Бракованный

Лёша. Квартира Пантеры оказалась абсолютно не такой, как я представлял. Я думал, что увижу какой-нибудь там «евро-минимализм», или наоборот, выпендрёжную роскошь «а-ля дорохо-бохато»: золотые люстры, мраморные колонны, расписные потолки. Но «логово» Пантеры выглядело как обычная квартира обычного парня. Правда, квартира немаленьких размеров, и с новеньким ремонтом. Прихожая, куда я неуверенно шагнул вслед за своим Истинным, встретила непривычно просторным, после нашей с папой типовой «двушки», пространством, и контрастными чёрно-белыми оттенками. Ни скульптур, ни фонтанов, ни люстр со стразами я не увидел. Единственное украшение — постеры на стенах, изображающие какие-то пустынные пейзажи. Больше похоже на офис турфирмы, чем на жильё самого крутого альфы нашего города. Разница с типовым офисом была в одном — в Его личном аромате. Конечно, он был тут повсюду — завораживающий, глубокий, манкий оттенок чёрной смородины и дымного костра. Костра, чей огонь сейчас едва тлеет в глубине углей, но стоит только добавить сухих, ломких веток и подуть — вспыхнет за секунду, и яркое пламя взметнётся вверх, опасное, обжигающее. Впервые я очутился с Пантерой вот так, один на один, в замкнутом пространстве. Там, где всё было пропитано его присутствием, его запахом. Понятно, он же здесь живёт. Ест, работает, спит… Спит. Как гигантская хищная кошка, вытянувшись холеным гладким телом, обманчиво лениво прикрыв тёмные блестящие глаза. На широкой, без сомнений, наверняка даже ОГРОМНОЙ кровати. Голый. Ну да, что-то мне подсказывало, что Мой Альфа вряд ли спит в пижамке с динозавриками! Вот зачем я об этом подумал? Воображение сработало моментально. Я сглотнул, по дурацкой детской привычке нервно облизал губы, поднял на него взгляд… И замер. Матовые, чёрные глаза-смородины смотрели на меня так… Хищно, пронзительно, изучающе. Он словно примеривался к дрожащей добыче, как самая настоящая пантера перед прыжком. Гипнотизируя, скользил взглядом по лицу, по шее… Манкий, насыщенный запах стал сильнее, наполняя мои легкие, отгоняя связные, разумные мысли. Вызывая желания, которые я, на дух не переносящий альф, никогда ни к кому не испытывал. Стоп! А может, я потому и шарахался от других альф, что мое тело, разум и до этого времени спящая Истинность всегда знали, что мне предназначен только Он? Запах усиливался. Под действием феромонов каждая клетка моего тела, каждая малейшая частичка рвалась к Нему, и разум вообще был тут бессилен. Скажи мой Истинный сейчас хоть слово, дай хоть малейший знак, и я… Но он молчал, только смотрел всё так же неотрывно. И под этим гипнотизирующим взглядом я уже, как самоубийца на краю пропасти, сделал шаг вперёд… Но тут Пантера пошевелился, отступая с прохода. Отвёл взгляд, прищурился, и кивнул в глубину квартиры: — Проходи, нам многое обговорить нужно, а времени в обрез. Морок тут же пропал, я встряхнул головой, чувствуя, как полыхнули щёки от мысли, что он наверняка почуял моё возбуждение. И, радуясь, что на мне сегодня — свободные джинсы и клетчатая объемная рубашка, накинутая поверх футболки, маскирующие то, что демонстрировать точно не хотелось, поспешно метнулся из ловушки-прихожей дальше. В гостиной, куда Пантера меня привёл, тоже не нашлось никаких «миллионерских» примочек. Только большой телик, игровая приставка и навороченная акустическая система с мощными колонками (вот система оказалась реально крутянская, это даже я понял!). Плюс, нарушая ожидаемый идеальный порядок, на широченном светло-сером диване валялась скомканная футболка, лежал вскрытый пакет чипсов, а