Сᴋᴏᴩбнᴀя ᴨᴇᴄнь ᴏ бᴇɜʙᴩᴇʍᴇннᴏй ᴄʍᴇᴩᴛи

      На утро Вал чувствовал себя, соответственно, уставшим и достаточно паршиво. Но тем не менее всё должно быть в силе… Косо бросив то ли переполненный, то ли, наоборот, пустой взгляд на укутанное в его одеяло беззащитное тельце, сутенёр от чего-то закатил глаза и тяжело прострекотал, прежде чем подняться и исчезнуть.       К её пробуждению его уже не было в квартире, но на кухонном столе осталась записка с оттаченным старательным почерком каллиграфической ручки, так как обычной шариковой мотылёк пользовался очень редко, только при случаях необходимости.       «Никуда не выходи до моего прихода».       Единственное короткое сообщение, а точнее приказ на приятно пахнующем листке бумаги… а точнее рядом расположенной тарелке с ароматными шоколадным вафлями.       В себя Лина приходила с большим трудом. Было тепло и спокойно, но от любой попытки сдвинуться накрывала ломота. Первая мысль — заболела. От негодования пальцы натянули одеяло до носа. Пахло оно странно, непривычно. Приятно, но как-то… Девушка нахмурилась, втянув запах покрепче. Следом разлепила один глаз, пытаясь сквозь ресницы разглядеть очертания комнаты. И тут же подскочила, сев на кровати, как кукла-неваляшка. Комната ей совершенно незнакома. И совершенно пуста. От резкого подъёма заболела голова. Сквозь ладони, на которые Лина совсем не ласково уронила лицо, просочилось хриплое мычание. Заржавевшие воспоминания изо всех сил упирались, прежде чем поддаться и нестройным потоком хлынуть в мысли.       Энджел. Коридор. Валентино. Пуля. Контракт. Пустая студия.       А от следующих воспоминаний дыхание зачастило.       Лина оторвала ладони от лица и огляделась. Она в упор не помнила, как здесь оказалась и что было после того, как они… как всё закончилось. Вопросы напрыгивали один на другой. Во-первых, объективно, это место можно приписать кому угодно, но точно не сутенёру и повелителю порно-индустрии. Во-вторых, вообще с трудом верится, что Валентино мог притащить её на свою территорию. Может, он снял для неё номер в каком-нибудь отеле? Было бы логично, он ведь, вряд ли, знает, где она живёт… вроде как. Но как только Лина поднялась с кровати и, поёжившись, с похоронным видом прошаркала к выходу из спальни, ведомая сонным желанием осмотреться и хоть что-нибудь понять, поняла, что нет, всё же это действительно его квартира. Гигантская. В глаза бросились пара портретов на стене. Странно, но, по крайней мере, эти два не являются содержанием ххх. На полке, расположенной по пути к какой-то двери, расположены причудливые статуэтки, подозрительно напоминающие сувениры, рядом с ними соседствовала фотография в рамке. Ей довольно улыбались Валентино и Вокс. У Валентино здесь оба усика длинные и пушистые, и клыкастая улыбка не сверкает золотым зубом, а монитор Вокса похож больше на ящик, чем на телевизор. Она взяла рамку в руки, внимательнее разглядывая старое фото. Как давно, интересно, это было? И его усик, интересно, что с ним произошло?       Ви со снимка ответа, к сожалению, не дадут, так что вернув её на прежнее место, демонесса продолжила путь       Ванная. О, да. И пусть не говорит, что не предполагал, что она ею воспользуется. Тем более что Ойро отчётливо стала ощущать необходимость избавиться от следов вчерашних событий. Неторопливо под струями горячей воды смыла с себя уже впитавшуюся в кожу такую сладкую на запах сперму сутенёра. Ароматные душистые масла, пар и приятная лёгкость после горячего душа вывели её из состояния «ни рыба, ни мясо» до состояния «аль-денте». Но что удивительно, синяки выглядят не так страшно, как она вчера, думала, они будут. И особо не болят. Даже щека не особо отёкшая. Странно.       Надеть нижнее бельё возможным не представлялось, оно всё безнадёжно испачкано. И хоть перспектива щеголять по квартире сутенёра без трусов совсем не вызывала энтузиазма, девушка сжала зубы… и напялила огромный, блять, как попона для скаковой лошади, халат, прискорбно по-быстрому застирав бельё и аккуратно повесив в самый уголок сушки в надежде, что кое-кто не обратит внимания на скромный кусок ткани. Может, Валентино вообще не скоро вернётся, а она успеет к тому времени отсюда исчезнуть.       