Бракованный

Пантера. Он пах крышесносно. Именно так, как я себе и представлял, и ещё в сто тысяч раз офигеннее. Чем-то нежным и одновременно ярким, чистым и дразнящим. Обычно я на раз-два раскладывал на составляющие любые омежьи запахи, как всякий опытный альфа. Да и что там разбирать-то! Набившая оскомину роза, приторная ваниль, удушливый ландыш… Вариантов немного. Но Его запах разобрать на сухие, безжизненные ингредиенты я не смог. Пытался — и полный облом! Запах моего Истинного оказался не похож ни на один, унюханный мной раньше. В его аромате я чувствовал себя как первоклашка, которому вместо букваря вложили в руки геометрию за 8-й класс. Нихрена не понятно, и пугающе интересно. Зато одно я понял чётко и мгновенно — я хотел вдыхать его аромат вечно. Уткнуться носом в бледную тощую шею, и дышать, дышать, дышать! Мой Омега. Мой Истинный. Мой!!! А сейчас главное — не спугнуть, и не дать понять, что он меня зацепил. Омеги, они такие — чуть слабину почуют, и давай пытаться на альфьих инстинктах играть. Поэтому я морду кирпичом сделал, хотя внутри все аж звенело, от души до яиц, и начал процедуру знакомства с подчинёнными: — Добрый, парни! Ну что, весь коллектив в сборе? Встал я значит, весь из себя Большой Босс, речь толкнул вступительную. А сам в Своём чуть дыру не прожёг, рассматривая, как туристы — «Мону Лизу» в Лувре. Или где там она хранится? В Ватикане? Он оказался реально красивым, чутьё меня не подвело. Но каким-то… неправильным. Не как тот же Эдик, или Женька, или все те омеги, что считались стандартами омежьей красоты. Губы не пухлые, глаза не круглые, рост слишком высокий для омеги. И тощий он какой-то. Не изящный, изнеженный, а именно худой. Руки-ноги слишком длинные. Нос тоже длинноват, и прямой, а у омег ценятся аккуратно-курносые. А волосы такие странные: тонкие, светлые-светлые, почти белые. Забраны в простецкий хвост, а не уложены стильно. Хотя, да какое — «уложены»? Здесь же всё-таки пиццерия, а не показ мод. Но самое прикольное — почему-то такая неправильность делала моего омегу ещё офигеннее. Хорошо, что я к нашей встрече заранее подготовился. Очень хорошо. Подавителей наглотался столько, что чуть не проблевался с утра. Прикиньте, если даже сквозь подавители я учуял его ещё на подходе к кабинету, то что без них было бы? Пиздец был бы, вот что. И подрочил я тоже не зря, перед тем, как подавителями закинуться. А то я же его тут, прямо на столе, и разложил бы. При всех, и насрать на зрителей. Но больше всего я сейчас мысленно альфьим богам поклоны отбивал — за гениальную идею, чисто случайно пришедшую вчера в мою темноволосую башку. *** — Игорь, так? Бывший владелец пиццерии, Седов, дёрнулся, и на меня сквозь очки неприязненно глянул. Мы тогда с ним тет-а-тет в приёмной юридической конторы сидели, ждали, пока нотариус заверит право перехода собственности и документы оформит. — Не Игорь, а Игорь Геннадьевич, — процедил, и так зыркнул, как будто я не пиццерию у него купил, а почку собственноручно отобрал. Или печень. — Ок. Наберите своих админов, Игорь Геннадьевич. Пусть резюме сотрудников мне сейчас пришлют. Скучища, вот, хоть омежьи фотки полистаю. Может, время быстрее пройдет. Но бывший владелец начал быковать: — Я вам телефон администратора, Григория, перешлю, а дальше уже не моё дело. Я теперь там никто, так? Вот и разбирайтесь сами, как новый владелец, Даниил Владимирович! Я хотел в ответ тоже рыкнуть, но раздумал. Ну его. Понятно, что чел не в восторге от потери заведения. Пусть присылает контакты, сам позвоню, корона не упадёт. На самом деле, на омежьи фотки мне, конечно, было глубоко