Бракованный

ПАНТЕРА За несколько часов до встречи с Лёшей. На мясокомбинат я отправился сразу после больницы, поэтому оказался на месте уже в начале девятого утра. И Олежку перехватил удачно — когда он тоже только подъехал и из тачки вылезал. — Пантера, ты? А я как раз набрать собирался, — и смотрит так уверенно, как будто всё между нами норм. — Набрать собирался, говоришь? — я челюсти сжал чуть не до зубовного хруста. Очень уж хотелось открыто ему предъяву выкатить и посмотреть, что он на это скажет. Но рано, рано… Пока, кроме, подозрений и слов «папы», предъявить мне нечего. А он продолжал распинаться: — Ты как сам, Пантера? Я с утра в ахуе, как услышал, что за дела творятся. Точняк, будто в 90-е вернулись. Понять бы ещё, чьих это рук дело, да, Данил? Я по-всякому прикидывал, но конкретно, в душе не ебу, кому надо было такое мочилово устраивать! И ведь мне хотелось верить ему, ребята. Охуеть, как хотелось. А как иначе? Это ж Олежка, мой друган, мой Горбач. С которым мы с началки вместе тусили. Тот, который первый и единственный в меня поверил, когда я из столицы вернулся с дипломом, кучей идей и с дырой в кармане. И именно Горбач тогда бабки свои, нихрена не огромные, с грехом пополам вырученные от продажи доставшейся в наследство дедовой однушки, в наше общее дело вложил. Горбач, мой Олежка, что всегда мне спину прикрывал. И прямо, в драках, и фигурально. Что же случилось, Горбач, что ты вот таким стал? Неужели и правда, сдал меня «папе», или ещё хуже? Ещё хуже… Стоп! Разрозненные эпизоды вдруг сложились в стройный логический ряд. А с логикой у меня всегда всё было в порядке. Ребята, а факты-то говорили сами за себя! Махинации на мясокомбинате, сокрытые Горбачом, из-за которых и назрел бунт. Настойчивое желание не погасить, а как будто специально, сильнее раздуть конфликт с рабочими с помощью звонка «папе» и вызванного тогда ОМОНа. Давние намёки, что надо бы позволить иностранным инвесторам в предприятия вложиться: «ну, бабки никогда не лишние, Данил! А контрольный пакет всё равно у нас, так?». И ещё — высказанные как-то мельком, якобы в шутку, претензии, что в губеры «папа» не его, а меня «двигать» решил. Бля-я-я… Так вот в чём причина?! Эта мысль, как кулаком поддых, долбанула. И внутри всё аж узлом скрутилось от боли. Эх, Олежа, Олежа… Я выдохнул и, глядя в знакомое, как своё, лицо, на котором кроме якобы беспокойства и дружеской озабоченности, ничего не считывалось, процедил: — Здесь не место для таких разговоров. В кабинет пошли, там перетрём. *** — Ну, и почему ты мне сразу не позвонил? Когда первые новости об этой заварухе пошли? А, Олеж? Может, расскажешь для начала? В кабинете, который за мной и Горбачом числился, двери массивные, стены толстые. Не то, что в современных офисах — сплошь картон и пластик; в одном конце здания пукнул, а в другом — окно выбило. Здание нашего комбината старое, ещё 70-х годов двадцатого века. Тогда строили нормально, качественно. Поэтому и вести секретные переговоры тут можно, не опасаясь, что все работники в курсе будут. Вот я и рявкнул на Горбача раскатисто, по-нашему, по-альфьи. Причина-то имелась нехилая. Плюс, хотелось увидеть, как он на прямую претензию отреагирует. Но и на эту мою предъяву у него быстренько связный ответ нашёлся. — А смысл было звонить в пять утра, воздух сотрясать, Данил? Я сначала кое-какую инфу подбил, выяснил, где трёп пустой, а где правда. Как-никак, я в делах комбината лучше тебя шарю. Ты ж у нас, Патерин, так сказать, «лицо фирмы». Больше по административным вопросам сечёшь, так? Ловкий аргумент, не прикопаешься. Но и я умею продавить по-жёсткому, когда нужно. — А «папе» тогда нахрена звонил? Не отпирайся, Олеж. Он мне прямо сказал — ты ему инфу слил. С какого хера докладывать побежал первому ему, а не мне? У нас вроде одно дело, Олеж. И любые проблемы мы всегда вдвоем, вместе решали. Сор