Но когда Ойро набрела на кухню, придерживая полы халата, как бальное платье, чтобы по дороге плашмя не растянуться на полу, буквально остолбенела, не поверив своим глазам. Она минуты две просто стояла бараном и тупо пялилась на стол. Да, короткое послание её очень удивило. Но причина ступора располагалась чуть левее и уже активно вызывала слюнотечение как видом, так и ароматом. Лина приблизилась к вафлям с таким видом, будто они её укусят при любом резком движении. Можно предположить, что они заказные, но… они всё ещё чуть тёплые, да и пахнут не как покупная выпечка. Они точно домашние.       Валентино. Приготовил. Для неё. Вафли?       Может, отравил? Хотя нет, хотел бы убить, сделал бы это раньше. Слабительное? Вряд ли, ему интересна подобная перспектива, пока она в его квартире.       Лина опасливо села за стол. И прямо так, руками, подхватила один кусок. Чтобы тут же закатить глаза от наслаждения. — М-м-м… Чёрт возьми. — пробубнила, даже не дожевав. Тут же жадно укусила ещё. И усмехнулась самой себе. — Что бы ты в них не посылал, вкус это точно не портит.       И пока есть возможность, Лина, подхватив тарелку с вафлями, босая вышла на балкон. Ну конечно, здесь терраса. Потому что Валентино живёт в грёбаном пентхаусе. Хоть что-то здесь соответствует представлениям о нём. Оказавшись на воздухе, девушка поставила тарелку на мраморное ограждение и, поправив съезжающий с голого плеча халат, потуже перевязала пояс и прикрыла глаза, отказываясь в близжайшие десять минут думать… вообще обо всём. Лишь неспеша жевала вафли позволяя влажным волосам сохнуть на ветру.       Валентино не торопился по той причине, что Лина не покинет его дом, на этот раз уяснив, что отныне все его слова являются приказом… А ещё сегодня они все работают в ночь, так что времени оставалось предостаточно, чтобы как следует подготовиться. О, нет, Вал не любитель такого торжества ни в свою сторону и ни в какую-либо другую. Гадость и сопли… Опять. Однако этот день мог послужить ему неплохим оружием и, естественно, очередным способом махинации.       Но, почему, блять, пока он ехал обратно, опять чувствовал какое-то странное бесячее жжение в груди? Это совсем не то, что он чувствует, когда предвкушает желаемый результат своей задумки или плана… Тем более на Ойро. Он должен вести себя как обычно, а лицо по-прежнему оставалось… не то, что бы кислым, но уж точно не довольным и не пропитанным ухмылкой с ядовитым ожиданием. И что это за чувство, если то было яд? Последствия на утро? Отходняк? Похмелье? Как это ещё, блять, назвать?       Да к члену пусть всё катится… Он будет вести себя так, как хочет, придётся ради этого играть роли или нет. Он сутенёр, блять, и у него совсем другая работа. С чего бы он должен тратить время на размышления подобного масштаба?       Однако они значительно скоротали время… Потому что сутенёр уже вернулся домой, как и будто и не уходил, только моргнув глазами. Запах вафлей здесь уже не стоял, так что либо она их съела, либо и не притрагивалась… В плане еды и завтрака он дал ей выбор, опять. Но только где же сама песнь? Неужели действительно осмелилась и сбежала? Настолько кишка тонка?       Она его удивила… бы. Потому что мотылёк в это не верил и сразу же проверил, склонив голову и обнаружив, что её обувь всё ещё здесь.       Перед всем он бы тоже не против принять душ… Однако не обнаружил своего любимого халата, недовольно оглядываясь и что-то бурча себе под нос, пока нервозно пытался найти его. Взгляд зацепился за его фотографию, на изогнутой тумбочке, по росту подходящей с Ойро… Как удобно. Он тут же схватился за её края и опустил лицом вниз, чтобы его игрушка наглядно догадалась, что в такие углы ей совать свой нос не стоит. Как вдруг из терассы возвращается Лина… В его халате. С пустой тарелкой от вафель.       О, он даже не думал, что его настроение, блять, поменяется только от этого зрелища, потому вместо раздражения или язвительности его губы растянулись в теперь уже невымученной и ненаигранной ухмылке, немо, зато очень громко обозначая… как ему нравится то, что он видит. — Да нет, не раздевайся… Пока что ты мне в моём халате нравишься больше, нежели голой. — Ви кротко и малозначительно рассмеялся, похоже, начиная возвращаться в своё русло. Только это не отменяло того факта, что его откровенно бесит влияние демонессы на это. — Ты вчера рановато потеряла разум… И я нашёл кое-что у себя в салоне, пока ты дрыхла.       