плевать. Я прикинуть хотел, как можно оптимизировать рабочие места. Кого лишнего убрать, каких ставок, наоборот, добавить. Да ещё не давал мне покоя тот случай, когда меня с заказом прокатили. В моей пиццерии такого бардака я не допущу. Первым делом выясню, кто накосячил, и пинком под зад. Короче, открыл я тогда файлы, Григорием присланные. Пролистал почти всех, от админов до приёмщиков заказов (кто из них косяпорщик, интересно?), и дошел до мойщиков посуды и доставщиков. Вот там-то и ждал меня сюрприз. В подробности реакции не буду, но охуел я знатно. Это ж надо — землю носом рыть, всех достать, начальника охраны в хвост и гриву отыметь, что не может мне омежку в нашем маленьком городе отыскать. А он — вот где! У меня под носом всё это время был. Короче, проорался я тогда мысленно, потом в себя пришел, и решил действовать, пока мой омега опять куда-нибудь не слинял. Снова позвонил Григорию, назначил на следующий день сбор всех сотрудников, и вот: «Здравствуй, это я! Судьба твоя!». *** Судьба… Вон, судьба моя глазищами светлыми уставилась, пока я про то, что я теперь здесь, в пиццерии «Сытый Альфа», Главный Босс, вещал. Бляяя… Взгляд у него, как в сказах Бажова, что мне в детстве дед Стёпа читал. Прозрачный, точно горный хрусталь, или этот… как его… лунный камень! Причем, смотрел на меня вроде серьёзно, но губы тонкие в усмешке кривил. Ну, тут как раз понятно. Своё с кисточкой «мерси» я уже братишке Женьке высказал. Притащил мне племяшку, в нагрузку с ветрянкой! А я теперь то ли Шрек, на котором краску сэкономили, так сказать — по накладной выписали три банки, в реале выдали одну; то ли — кикимор болотный на минималках. Жених тот ещё, чё. Зелёная рожа, зелёное всё. «Он был как огуречик, совсем как человечек, Совсем как человечек, Зелёненький он был!». Я бы, глядя на себя, не то что ухмылялся, я бы гиеной ржал. Однако, по-хорошему, омегам поблажки давать нельзя. Тут надо сразу обозначить границы, кто есть кто. Вот я и рыкнул на Своего немного. Так, вообще по лайту. Типа: «Шаг вперед, имя-фамилия, домашний адрес!». Он в ответ на меня, как этот… козлик из «Семерых козлят» на волка, вылупился. А потом, блин, сглотнул, и губы нервно облизал. И всё. Закончился тут Пантера. Был, да весь вышел! Чувствую: в мозгах — туман, а в штанах — такой стояк, как будто он мне этими влажными губами уже насасывает активно. Да альфьи ж боги, что ж такое творится, блин?! А Мой снова сглотнул, дёрнул тощим кадыком. Прядь волос за ухо маленькое, порозовевшее, забавно оттопыренное, заправил. Смотрит в упор, и молчит. И внезапно я понял, так чётко, словно он мне вслух сказал: да он же то же самое, что и я, почувствовал! Он тоже знает, что он — мой Истинный! Ну, и крутяк. Не надо танцы с бубном устраивать, раз и так понятно, ху из ху. Короче, я, радостный, уже практически в его сторону шагнул, чтобы сказать, объяснить… И тут он заговорил. Не помню дословно, но он сказал тогда что-то простое, обычное. Типа: «меня зовут Алексей…». И в одну секуду то, что я себе мысленно нафантазировал, разом разлетелось на обгрызенные ошмётки. Потому что говорил он примерно так: — Ея овут аесей. Аботаю в оставге… Слушать его было пыткой похлеще утреннего похмелья. Хотя голос ничего, приятный, тихий, мягкий. Напомнил мне что-то. Как будто я уже слышал его раньше, очень давно. Хм… Но то, КАК он говорил… Это был пиздец. Заикаясь, глотая согласные, особенно «р» и «н», а гласные растягивая и искажая. Не, наверное, если не впервые такое слышишь — то терпимо. Но у меня с непривычки чуть кровь из ушей не пошла нахрен. Охуизм я сдерживать не привык. Давно