Сᴋᴏᴩбнᴀя ᴨᴇᴄнь ᴏ бᴇɜʙᴩᴇʍᴇннᴏй ᴄʍᴇᴩᴛи

— Я не задираю нос, лишь следую выставленным условиям. — Ойро стояла ровно и твёрдо, уверенная в том, что говорит и делает. И из-за всех сил игнорировала то, как он пытался выставить её тупицей. Не прокатит.       Губы всё-таки дрогнули, особенна верхняя, стоило ему вновь приподнять её лицо за подбородок. Ох, как рвался наружу злой оскал. Ничерта, она продержится.       Слава, блять, Богу! Или Дьяволу. Или кому там ещё, неважно! Валентино открыл ей контракт, она этого добилась.       Секретарша, зашибись.       Только вот то, что он озвучил, в договоре не было написано. Лина хорошо разбиралась в документации, так что на ознакомление ей не понадобилось и минуты. Как и не понадобилось бы много мозгов, чтобы понять, что её этим контрактом хотят поиметь. Фигурально. Всё довольно расплывчато, ничего однозначного. Пока они не исправят пункты, демонесса ничего не подпишет.       Но его приказ, а точнее тон, которым демон ей приказал… Нужно было действовать быстрее и говорить короче. Ойро не смотрела на Валентино, но прекрасно чувствовала его давящий взгляд. И нетерпение, особенно после красноречиво материализовавшейся в руке перьевой ручки. — Я не подпишу, пока…       Он толкнул её, и не ожидая этого, грешница налетела на договор, рефлекторно выставляя руки вперёд. С ужасом девушка увидела, как на пергаменте появился кривой росчерк. Он даже был не на месте для подписи, а фактически на тексте. Но Валентино это не волновало.       Подонок!       Меньше секунды на осознание, и контракт исчезает, вместе с ним с грохотом захлопывается на замок дверь, а ядовитый дым, чуть ли не сбивая с ног, толкает её прямо на демона. Она врезается в него взглядом, чтобы увидеть, как мотылёк упивается своей очередной победой, открыто ей это демонстрируя, прежде чем оказаться опрокинутой спиной на тот же диван, где они только что сидели. — Нет! — Лина брыкнулась, но демон так крепко вцепился в её ноги, что вышло лишь поелозить на месте. Прежде чем он их раздвинул. — Я сказала, нет!       Острые пальцы стали лезть под белую ткань шорт, а Лина вдруг… задрожала. Сука, ни за что, блять! — Какой же ты сукин сын. — Прошипела сквозь зубы, уставившись в его глаза со всей ненавистью, которую всё это время сдерживала. Оставив к херам всю субординацию, потому что с ним о ней речи не шло. — Контракт не действителен. Он испорчен, так что составишь новый. Убрал лапы с меня.       Соврёт, если скажет, что ей не страшно под этим красным взглядом, не обещающим ничего хорошего. Но она всё равно говорила. Хера с два Ойро так просто сдастся. — Если трахнешь меня, я получу возможность уйти отсюда сразу, как откроется дверь. Потому что ты нарушишь контракт по найму. Я не твоя шлюха, Валентино, и никогда ей не буду.       Она попыталась отползти от него, хватаясь руками за подлокотник позади и спинку дивана. И неотрывно, упёрто смотрела в глаза страху. — Не будешь соблюдать договор Вокса, я обойду его и съебусь отсюда на всех правах. Понял?!

