшей от реактивов спецодежде.       — Ты пришёл, — прошептал он, словно боясь, что этот момент — всего лишь иллюзия. Дышать стало легче. Боль и тоска из сердца уходили, когда его легкие наполнялись Августом.       Август шагнул к нему, и, наконец, его руки обняли его шею, с такой силой, словно он мог исчезнуть в любой момент. Они замерли, сжимаясь от собственных мурашек на шее. Дмитрий прижался к нему, и Август почувствовал тепло его тела, которое знало каждую грусть, каждую радость, каждую минуту ожидания, проведённую в одиночестве. Он нежно погладил Дмитрия по волосам, словно стараясь запомнить каждую прядь, каждый запах.       — Я так ждал этого момента, — произнёс Август, его голос дрожал от волнения. — Я думал, что… никогда…       — Я знал, что ты приедешь ко мне, — его голос звучал как мелодия, которая долгое время не оставляла его душу. Каждый звук, каждая тень в этой комнате были лишь фоном для их воссоединения. Они стояли, не желая отпускать друг друга — в мире, где вся боль, все испытания остались позади. Проглоченные слезы радости смешивались с горечью утрат, и между ними, в этом священном мгновении, зарождалась новая жизнь — жизнь, в которой они больше никогда не захотят расставаться.       — Но тебе пора просыпаться, я скоро буду. Верь мне.       Дмитрий испуганно отстранился, но из рук не впускал Августа. А тот утек сквозь пальцы призраком к двери.       — Я не хочу больше… — Дмитрий скорчался. Воздух похолодел. Голова раскалывалась. Он стал задыхаться от усталости в одиночестве. — Хочу остаться здесь. С тобой. Здесь безопасно.       — Я сберегу тебя, — еле донесся до него шепот Августа, опечаленно смотрящего на партнера. — Только протяни мне руку.       Дмитрий очнулся не сразу.       С пятого и шестого раза ему удалось открыть глаза с резкой болью в висках, как будто голова раскалывалась пополам. Слабый свет пробивался сквозь трещины в бетонных стенах и арках, где раньше были стекла. Вокруг стояла глухая тишина, лишь изредка звуки капающей воды нарушали мрак. Он медленно приоткрыл глаза и попытался напрячь память, но вместо воспоминаний только пустота.       Он снова провалился в беспамятство.       Он очнулся, когда услышал чью-то речь и возню. Поднявшись на локтях, он осмотрелся: вокруг него — заброшенное здание бывшего телецентра, пол рассыпан мусором, окна завалены досками, но весь этаж пророс вьющимися растениями и белым клевером. Запах плесени и гнили пропитывал воздух, перебивая свежесть природы. Внутри его тревожили тени, шевелящиеся за периметром зрения, но, возможно, это были просто его страхи.       «Мико!»       Девушка лежала в противоположной стороне здания, прикованная к колонне ржавой цепью. Похожую цепь Дубин обнаружил на себе, но самих ног он не чувствовал.       Из-за колонны Дмитрий увидел силуэт, чей-то голос все громче и громче доносился до него, но слов он не различал. Белый шум в голове перекрывал собственные мысли. Ноги гудели. Казалось, кровоток восстанавливался после пробуждения. С каждой секундой осознанность возвращалась, и с ней страх:       «Какая цель похищения? Мы выжили, чтобы…»       Он попытался подвинуть к себе ноги, но они будто онемели и опухли, подкашивались. Следом миллиард мелких осколков сделали из его ног решето: кровь болезненно пробивалась по венам. Сердце стучало как бешеное. Всё с той же стороны колонны он слышал уже отчётливо речь — и шорохи того, кто был рядом.       — Да когда ты мне доверять начнёшь! Ни черта из твоего плана непонятно. Зачем тебе это?.. — мужской голос затих. Послышались шорохи. — И все?.. Ты снова обдолбанный? Золотце мое, а не прихуел ли ты…       Осторожно, сдерживая дыхание, он прислушался к разговору. Слова смешались в ком. План. Месть. Приманка. Пальцы дрожали, когда он попытался подтянуться на локтях ближе к источнику звука. Внутри него закипала надежда, но и страх обострился. Выход, возможно, был ближе, чем он думал.       Хоть Мико начала шевелиться, но она также отключалась обратно, пока организм копил силы.       «Защищу. Не оставлю одну. Не переживай», — думал Дмитрий, а сам дрожал, проглатывая страх. Темнота заброшенного здания поглощала всё вокруг, лишь редкие лучи света пробивались сквозь трещины в потолке. Мужской голос продолжил разъяренно обращаться к собеседнику:       — … Сам и приезжай, договаривайся. Тебе лечиться надо, а не травы гонять по лёгким, обдолбыш нации. Приеду, мозги вправлю…       Мужчина ушел с этажа, ядовито процеживая через зубы проклятья. К тому моменту Мико пришла в сознание. Дмитрий и Мико сидели на холодном бетоне, цепи на их ногах стучали при каждом движении, как зловещие звуки приближающейся смерти. И он был готов успокаивать девушку, подбадривать, но он замер. Казалось, девушка в сотый раз проживала ад. Она хладнокровно смотрела то на цепь, то на Дмитрия, то на обстановку вокруг, будто все это уже происходило с ней и не раз.       Она безмолвно и безучастливо смотрела на попытки Дмитрия выбраться: он покусывал губу и щеку изнутри, в отчаянии вглядываясь в ржавые звенья цепи. Никакие усилия не помогали — лишь оставались глубокие раны на коже.       Он подал знак рукой Мико, мол, «я с тобой» и «я здесь» в поддержку. А она кивнула, нервно улыбалась его попыткам и прислонилась головой к холодной стене, пытаясь ослабить боль. Охлажденный воздух заполнял помещение, и по мере того, как тьма сгущалась от растущей грозовой тучи по небу, паника охватывала их.       Но они знали.       Он приедет.       Мико радовалась, ведь брат…       Всегда приезжал.       Всегда приходил.       Всегда выручал.       А Дмитрий проглатывал страх, что Август…       Снова рискнёт.       Снова пожертвует.       Снова будет дрожать.       — Je weet wel, — еле слышно произнесла она, пытаясь разогнать предчувствие смерти. — Ik ben blij dat je me niet begrijpt. Dat kan ik je tenminste vertellen. August is nog nooit zo ontspannen geweest met mij… Gelukkig als met jou. Ik mocht je niet. Ik dacht zelfs dat je gewoon een leugenaar was in zijn omgeving. Nep. Spy. Vijand. Je gebruikt het… Je bent zijn glimlach niet waard… Hij noemde je ooit in ons gesprek en merkte niet op hoe hij verdronk in zijn eigen glimlach. Hij gloeit met jou, maar met mij…       — Мико, — тепло позвал он. — Если ты решила откровенно говорить со мной на родном языке, значит, тому есть причина. И пусть я тебя не понимаю, но ты звучишь очень грустно и тоскливо. Может я дурак, но…       Он сделал паузу, подбирая слова.       — Ik was jaloers, — продолжила Мико исповедь. Дубин располагал к раскаянию. К искренности абсолютной и неподвластной. Само существо Дмитрия неисповедимо. — Hij is mijn broer, want ik ben het enige wat hij had. Alleen hier… Nadat ik jou had ontmoet, realiseerde ik me dat als de keuze tussen ons is voor verlossing, ik niet boos zal zijn dat ik het niet ben. Ik gebruikte Augustus. Ik ben Augustus niet waardig.       И Дубин улыбнулся почти сакрально для нее. Необъяснимо чисто. Да так свято, что ресницы Мико задрожали, и она отвернулась.       — Август придет за нами, и мы вместе поговорим. На всех языках мира, что ты хочешь, — в его глазах перед ним была не властная бунтарка, вторая наследница компании, а девушка, которая рано осталась сиротой и на судьбу которой пришлись весь грех этого мира. — Дождись Августа. У него другой уровень любви, выше и глубже. Он придет за тобой обязательно, и спасет. А я защищу тебя… Прости, что не смог предостеречь нас от этого.       — Ik ben degene die ons van het veilige pad heeft geleid. Wat een onzin zeg je. Je verontschuldigt je bij iemand zoals ik. Dat ben ik… Zo ben ik… Walgelijk…       — Мико, не вини себя. За что ты себя ругаешь? Давай лучше подготовим себя к спасению, м?       Мико ничего не ответила, только обняла себя руками и спрятала лицо. Дубин коснулся ее души, и хватило одного прикосновения, чтобы стальные стены рухнули. Накопившаяся буря спала с сердца, и дышать стало проще. И Дмитрий продолжал улыбаться, несмотря на темнеющие гематомы на лице и ноге.       И ровно в этот момент в сумраке дальнего лестничного пролета послышался звук шагов. Из-за колонны давно пропал похититель, и Дмитрий метался по помещению в поисках его следов. Слабый дым от пыли заползал на этаж, и нервные нетерпеливые звуки шагов приближались.