Он достаёт что-то маленькое, по сравнению с ним и его ростом, и протягивает девушке её паспорт, ожидая, когда она за ним потянется… и усмехнувшись, когда только её пальчики ухватились за него, он тут же негрубо отдёрнул его, не позволяя взять. — Могла бы и посвятить в подробности своей жизни… Но это успеется. — он обязательно узнает обо всём, что касается её, в том числе об её прошлом, хочет она этого или нет, просто сейчас нужно потянуть время и ещё немного поиграть ниточками, пришитыми к этим интригующим малоизученным темам.       Демон ненадолго растворяется и капашится в коридоре, прежде чем вернуться с небольшой, для него, коробкой в руках, в которой явно наблюдается какое-то ленивое, которое с трудом можно было обнаружить, шевеление. — Поздравляю, ты ещё на один год постарела, песнь. — в его духе лаконично произнесённая речь заставляет его же усмехнуться и вручить в тонкие руки демонессы прикрытую коробку, требующую аккуратности.       И пусть грешники не стареют… И пусть он не скажет, что она так и останется… Красивой, привлекательной, блять, сногшибательной для своей внешности. –… не растеряй свою упёртость, Лина. Иначе мне будет скучно жить. — как будто произнося что-то запретное или тонкое, Вал неожиданно тихо посвистывает, словно пытается что-то напеть, хотя это лишь короткое пленительное стрекотание в качестве… сигнала.       Потому что в эту же секунду вверх коробки падает, и из неё же выглядывает какое-то демоническое чудо, принявшееся активно и заинтересованно обнюхивать женские руки и живенько махать хвостом. Это демоническое существо напоминало смешение кошки, собаки, как будто бы белки и кого-то ещё… Оно отличалось чистотой своего меха, не одной парой глаз, а также волшебным умением влиять на хозяина, его настроение и чувства.       Нет, это не его оружие или живая машина воздействия… Всего лишь зверёк, что избавит от мелких выпадок Ойро, заодно скрасит её одиночество, когда рядом не будет его. Не то, что бы это её огорчало, и всё же. Кто её спрашивает, верно?       И да, ему принципиально было выбрать кабеля… если можно так выразиться. А ему можно. — Это Рон.       Названный зверёк незамедлительно навостряет уши и свой мокрый носик прямо в лицо девушки, потягиваясь из коробки к ней всё ближе и подробно принявшись обнюхивать привлекательное личико, останавливаясь практически на каждой новой черте.       Зачем она их съела?       Можно ли описать то, насколько Лину стало тошнить от самой себя? Существовали ли такие эпитеты хоть на одном языке мира?       Последний кусочек вафли отправлен в полёт так резко и необдуманно, что грешница едва не подскользнулась на дорогой плитке. Было бы эпично отправиться вниз вслед за остатком завтрака, Валентино, наверное, нашёл бы это комичным. И назвал бы её безмозглой идиоткой или бесполезной тратой времени. Может быть, посокрушался бы над тем, что слишком рано отпустил Энджела и пустил бы пару пуль в её труп, просто чтобы выпустить пар.       Невесёлые мысли странным образом, несмотря на своё агрессивное содержание, донельзя пассивные.       Интересно, он её нёс сюда прямо так, на руках? Или за него это сделал водитель или какой-нибудь подчинённый? Вряд ли, такой демон, как Валентино, будет снисходить до подобных, оскорбляющих собственное эго действий. Лина нахмурилась и опёрлась на ограждение, глядя вниз с высотки. Точно так же она могла сказать, что такой демон, как Валентино, не то, что не захочет, он никогда и не сможет быть нежным и чувственным, потому что просто не знает, что это такое, и зачем оно вообще нужно. Но что это было вчера? То, насколько это было парадоксально и… неправильно… ведь именно это её настолько сильно возбудило, что последствия ощущались до сих пор. Было ещё кое-что. Перед глазами девушки отчётливо повторился момент, когда мужчина пригнул голову к своей груди и сжал простыни у её головы. Он был растерян и точно так же возбуждён не от животной похоти, а от уязвимости. Наверное, неправильно будет назвать это испугом. Но…       «Не называй… меня так, блять»       Лина закрыла глаза и поёжилась от проступивших на коже мурашек. Как назло, подул особенно сильный порыв ветра и размотал волосы, спутав влажные пряди. Ну, зато теперь можно было списать свою гусиную кожу на холод, а не на ощущения от воспоминаний.       