не было необходимости. Вот и сейчас, наверняка, на моей физиономии отразилось то, что я, нахер, испытал. Тот трэш, когда понял: мой Истинный омега — больной. Да охереть, что я испытал, ребята! Как будто меня, вместо рая на Гавайях, который я себе вообразил, кто-то мордой прямо в грязь раздолбанной дороги в деревне Кукуево, ткнул. Ну да, той самой дороги, где на ремонт двадцать лямов выделили, по факту потратили пять, а остальное тихо освоили нужные люди. Ну, бля… Приехали. Мой истинный — инвалид. Надеюсь, хоть не даун какой? А просто… Как их там… Немой? С «особенностями развития»? Хотя фиг знает, у таких обычно целый «букет» из диагнозов. Уж об этом я в курсе. Я ж ответственный чел, благотворительностью занимаюсь. В моём рабочем графике чётко каждый квартал: то посещение ПНИ, то онкоцентра, то детдома. Фото, концерты, презенты, вручение сертификатов или какой-то необходимой техники — всё, как нужно по протоколу. Пиарщики на меня работают лучшие по региону. Один Ванька чего стоит, огонь пацан! Только недавно универ окончил, а проекты по продвижению моей тушки в народ печёт, как горячие ватрушки. Вот последний раз, как по закону подлости, в «Центре развития глухонемых» были. Там такие, как этот, Истинный мой — один через одного. Надо было с ними общаться, лыбиться дружески на камеру, смотреть участливо, а меня реально в тот момент замутило. Говорю же — не переношу я неполноценных, больных, убогих! Физически не выношу. Потому как инстинкты говорят - неликвидный они материал. Бракованный. Короче, выяснилось, что тогда это были цветочки-лютики. Прелюдия, так сказать, к основному блюду. А вот сейчас я знатно охерел. Это что ж получается, это вот — моя Истинная пара?! Мне вот с этим: «Ея овут аексей», жить? Это мой, бля, супруг, папуля моих будущих альфят?! Охуеть… А вдруг это вообще, наследственное?! Что тогда? Такой подставы от судьбы я не ожидал. Кажется, что меня — прошедшего через бандитские разборки, битву кланов, меня, которого хер знает сколько раз пытались замочить дружки-подельники-конкуренты, может напугать? И вот — нашлась и у Пантеры больная мозоль. И такая, которую не отрежешь. Жесть. Перспективки вырисовывались — одна дерьмовее другой. Истинность — это же навсегда. Ну, вы в курсе. Её не отменишь, не забанишь. Получается, мне по гроб жизни (а живут альфы долго, до девяноста дотянуть — говно вопрос!), вот с этим чудом тусить? Который простую фразу полчаса выговаривает, заикаясь?! А ведь при моём статусе, ребята, шила в мешке не утаишь. Деловые приёмы, банкеты, тусовки… Везде придется светиться, иначе моментально сплетни пойдут, что альфа Даниил Патерин — непорядочный семьянин. Или вообще, пидор, по альфам ходок. А мне такое нахер не всралось! У меня бизнес-план «Счастливый брак с Истинным» уже пару-тройку лет как составлен, тем же Ванькой-пиарщиком. Там всё по пунктам давно расписано: якобы случайное знакомство с Истинным, встреча с его родителями, затем романтическое свидание (на которое «внезапно» слетится с десяток репортеров и блогеров), и в финале — предложение руки и сердца на берегу нашей знаменитой речки-вонючки. Кстати, может, хоть под это дело удастся денег выбить из администрации города? Давно говорю — надо пляж нормально обустроить! И не штрафами шашлычников гонять, а мангальную зону рядом организовать, с учетом техники безопасности. Чтобы альфы с семьями там продукцию моего мясокомбината жарили! Идея — огонь! Мне — прибыль, жителям — удобство. Ладно, сейчас про другое… Короче, в бизнес-плане чётко прописана свадьба на тысячу гостей, и свадебное путешествие. Да не на вражеские нескрепные