из избы не вынося. Что сейчас изменилось? Выслужиться захотел? С чего бы это? От моего нехилого наезда Горбач набычился, губы поджал, глаза прищурил, брови светлые, редкие, на переносице свёл. — Ты, Патерин, хоть иногда мозг включай и думай, о чём базаришь! Свой параноидальный бред другим втирай. А ко мне с разговором приходи, когда извилины на место встанут. Усёк? Вскочил со стула, на меня зыркнул и из кабинета вышел, дверью хлопнув так, что монитор на столе задрожал. *** С мясокомбината я уехал в офис и половину дня провисел на телефоне, пытаясь разобраться, что, нахер, происходит. Подключил всех, кого смог. Вот тут, кстати, и выяснилось, кто мне союзник, а кто — так. Большинство, тот же Серёга из администрации, зассало. А начальник полиции вообще «на дно» ушёл, на звонки не отвечал. Только через вторых лиц и через главврача, Рината, удалось узнать, что никто из избитых омег заяву в полицию не написал. Все пациенты дружно рассказывали о «бытовых травмах» и «несчастных случаях», когда к ним, как положено, менты в больничку с вопросами пришли. Круто же их мои якобы «подельники» запугали! Короче, новости с полей не радовали. А то, что основные контакты тупо от разговора уклонялись или темнили, навевало мысли о том, что они знают гораздо больше, чем говорят. Что все, блядь, знают что-то, что мне знать не положено. Так могло быть только по одной причине, простой и понятной: «папа» меня уже слил. Как забракованный материал. И теперь выход один: кровь из носа доказывать, что я тут ни при чём. Только как, блядь, это докажешь?! А потом пошли звонки. От главбуха, от управляющих комбинатом и агрохолдингом. С сообщениями, что им посыпались уведомления о грозящих проверках, инспекциях, внеплановых посещениях СЭС и так далее. Вашего отца, какая знакомая схема! Уже понимая, что бесполезно, я попытался связаться с «папой», на что получил сухое: «звони Владимиру». Владимир, «папина правая рука», кругами ходить не стал. Разложил мне суть по полочкам. Оказалось, доверия я не оправдал, всех подставил, и вообще, управленец из меня херовый. И вишенкой на торте мне было выдано откровенное предложение: «акции продай, из города уезжай, по-тихому пересиди где-нибудь годик-другой, а там посмотрим». Кому надо было продать акции, уточнять не нужно, да? После такой заявы я сначала в ахуе подвис, а потом накатила ярость. Да такая, что хотелось крушить, ломать, зубами глотки рвать этим тварям. Что, убрать меня захотели, суки?! Прикарманить всё то, что я годами, лично, по кирпичику, строил? Иностранным холдингам город слить, быстро бабки получить, нынешнее производство развалить, зато пополнить просторы отчизны ещё парочкой предприятий по изготовлению безвкусного дерьма, напичканного консервантами? А вот хер вам! Ещё посмотрим, кто кого! В голове закрутились колесики, и на топливе из злобы и нервяка быстренько нарисовалось штук пять вариантов действий. Только при детальном рассмотрении все они выглядели… мягко скажем, фантастическими. Но должен же быть какой-то выход?! От мозгового штурма меня отвлёк звонок того, от кого я вообще сейчас активности не ждал. — Ты где?! Почему до тебя не дозвониться?! Тыщу раз набирал, и постоянно «занято»! Ничего себе, наезд! Что-то мой брательник совсем омежью совесть потерял. И я сорвался. — Что значит — «где»? На работе я, Жень! ЧП у меня, в курсе?! И вообще, ты на часы смотрел? Два часа дня, работают в это время люди, которые не домохозяины. А не сериалы омежьи по каналу «Домашний» смотрят, бля! — Сериалы?! ЧП?! — голос Женьки аж завибрировал в трубке. Что это с ним? — Я сейчас тебе покажу и сериал, и ЧП! Руки в ноги, и приезжай, срочно! — Ты реально с дуба рухнул, Жень? Куда приезжать? А главное — зачем? Ты знаешь, что тут у меня творится, блядь?! — Уж я-то знаю! Приезжай, говорю! Чтобы через полчаса тут, у меня дома был. Или я за себя не отвечаю! И