Нужно найти телефон. И написать Энджелу. А затем свалить отсюда нахрен, пока хозяин квартиры не объявился. У Лина до сих пор не укладывалось в голове, что этот светлый островок дорогогой итальянской классики — и правда место обитания сутенёра. Да никто в здравом уме даже не поверит в это, сколько доказательств не приводи. Ойро схватилась за аккуратную резную ручку высоченной стеклянной двери, составляющей вместе с огромными окнами в пол полностью прозрачную стену, что тянулась и к другой комнате, если смотреть с террасы, и ощутила какое-то странно чувство, едва оказавшись в тени. Это. правда, сакральная территория. У каждого Ви есть комнаты и целые этажи в личном крыле башни, у него, наверняка, есть особняк или как там его, в котором Оверлорд праздновал день рождения. Наверное, есть и ещё какая-то недвижимость. Но он принёс её в место, где живёт сам. Валентино становился для неё всё более и более запутанной личностью со множеством подводных камней и скелетов на дне, и честно, узнавать их природу не хотелось. Он как трясина: чем больше узнаёшь, тем больше дёргаешься, тем быстрее тебя утягивает на дно. А Лина и так уже обеими ногами стоит в болоте, носящем броское наименование: «интерес Валентино». Хотя правильнее будет сказать, помешательство. А может, принцип? Отбил у Вокса, померился с ним членами, показал свои капризные клыки, а теперь поддерживал иммидж? Как бы доказывал, что она ему правда всё ещё нужна, и выставлял это на показ, чтобы позлить теледемона, лишь бы тот не догадался, что всё это не больше, чем фарс и желание обыграть друга. Хмыкнула. И ей это доказывал, лишь бы Воксу не спалила. Однако, тут появлялась небольшая несостыковка. Воксу до пизды, для него главное — бизнес, а капризы мотылька никогда не были для теледемона чем-то из ряда вон. Вот только Вокс рассчитывал сделать из неё «рычаг давления» на сутенёра, а если учитывать этот факт, то вся выстроившаяся цепь умозаключений разваливается ко всем херам. Рано делать выводы только по «ставке» Вокса, поразительной мягкости Валентино в постели (ну, после того, как едва не убил её), и факту, что она у него, блять, дома. Ну, и вафли, конечно. Лично приготовленные. Как бы не пришлось потом расплачиваться за жест неслыханной щедрости долго и нудно.       И тут Лина замерла, как лань пред дулом охотничьей винтовки. И выглядела она, наверное, так же. Расширенные глаза, дыхание, спёртое в глотке, лёгкий мондраж по телу. Валентино. В широченном проходе. Раздражённый и чем-то до жути недовольный. А в следующее мгновение он меняется так, что не узнать. Рука рефлекторно взметнулась и поправила халат на плече, стягивая края плотнее в груди.       Блять, дичайший резонанс от того, как в целом выглядели последние тридцать секунд, был слишком резким. Ойро заново прокрутила всё в мыслях: и его слова, и улыбку, и этот бархатный смех, лишённый даже намёка на злость, и следом представила, как выглядит со стороны сама, в его огроменном халате на голое тело, вернувшаяся с террасы его квартиры, пока Валентино не было, и с тарелкой из-под вафель, которые он ей приготовил. Записка на столе от руки.       Сука, да они буквально будто парочка.       Ойро дернула головой в попытке сбросить шок от подобной мысли и настороженно нахмурилась, когда демон оказался рядом. Едва сдержала себя от делания шагнуть назад. Она была босой, а он обутым. И пусть в этот раз это мужские ботинки без крупного каблука, теперь разница в их росте чувствовалась ещё острее. Напрягать память, чтобы понять, о чём Валентино говорит, смысла не было, так что ей просто оставалось ждать, когда представится шанс понять, о чём он. И лицо Лины вытянулось, когда она обнаружила в его пальцах свой паспорт. Рука напряжённо потянулась за документом, но произошло именно то, чего она боялась. Обкусанные губы уязвлённо поджались, как и пальцы, из которых выдернули самое важное имущество.       