Мальдивы, как дебилы недальновидные делают, а в соседний город из «Золотого кольца». По родным сердцу достопримечательностям Родины. Ну, а дальше начнётся образцовая семейная жизнь. Где непременно совместные фото с благотворительных вечеров и из детдомов, на которых мой омежий красавец-супруг будет скромно улыбаться, хлопать глазками и вещать выученные с трудом (где мозг, и где омеги!) фразы. О том, что дети — это наше будущее, старики — это наше уважаемое прошлое, а многодетные семьи — наше сверхценное настоящее! И скрепы наши нерушимы, ибо семья — высшая ценность и счастье для любого порядочного омеги! А тут… Ну, допустим, с внешкой стилисты поколдуют. Он так-то красавчик, что уж, хоть и нестандарт. Но Жерар, мой стилист, и не с такими работал. Вон, предков моих для совместного интервью журналу «Домашний очаг» так причепурил — отец неделю потом ходил, плевался, вспоминая, что за гламурные шмотки на него нацепили, и как причесали. Короче с внешкой не проблема. Но говорить-то он как будет? Бля-я-я… И вообще… «Истинный» Пантеры — неполноценный, даун, инвалид! Это конец. Позор. Это блядь, охуеть, что за жесть! Лучше сдохнуть. Честно. Видимо, весь невъебенный спектр чудесных эмоций отразился на моём, зелёном от ветрянки, лице. Потому что мой омега внезапно осёкся. Запнулся посреди своей вымученной корявой речи. И в глаза мне глянул так… Бля-я-я! Я аж дёрнулся. Прямо насквозь прожег он меня светлым серебряным пламенем. А потом губы поджал, усмехнулся горько, непонятно почему став ещё красивее. И моментом аж заледенел весь. Словно его в тот самый, неисправный морозильный цех на моём мясокомбинате, запихнули, и заморозку на максимум выставили. Спину выпрямил, взгляд отвёл, и замолчал. *** Лёша. — Ветрянкой болел? — Что?! Пантера посмотрел на меня, как на идиота. Потом, видимо, решил, что я не только глухой, но и тупой. И повторил громко и медленно, по слогам: — Вет-рян-кой в дет-стве бо-лел? Я не за-раз-ный у-же. Но луч-ше пе-ре-бздеть. А, ясно. — Да. В пять лет. Он кивнул, смерил меня странным взглядом, то ли подозрительным, то ли неприязненным, и вдруг сухо процедил, всё так же разделяя на слоги: — Са-дись. До-мой от-ве-зу. Весь этот непринуждённый светский диалог мы вели у служебного выхода из пиццерии. Собрание, продлившееся не больше получаса, уже закончилось, я распрощался с ребятами. А когда вышел, увидел, что лощеная длинная машина Пантеры, больше смахивающая на чёрную гладкую акулу, перегородила часть тротуара. Прохожие, вытянувшись цепочкой, огибали её по касательной, и бурного восторга я на их лицах не увидел. Зато Пантере, похоже, было наплевать. Он стоял перед авто, засунув руки в карманы тёмных, плотно обтягивающих крепкие узкие бедра, брюк, и смотрел на меня. Мой Истинный. Пантера. Патерин Даниил Владимирович, 1994-го года рождения, по знаку зодиака — скорпион, кофе предпочитает без сливок, по утрам смотрит канал «Спорт», галстуки покупает только от «Brioni», в четыре года свалился с дерева и выбил передний молочный зуб. Видите, я всё про него знал. И как звали собаку его папы, и в каком классе он завоевал первую медаль за победу в районной олимпиаде по математике, и даже какой самый лучший подарок он получал на Новый год. Футбольный мяч с автографом вратаря местной команды, в шесть лет. Я знал про него всё, изучил все интервью и блоги за две недели «фанатения». Ха! Я мог бы стать почти идеальным «сталкером». Не знал я только одного: почему именно ОН? Что со мной творилось, когда я там, в кабинете, понял, что Пантера — мой Истинный Альфа, и это не сон, не бред и не глюк, я лучше пересказывать