сбросил вызов. Нет, нормально, вообще? Да что происходит? Женька всегда уравновешенный и разумный был, прям как не омега. А тут… Сказать, что меня не тряхануло от внезапной Женькиной истерики, значило бы соврать. Я свистнул Жеку, начальника охраны, прыгнул с ним в тачку, и мы понеслись в тихий райончик, почти пригород, где мой братишка со своим супругом и сыночком обитал. Пока ехали, я в башке разные жуткие мысли гонял. Вдруг и правда какая-то жесть случилась, раз Женька такой неадекват: звонит, орет! Как ошпаренный влетел я в подъезд новой, ярко-желтой многоэтажки, метнулся в лифт и уже через минуту ломился в знакомую квартиру. Дверь мне открыл Женька. Живой и невредимый. Вроде. — Чё случилось?! Ты зачем кипиш поднял, Жень? Я чуть не обосрался от страха, пока ехал. Гадал, что у тебя: пожар, нападение ИГИЛ, или подтопление. А тут вроде всё норм? — Норм?! — Женька взял голосом такую высокую ноту, что я даже удивился. Во даёт! Не зря, значит, он в детстве в хоре пел! — Норм, говоришь?! А на это ты что скажешь?! Схватил меня за руку, и даже не дав стащить ботинки, что для чистюли Женьки совсем невероятно было, приволок в гостиную. На ковре перед теликом, спиной к двери, сидел мой племяш, четырёхлетний альфёнок Санька. — О, Санёк, привет! Как дела? — Дядя Даня! — счастливо взвизгнув, Санька обернулся… И тут уже взвизгнул я. Ну, не взвизгнул. Но ойкнул и матюгнулся. — Что, понял, братишка?! Или не очень? — встрял Женька. — Нет, ты посмотри, посмотри на него получше! — Блин… — я потерянно смотрел на беззаботную мордашку Санька, у которого на лбу красовалась огромная, переливающаяся красно-синими оттенками, шишка. — Блин, кто его так, Жень?! И где?! — Где? Да в группе, на «развивашках»! Воспитатель на пять минут вышел, Дань, на пять! И вот, уже! Что с ребенком сделали! А всё ты виноват! — Я? — тут я окончательно оторопел. С какого перепуга? Но Санька быстро разъяснил загадку. Подбежал, повис на мне обезьянкой, и довольным голосом, раскатисто, как начинающий альфач, проговаривая звук «р», и тыкая в мои, зелёнкой покрашенные пятна, поинтересовался: — Дядечка Данечка, а ты правда али… алли… ал-ли-га-тор-р-р? — Чё-ё? — Ну, ты правда ал-ли-га-тор, да? Раз ты зелёный, ты ал-ли-га-тор? Коля и Ваня сказали, что ты этот… Злой ал-ли-га-тор-р-р, который всех сожр-р-рёт! Как в книжке. Который взял, и солнце съел! — Не аллигатор, братик. А олигарх, — пояснил Женька желчно. — Это ребятки Сане сегодня политпросвет устроили. По горячим следам. Про социальное неравенство и обижающих народ гадов-олигархов. Правда, наш Санечка не посрамил репутацию своего дяди. А скорее, поддержал. Да, Санечка? Расскажи дяде Дане, что ты сделал, паразит?! — Я сказал, что ты не ал-ли-га-тор-р-р, и никакое солнце ты не ел! А потом я ещё сказал, как папа говорит, когда по телефону ругается: засуньте себе свое солнце в жо… — Так, стоп! — поспешно прервал откровения отпрыска мой брательник. — Короче, после этого они перешли в рукопашную, и твой племянничек отметелил мелких засранцев, как над… То есть, ай-яй-яй, очень плохо поступил! Драться нельзя, сынок! Н-да… Весело, что тут скажешь! Бедняга Санёк. Прав Женька: от такого родственничка, как Пантера — одни неприятности. Чувствую, вечером предстоит мне непростой разговор с Андрюхой, Женькиным супругом. Ну, справедливо, что уж. Посокрушавшись и пообещав Саньку моральную компенсацию в виде внеочередного похода в детский развлекательный центр, я удалился с Женькой на кухню. Надо было обсудить сложившуюся ситуацию без детских ушей. Слово за слово, и когда Женька поинтересовался, а где я провел вечер нападения, я и проболтался, что был в ресторане. Ну, а зная Женьку, дальше уже само понеслось. — Истинный?! Ты нашёл Истинного и молчал?! Блин, Данька! Я сейчас сам тебя придушу, вместо твоих конкурентов! Рассказывай, быстро! Пришлось выложить всё, как на