Ничего не сказала. Он заговорил первым. И странный почти что упрёк в его словах звучал многообещающе. Не то чтобы это была скрытая угроза… наверное, но очевидно, Валентино собирался лезть в её жизнь и дальше, не спрашивая разрешения и не учитывая, хочет этого сама Ойро или нет.       Лина растерянно остаётся стоять на месте, лишь оставила тарелку на столе, пока Ви исчез в коридоре. Но не прошло и полминуты, как высокая фигура демона вновь оказывается рядом.       И вот в этот момент Ойро ошалела окончательно.       Коробка в его руках. Это подарок.       На её день рождения, о котором сама же напрочь забыла.       Валентино ездил за подарком? Ей?       Девушка даже при всём желании не смогла бы прекратить изображать статую. Лишь хлопала глазами, дёрнув бровями в ответ на странное пожелание, и напряжённо поджимала губы. А когда в ответ на неожиданное мелодичное посвистывание коробка сама по себе открылась, беззвучно ахнула.       Зверёк. Рон. Он подарил ей домашнего питомца. У Лины в жизни не было домашних животных, ни в этой, ни в прошлой, хотя и очень хотела когда-то. Существо было ей совершенно не знакомо, она не видела таких раньше. Рон так активно её обнюхивал, что грешница не удержалась, опустилась и положила коробку на пол, бережно подхватывая существо на руки. Он был невероятно мягкий, тёплый и… и такой… такой…       Лина прижала его ближе к груди обеими руками, позволив лапкам упереться в голую кожу, и доторнулась носом до его носика. И вдруг тихо засмеялась, сдерживая себя от того, чтобы не заслезиться изо всех сил. — Привет, Рон. — тихо прошептала, искренне улыбаясь малышу в своих руках. Ладонь легла на его головку и прошлась по спинке. Зверёк мягче шиншиллы на ощупь. Демонесса вспомнила, что на неё смотрят, и тут же её улыбка стала меньше и настороженнее. Она подняла лицо и уставилась на демона, пытаясь понять, что всё это значит. Зачем он это сделал? -… спасибо.       Лина в очередной раз поправила халат, когда Рон зацепился лапкой за один его край, и уложила его на одну руку, пока он не захотел спрыгнуть. Хотелось спросить о переноске, ведь тащить его в руках через весь город будет несколько неудобно, но затем здраво рассудила, что лучше разберётся с этим сама. И что дальше? Тишина стала какой-то неловкой, но, вероятно, это только на неё так действовало наступившее молчание. — Ты… ты не знаешь, где мой телефон? — лучше, пожалуй, сразу к делу. Не за чем затягивать. — И как за ним ухаживать? Мне нужно успеть заехать в магазин для животных, прежде чем принести его домой, а я не представляю, чем его кормить и… нужен ли ему выгул.       Лина глянула на часы. Время до работы ещё есть, но лучше сделать всё заранее. Она же всё ещё секретарь, верно? Валентино… ничего не сказал по этому поводу, и хотелось, чтобы контракт ни коим образом не повлиял на занимаемую должность.       Скрестив одну пару рук на груди, а другую расположив по бокам, Валентино неотрывно и довольно наблюдал за её реакцией на его подарок… И, пожалуй, он не думал, что его это тронет так сильно. Как будто он ждал и выжимал все эти эмоции из неё только ради этого момента… Не ради, блять, её вчерашних настоящих порочных стонов, а ради искренней радости, которому он предпоснёс сам? Звучит, как бред из бредовых бредятин… с преправкой абсурда.       Однако Вал не может не чувствовать, сука, как и контролировать то, как высоко и словно при другом значении изменился ракус его рта, его ухмылки, превратившуюся… в улыбку. Почему так жжёт? И во рту, и в груди, и в… Так, стоп. Может, он банально заболел? Может, башкой где-то тряхнулся? По крайне мере, это звучит, как более разумнее и оправданное объяснение тому, что с ним происходит в последнее время… Это надо… изменить, исправить? Собственно, да. Он не… не хочет это чувствовать. Ему нравится то, что он сейчас видит, но, блять, это не…       Блять, как она улыбнулась. Как заблестели её глаза, поразительно и похвально запомнив, что он не любит слёзы, по этой причине и не пустив их… В хуй не враться, да не бывает же так, не бывает! Она не может настолько радоваться, чтобы ей хотелось заплакать! Не визжит, не кружится со этом зверёнышем по всей квартире, значит, не понравилось, значит, провал-… Блять, зажралась она, короче!       