рядом, на стеклянном низком столике, сигналила вызывающе-красными боками пустая банка из-под колы. Реально, больше похоже на комнату подростка, чем серьёзного бизнесмена. Только обёрток от «Сникерса» не хватало, и сиротливо ютящихся в углу носков. Я почти улыбнулся таким мыслям, но тут же вспомнил, что я здесь — не просто в гостях, и не затем, чтобы увидеть, как живет мой Истинный, и веселье сразу испарилось. — Садись, — Пантера кивнул на диван. — Пить что-нибудь будешь? Скользнул взглядом по моему озадаченному лицу, нахмурился, и быстро уточнил: — Я не про алкоголь. Минералку, сок? В другое время меня бы, наверное, задело, что Мой Истинный предлагает мне «детский набор». «Не алкоголь!». Спросил бы заодно, не хочу ли я сладкую вату или попкорн! Но сейчас доказывать свою взрослость своему… Альфе было вообще не в тему. — Минералку. Пантера вышел, и вернулся через пару минут со стаканом. Себе он не принес ничего. Просто сел рядом, и пялился на меня. Под его непроницаемым взглядом я с трудом отпил несколько глоточков ледяной слабогазированной воды, понял, что это молчаливое разглядывание больше не вынесу, и отставил стакан на столик рядом с диваном. Похоже, от меня ждали объяснений по произошедшему в авто, поэтому пришлось напрячься и выдать монолог. Медленно, и по возможности, чётко выговаривая слова. — Даниил. Там, в машине… Я не выдумывал. Правда! Я… Я сам не понимаю. Просто знаю. Тебе нельзя на ту заброшку, про которую ты говорил. Просто нельзя — и всё! — «Просто нельзя»? Ты это сейчас на полном серьёзе, Алексей? — само собой, он счёл меня психом. Понятно, что с нас, «неполноценных», взять? Вот и мой Истинный красноречиво хмыкнул, откинулся на спинку дивана, и посмотрел с явным скепсисом. — Ещё раз повторяю: это самая обычная, рядовая поездка. Не «стрелка» с братками, понимаешь? Мы с моим партнёром и Жекой тихо-мирно едем смотреть пустующий объект. Я так постоянно по области катаюсь, варианты просматриваю. И вроде жив-здоров. Кирпич на голову пока не падал. Но если так переживаешь, ради тебя могу пообещать надеть каску. Блин, ну что же он упрямый такой? Вместо того, чтобы прислушаться, ещё и троллит. Ясно, такие как Пантера, верят только фактам, а по фактам у меня — ровно ноль. Одно дурацкое омежье предчувствие, на которое альфам глубоко положить. Но сдаваться я не собирался. В конце концов, он зачем-то согласился меня выслушать, и привёз сюда, к себе домой? Значит, всё-таки немножко сомневается? Я выдохнул, и пошёл «на второй круг». — Даниил. Я думаю, это какое-то предчувствие. Связанное с нашей Истинностью. Мне сегодня весь день было… не по себе. А когда ты… Когда ты прикоснулся… — так, спокойно. Не тараторить. Вдох-выдох. А теперь медленно, чётко и убедительно. — Я увидел очень яркую картинку. Про тебя. Там было всё очень… очень плохо, понимаешь?! Может, сработало прорвавшееся в моём голосе отчаяние, но Пантера наконец перестал кривить губы в недоверчивой усмешечке, и переспросил: — Увидел, когда я дотронулся, говоришь? Хм-м-м… Ну, допустим. И что конкретно ты видел? Подробно расскажи, сухо по фактам и без эмоций. Только давай не спеши, ок? Сам знаешь, что… Короче, помедленней говори. Вдох-выдох там сделай, воды попей, и понеслись. От его неприкрытого намека на мой «дефект» на секунду стало так больно, как не было даже когда меня в младших классах чморили. Но сейчас перевешивало другое, и плевать я хотел, что там он говорит. Главное, что начал всё-таки слушать. — Я видел всё, как в кино. Как трейлер к фильму. Такие яркие, отдельные кадры. И в этом фильме был ты. Но как будто ты — это я. Я был на месте тебя. Понимаешь? Ты шёл по длинному тоннелю… или подвалу? Там стены каменные, с такой крупной кирпичной кладкой. И надписи. Граффити. Рисунки. Я точно видел самолёт, красивый. Ты шёл, шёл, и тебя кто-то позвал. Ты обернулся, а потом — хлопок, боль, и меня… тебя, назад отбросило. А дальше… кровь. На белой рубашке. Много крови. — Хрень какая-то… — Пантера нахмурился. И похоже, всё-таки немного озадачился. — Ты сам-то врубаешься, какую пургу сейчас несёшь? Тебе что-то там с нервяка привиделось, и поэтому завтра я не должен ехать на осмотр нового объекта? Так себе логический «обоснуй», да? Прямо дар омежьего предвидения. Лёш, знаешь — я не меньше тебя за эти дни начитался в интернете всяких бредней про Истинность, и про то, как она проявляется. Все эти «Знаки Судьбы», чтение мыслей своего Истинного, разговоры на расстоянии, и остальной трэш. Да там же правды — с полплевка! Тупо сказки, бля, народов мира! Ну, ясно. Он мне не поверил. Решил, что у меня тупая омежья истерика. Просто нервишки шалят на фоне последних событий. Ну да, что взять с глупых омег! Отчаяние начала вытеснять злость. Блин, как же меня выбешивают эти базовые альфьи настройки! Ладно — мои бывшие одноклассники, как этот, с бобрами, Борисов… Но Пантера! Он-то взрослый и умный, и всё равно упёртый, как баран! Но он — мой бара… то есть, мой Истинный, и я обязан попытаться его защитить! Только вот как? И тут он сам подсказал мне выход. — Лёш, короче, давай закругляться с этой фигнёй. Есть дела поважнее. Сейчас отвезу тебя домой, и дальше действуем, как я сказал. Собираешь вещи, документы… Зашибись! А вот и способ. Да, нечестный, да, больше похожий на шантаж, ну и наплевать! — Я никуда не поеду. — В смысле? — кажется, он слегка охренел. Не привык, что омеги говорят ему «нет»? — В прямом, — так, теперь не тараторить. Говори чётко и уверенно. Представь, что ты… например, на занятиях с логопедом. — Я не поеду в Столицу. Почему я должен тебе верить? Откуда я знаю, что ты прав? Что нам с папой здесь опасно? Может, тебе тоже «привиделось»! С «нервяка»! Дураком Даниил точно не был. И сразу просёк, в чём тут дело. Просёк и разозлился. В итоге, после нескольких минут пререканий, когда он грозно порыкивал, а я изображал пофигистичный к порыкиваниям баобаб, наше противостояние закончилось «ничьей». Злющий Истинный отвез меня домой, вручил папе, и буркнул: «завтра ещё обсудим». Папа проводил его спину заинтересованным взглядом, на меня глянул задумчиво, но ничего не сказал. Мне тоже не хотелось откровенничать, и я быстренько ухватил на кухне пару холодных котлет, кусок батона и слился к себе в комнату. Пока жевал утащенную добычу, само собой, завис на собственном ютьюб-канале. И там, проверяя просмотры и отвечая на комменты к последнему видео, кое-что сообразил. Первое: я почти неделю не выкладывал ничего нового и полностью выбился из мной же установленного чёткого графика. Второе: у меня сформировалась достаточно большая аудитория, и 70-80% подписчиков — жители нашего городка. Третье: мне нужно выложить новый сюжет, а в мозгах — полная каша и треш, происходящий с Пантерой, и значит… Значит, если суммировать все заданные параметры, я могу сделать отличный «ход конём»! Одновременно закрыв три вопроса. А конкретнее: выложить новое видео, донести нужную инфо до аудитории, и хоть немного помочь Пантере. Понятно, что на волне запущенного хейта это вряд ли сильно поможет, но всё-таки… Если сейчас главный враг Пантеры — общественное мнение, и его противники били именно в эту точку, то можно попытаться хоть немножко