не буду, ок? Только вот что скажу — я сдохнуть захотел. А лучше — вообще не родиться. Потому что я — и Пантера… Это… Ну, это примерно то же самое, если бы вам сказали, что ваш Истинный — король Англии. Примерно те же ощущения, наверное. Честно — была секунда… Не знаю… Наверно, самая первая — когда я вдохнул его аромат, слабый, размытый, наверняка задавленный подавителями, но мне это не помешало. Короче, я почувствовал там удивительные, пьянящие, одурманивающие оттенки: дымная взвесь сосновой смолы, терпкая нота насыщенного, многолетнего то ли виски, то ли бренди, я не очень разбираюсь. И ещё… Это странно… Запах моего любимого чёрносмородинового чая. Данила Патерин, акула бизнеса, жестокая Пантера, держащая мощной хваткой весь город и не только, просто не мог, не мог пахнуть чёрной смородиной! Но пах. И вот, в ту секунду, что я вдохнул его запах, я, наверное, совсем свихнулся. Потому что внезапно забыл абсолютно — кто я, где нахожусь. А главное — кто ОН. Только вспышка, наплывающий горько-томный аромат — и в голове высветилась капслоком сияющая строка: «мой Альфа». И я… Я обрадовался, представляете? Неа. Не так. Я испытал такой приступ счастья, восторга, эйфории, какой никогда в жизни до этого не испытывал! Мой Истинный — Пантера! Пантера! Нереально красивый, умный, смелый, отважный, хрен-знает-какой-ещё альфа!!! Не пацан со стройки с тремя классами «началки», не занудный офисный планктон, вещающий о «карьерных устремлениях» и снисходительно попивающий «лавандовый раф», и не бугай из «качалки», демонстрирующий груду мышц и минус одну мозговую извилину. Нет. Мой Альфа оказался Даниилом Патериным! В которого я заочно уже влю… Я вскинул на него взгляд. Увидел тёмные, почти чёрные, как спелые смородины, матово сияющие, удлиннённые глаза… И тут меня как мокрой тряпкой по лицу шлёпнуло. Той самой, которой мел с доски вытирают, и которой мне прилетало в детстве от одноклассников, когда мне плевали в лицо и гоготали: «глухня», «даун», «чмо сопливое». Потому что в его взгляде, устремленном на меня, я увидел такое знакомое, слишком хорошо знакомое мне, выражение. Смесь брезгливости, отвращения и равнодушно-снисходительной жалости. *** И вот теперь он стоял передо мной на улице, явно тоже в курсе того, что произошло. В курсе нашей Истинности. И хотел что? Отвезти меня домой? После той его, откровенно презрительной гримасы? Это что, такая изощрённая издёвка, троллинг? — Не надо, — я отчаянно замотал головой, подкрепляя скомканные слова действиями, и попятился. — Не надо. Я сам. Пантера вытащил руки из карманов, неожиданно по-простецки почесал нос и посмотрел на наручные выпендрежные часы. — Короче. У меня через полчаса встреча с мэром. Времени в обрез, с учётом дороги. В машину садись, или потратим эти полчаса на ломания. Но тогда, вместо твоего дома, поедем к мэру вдвоём. Судя по выражению его лица, он не шутил. Встречаться с мэром мне как-то не сильно хотелось. Мэру со мной, наверное, тоже. Но садиться в машину к моему… к Пантере мне хотелось ещё меньше. Ни хрена, не сяду, и всё! Зачем? Что бы он снова на меня вот так, как на полураздавленного червяка, смотрел? Поэтому я опять упрямо помотал головой, и заявил: — Сам дойду. Тут близко. Аккуратно обошёл застывшего Пантеру, его люксовую дорогущую тачку, и ускоряя шаг, потопал в сторону дома. Идти и правда было недалеко — пару автобусных остановок. Где-то на втором десятке шагов за моей спиной раздался знакомый голос. Только теперь уже не равнодушно-надменный, а раздражённый: — Повыёбываться решил, да? Ну, ок. Прогуляемся, говно вопрос. Что ответить на такое заявление, я