Дотронувшись до собственный головы и сжимая висок, словно пытаясь вызвать боль, чтобы найти всему этому оправдание, сутенёр раздражённо рычит, пока не слышит её «спасибо». Он не вздрагивает, как раз наоборот, пародирует статую, как и она пару минут назад, перестав сдавливать скулы и… вообще о чём-либо думать. Недолго.       «Ты точно больной, Вал. Это нехарактерно тебе, нехарактерно!»       Зверьку понравилась хозяйка, это доказывал его тепло-жёлтый цвет в глазах, который он мог менять по переживающим эмоциям или чувствам. А ещё он очень заинтересовался, когда демонесса потянулась к нему своим носом навстречу. И как только пушистое создание его старательно обнюхал… незамедлительно принялся лизать сразу всеми своими тремя языками, издавая забавно фыркающие, как будто чихающие звуки, пока долгожданно не оказался у девушки на руках. Сначала он любопытно обнюхивал остальные участки её тела и собирался протиснуться под халат в поисках ещё многого неизведанного в ней, но переливающиеся странные запахи квартиры резко завладели его вниманием куда больше, так что демонический зверь ловко спрыгнул с рук хозяйки и нескромно стал носиться по всей квартире, при этом умудряясь всё тщательно обнюхивать и не сметать всё на собственном пути.       Опомнившись только благодаря новому жильцу и личному зверю его секретарши, мотылёк усмехнулся его поведению и обернулся обратно в сторону Ойро, теперь уже свойственно и по-прежнему ухмыляясь. — К счастью, он пал среди храбрых, когда я случайно раздавил его. — да уж, он помнил, как что-то противно и даже устрашающе хрустнуло, когда вчера Ви собирал с пола её вещи.       И когда он опять какое-то время капошился у себя в карманах, его ядовитое «к счастью» приобрело новый смысл. Потому что на этом подарки не заканчивались, и мужчина протянул ей перевязанную лентой последнюю модель телефона, только, теперь по-настоящему к сожалению, от Вокса, зато с огромным пакетом памяти. Всё-таки она работает у него, ей это понадобится… Особенно, когда он будет слать ей кучу своих фоток, оух, а на это и безлимитной памяти Вокси не хватает, отчего он часто глючит и бомбит. — Он будет жить здесь. — Вал хитро и непредаваемо, зато с наглядным видимым наслаждением сверкнул глазами. — Как и ты. — Я выбрал довольно редкий и сложный тип здешних животных. Он будет питаться твоим настроением, но ему преспокойно можно давать любую пищу, хоть со стола сбрасывай. А выгуливать, конечно, необходимо, хоть он и перерабатывает всё, чем питается, влиянием на тебя, а также выделяя дым. — теперь было несложно догадаться, почему сутенёр выбрал именно это животное, как раз доставая новенький мундштук и прилично закуривая, с нарастающим кайфом возвращая пунцовые глаза на недоумённую сладкую демонессу. — Нужно было внимательнее читать контракт, куколка. Я же не торопил тебя. Ты теперь должна спать со мной, так что будет гораздо логичнее и удобнее жить у меня, как и твоему зверьку. Я не буду против, иначе бы не подарил, согласись?       Честное слово, она просто не успевала за его эмоциональным статусом. Только что ухмылялся, смеялся, затем вдруг зарычал, будто всё происходящее стало его резко злить. Лина подняла голову и увидела очень странную картину, словно в его черепной коробке проходили гладиаторские бои, не меньше. Но стоило ей просто и коротко поблагодарить демона за очень, блять, неожиданный подарок, особенно если учесть, что происходило между ними всё это время, и он замер так, будто перезагружался (наверное, такое сравнение — остаточное влияние Вокса). И вот Валентино уже нахально ухмыляется, как ни в чём не бывало. И всё это за пару минут!       