перетянуть симпатии жителей обратно к моему Истинному. В голове возник план, корявый и слепленный «на коленке», зато простой в исполнении. Кстати… А почему бы не посоветоваться с профессионалом? И я, не дав себе время на раздумья, быстренько загуглил: «пиар-отдел Патерин Даниил». Упс! С первой же странички со ссылками на меня глянула знакомая до раздражения, улыбающаяся омежья физиономия. «Иван Красавский, специалист по связям с общественностью». Контактный номер в ватсапе и адрес рабочей электронной почты указаны внизу. Время было всего девять вечера, детское, поэтому я взял, и написал. И на почту, и в ватсап. Не прошло и десяти минут, как мне перезвонили. — Добрый вечер, Алексей! Рад вас слышать. Какой у вас вопрос? — Привет. Иван, это касается Пан… Даниила. Важное дело. Иван, вы… вы меня понимаете? Как я говорю, понимаете? Может, мне лучше вам написать? В ватсапе. Кажется, он удивился. — Конечно, понимаю. Но если вам удобнее письменно… — Нет, тогда так скажу. Иван, я знаю, у Даниила сейчас проблемы. Очень серьёзные. И знаю, вы всем пиар-отделом работаете над этим. Так вот… У меня идея. Насчёт… Как вы говорили… «Продвижения Истинности» и «создания образа». Рассказать? *** Спалось мне в эту ночь так себе. Я крутился с боку на бок, видел непонятные тревожные сны, и то и дело просыпался. Утром пора было собираться на работу, сегодня ожидался сложный день. После длительного простоя открывался «Сытый Альфа», и накануне два дня шла активная реклама про скидки, подарки и детских аниматоров. Плюс сегодня Первое мая, у всех выходной и, значит, посетителей и заказов на доставку будет тьма. А я — дёрганый, не выспавшийся, и с настроением «убейся о стену». В начале восьмого, сидя за кухонным столом, я неохотно водил ложкой по остывающей «полезной» овсяной каше (папа её убеждённый фанат) и размышлял: звонить сейчас Пантере и опять уговаривать никуда не ездить? Или забить на приличия и по наглому рвануть к нему домой, поговорить лично? Слуховой аппарат, просушенный за ночь, уже был у меня в ухе. Поэтому сигнал вызова с неизвестного номера я не пропустил. — Алексей? Это Данила. Короче… Можешь успокоиться. Я отменил сегодняшнюю поездку. Но с тебя ответочка. Ты во сколько сегодня дома будешь? — Я? После трех. У меня утренняя смена в «Альфе», и я… — Понял. Приеду, пообщаемся. И, не дождавшись моего ответа, он сбросил вызов. *** Пантера Я вернулся домой, и первое, что почувствовал, открыв дверь — запах Моего Омеги. Везде. Реально — по всей квартире. В прихожей, в гостиной и даже на кухне. На кухне-то откуда? Он же сюда не заходил! Я повёл носом, и тут же нашел причину. Вот он, сиротливо стоящий на столе стакан из-под минералки. Понятно! Стакан отправился в посудомойку, а я пробежался по дому со спреем-нейтрализатором омежьих запахов. А что? Не хватало мне ещё с неопадающим даже от дрочки стояком маяться! Сейчас других проблем выше крыши, кроме этой долбаной физиологии. Голова трещит, как будто ею кололи орехи. Грецкие орехи с толстой, очень прочной скорлупой. Я замычал, упал на диван, и оказалось, что здесь, несмотря на нейтрализатор, запах Моего Омеги тоже пробивается и не оставляет в покое. Да что за хрень! А может, это я сам им насквозь пропитался? Подскочив с дивана, как в жопу укушенный, я попёрся в душ, бросив в корзину для прачечной одежду, что была на мне весь день, и на которой, наверняка, тоже остались омежьи феромоны. Встал под упругие прохладные струи воды, намылился нейтральным гелем, включил расслабляющий режим «Heavy Fog» (Туман), закрыл глаза и попытался вместо мыслей о Моём Омеге