не знал. Поэтому молча пожал плечами, и не глядя на идущего за мной, шаг в шаг, Пантеру, продолжил путь. Ощущения от этой незапланированной прогулочки были так себе, конечно. Во-первых, он шёл не рядом, а за мной, дыша мне буквально в загривок. А загривок у омег… Ну, сами понимаете, да? Короче, я нервничал. Иду, как под конвоем, да ещё и мало ли… Если он мне, прямо посреди дня, на улице, в шею клыками вопьётся, мне ведь даже никто на помощь не придёт. Какая помощь? Он же мой Истинный Альфа, ему можно. А что я, омега, на это думаю — пофиг. Во-вторых, запах. Я понимал: подавители у него явно мощные. И настоящие, импортные оригиналы, а не дешевый, слабенький отечественный аналог. Но, то ли даже импортные работали так себе, то ли на Истинных их действие не сильно распространялось, но они мало спасали. Потому что дышать я почти не мог. Он пах… нереально. Эти его ароматы — спелая чёрная смородина, дым, терпкий коньяк… Бли-и-ин!!! Я пошёл быстрее, почти бегом уже бежал. Но и он не отставал. Шёл по следу, всё также держа дистанцию в полметра, молча, но решительно. Миновав дворы, пустынные днём, мы, наконец, вышли на центральный проспект города, где народа было значительно больше. И тут возникла новая проблема. Его начали узнавать. Встречные альфы, омеги и беты стали оглядываться, замедлять шаги. А некоторые, самые ретивые — даже здороваться уважительно: — Добрый день, Даниил Владимирович! — Здравствуйте, Даниил Владимирович! — Ой, это вы! Круто! Здрасьте, Данил Владимирыч! Парочка наглых молодых омег, таких, модно одетых, с явно нарощенными ресницами и нарисованными татуажем бровями, до того обнаглели, что подбежали к нему и защебетали: — Ах, Даниил, а это точно вы, да? Хи-хи, вы такой потрясный! А можно с вами сфоткаться? ЧЁ-Е-Е? Охренели, что ли?! Не знаю, что вдруг со мной произошло. Я же по жизни спокойный, и стеснительный даже. Но тут меня в момент так накрыло! Аж в носу защипало, клычки мои мелкие зачесались, и появилось яростное желание обернуться, и ка-а-ак въехать этим охеревшим омегам прямо в их наглые, машущие накладными ресницами, смазливые рожи! Блин, да что со мной такое происходит! Хтонь какая-то! Хорошо, Мой Альф… Пантера, то есть, сам быстро этих сучек отбрил. — Фото не будет, спешу. За потрясного — сэнкью, учту. Нет, сказал он хорошо, конечно. Чётко и по делу. Но нафига, спрашивается, надо было в голос вот этих вот низких, мурчащих альфьих нот добавлять? Сучки, блин, крашеные! Со мной он так не мурлыкал! Разозлившись непонятно на что, я влетел в свой двор и, запыхавшись, остановился у родного подъезда. — Пришли, что ли? — раздалось за моей спиной. — Угу… — где эти дурацкие ключи? Вечно они по карманам теряются, когда срочно нужны! Нашарив, наконец, орудия спасения, я всё-таки обернулся к Пантере. Уйти вот так было бы уже совсем чересчур. — Не знаю, зачем вам это было надо… Но спасибо, что, типа, проводили. Так, не смотри ему в глаза, Лёш. Только не в глаза. Вон, на пуговицу пиджака посмотри. На воротничок голубой рубашки. На нос, в конце концов! Только не в глаза… Не в… Блин. Поздно. — Типа, пожалуйста. Так, Алексей, сейчас я реально опаздываю, поэтому — сухо и по фактам. Ты же понимаешь, что от Истинности сбежать вот так, галопом, не получится? Знаешь, я лично тоже не в экстазе от всего этого. Но, по ходу, нас никто ТАМ, наверху, не спросил, так? Поэтому нужно как-то выбираться и что-то решать. Короче. Сделаем так: сегодня в семь вечера заеду за тобой, отвезу… Не знаю… Ну, хоть в ресторан какой-нибудь. Где народу поменьше. И поговорим. И, это… Он замолчал, нахмурился, и продолжил: — Может, тебе