духу: и про то, как впервые на баннере Своего Омегу увидел, и про долгие поиски, и про встречу в пиццерии. Про его инвалидность. Ну, и про свадьбу, а также про побег Моего Истинного после той самой, ресторанной встречи. И тут Женька удивил. Дебилом меня не назвал, а посмотрел загадочно. И с подковыкой, как только омеги умеют, спросил: — Дань, а ты сам-то понял, что уже на него конкретно запал? Чувствую, возьмут тебя, братик, за яйца! С характером омега попался, молодчинка! Тут я чуть со стула не грохнулся. Кто? Я запал?! На этого неврастеника малахольного? Да щас! Ну, феромоны взыграли, это есть, отрицать не стану. Ну, понравился он мне, что уж. И внешкой, и характером своим упёртым. А больше всего тем, что прогнуться не захотел. Так-то перед Даниилом Патериным редко какой омега устоять мог. Хоть в сексе, хоть по жизни. Но чтобы прям запал… А уж за яйца меня точно никакой омега не прижмёт, руку на отсечение дать могу! Я уже готов был отбрехаться, но Женька следующей фразой разом мой боевой настрой пресёк. Да так, что я моментом про романтику забыл. — Дань, слушай, возвращаясь к ЧП… Если твои подозрения верны, и тебя слить пытаются и имущество отжать, а ты не повёлся и расследование начал… Не думал, на что они ещё надавить захотят? Вот здесь-то я дёрнулся. Блядь! А ведь Женька прав. Схемы воздействия на неудобных и непокорных я знал слишком хорошо. Когда прозрачный намек не понят, бить начинают по личке. И не по тебе, а по тому, кто тебе больше себя дорог. И если раньше у меня было только одно «слабое звено» — Женька и его семья, то теперь… То теперь этих болевых точек стало две. *** Лёша Здесь, на разбитой поселковой дороге, рядом с реабилитационным центром, среди старых, хоть и отремонтированных домишек времен папиной молодости, роскошное авто Пантеры, и сам холёный, упакованный в очередной деловой костюм владелец, смотрелись абсолютно нереалистично. Ещё нереалистичнее были слова, сказанные Моим Истинным. — Здравствуй, Лёша… — Что? Я ушам своим, слабослышащим, не поверил. Как он меня назвал? «Лёша»? Не «Алексей»? — Извини, что без предупреждения. Поговорить нужно. — О чём? Можно было и не спрашивать, да? Наверняка, о свадьбе. Конечно, о ней. Сейчас, в связи со всей этой историей с избиениями, он точно захочет ускорить процесс. Правильно, как там говорил его пиарщик Иван? Нужно отвлечь внимание, создать положительный образ. А что может быть положительнее, чем свадьба Истинных? Но даже зная, в чем подвох, ответить «нет» на его просьбу я не смог. — Хорошо, давайте… давай поговорим. Только недолго, мне домой пора, завтра рано на работу вставать. — На работу? — что он так удивляется? — Да, а вы… ты не помнишь? «Сытый альфа» же завтра открывается, первый день. Мне надо к восьми утра там быть. В ответ он пожал плечами, как будто ему было абсолютно насрать. Прикольно. Кто из нас хозяин пиццерии, он или я? Похоже, меня предстоящее открытие заботило больше. — Надолго не задержу. Поговорим по дороге, пока едем до твоего дома. Протестовать не было ни сил, ни желания. Что-то я устал уже от качания прав. Хочет довезти? Ну, ок. В этот раз Пантера открыл заднюю дверь авто, и сам тоже сел назад, вместе со мной. Как в такси. Я залез на сиденье машины — огромной, тревожно пахнущей дорогой кожаной обивкой и тяжёлым альфьим парфюмом. И только тогда подумал, что после вчерашнего конфликта в ресторане это, наверное, был не самый безопасный вариант — сесть в авто к тому, кто меня чуть ли не силком под венец тащил. Решившись, я уже открыл рот, чтобы сказать ему, что лучше нам поговорить снаружи, но тут Пантера перегнулся через меня, молча потянул за ремень безопасности, пристёгивая, и… Его запах захлестнул меня с головой. Все разумные мысли выветрились, и про свои сомнения я моментально забыл. Хотелось одного — зажмуриться, и жадно вдыхать его аромат. А ещё лучше, чтобы он… — Кхе-кхе… Добрый