Медовая вода

      Киллуа очнулся от резкого холода, пробирающегося через тонкое одеяло, укутывающее его тело. Слабое утреннее солнце лишь слегка просачивалось сквозь тяжелые занавеси, а в голове стоял звон от пережитого сна. Белобрысый по-прежнему ощущал вкус того поцелуя, который уже не мог отличить от реальности. Был ли это сон? Он прижал ладонь к губам, словно пытаясь вспомнить, но на его душе оставалась лишь глубокая тревога.       — Снова этот сон... или не сон? — задавался вопросом юноша, смотря в потолок.       Чувственный поцелуй с Гоном не давал покоя, даже если бы это был всего лишь сон. Мысли, словно водоворот, закручивались вокруг всех этих мыслей, заставляя сомневаться в своих собственных ощущениях и воспоминаниях, восприятиях. Решит поговорить с Фриксом, но что тот скажет? Что это было? Реальность или игра его подсознания?

***

      Гон проснулся в своей комнате. Небольшая комнатка в отеле, где он жил с Мито-сан, стала для него тюрьмой. Лежал, уставившись в потолок так же, не понимая, где находится и что с ним происходит.       Сидя на краю своей кровати, чувствуя, как его мир медленно рушится. Состояние начинало ухудшаться постепенно, едва заметно. Сначала были просто мимолётные образы, мелькающие перед глазами, что заставляли сердце сживаться, но затем они становились всё реальнее, всё болезненнее. Галлюцинации поглощали изнутри, заставляли переживать кошмары, которые не покидали даже днём. Он не мог от них скрыться, не мог избавиться от этих видений, которые неумолимо преследовали и выбивали последнюю землю с под ног, заставляя падать в пучину бездны. В ней нет возврата для людей, нет места для радости, есть лишь горе и страдания.       Мито-сан, его отвратная тётя, появилась в голове снова и снова, не давая покоя наставлениями. Она преследовала везде. Во сне, на кухне в отражениях посуды, в туалете, душе и даже в шелесте веток на улице... Её лицо было искажено болью и ужасом, глаза наполнились слезами, то радостью, а может и зверской улыбкой с клыками. Голос дрожал от страха, а может боли. "Гон!" — кричала она искажено, выворачивая свою шею, — "Помоги мне!"       Он пытался убежать от нее, но её фигура становилась всё более размытым пятном превращаясь в комок плоти, что разжимался, то сжимался, выпускал кишки, а может и глаза вытекали, подобно растягивающейся резине с черной жижей. Затем он видел, как это существо умирает разрываясь на куски плоти и те превращались после взрыва в перья птицы. Кровь заливает пол, её лицо теряет цвет, и последние остатки жизни покидают тело. Он снова и снова переживал этот момент, будто это было не просто видение, а повторяющаяся реальность, циклоность которой безконечна. Круг за кругом, цикл за циклом превращает это все в жестокую правду... сон... истину... галюцинацию... Брюнет осознавал, что его разум играет с ним голодные игры, что эти образы — не что иное, как порождение сознания, но реальность этих видений была слишком сильной. Гон чувствовал себя беспомощным, не в силах остановить их. Они накатывали волнами, захлёстывая его всё глубже в бездну ужаса откуда небыло слышно ни крика, кроме сжимающейся вечно плоти и капающей ему на лицо крови.       Тошнота подступила к его глотке, и парень не смог сдержать рвотного позыва. Наклонился вперёд, опустив голову в ладони, тело сотрясалось от кашля и слёз и запах рвоты накрыл все комнату.       Воспоминания о поцелуе с Киллуа всплывали в голове, заполняя сознание новой волной стыда и страха. Зачем он это сделал? Почему? Эти вопросы не давали покоя и они стали первопричиной схождения с катушеки всех этих ведений. Или может дело в том, что он уже не выдерживает издевательст тети? А может все сразу заставляет его сойти с ума? Или же поцелуй того человека, которому он больше всего доверяет сделало так, что сознание перевернулось верх дном и приходиться собирать себя, словно пазл, по-кусочкам... а вдруг какой-то кусочек сознания утерян или из-за галюцинаций разорвался и затерялся... Тогда, словно башня из карт, из которой Хисока вытащит фундаментальную карту и карточный домик разпадеться в одно мгновение без возможности возврата. Гон искал оправдания своим действиям, пытался найти хоть какое-то объяснение, но каждый раз приходил к выводу, что такого не существует. Его поступок был необъяснимым, необоснованным, и это только усиливало его внутренние страдания.       С каждым новым воспоминанием он чувствовал, как внутри него нарастает ком из вины и стыда. Видет перед собой Киллуа, видел его лицо, и каждый раз это лицо исчезало, заменяясь чем-то ужасным — смертью, болью, страданием, Мито-сан. Фрикс представлял себе, как умирает блондин, как умирает он сам. Эти образы были настолько яркими, что он почти мог почувствовать холод смерти, обволакивающий его тело и положившей руку на плечу юноши, шепча: "Хочешь я заберу тебя с собой и лишу всех этих бед Земных? Хочешь ты уйдешь в царство Аида вместе со мной?"