проще будет на телефоне печатать ответы? Или говори помедленнее. Без обид, но у меня от тебя… от твоего говора уши в трубочку скатываются. Как вафли. Только без вареной сгущенки внутри. Потом привыкну, а сейчас, честно — реально, жопа. Короче, ладно… Мне пора, увидимся вечером. В семь, запомнил? Посмотрел на меня недоверчиво, словно в принципе сомневаясь в моей способности понять, что он сказал. Кивнул и ушёл. А я остался стоять у подъезда, сжимая в руках ставшие вдруг очень тяжелыми, ключи. *** Это были самые нервные и длинные часы ожидания в моей жизни. Я то пытался отвлечься, залипая на тупые видосы в ютьюбе. То доставал конспекты, и старался нырнуть в учёбу. Но и то, и другое удавалось плохо. Мысли крутились только вокруг Пантеры, невероятного открытия о нашей с ним Истинности, и попыток понять, что вообще происходит. В своих эмоциях я, раньше такой уравновешенный и рациональный, запутался окончательно. И в отношении к Пантере — тоже. Его поведение сбивало с толку. Сначала — тот брезгливый взгляд, потом внезапно — настойчивая попытка наладить контакт, проводить до дома. И он явно планировал продолжать общение. То есть, факт Истинности точно не отрицал. Я перебирал в памяти всё, что он сделал, что сказал, как посмотрел… И если честно, не мог разобраться. Вот эти его слова о том, что мне лучше не говорить с ним, а писать в телефоне… Тогда они прозвучали, как пощечина. Если бы кто-то из моих слабослышащих друзей рассказал мне, что его Альфа заявил ему такое, я бы без раздумий посоветовал посылать этого козла на фиг. Но сейчас, когда это касалось меня самого и Его… Может, он просто не так выразился? Немножко резко, ну, не специально, просто так прозвучало. И я зря обижаюсь? Ведь так-то он прав. Меня же реально трудно понять. А когда волнуюсь, тараторю и заикаюсь — вообще невозможно. Вон, даже друг Мишаня, который меня много лет знает, и то иногда не может разобрать. Да, сто процентов, Пантера прав. Нужно реально разговаривать чётче. А то, что он меня в ресторан пригласил, это ведь значит, что он серьёзно настроен? Он же так и сказал: «нужно что-то решать», «от Истинности не убежишь». Значит, реально собирается признать меня Своим Омегой? Прозвучали те его слова, конечно, без особой радости. Но с чего бы ему радоваться? Он же меня вообще первый раз в жизни видел. Это я на него дро… Короче, это я в него влю… Ну, это мне он нравился, если честно, так? А ему на меня вообще пока параллельно. Нет, я Пантеру отлично понимал! Свалился ему на голову непонятный омега. Мало того, что не красавчик и не крутой, так вдобавок, и «с особенностями». Неудивительно, что у Моего Альфы такое лицо было. Кто такому «подарочку» обрадуется? Нужно просто дать ему время. Мы пообщаемся, он поймет, что я нормальный, не отсталый, не больной. И поменяет своё мнение. Обязательно. Ну, и мне тоже нужно постараться. Вот, говорить медленнее. Или вообще поменьше говорить, если ему меня слышать неприятно. Ведь не обязательно Альфе и Омеге много разговаривать, чтобы у них хорошая пара была? Главное — взаимопонимание, общие интересы, уважение, дружба. И любовь. И секс. Секс — это очень важно! С этим, кстати, тоже засада. У меня же по-нормальному и не было ничего ни с кем. Я ж несколько лет на подавителях. Да и не нравился мне никто. Так, как ОН. Пантера — он же красавчик. Охрененный Альфа. Стильный, умный, сильный. По нему точно все омеги текут. Хотя… И пускай текут! А его Истинный — я! Интересно, а я ему понравился? Чисто внешне? Когда молчу? Я вроде не сильно страшный, да? Вон, Борисов этот, недобобёр, вообще говорил, что я красивый. Хотя