восстановить в памяти весь прошедший ебанутый день. Поездка в больницу, ссора с Горбачом на мясокомбинате, шишка на лбу у племяшки, заявление помощника «папы» о моём «сливе»… День херовый, но и вечер оказался не лучше. Мой Омега выдал какую-то пургу про нападения, выстрелы, ясновидение и прочую ересь. Причем выдал так убедительно, что я даже поверил ненадолго. Видимо, передышал омежьими ароматами и тоже стал придурковатым на голову, как сами омеги. Потом «мой друг Алексей» выкатил новый фортель и отказался уезжать из города. Причину я понял, не дурак — хотел от меня ответного обещания добиться, что не поеду на объект. Наивный. Не на того напал. Но нервы мне потрепал, я еле сдержался. Ладно, проехали. Завтра его с отъездом додавлю. А так, отконвоировал пока домой, и велел Жеке приставить к Моему Истинному двух «бойцов». Пусть подежурят рядом с подъездом в машине, на всякий случай, для спокойствия. А сам снова в больничку потащился. Узнать, как там мой бета поживает, Николай Петрович. Инфаркт — дело серьезное. Хоть Ринат и клялся, что опасности уже нет, но хрен знает… Хотелось получить подтверждение, что со стариком всё нормально. Ну, конечно, насколько может быть нормально под капельницей. Заодно смогу узнать втихаря, всё ли есть из необходимого у пострадавших — лекарства, постельное, нормальное питание, и прочее. В палате, куда мне по негласному уговору с главврачом разрешили доступ, бета оказался не один. При моем появлении со стульев у койки подскочили двое омег — вроде племянник его, усатый такой, и внук. Я их по выступлению на забастовке запомнил. И они меня, само собой, тоже узнали. — Данил Владимирыч?! — старший шагнул вперёд и встал перед кроватью, на которой бета лежал. Ну что, вот и получишь сейчас, Данил, первый плевок в морду. Одно утешает — тут хоть за дело. Я и правда виноват, подставил ненароком старика под разборки. Но родственничек удивил. Плевать не стал и морду бить — тоже. — Данил Владимирыч, что ж творится-то, а?! Может, хоть вы скажете? Дядя Коля вон, чуть не того… Остальные тоже все побитые, в синяках, в ссадинах. И омеги на мясокомбинате совсем с катушек съехали! Сегодня чуть махач не устроили прямо в цеху. Одни орут, что это вы вчерашнюю бойню заказали, другие — что вы ни при чём, а всё эти подстроили… китайцы! — Китайцы? — тут я чуток опешил. Нет, я всего ждал, но китайцы-то тут каким боком? — Ну, это ж эти «суши-роллы» узкоглазые наши заводы скупить хотят, из города всех местных альф выгнать, на наших омегах пожениться и тут построить себе новый Китай! Вы сами тогда на забастовке говорили! Что-то я не припоминал про китайцев и про новый Китай… Про иностранных инвесторов говорил, а про захват любителями риса… Ну, да ладно. Китайцы, так китайцы. Главное — меня охрененно тот факт порадовал, что оказывается, не все рабочие Данилу Патерина уёбком считают. Кто-то вот, даже на моей стороне! — Что происходит, я и сам пока понять пытаюсь. Но скоро пойму и порядок наведу, обещаю! — я руку протянул, обменялся рукопожатиями с обоими омегами. Подошёл ближе к кровати. Мой бета уже в себя пришел, даже не совсем лежал, а почти сидел, оперевшись на подушки. — Николай Петрович, как вы? Голос в ответ был тихий, но вполне себе твёрдый и уверенный: — Держусь, Даниил Владимирович. А вы? Ребята говорят, дело плохо. Подставили вас? — Есть такое, но я тоже держусь, куда деваться? — я улыбнулся и присел на свободный стул. — Разгребёмся, Николай Петрович. Не в первый раз. — Под комбинат копают, под весь агрохолдинг? Или город делят? — Не знаю пока, но точно скажу — не получат ни то, ни