***

      Август, всегда живший лишь для себя, чувствовал, как сердце предательски дико стучало за чужую душу. Сердце забилось быстрее, когда он взлетел по лестнице на втором этаж и толкнул старую дверь, сквозь которую проникал мутный свет. Пыльные лучи танцевали в воздухе, а отдалённые звуки подкрадывающейся питерской грозы придавали этому месту зловещую атмосферу. Экзоскелет не просто питался им, он нещадно питался его энергией.       Он знал — время на исходе.       И его.       И Дмитрия.       Внутри здание выглядело скверно: обрушенные потолки, растянувшиеся тени и глухие звуки, словно сама телестудия затаила дыхание. Вывалившись из ухабистого коридора, он услышал тихие переговоры, которые подсказывали ему, что время поджимает. Первым он увидел живого Дмитрия и хотел выдохнуть с облегчением, как болезненные воспоминания резали сердце изнутри.       Сердце пропустило удар.       Позади Димы россыпью белого клевера лежал природный ковер, напоминая могилу матери. Он похоронил ее рано, и сам лично приказал украсить все поле белыми цветами. Его красивая добрая мама заслужила цветочное поле, а не безвкусные венки. И вот сейчас он замер, проглатывая воспоминания как лезвия. И переведя голову, вдалеке он услышал тихие призывы о спасении от той, кого он не ожидал видеть еще полмесяца.       — Zuster, hoe ben…       — СЗАДИ!       И резкий звук следом.       Август обернулся на самую тёмную часть комнаты, откуда возникла фигура, вылетевшая из тени. Человек, которого невозможно было не узнать по татуировкам — Дракон. Его ухмылка освещала мрак, словно он наслаждался этим моментом.       — Заблудился, Хольт? — произнёс Вадим. Его голос звучал, как шёпот в гробу. В пару шагов он преодолел расстояние и с размаху ударил по корпусу. Хольт отлетел как тряпичная кукла, замешкавшись из-за сестры. Игра поменялась.       — Н-н-не… — Дмитрий дернулся, но боль в ногах пробила по позвоночнику.       Август сжал кулаки, но резкие движения предпринимать не стал. Спасение Дмитрия и Мико стало его персональной битвой, и он ничто не остановит. Сердце стучало в унисон с желанием не сдаваться.       Тени заброшенной телестудии плескались на стенах, когда Август прислонился к холодной кирпичной стене. В воздухе витал запах ржавчины, цветущей черемухи и грязи, а сердце Августа било в унисон с его планом.       — Хочешь, я убью одного, авансом, — жадно протянул Дракон, действуя ровно как хотел его «покупатель». Он придерживал пистолет в открытой кобуре. Весь план Хольта насмарку. Одно неловкое движение, и он потеряет одного из них. — Через несколько минут убью второго… Я же по-хорошему начал. С заводика. И как хорошо, сразу показал все, что тебе драгоценно по-настоящему. Я буду нежен: выбирай, чьи мозги я вынесу первыми. У реки — два берега, или… Приведи сюда Разумовского с его псом, обмен заложников на двух пустышек. Ты же вроде предприниматель, так… Как тебе такая сделка? Здесь и сейчас.       Команда молниями пробежала по всему телу.       Спасти обоих.       Любой ценой.       Август напал первым, а Вадим оскалился, ожидая этого. Кулаки разлетались как молнии, звуки ударов эхом раздавались в пустоте. Дмитрий не мог уследить за их движениями, но казалось, что Хольт намеренно шёл на поражение, получая удары под дых и стремясь растянуть время. Каждый хлёсткий удар Вадима был как проклятие.       Но настоящая цель Августа, чем кажется. Он все дальше и дальше уводил Вадима от Дмитрия и Мико, которые незаметно пытались разбить цепь. В битве на выносливость Август проигрывал, как бы он не пытался блокировать все удары.       А Вадим пьянел, ловя наркотический кайф от разбитой губы Августа, от его разбитой брови, подтеков на скулах, уже заплывающих глаз. Он разразился хвастливыми речами, отвлекаясь по мелочам.       — И это холеный Август ван дер Хольт. Слабак. Тряпка.       