***

      Энджел слышал про контракт. Прекрасно слышал… и помешать не мог. В конце концов, это контракт не на душу и Лина это должна понимать. И она понимала… понимала, а он в своём репертуаре заставлял её делать то, что ему захочется, то, что вздумается.       И всё-таки этот уёбок собрался её трахнуть уже при разуме и чистой совести!!!. Даст услышал это из-за Ойро и уже хотел ворваться внутрь, взять удар на себя… Но Вал запер дверь, даже не обращая внимания на то, что он открыто ломился в неё… без голоса, лишь пытаясь выбить всеми четырьмя лапами.       И в результате просто разлохматил и помял себя… Он ничего, блять, не сможет сделать. Всё зависит от подруги… и от того, как скоро она ему надоест. — Прости… — вытирая левую щёку то ли от удара об дверь, то ли от покатившейся мокрой капли, паучок тяжело вздохнул с задранной головой и ушёл прочь.       Он лишь может помочь ей после этого… Как они ему тогда. Такова их учесть. И их судьба. Никчёмная, грязная, пусть и роскошная, богатая. Невсратая…

***

      Валентино не зря ждал… Не зря не потому, что Лина ему отказывала. Ведь он и не нуждался в её одобрении. А потому что ему не пришлось ждать и десяти минут, чтобы одним залпом осушить бокал из бури её эмоций, из её горькой, но дорогой и ценной ненависти. Она говорила, говорила и говорила, пытаясь доказать свою правоту, а он наслаждался… и смеялся, смеялся над её тупостью. Над её ролью сучки, которая казалось ему куда интереснее и интригованнее. — Меня не ебёт твоё мнение, малыш… — одной парой рук Вал сосредоточился на том, чтобы прижимать её бойкие маленькие ручки к дивану, а другой он приподнимал и удерживал её ножки, чтобы увлечённо пройтись по их длине языком, особенно задерживаясь на рисунке колена и самозабвенно оставляя на нём краски в виде своей пунцовой слюны. — Можешь потом рассказать Воксу, какое у нас замечательное и увлекательное сотрудничество~… Разве я запрещаю?       Он открыто намекал на то, что договор заключён и это неиспоримый факт. А ещё факт того, что Вокси ничего не сможет сделать, если узнает, а он это знал с самого, блять, начала, ещё с пролитой на него чашки кофе, что они будут заниматься сексом… Непросто сексом. Она станет его самым дорогим экзлюзивом, рядом с Энджелом и будет попадать в самые горячие и невъебенные съёмки.       А сейчас ему пора насладиться своим подарком… А то часы значительно припоздали.       Мотылёк не собирался использовать дым дальше по той причине, что ему хватит сил, чтобы удерживать её… А ещё ему необходимо, просто членоважно питаться во время секса её бесценными эмоциями, которые она посвящала так щедро только ему. — Лучше потрать свой голосок на те самые стоны и хрипы от моего большого мальчика… — басово хохоча, свободной рукой Ви с громким звоном пряжки расстёгивает свои брюки, в то время как удерживающая пара рук стала жадно и долгожданно изучать её стройное тело, остановившись на груди и сжимая его до одурения, чтобы у неё аж закрутились звёздочки в глазах и какое-то время она бы потеряла контроль над своим телом…       Облизываясь, как предвкушающее и заждавшееся животное перед плотным ужином, мужчина оголяет её сочную грудку лишь тем, что приподнимает на её шею натягивающую ткань и кофты, и лифчика одновременно, пока сам стягивает с неё широкие шорты, откидывая их куда подальше. — Твоё тело правильно реагирует на меня… Куда правильнее тебя. — сладко прикусывая нижнюю губу именно золотистым зубом, будто бы напоминая ей о своём щедром подарке, Валентино алчно огладил её впалый живот, перенимая её дрожь. Дрожь желания и какого-никакого интереса, свойственного только грешникам, только жителям Ада.       Он нагнулся её личику, выпуская змеиный проколотый язык на свободу, что, не теряя ни секунды вольничества, стал втираться в её кожу щеки, а после и переполз на уголок губ, чтобы проникнуть в рот. В неспланированной договорённости с рукой, которая тем же стремлением и движением заползла секретарше в трусики, буквально врезаясь острой пальцевой заточенностью в её клитор.       