вечер! Лишь услышав басовито-вежливое приветствие, я сообразил, что мы в авто не одни. На водительском сиденье обнаружился какой-то немолодой хмурый альфа. — Добрый! Неспеша выруливая с просёлка на пригородную трассу, водитель-альфач обернулся на мой нервный писк, коротко кивнул и снова уставился на дорогу. — Это Евгений, начальник моей службы безопасности, — пояснил Пантера. — Не грузись, его наши разговоры не интересуют. Поэтому давай спокойно, откровенно, без цензуры и всего такого, ок? Понятно, значит точно на повестке дня — свадьба. Я вздохнул и мысленно набрался духу заявить, что всё понимаю и очень сочувствую, но на свадьбу точно не соглашусь. Как-нибудь по-другому помочь — согласен. Не сильно представляю, правда, как… Но что-то же я могу сделать? Ну, например, не знаю… Снять влог про него? Рассказать что-то положительное, ещё раз напомнить те факты, что все сейчас моментально забыли: про восстановление заброшенных предприятий, про благотворительность, про помощь больницам, и так далее. Это, кстати, запросто. Говорю же, я за две недели пересмотрел сотню материалов по Пантере, когда думал, что фанатею от него. И сейчас мог снять о нём не то что коротенький сюжет, а целый документальный сериал! Но то, что я от него услышал, разом развеяло все мои предположения. — Лёш, спрашивать, знаешь ты или не знаешь про ситуацию с нападением, не буду. О ней уже все, от новорожденных до пенсионеров знают, походу. И каждая встречная собака, даже которая кот. Я кивнул. Странный тон Пантеры вводил в тупик. Напор и расслабленное самодовольство исчезли, как их и не было. Сегодняшний Пантера кардинально отличался от вчерашнего. Со мной как будто говорил другой человек: сосредоточенный, серьёзный, спокойный, контролирующий каждую эмоцию. — Так вот, в связи со вчерашними событиями, расклад по нашей ситуации полностью изменился. Поэтому я принял решение — никакой свадьбы не будет. И тебе, Лёша, нужно срочно уехать из города. Лучше сегодня. Крайний срок — завтра утром. И Ясеню… то есть, Сергею Николаевичу, тоже. — Что?! — Ты вроде в столицу планировал перебираться, — Пантера не спрашивал, а утверждал. — Отлично. Вот туда и поедете. Снимете квартиру на длительный срок, а пока забронируем вам номер в отеле. Насчет денег не заморачивайся. Это исключительно моя вина, что вам придётся с места срываться, я и компенсирую. Сейчас главное сделать всё быстро и тихо. Повезло, что не успели никому в прессе растрепать про Истинность. В курсе только Ванька, а ему я, как себе, доверяю. И вот — Жека. С ним аналогично. Он вас и отвезет на вокзал. — Как — на вокзал? Но… Он меня, похоже, даже не слушал и продолжал гнуть своё: — Вещей много не берите. Потом перешлём их курьерскими службами. Только самое необходимое возьмите: документы, и так далее, ясно? И ещё… В твоем компе есть личная инфа? Бля, о чём это я… Конечно, есть. Короче, чистить его уже некогда, так что комп тоже берёте с собой. Это понятно? — Да ничего не понятно! — на невероятную речь своего Истинного я только глазами хлопал. — Что происходит? Почему нам вообще нужно уезжать? И свадьба… Почему свадьба отменяется? Хм… Странно, но когда я произнёс: «свадьба отменяется», у меня, вместо облегчения и радости, на душе кошки заскребли. Острыми такими, длинными когтями. А может, и не кошки, а… пантеры? — Даниил… — ух ты, в первый раз я назвал его по имени. И это прозвучало так… сексуально? Его имя тягучим мёдом растекалось на губах, напевное, мягкое, совсем не похожее на брутального владельца. — Даниил, ты думаешь, что на меня могут эти люди напасть? Которые рабочих избили? Но я же ни в чем не участвовал! Ну, был там, на акции протеста, но даже заснять ничего не успел. Плохо стало, голова закружилась, и я отключился. Меня тогда Миша домой увёз. — Угу… — как будто сам себе, кивнул Пантера на мои слова. — Значит, был всё-таки? Ясно. И