Удары продолжались. Время ползло как черепаха. Август стиснул зубы, готовясь к финальному шагу. В этом танце боли он готовился к тому, чтобы отдать приказ — только тогда он сделает свой ход. Август отлетел на пол, а Дракон, войдя во вкус, бил его ногами, ядовито выплевывая приказы:       — Вызванивай дружка, примани и уговаривай приползти с его дворнягой. У тебя… Секунду, — и он отошел, когда телефон разрывался от звонка. Принимая звонок, он притворно мягко произнес:. — Золотце, я в процессе… Валяется… Передать трубочку? Я тебе кто, связистка в юбке?.. Ай-й, да что бы я еще раз…       Август собирал губами воздух. Не разогнуться. Легкие сжаты. Сдавлены. Скручены. Из динамика телефона Вадима послышалось спокойное и уверенное приветствие, пока сам Дракон пытался сдержать пыл:       — Август ван дер Хольт, приятно познакомиться. Вас беспокоит Алтан Дагбаев. Ничего личного, просто бизнес, сами понимаете. Мой… подчиненный довольно грубо донес нашу сделку. Мне нужна справедливая плата за мои потери. Мистер Хольт, пока Ваш бизнес-партнер не выходит со мной на связь, я не могу провести эту оплату. Вы же его бизнес-партнер. Повлияйте на него… Он мне нужен, пока живым, а Вас оставим в покое и в живых.       — Я в курсе, не нужно петлять. В курсе обо всем. И о взрыве, и о Вашей матери, — Август не смог подробнее ответить, украдкой замечая, как в дальнем коридоре показались знакомые тени. Он решил сократить их диалог Хольт. — Ненависть, которая в тебе скопилась, не исчезнет, — выцедил через боль Август, растягивая время. Он довольно далеко от Мико, но все еще близко к Дубину. — Я тоже потерял мать, и месть, которую ты совершишь, закопает тебя глубже. Я знаю по себе… И Разумовский настрадался за чужие смерти.       — Недостаточно.       Тишина в эфире накаливалась. Август успел прочитать эмоции на лице Дракона, который казалось, был согласен с Хольтом. В целом вся эта потасовка казалась Хольту игрушечной: тот, кто забил Волкова до полусмерти, не мог так долго растягивать рукопашный бой. Значит, смерть Хольта — не его цель. Не оплачено.       — Он должен испытать все, что пережил я, — шептал Алтан по телефону в полубреду, и в этом шепоте таилась сама смерть. — После смерти единственного человека, моего доброго ангела, я потерял себя и веру в людей. И я хочу, чтобы он потерял всё…       Вадим сжался, вспоминая того побитого щенка, которого он смог воспитать. И эта скорлупка ломалась.       — Я ещё слышу ее голос…       — Лишнего не говори, — нравоучительно произнес Вадим, приводя его в чувство на расстоянии.       — Оставь моих людей. Они к нему не относятся, — давил Август.       — Как же не относятся, — улыбался Алтан, смакуя месть. — Это ведь Вы, Мистер Сон, создали его костюм. Август, ты причастен не меньше. Ты тоже будешь кричать у закрытого гроба, как это делал я. Но тебе позволю выбрать, будет ли перед тобой лежать один или два гроба, если приведешь Разумовского.       Август проглотил тишину, царапая глотку. Губы пересохли. Соль пота из-за чрезмерного соприкосновения с экзоскелетом осталась на коже ядовитой крошкой. Казалось, часть корпуса шилом вошло в кожу. Пятно растекалось по телу, но медленно.       — Прими решение, пока вызваниваешь Разумовского… Ты не справишься с Драконом в одиночку, я слышу твои хрипы.       — Давай я ускорю твое решение, — и Вадим хладнокровно достал пистолет, выстреливая без долгих рассуждений в ногу Дубину. — Так лучше?       Истошный крик Дмитрия разбил Хольта.       «Август, я впервые так свободно себя чувствую!»       Хольт умер внутри рядом с Дубиным. Вот бы лечь туда. С ним. Принять пуль. В лоб.       «Август, я не могу понять, что это за чувство, но… Я хочу, чтобы ты был счастлив».       Как бы Дубин не сдерживал крики, Хольт не мог отвезти от него взгляд.       «Август, я… Хочу ещё».       Он корчился и ползал по полу, из последних сил в бреду обматывал ногу цепью и давил на рану, пытаясь ее заткнуть.       «Август, я счастлив с тобой. Ты это знаешь?»       Кровь. Хольт тонул в его крови. Мико зажала рот рукой, не смея отвернуться.       — Вызывай Разумовского.       Je kunt niet dichter bij Dmitri komen.       — Ваш подчиненный сломал мой телефон. Он выведен из строя, но номер есть у заложника, — Август держал холодный тон, сдерживая рвотные позывы из-за скрутившегося желудка. — Дайте мне позвонить через его телефон, и он будет здесь.       Maar er is geen keuze.       А Дмитрий продолжил кричать. Эти хрипы от боли и попытки заглушить собственный крик оглушили Хольта. Он не здесь. Не с ним. Это не Дмитрий. Это кто-то другой кричал. Дмитрий не проходил этот ад. Дмитрий в безопасности. Дмитрий цел. Август действовал машинально, пока его ангел тонул в собственной крови и боли. Ангел, какой грех ты совершил, что проходишь через это?       Het is allemaal mijn fout.       Vergeef me, mijn liefste.