другое, ни третье. Ни компот. И город отстоим, и предприятия. А вы не переживайте, а лучше поправляйтесь скорее. Договорились? После разговора в больнице, успокоенный, я поехал домой почти в хорошем настроении, и вот тут — нате вам! Омежья феромоновая диверсия. Бля, ещё же с его отъездом что-то решать… Уговаривать как-то. Жесть. Вот за какие косяки мне такой омега Вселенной послан, а? Альфьи боги что, издеваются? Вредный, несговорчивый, вообще не может нормально сделать то, что ему Истинный Альфа говорит! Ух, Алексей, твоего папу! Ой, не-не-не! «Ясеня» к ночи не упоминаем. Этот даже поупрямее сыночка будет. Зато сын, Мой Истинный то есть, хоть красавчик. Может, потому и вредный? Или, что больше на правду похоже, жизнь его таким заставила быть — упёртым и неподдающимся? Вспомнить хоть тот случай в младших классах… Эх, знал бы я тогда, что он — Мой Истинный! Я бы тем мелким засранцам получше понавалял, чтобы даже дышать в его сторону опасались! И вообще, всем альфам, что рядом с ним ошивались, авансом бы понавтыкал. При одной мысли о других альфах у меня загривок моментально дыбом встал, и клыки заостряться начали. Решено — надо срочно ему метку поставить, без метки никакой поездки в Столицу! Он же у меня красивый такой, нельзя его немеченным отпускать. И вообще, затрахать его нужно сначала так, чтобы о других альфах и думать не мог, не то что… Так, стоп! Приехали. Да вашего ж отца! Я срочно воду в душе похолоднее сделал, а то совсем накрывать начало. Вот кто-нибудь мне может сказать, это вообще, норм — все эти тупые мысли, ревность, одержимость? То, что рядом с Истинным становишься полным дебилом? Что мозг отказывает совсем, и думать даже после тяжелого дня, можешь только об одном: как бы Своего Омегу за холку прикусить, куда-нить подальше оттащить и трахать, трахать… Допустим, это-то ладно, альфам трахаться хочется всегда и по умолчанию. Так ведь Истинного своего ещё и спрятать ото всех хочется! От чужих глаз и запахов уволочь, собой как одеялом укрыть. Всем телом прижаться и мурчать ему в ухо, маленькое, бело-розовое, хрень всякую, какую только в омежьих книжках пишут! Н-да, а вот это уже точно признак, что крыша — «тю-тю»! Вот и у меня, походу, она отъехала в дальние ебеня. Не должно у меня в принципе стоять на Него! Он же того… больной, хоть и красивый, зараза! Не должно у меня стоять на больного, «с ограничениями»! Только Истинности на эти «должно-не должно» было наплевать. Потому что чем дольше я на Своего Омегу сегодня смотрел, когда с ним один на один в квартире оказался, тем меньше о делах думал. А больше о том, как… Короче, переходя от сопливой лирики к суровой правде жизни: встал у меня тогда просто от того, что я на него пялился и запах его вдыхал. Так и хотелось прямо в прихожей толкнуть его назад, вжать в стену, расцветить бледную тощую шею ярко красными метками-засосами. Тут же стащить с него дурацкие тряпки, и главное — эти широкие джинсы, что так любит носить молодняк. Снять рвущее на части напряжение, облапать по наглому, а потом на кровать перетащить, и там уже от широкой альфьей души, с чувством, с толком продолжить. Блядь, как же, наверняка, сладко он будет пахнуть, когда голый, распаленный, стонущий, в моих руках выгибаться станет! Так, что захочется ноги ему раздвинуть и всего облизать. Широкими влажными мазками по яйцам и мошонке пройтись. Член небольшой, омежий, губами охватить, с головкой языком поиграть, слушая его вздохи. А когда он уже тоненько скулить будет и навстречу моему жадному рту бёдрами подаваться, одним рывком перевернуть на живот. Маленькие, бледные, светлым