Лина вздрогнула не только из-за нависшего над ней ржущего демона, будто всё, что она ему говорила, самая идиотская и невменяемая вещь в мире. А ещё потому что услышала, как кто-то ломится в дверь.       «Энджел…» — жалобно проскрипела догадка. Кто же ещё мог быть так откровенно и опоумно рисковать ради неё. — «Прости…»       Сука. Вся буря эмоций рванула наружу, будто река под сорванной плотиной. Валентино напитывался ими, будто сочным нектаром, и смеялся над ней и таким быстрым выигрышем. Снова!       Она бы тоже над собой смеялась, наверное, если бы не была занята тем, чтобы отпихиваться от демона, пока есть возможность. — Ебать тебя будут последствия. — мгновенно вылетел рычащий ответ, когда одна пара его рук припечатала предпречья к дивану.       Грешница забрыкалась, но как назло, демону это не мешало вылизывать их и пачкать колено в своей слюне. Хотелось бы верить, что Вокс сможет на него хоть как-то повлиять, но после слов мотылька шансы приравнивались нулю.       Это не договор, это херня на постном масле! Ойро ещё заставит его пожалеть, что вообще связался с ней, кабель сучий!       Валентино не окуривал её в этот раз, не опаивал, не накачивал, не сковывал дымом. Он держал её лично, хотел, чтобы она в трезвом уме осознала всю полноту своего провала. Глаза расширились от звона пряжки. Демонесса набрала побольше воздуха, чтобы заорать на него, но не успела. — С-с-с, блять! — грешница сдавленно пропищала, забившись под ним. Но от этого стало лишь больнее. — Пусти, скотина!       Как же легко и быстро он её раздел. Лина рефлекторно попыталась сжаться и отвернуться от него, но демон не позволил. И, сука, сама от себя не ожидая, она вдруг слегка выгнулась под его прикосновениями к рёбрам и животу.       Это пиздец. Это полный, блять, пиздец!       Собственное тело предавало её, вместо того, чтобы сопротивляться как положено. То есть она сопротивлялась, брыкалась, извивалась, мешая ему, как могла. Но кожа покрылась мурашками от его требователбных пальцев. — Пошёл ты. Слышишь? — но в тот момент, когда демон приблизился к её лицу и стал вдавливать язык в щёку, Ойро по-настоящему запаниковала. — Отвали, Валентино!       Это последнее, что она выкрикнула, прежде чем он заткнул её. Тело замерло от того, как мотылёк прогнал по нему ток, заползая одновременно в рот и трусики. Будто долбанул электрошокером. Даже голос пропал, хоть ей и хотелось выкрикнуть во всё горло, несмотря на мешавший язык Валентино.       Едва первое онемение прошло, девушка сфокусировала взгляд на его глазах. Красные, хищные, возбуждённые. Помешанные. Упивающиеся властью. Демонесса оскалилась, дёрнув верхней губой. И несмотря на то, что внизу начало жечь, она облизала его язык. А затем укусила, впиваясь его же золотыми клыками в мякоть, задев пирсинг.       Пусть не надеется, что она возьмёт и просто сдастся.       Что её слова, что её попытки вырваться… не стоили совершенно ничего, даже задолжности или нищества. Безусловно, ему нравилось её сопротивление, поэтому он и дал ей некую свободу… но не рассчитывал, что это будет выглядеть настолько жалким и… скучным.       На несколько секунд или даже минут, точно он знал, Валентино задумался с нахмуренными бровями, при этом не ослабевая своей хватки и не разрывая контакт с её смуглыми глазами, поведывающие ему вместе с языком тела гораздо больше, чем она сама.       Мотылёк немного приподнялся, отстраняясь от её лица… … чтобы треснуть ощутимую, на этот раз хлёсткую пощёчину, оставляя пока что пунцовый след, который после превратится в сочный синяк. Не как Вокс… Он бил не в раздражении, а полностью себя контролируя и зная, какую силу и для чего ему нужно применить. — Я, кажется, уже говорил тебе, сучка… Для тебя в мою сторону нет прозвищ. Только имя. Валентино… И ты будешь его повторять. А если нет… — Ви вцепился сразу двумя руками в её горло с целью полного контроля её глотки и нарушения частичного поступления кислорода… который ей вскоре тоже мало понадобится. –… я найду способ закрыть твой рот.       Казалось бы, он бы сейчас мог достаточно какую-нибудь новую игрушку или кляп, дабы лицезреть, как он смотрится и работает на собственной секретарше… Но у него возникли другие планы. Она слишком плохо себя ведёт… Стоит приструнить свой подарок и для себя приятным способом.       