тут же на меня чёрными глазами уставился. Внимательно, изучающе. Так, что я сглотнул, и посторонние мысли вдруг резко из головы улетучились. — Миша — это кто? — Миша — это мой друг. Одноклассник бывший. Мы со школы дружим. — Да? — почему-то удивился Пантера. — Интересно… Что-то я не припоминаю у тебя толпы друзей. Так. А фамилия у Миши есть? И дата рождения? — Есть. Терников. День рождения — 15 мая. Год, как и у меня, 2002-й. Но зачем… — Ясно, — и Пантера наклонился вперед, к водителю. — Жека, как приедем, пробей мне данные на Терникова Михаила, дата рождения 15.05.2002. И, снова откинувшись на спинку сиденья, произнёс фразу, окончательно добившую сюром на фоне происходящего: — А скажи-ка мне, Алексей: был у тебя, классе в третьем, синий рюкзак? С «Человеком-пауком» на кармане. *** После непонятного вопроса о рюкзаке и моего утвердительного ответа Пантера на секунду задумался, а потом выдал: — Рассусоливать не буду, всё равно ведь не отстанешь, да? Хочешь причину движа? Причина в том, что я, похоже, кое-кому помешал. А те, кому я мешаю, методы воздействия обычно применяют… не самые гуманные. Не уверен, что они уже разнюхали о моём Истинном, но будем исходить из того, что разнюхали. И могут попытаться надавить. Поэтому, пока всё не уляжется, вам нужно уехать. И тебе, и Сергею Николаевичу. — Надавить?! Что-то предательски сжалось в желудке. И видимо, паника отразилась и на моем лице, и на личном аромате. Потому что Пантера смягчил тон и сказал почти ласково: — Короче, Лёша: сейчас едем к тебе. Ты быстро шмотки свои и папины собираешь, потом оба в машину, и на вокзал. И не возражай. Ты — Мой Истинный, так? Так. Значит, теперь я за тебя отвечаю. И за Сергея Николаевича, как за папу Моего Омеги, получается, тоже. — А… А как же… ты? — я не хотел, но вопрос сам вырвался. — А что — я? У меня всё по плану. Завтра выезд на новый объект, в райцентр. С Горбачом… Ну, с Олегом, компаньоном моим. Встречаемся с агентом, будем смотреть помещение под будущий молочный комбинат. Тут недалеко, заброшка ещё с постперестроечных времен. Только сейчас не обо мне речь, разговор не переводи. Лучше прикинь, пока едем, что с собой возьмешь в столицу. — Но… Как же папа? Вот я сейчас так приду и скажу: пап, бросай работу, квартиру, поедем в другой город? Как ему объяснить? — Сергея Николаевича я беру на себя. Уверен, он поймет. С тебя — собраться и ждать меня в машине. И ещё… Никому ничего не говори. Даже этому твоему… Мише. Тем более Мише. Потом, через какое-то время свяжешься с ним и всё объяснишь. Понял? Бред какой-то! Мой мозг отказывался верить, что это всё — всерьёз. Я что, в голливудский боевик попал с преследованиями, шпионами и двойными агентами?! — Нет. Даниил, извини, но я не могу так взять и уехать! Бросить дом, работу, друзей. Это же не… И тут случилось необъяснимое. Наверное, чтобы пресечь мои бурные возражения, Пантера стремительно придвинулся ближе. Снова опьяняюще-жарко повеяло будоражащим ароматом, а потом мой Истинный вдруг накрыл мою руку своей, и… Меня словно обожгло огнём, и время внезапно остановилось. Звуки пропали, свет как будто исчез, и вокруг поплыла чёрно-серая мгла. И в этой свинцовой мгле я внезапно увидел яркую вспышку, услышал резкий свистящий звук, и затем алые капли разлетелись в разные стороны. Как ошпаренный, я отшатнулся и выдернул ладонь из руки Пантеры. Нет. Это невозможно! Но картинка отпечаталась в памяти до самой мельчайшей детали: плотная мгла, вспышка света, и брызги крови на белой, идеально отутюженной рубашке. — Нет, — я вцепился ему в плечи, мощные, твёрдые, скрытые под тканью строгого пиджака. И выкрикнул торопливо, заикаясь, но мне сейчас было наплевать на то, насколько отталкивающе звучит моя речь в его ушах. Главное, чтобы он меня услышал. Услышал и поверил. — Нет! Тебе нельзя туда ехать! Ты не должен ехать на эту встречу, понял?