пушком покрытые ягодицы раздвинуть, сжатую дырочку взглядом приласкать, умелым языком между упругих половинок провести. Раз, другой, третий. Пока не задрожит, не раскроется подо мной, не потечёт и не запахнет сладко прозрачной омежьей смазкой и желанием. Я знаю, я же первым у него буду. Тут даже сомнений не возникало. Как он нервничает, как вздрагивает от моего взгляда, а сам исподтишка поглядывает, когда думает, что я не вижу… Так только те омежки себя ведут, которые ещё ни разу под альфой не были. И взгляд этот их, особенный, опасливо-возбужденный, подделать невозможно, как ни старайся. Да и дырочка за него всё скажет — тугая, сжатая, нетронутая. Под моими пальцами с трудом раскрывающаяся. Омежкам вначале всегда больно, сколько бы ты их не готовил и на пальцах не растягивал. Зато потом… Если сумеешь с первой же случки их своими феромонами накрыть, распалить, дать кончить и позволить вашим личным запахам воедино смешаться — прочнее вашей связи ничего не будет. Это и с обычными-то омегами работает, а с Истинными всё вышесказанное в сто раз сильнее становится. Это каждый альфа с пацанского возраста знает. И, одновременно, как же хотелось отбросить все эти «реверансы» и отыметь его быстро, яростно, грубо, без всяких «предварительных» и прочего. Оттрахать и кончить в него, пометить собой, своим запахом. А лучше — сразу повязать. И похер, что с порядочными омегами так, нахрапом, не положено. Тем более, со своим Истинным. Когда феромоны мозг отключают, пофиг на «можно» и «нельзя». Бля-я-я… Воображение сработало на пять с плюсом. Я кончил от нескольких движений руки, со стонами и дрожанием коленок. Только облегчения это почти не принесло. Знакомые ощущения сейчас как будто притупились. И вполовину такими яркими не были, как раньше. Блин. Об этом я тоже в интернете читал. «После встречи со Своим Истинным только с ним вы сможете испытать невероятное сексуальное наслаждение!». Угу. Дожить бы ещё до этого эпохального, блядь, момента! Короче, вылез я из душа не сильно расслабленный, всё так же порыкивая о тяжелой альфьей доле. Добрел до спальни, нырнул в кровать, и с блаженством вытянулся на жестком упругом матрасе. Спать. Надо тупо выспаться, тогда утром в голове станет ясно и прозрачно. И решения придут сами. Но легко сказать, трудно сделать. Только я засыпать стал — будильник в айфоне заорал. Что за…! Оказалось — напоминалка. Выключить забыл. «1 мая — поездка в пос. Ольханское. Молокозовод». Да, когда ты — начальник, нет у тебя, ребятки, ни праздников, ни выходных. Спасибо, чё. Теперь сна ни в одном глазу. Только мысли невесёлые о том, куда еду завтра и с кем. Честно, думать о том, что придётся с Горбачом сидеть рядом в авто всю дорогу, до объекта и обратно, было тошно. После сегодняшних-то новостей, и подозрений о его подставе. А позвоню-ка, пожалуй, ему с утра и скажу — пусть на своей тачке, не на моей, едет. А я с Жекой — отдельно. Гусь свинье отныне не товарищ. Да и был ли он когда мне настоящим товарищем, другом? Раз так легко сдал, польстившись на губерский пост? И я вдруг вспомнил чётко, как будто только вчера было, а не двадцать лет назад: район наш спальный, на отшибе. Зима, мороз январский, суровый. Такой, что казалось — на пять минут варежки снимешь, и без пальцев останешься. Сейчас таких морозов и не бывает уже. Климат, говорят, меняется. А в детстве такая погода была вполне норм. Все знали: зима — значит, морозы под сорок! И никто не ныл что дескать: «ах, ах, такого никогда не было»! Короче, стоял тогда лютый дубак. Как сейчас помню: вечер, мороз усиливается, да