***

      В то же время, пока его внутренний мир рушился, отель, в котором они с тетей жили, тоже начал медленно, но неумолимо приходить в упадок.       Когда брюнет погружался в свои кошмары всё больше отрываясь от реальности, работа в отеле становилась всё менее продуктивной. Он забывал о своих обязанностях, теряя интерес к окружающему миру.       Раньше Фрикс был активным и жизнерадостным, всегда готовым помочь гостям, но теперь почти не выходил из своей комнаты, избегая общения и работы. Когда всё-таки появлялся, клиенты замечали, что что-то не так. В его взгляде не было прежней искры, движения были вялыми, а слова — пустыми и безразличными. Киллуа пытался с ним выйти на контакт — напрасно... тот просто захлопывал дверь перед ним не желая видеть...       Мито-сан долгое время пыталась держать отель на плаву, начала замечать, как состояние Гона влияет на бизнес. Сначала она пыталась отвести его к местному психиатру-шаману, на что тот кивал говолой и называл ее сумашедшей, а не брюнета. Женщина не терпела таких перемен и с каждым разом и днем менее сдерживалась, её терпение иссякло ещё больше, чем когда-либо. Разочарование и гнев нарастали внутри. Всё чаще и резче делала замечания Фриксу за невыполнение обязанностей, иногда даже насмехаясь над ним.       "Ты больше не тот мальчик, которого я знала, — говорила она, — что с тобой случилось, это все педик Киллуа? А хочешь я ему шею сверну?)"       Тот не мог ничего ей ответить. Гон был сломлен, погружён в свои мучительные переживания, не способный найти силы, чтобы объяснить, что происходит у него внутри. Каждое слово Мито-сан только усиливало чувство вины и стыда, заставляя ещё больше замыкаться в себе. Тем временем, гости отеля начали замечать, что с этим местом что-то не так. Увидев, как Гон едва справляется со своими обязанностями, появилась халатность, в еде находились тараканы, а постельное имело пятна крови, так как юноша стирал руками, стирая их кожу до крови...       Многие предпочли уйти, не желая оставаться в месте, где царила такая атмосфера. Это только усугубляло ситуацию. Доходы падали, счета росли, и Мито-сан всё чаще находила утешение в бутылке.       Сначала она пила, чтобы заглушить разочарование и боль от того, что происходит с отелем и это был один стакан. Но вскоре алкоголь стал её единственным способом справляться с реальностью и она начала пить по бутылке в день. Денег все время не хватало, их становилось все меньше и меньше и приходилось чутли Гона не просить воровать у постояльцев кошельки с деньгами, чтобы хватало женщине на выпивку... тот делал, а репутация еще ниже плинтуса становилась...       Мито-сан всё чаще возвращалась домой поздно вечером с «Косплей-кафе», шатаясь, с бутылкой в руках, что ей любезно предоставляла по скидке девушка с алыми глазами и каре. Речь становилась заплетающейся, а настроение — переменчивым.       Фрикс видел это, но был слишком поглощён своими собственными проблемами. Его угрызения совести и ночные кошмары затмевали всё остальное, делая его неспособным справиться с происходящим. Он не знал, как вытащить себя из этой бездны, а тем более — как помочь отелю вернуть прежнюю форму.