Не успев раздеться, однако полностью освободив свой член, мужчина сместился ближе к концу дивана. К тому, где располагалась голова Ойро под его же собственническим натиском рук. Успешно выждав момент, когда она снова готовилась заорать, Валентино с блаженным мужским стоном, переходящий в насекомое стрекотание, вошёл в неё по самые гланды.       О~, о~, Сатана, блять, о, Люцифер, бляди грешные… Её влажный рот, как гостеприимный дом, и её бойкий язычок, как недовольный хозяин… Это выше его сил. Его выдержки. Она ещё и так пикантно пыталась откашляться и давиться… Что ему хотелось небрежно вцепиться в роскошную ткань гредушки дивана и разодрать её своими когтями к чертям.       Только вот, к сожалению или счастью… его другая пара рук благодаря своей прирождённой уникальности и длине нашла себе применение на её теле. Вернувшись к ней в трусики сразу двумя руками, мотылёк принялся за тяжёлую артиллерию. Сразу войдя двумя пальцами одной конечности и в ускоренном ритме стимулируя её уж очень увлажнённые стенки, другая по-прежнему вернулась на клитор и принялась всячески над ним издеваться: то сжимая между двух пальцев, то сжимая самыми двумя пальцами, то нажимая, то кружа, то царапая заострённым кончиком, как будто почёсывая. — Вау, пряность… — не прекращая мастерски контролировать руки внутри её истекающего лона, Ви вернул ей внимание глазами, вновь будоражуще приподняв крылья от этого упомрачительного вида её проклинающего лица с его членом в уже не таком смелом ротике. — Ты говоришь «нет»… а течёшь, как последнее сука. Тебя можно понять… Как тут устоять, верно?       Не упуская возможности надавить на больное, точнее заглатывающее место, мужчина, больше не в силах терпеть, начал рвано насиловать её рот, с незабываемым грохотом и в то же время зрелищем вбивая её голову в гредушку крепкой бесшумной мебели, позволяя им наслаждаться только собственными порочными звуками…       Он замер ненадолго, вдруг прекратив елозить укушенным языком в её рту и наглой рукой в её трусиках. Взгляд мотылька как-то странно и опасно переменился, вызвав новую волну дрожи в теле грешницы. В этот же момент Лина поняла, что чувствует металлический приквус во рту. Кажется, она правда не расчитала и прокусила его. С одной стороны, так ему, блять, и надо, а с другой…       Ойро тяжело дышала, наблюдая, как Валентино отстраняется от её лица, и уже собралась вновь начать выбивать себе свободу. А затем вдруг в глазах потемнело.       Звук пощёчины, кажется, ещё несколько секунд эхом отражался от стен комнаты, или же это было лишь в её голове, она не уверена. Её слишком дезориентировало. В сравнении с этим, Вокс, оказывается, вообще лишь слегка шлёпнул её по щёчке. Вокс вообще особо рук не распускал, только когда терял контроль над своими эмоциями и чувствами. Валентино же сделал это хладнокровно и осознанно. Насколько, конечно, слово «осознанность» могло быть к нему применимо.       Интересно, когда она ударила Валентино, он то же самое ощущал, или она всё же отвесила слишком слабую пощёчину? Отстранённая мысль исчезла так же быстро, как и появилась.       Медленно демонесса скосила взгляд обратно на демона, прежде чем вернуть голову в прежнее положение, пока он говорил. Не голос, сплошная угроза. Она не успела вдохнуть, когда Валентино нещадно сжал её горло сразу парой рук. Грешница инстинктивно попыталась высвободить руки, чтобы попытаться оттянуть его. Смешная попытка.       Но даже сейчас, даже под страхом выйти отсюда в лучшем случае полуживой, она молча посылала его всем своим видом во все известные направления. Хера с два она произнесёт его имя в стоне. Да она вообще стонать не будет, уж точно не из-за него и тем более не после того, как он ударил её так, что, похоже, на щеке расцветёт синяк.       Может, плюнуть в него? Лина всерьёз задумалась над этой мыслью, пока смотрела в его наглую хищную морду, наконец прекратившую ухмыляться, а об инстинкте самомохранения задумается как-нибудь потом.       