и смеркается уже, шестой час, как-никак. Двор пустой, все по домам сидят. А мы с Горбачом рядом с ледяной горкой, где днём на картонках и фанерках катались, по снегу, притоптанному множеством ног, на корячках ползаем. Ключ ищем, с брелоком-фонариком, что у меня из кармана каким-то макаром выпал. Такой же нахохлившийся, как сегодня утром, Горбач, только двенадцатилетний, хмуря светлые редкие брови, в сотый раз одни и те же места обыскивал. И я не отставал. Хотя понятно уже было — ничего мы не найдём. Как тут найдёшь? Снег весь перекопан-перетоптан. А у меня засада. Мне в шесть, крайняк — в полседьмого, Женьку, брательника, из детсада забирать надо. Он и так вечно ноет, не хочет в этом саду сидеть. Омежка, блин, чё с него взять! А тут ещё и один наверняка остался, последний из их группы. А это ж самое обидное, когда тебя последним забирают, по себе помню. И родакам не позвонить, от того же Горбача. Потому что родаки уехали на два дня в командировку от комбината, в соседний город. А я их перед отъездом свято уверил, что справлюсь за эти сутки самостоятельно, без всяких помощников в виде соседских омежьих дедусь. Ну правда, делов-то! Брательника из сада забрать, домой притараканить, накормить себя и его куриным супом с лапшой, что папа сварил. Потом дать Женьке пенделя, что б не ныл и не приставал с просьбами поиграть с ним в детское лото. Потом, когда он развоется ещё сильнее от пенделя, утешить. Морду ему умыть холодной водой, и, хлюпающего, с красным носом, сжалившись, усадить за кухонный стол и достать это его дурацкое лото. Сыграть раз десять, а когда он обязательно начнёт носом клевать и зевать — гнать ноги мыть, зубы чистить и спать. А самому киношку полночи смотреть. «Бригаду» там, или «Ментов». Утром Женьку с боем разбудить и снова в садик притащить. Даже кормить не надо, в садике поест. А вечером уже и родаки приедут. Короче, ничё сложного. В первый раз, что ли? Схема была отработана и обкатана «на ура»! Только вот потеря ключа в эту схему нифига не вписывалась. Я тогда реально мандраж поймал. Запасного ключа ни у кого не было, и как домой попасть? Родителям звонить, чтобы те слесаря вызывали, замок вскрывать? Тогда сразу вопросы: а что я на площадке в темноте делал, вместо того, чтобы дома к контрольной готовиться, как им обещал?! Короче, влетело бы мне конкретно, и за замок, и за гулянки. В общем, струханул я нехило. И не знаю, чем бы дело закончилось, если бы не Горбач. У меня уже пальцы промерзли, и я не выдержал, сдался, варежки нацепил, да ещё в карманы руки засунул, отогреваться. А Олежка всё ползал и ползал по снегу, искал. Все сугробы на детской площадке перерыл. И чудо случилось, прикиньте? Почти уже в полной темноте, нашёл Горбач потерю. Лежал себе мой ключик рядом со скамейкой, где мы с пацанами из нашего класса тусили. Я тогда чуть не до неба прыгал, от счастья. И скорее, галопом до детсада метнулся, Женьку забирать. А на следующий день Олежка в школу не пришёл. Воскрешать в памяти тот случай было ошибкой. И я снова загнал обрывки старых детских воспоминаний далеко в подсознание. Хватит, сейчас есть дела поважнее. Например, придумать, как вытащить себя из того дерьма, куда меня окунули. На этой мысли я и заснул. И подсознание отомстило за вытесненные воспоминания по полной. Всю ночь мне снился этот долбаный ключ. Зима, скамейка, горка. Обмороженные руки, моя радость от находки. И Горбач. А утром я проснулся от звонка в домофон. Матерясь, добрёл до прихожей, глянул в «видеоглазок», и реальность окончательно смешалась со сном. — Пантера, впусти! Быстрее, слышишь?!