Одно дело общаться с этим мужчиной в пределах рабочего пространства, даже если не по делу, что бывало, на самом деле, уже довольно редко, и совсем другое — на его кухне, в абсолютно пустой квартире, после душа. И если обычно Ойро обращалась к Валентино на «ты» лишь когда он переступал все границы и вел себя с ней, как мудила, а в обычное время только подчёркнуто официально, то сейчас это было бы как минимум комично продолжать общаться в рамках «работодатель — сотрудник». Но и говорить с ним вот так неофициально… ощущалось, будто она что-то делает неправильно. Это нависало неосязаемой угрозой, и не потому, что Валентино не позволяет, — судя по его морде, в данную минуту он более чем доволен вообще всеми сложившимися обстоятельствами, — а потому что это… сближало. Нет, не правильное слово. Это уязвляло, и почему-то именно её. Будто общаясь с ним сейчас, Лина признавала обозначенное мотыльком положение дел. Это было не так. И Рон тоже не менял того факта, что Валентино — владелец её души, оверлорд с нездоровой психикой и силами, которые он ни разу толком полноценно и не демонстрировал, считая, видимо, что не за чем раскрывать потенциал другим, пока отлично справлялся иными изощрёнными способами; он тот, кто не слышит слово «нет» или «стоп»; сутенёр, не признающий границ дозволенного. И судя по всему, хладнокровный убийца, который и глазом не моргнёт, забирая чужую жизнь, ставшую помехой на его пути.       И всё это, весь этот букет — одной ей. Не многовато ли?       Пора валить.       Честно говоря, то, как он преподнёс новость о том, что сделал с её телефоном, не просто поразило, а до глубины души возмутило. — К счастью?! Случайно?       А если её искали? А если ей звонили? Энджел наверняка звонил или писал. Кира могла тоже. Эти двое были теми немногими, на кого Лине искренне не плевать, и вот так исчезнуть после того, как круто повернулись их жизни буквально за 24 часа, было верхом издевательства. Главное, чтобы этот идиот не сдох по той же причине, по которой угодил в гадюшник, именуемый Пентаграм-Сити, а то, что Даст мог устроить себе передозировку, просто от нервов не расчитав дозу, — к гадалке не ходи. Но весь запал возмущения схлынул так же резко, как и возник, едва мужчина начинает рыться в своих карманах. И да, он подарил ей ещё и телефон, самую последнюю модель, которую выпустил Вокс. Иронично, что именно она одобряла её концепт, прежде чем предоставить на итоговую презентацию теледемону, чтобы тот одобрил их производство.       И как на всё это… — Ч… то?       Валентино игнорирует, а может, это она слишком тихо спросила, если спросила вообще. Он шутит так? Демон с таким довольством рассказывает о необычном и, похоже, достаточно редком создании, которое ей подарил, что Лина невольно начинает пятиться назад, увеличивая между ними расстояние. Потому что… этого не может, блять быть. Валентино не мог вот так просто, потому что у неё день рождения, подарить сразу два подарка совершенно бескорыстно. И за это он что же, хочет потребовать, чтобы она жила с ним, тут?       Это бред. Просто его идиотский юмор, ничего больше. Какой к чёрту… Ей захотелось смеяться и плакать одновременно. Да не может этого быть, зачем ему это?! — Тогда я не видела смысла дочитывать, мне хватило и первых четырёх пунктов, чтобы понять, что меня ждёт. К тому же альтернативой была смерть Энджела, который и так едва не попрощался с жизнью из-за того, как ты его швырнул об стену… Что бы там ни было написано, мне бы пришлось это подписать, ведь ты просто не оставлял мне, блять, никакого выбора! — Лина поджала губы, упёршись спиной в стекляную стену. В её глазах был бунт, но в то же время и очевидный проигрыш, который совсем не хотелось признавать. — Зачем тебе всё это? Почему ты отпустил Энджела? Зачем тебе нужно, чтобы я жила здесь и спала с тобой в одной кровати, в твоём доме? Я тебе вообще зачем, Валентино?!       Девушка старалась говорить ровно, пыталась держать себя в руках, но в итоге всё равно голос надломился и сорвался. Обеими руками она сжимала края наглухо запахнутого халата до хруста в суставах пальцев, сжимая воротник прямо у горла. Уязвимость, Лина выдавала её с головой, но не меньше хотела увидеть её в его глазах. Она уже видела её вчера, и ей нужно было ещё, чтобы убедиться, что ей не показалось.       