Борисов мало что понимает, конечно… Вот на этом моменте оно меня и притянуло намертво. Что «оно», спросите? Да зеркало! И понеслось… За несколько часов я уже и так, и сяк себя в зеркале рассмотрел. А потом непреодолимая сила меня к шкафу-купе приволокла. И я начал, как псих, свои шмотки из его недр вытаскивать, на кровати раскладывать и прикидывать: в чём нормальные омеги, ну, уровня Пантеры, в рестораны ходят? Что точно не в моих любимых джинсах и худи — стопудово. Бли-и-ин! Да мне же реально нечего надеть. Я ж никогда в рестораны не ходил. Что я там забыл-то? И? В чём мне в этот ресторан тащиться? В школьном выпускном костюме, что ли? Получалось, что так. Ещё и папа подлил масла в огонь моих омежьих страданий. Пришёл со школы, отвоевав со своим любимым «6-м Б», и сразу почуял неладное. — Лёша, что происходит? Почему в прихожей обувь вся выставлена? И зачем тебе ботинки лакированные, в которых ты на свадьбу дяди Ромы ходил? В общем, пришлось ему всё рассказать. Я ожидал бурной реакции: охов-ахов, изумления, и тому подобного. Но папа, как всегда, меня удивил. Выслушал спокойно, не перебивая. Почему-то улыбнулся, глядя на гору одежды на кровати. И весело сказал: — Ну что ж, Лёш. Даниил Патерин, говоришь? Хм… Не самый плохой вариант, не находишь? — Па-а-ап! Ты это серьезно сейчас?! — Абсолютно. Данила — отличный альфа. Умный, успешный, пробивной. А ещё… — папа встал с дивана, и направился к выходу из моей комнаты. — А ещё Данила Патерин — зачётный краш, прям ТОПчик. Глаза, рост, фигура… Поздравляю, сынок! Засмеялся, и вышел. И вот как это надо понимать?! *** Когда в семь вечера раздался звонок в дверь, я, одетый в костюм, стоя в коридоре, пытался натянуть те самые свадебные лакированные ботинки. Интересно! В дверь звонит? А как он в подъезд попал, у нас же домофон! Потом сообразил, что Мой Аль… что это же — Пантера. Тот, который Петровскую банду из города выдавил, и на зону их главарей отправил. И вопросы как-то сами собой отпали. Что там Пантере наш домофон, серьёзно. На звонок из своей комнаты выглянул папа. Выглянул как раз тогда, когда я во второй ботинок успешно вписался, разогнулся и дверь открыл. Открыл, и обалдел. На пороге нашей задрипанной, хоть и чистенькой, хрущевки, стоял невъебенный красавец. Напоминаю: я очень редко ругаюсь матом, но тут мысленно не удержался. Пантера был не в смокинге и не во фраке. На нём оказались обычные светлые джинсы и чёрная однотонная футболка. Но бли-и-ин… В этих обманчиво простых вещах он смотрелся в миллион раз стильнее, чем в утреннем дорогущем деловом костюме. Примерно, как скромный британский миллиардер из списка «Форбс», собирающийся на теннисный турнир Уимблдон. Немножко зелёный в крапинку миллиардер, но это мелочи. В руках «скромный красавец» держал два пышных букета. Белые розы и розовые розы. Как в двух песнях из папиной молодости. Белые розы Пантера молча сунул мне. Цветы? Розы? Мне никогда никто не дарил цветов. Тем более таких — белоснежных, хрупких, изысканных, обернутых, как в облако, в невероятной красоты кружевную невесомую бумагу. А Пантера подарил. И этот его жест тоже о многом говорил. Точно. Просто так такие букеты не дарят. А значит… Пока я ловил мысли и упавшую челюсть, папа, с тетрадями подмышкой, в своей любимой полосатой рубашке и домашних джинсах неспешно выплыл в прихожую. Поправил съехавшие на кончик носа очки, улыбнулся и приветливо сказал: — О, Данилочка! Как хорошо, что ты зашёл. Спасибо за цветы, очаровательный букет. Сколько мы не виделись, напомни? С прошлой весны, со встречи выпускников вашего чудесного, разгильдяйского 11-го Б?