***

      В какой-то момент кризис достиг своей кульминации. Однажды, когда Мито-сан была уже сильно пьяна, один из клиентов начал жаловаться на обслуживание в отеле. Сначала она пыталась ответить спокойно с алкогольным запахом со рта на полкоридора, но алкоголь и накопившаяся усталость взяли верх. Она сорвалась на клиента... при всех... и треснула его стекляной бутылкой разбив об лицо, начав кричать и оскорблять тело, что уже лежало на полу. Этот случай стал последней каплей — отель потерял свою репутацию окончательно.       С каждым днём отель всё больше погружался в долги, а женщина — в алкогольную зависимость. Она спивалась всё сильнее, и её грубость и отчаяние стали заметны всем вокруг. В то время как та пыталась утопить свои страдания в алкоголе.

***

      Когда Киллуа увидел Гона с синяками и царапинами на теле, не мог не удивиться. Кто это сделал? — блондин задавался вопросами, но тот, молчал, как партизан.       Белобрысый пытался начать разговор с Фриксом о поцелуе, но каждый раз останавливался, боясь ещё больше усугубить ситуацию.       Может, это был просто сон? — пытался убедить себя Золдика, мысль не покидала его. Гон не выглядел как обычно — всё его тело было в синяках, его лицо было бледным и измученным, а глаза стеклянными.

***

      Однажды вечером, вернувшись в отель, брюнет решил навестить Мито-сан. Открыл дверь её комнаты, так как та позвала в назначеное время его для проведения дискуссии, и застыл на месте, увидев страшную картину, от которой кровь в жилах застыла: тётя повесилась на люстре. В ужасе брюнет вырвался из комнаты, крича от ужаса. Но не мог поверить своим глазам, не мог осознать, что произошло. Фрикс кричал и не знал куда...

***

      Киллуа, не находя Гона, начал паниковать. Его мысли метались, и единственная идея, которая пришла ему в голову — это Хисока. Снова он! - думал он, представляя, как клоун что-то натворил. Блондин начал осматривать весь отель в поисках брюнета, чутли не ломая стены напролом, но не находя его, решил проверить комнату Мороу.       Зайдя в туда, даже почти не взломав двери, Киллуа почувствовал странную атмосферу — всё вокруг казалось подозрительным. Внимание привлекли стопки документов на столе. Подошёл ближе и замер, увидев свои фотографии, фотографии Гона и толстый дневник. Дрожащие пальцы открыли и начали переходить от странице к странице, а глаза от строчки к строчке.       Киллуа понял, что Мороу тщательно планировал всё, что случилось с ними и девушка с алыми глазами ему больше не товарищ... Пито оказалась сообницей Хисоки. Этот дневник содержал все его планы на Фрикса, и участие Неферпито в них в качестве катализатора и исполняющего лица.       Не раздумывая ни минуты, Киллуа схватил дневник и бросился на поиски товарища. Должен, нет, даже обязан найти товарища и рассказать, что удалось выяснить, чтобы предотвратить худшее. Но как только выбежал из комнаты, в коридоре остановила полиция. Офицеры сообщили, что Фрикса забрали в участок и данную территорию патрулирует верхушка хантеров, так как это секретный отель для них и происходит какой-то заговор. Использование нэн и других елементов видоизмененого нэн присекаеться Джин Фриксом, что контролирует ситуацию под своим крылом с неохотой.       Ситуация обостряеться с каждой минутой раследования, и теперь у Киллуа не было другого выбора, кроме как отправиться в участок, чтобы встретиться с другом и рассказать ему о своих подозрениях. В коридоре Джин и Хисока о чем-то дискусировали, но Золдик быстро увиливал ноги к Гону. И с каждым шагом всё сильнее погружался в свои мысли, прокручивая в голове события последних дней. — Состояние Гона... самоубийство... дневник Мороу... Джин Фрикс... что здесь нахрен происходит?