Но неожиданно в его глазах что-то промелькнуло. Она увидела это за секунду до того, как поняла, что именно он решил сделать. В этот раз мотылёк даже не разделся. Он просто вытащил член и придвинулся к её голове с таким видом, будто собирался её им задушить. — Отв… гх!       Он застонал. Это можно было бы даже назвать красивым, если бы стон из Валентино не вырвался из-за всаженного в её горло по самые яйца члена. Придавленный язык сразу стал противиться и бесполезно пытаться его вытолкнуть, и на самом деле этим Ойро делала себе лишь хуже, потому что от сопротивления лишь сильнее давилась и хрипела. Глотка конвульсивно сжалась, крепко обхватывая член, пока Валентино наслаждался ощущениями.       И вдруг девушка резко дёрнулась всем телом, чуть не вскрикнув. Вскрика, конечно не вышло, связки заблокированы, они лишь слегка отдали вибрацией в его ствол, когда Валентино вдруг вывернулся и вошёл в неё двумя пальцами, сходу вставляя их в ускоренном темпе, и стал насиловать клитор второй рукой.       Пожалуй, она никогда не признала бы это, но у его члена в её рту оказался один плюс: она не могла стонать. Сукин сын, тварь, озабоченный псих. Демонесса бы хотела себя контролировать, контролировать своё тело. Но от его действий внизу слишком быстро разгорался постыдный пожар, она буквально бесшумно захныкала, содрогаясь телом, как при всхлипах, сжалась вся внизу, пытаясь это остановить. Пытаясь прекратить течь от его рук и, грёбаное всё, члена в в глотке.       Всю свою ненависть, всю свою ярость и непокорность грешница выразила на раскрасневшимся лице, кряхтя и покашливая, глядя прямо в его блядские глаза. Ей не нужно отвечать на слова Валентино, чтобы выразить всё, что хотела бы ему высказать.       Пока он не сорвался.       Демон не щадил, не наращивал темп, не давал хотя бы привыкнуть к его размеру. Он всаживался в её глотку грубо и резко, сразу доставая до гланд и даже глубже. Лина давилась и хрипела, оглушённая порочным хлюпаньем и силой, с которой он вдавливал её в диван. И тем, как не прекращал иметь её пальцами, дезориентируя и не давая опомниться. Демонесса периодически пиналась ногами, пыталась ударить его коленом, свести бёдра и остановить хотя бы его действия у себя между ног. Чтобы прекратить так течь из-за него, как в последний раз. Диссонанс между разумом и телом начинал сводить с ума, но она ничего. Не могла. С этим сделать. Последнее, что она попыталась предпринять — это отвернуть голову, и пару раз даже почти получилось. Он, кажется, бесился из-за этого. Но ничего это не меняло: Валентино уже трахает её. Второй раз.       Прокусанный язык не доставлял ему дискомфорта. Во-первых, по той причине, что Лина уже несёт за это наказание… А во-вторых, потому что его слюна действовала и на него самого, так что, накапливаясь во рту, ему понадобилось несколько секунд, чтобы регенерировать незначительные повреждения.       Ему неспоримо очень пришёлся по нраву новый кляп для его новой секретарши… И полезно затыкает язык Лины, позволяя, по истине, наслаждаться её более значительными эмоциями глаз, и позволяет ему вдвойне получить удовольствие от его наглого порыва… Из-за этого движения стали нестерпимее и жёстче. Что внизу, что вверху… Он вдалбивался в её рот, как поршень при больших скоростях, самозабвенно порыкивая и с болючей ухмылкой засматриваясь на то, как его яйца при каждом толчке звучно хлопают её по подбородку, что вызывало в ней новое раздражение, новую ненависть, которую он вкуривал с наркотическим эффектом вместо своего мундштука.       Но, пожалуй, самое интересное происходило и ощущалось внутри… Внутри её стенок. Внутри её глотки. Обе дырки предназначены для него и больше никем не будут заполнены, кроме него… — Твоё тело уже нашло своего хозяина… Оно понимает. — мотылёк словно нашёптывал ей сказку, как заботливая мамочка перед сном, не прекращая демонстрировать девушке собственный оскал из острых зубов. — Скоро и ты поймёшь…       Ви как всегда неожиданно и вторгающе нарастает темп до упомрачительного, врезаясь в её вдоль и поперёк промокшую киску всеми тремя, считай, шестью фалангами пальцев, даже нескрыто и определённо ликующе поражаясь тому, как яро Ойро продолжает течь от него, несмотря на всё то, что он делает…       Нет. Нет, сука… Не так, блять. Он больше не может… Ему нужна она. Нужна. Хочет по-другому…       Чувствуя головокружение и судорогу по всему телу от предвкушения, будто бы он прямо сейчас схватил лихорадку и бился в ознобе, мужчина одним движением вышел из неё и, не позволяя опять всё портить своими никчёмными криками, переворачивает её уже довольно-таки почти податливое тельце на живот, предварительно ловко и незаметно избавившись от последней мокрой вещи, служащей ранее бесполезной преградой.       