Валентино, конечно, ожидал недовольства с её стороны, поэтому и усмехнулся, но только в начальной стадии, ведь он сам так затянул фразу, чтобы растянуть и перемешать её эмоции, дабы потом получить сногшибательную, а может быть, и приятную благодарность…       Однако за все эти три минуты как только лицо Вала не менялось… И не менялась, пожалуй, только одна мысль в его голове. Он уже, взаправду, успел пожалеть, что решил смягчиться и выплатить Лине некую компенсацию в честь её дня рождения… Он даже не набросился на неё с самого порога! Не отобрал, блять, свой любимый халат! Он, сука, подарил ей зверя, влиятельного зверя, в её пользу, блять! И даже переступил через себя, подарив ей телефон производительстью своего друга… и того, чьё имя она, сучка, не назвала, простонала, шавка паршивая, вчера. В постели. На него. И ОН СЕЙЧАС НЕ СНИСХОДИТЕЛЕН, БЛЯТЬ??!! ОН СЕЙЧАС НЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ БЛАГОДАРНОСТИ, А, ВОТ, ЭТОГО??!!?! СЕРЬЁЗНО, БЛЯТЬ?!!?!       Сутенёр не оспарял тот факт, что ему нравится, когда Ойро бесится… Это даже позволительно назвать его новым фетишем по отношению к ней. Только с ней. Но не в тот случай, когда продолжает думать о другом и отчитывать его за то, что он же не думает о тех, с кем она перепёхивалась, в отличие от того, чтобы начать падать ему в ноги или хотя бы элементарно повторить дурацкое «спасибо» из её дерзкого, омерзительного, действительно обнаглевшего рта! — И ты это говоришь мне после того, как вчера стонала моё имя, покрепче насаживаясь на мой член, и сейчас, когда стоишь в одном моём халате? — вытерпел. Вытерпел, блять. Вместо привычного психоза, который, признаться, уже сжигал его вены с артериями от яростного закипания крови. Но ответил язвительно и ядовито, при этом констактируя факт, его же с ухмылкой выкуривая ей в недовольное личико.       Ему нравится её дерзкий и острый язычок… Но не в тот момент, когда он упоминает своих бывших, блять. Ожидает, что, если она будет жить у него и он будет дарить ей подарки, сможет так выкабениваться и брыкаться? Безусловно, это интересно и необходимо… Но в сексе. Не. При. Упоминании. Его. Их… — Уверена, что хочешь спросить именно это? — мотылёк неслучайно задал этот вопрос именно в тот момент, когда её новенький оттверженный телефон начал пиликать и вибрировать от новых сообщений. — Ну, и? Ответишь… или спросишь заново?       Он опять предоставляет ей выбор… При каждом, ёбаный в рот, удобном случае. Столько, блять, любой обсосок не спрашивает свою девушку вопросительное «можно, боишься и тд», сколько раз он предоставляет ей выбор в такие моменты, хотя на самом деле вообще не обязан, а со вчерашнего вечера так тем более. Это вообще она должна ему и вся обязана ему… особенно после милосердия и помилования своего дорогого «Энджела».       Только в этот раз Ви дал на раздумия не больше 10 секунд… Время вышло. Всё нахуй. Она не взялась за телефон. Даже если просто не успела за такое короткое время, его не ебёт.       И теперь это приобретает другой смысл…       Гортанно прорычав, словно в шаге от того, чтобы ударить её, он не менее жёстко и громко схватил её за руку, потащив к дивану. И нет, мужчина не швырнул её на него… а сам валяжно уселся и, не выпуская руку Ойро жёсткой хваткой, только ощутимее и сильнее сдавливая пальцы, развалился на кожаном покрове, с возрастающейся пленительной ухмылкой призывно раздвигая ноги.       Здесь не нужны слова… Однако он не упустит возможность показать ей, кем он является на самом деле и что, собственно, от неё хочет. Раз уж она не воспринимает его доброту, а это с его стороны ещё какая доброта… и раз собирается стать нагло выёбываться, что у неё, похоже, в крови.       Он просто разумно решил перенаправить её пламя в другое русло… Разве это не забота?       Резко дёрнув за пояс своего же халата и неожиданно обнажая сочное мытое тело, которое он вчера с превеликим удовольствием помечал… а потом сам же и лечил, начиная шипеть от этого воспоминания, Валентино, не отрывая похотливого взгляда от её обнажённой вздымающейся груди, грубо дёрнул её поближе к себе, к самым коленям… В то время как его рука нетерпеливо и жадно расстёгивали тяжёлый ремень и побыстрее освобождали уже нацелевшимся стволом стоящий член, сутенёр наконец-то поднял звериные и хищные глаза на её же глазные яблочки, наслаждаясь их новым обнажающимся смыслом и вскоре вытекающим соком… — Соси.       Не «приступай», не «действуй», не «пора занять или проучить твой дерзкий ротик»… Не как обычно. Просто. «Соси». Соси, блять, Лина. И начинай получать ответ на свой вопрос… … со значением которого он сам себе лжёт