Той же парой рук, которая служила её придушением, он весомо вжимал её в диван за плечи и лопатки, болезненно надавливая. Сил и терпения нет, чтобы и сейчас избавляться от одежды… Так что он просто наконец-то выпучил перед собой её упругую формистую задницу и вошёл с таким же остервением, что и в её рот несколько мгновений назад.       Его стоны больше не похожи на человеческие или животные… Они ненаигранно походили на шипение насекомого, собирающего напасть. Пусть боится, пусть трясётся от страха… Ему понравится всё в ней. И он исследует это всё, вытрахает наружу, к себе…       Выпрямившись, мотылёк одержимо хлёстнул по её левой булочке и, протяжно усмехнувшись, начал откровенно вбивать её в этот ёбаный диван, будто извращённо и жестоко пытаясь сделать её его частью, в то время как ладони не могли спасть с её задницы и вольно оставались на месте, зависимо сжимая кожу при каждом толчке до неисправимого натяжения.       О~, нет… Пряность и песнь сложно назвать тугой, очень сложно. Видимо, после той ночи… Но это служит ему как-никак лучшей наградой и подарочным бонусом, имея права откидывать голову назад и закатывать червонные глазные яблоки от нередаваемого пожара внутри её, что бессознательно грозил сжечь любого пожалевшего или хотя бы приблизившегося…       Его это интриговало. Но никак не отталкивало, побуждая вторгаться безобразно и беспощадно, вбивая её единственное место рядом с ним раз и навсегда. Ей же понравится это место… Она сама потом не захочет с него уходить.       Сколько она в его подчинении? Несколько часов?       Несколько часов, а Валентино уже вытрахал её глотку до пунцового цвета и явно не собирался на этом останавливаться. От скорости и силы, с которой он вдавливался в её хрипящее горло, а ещё и от рук, которые так и продолжали сжимать шею, кислорода катастрофически не хватало. Лина буквально захлёбывалась его членом, редкими урывками втягивая маленькие порции воздуха. Глаза щурились от ярости и унизительных ударов о подбородок, которые, она уверена, являлись спланированными. А ещё от ненависти к его рукам, которые никак не удавалось сбить коленями или сжать бёдрами. Чтобы опровергруть его грёбаные слова, не чувствовать, как внутри всё пульсирует. Какого хера она так реагирует на всё, что он делает?! Ей так сильно хотелось высказать демону, насколько он ошибается, что даже удалось подать возмущённый голос. И лучше бы она этого не делала, потому что на радость Валентино вышли лишь ещё более порочные хлюпающие звуки от того, как голос прерывался из-за его непрекращающегося проникновения, а не возмущение.       И в этот момент она зажмурилась, сжимаясь изо всех сил вокруг его пальцев внизу. Хотелось выстрелись самой себе в лоб, лишь бы не чувствовать то, что он в ней вызывал, даже насилуя её рот.       Валентино так резко вышел из глотки, что Ойро громко закашлялась, натужно втягивая воздух. Она даже не успела восстановить запас кислорода в организме, чтобы начать материть демона всеми известными ей матами, как Валентино уже перекинул её на живот. От нехватки воздуха тело ослабло, и это стало ему на руку, он почти не встретил сопротивления. Почти. Оказавшись перевёрнутой, грешница подняла ослабленные руки и хотела приподняться, но мотылёк, будто предвидя её намерения, жёстко вжал её в диван, нещадно надавливая на спину. — Нет… — хрипло выдавила демонесса, когда Валентино выставил для себя её задницу.       И вскрикнула, уперевшись лицом в ткань дивана. Блять…       Вслушивайся, вслушивайся, Лина. В эти его пугающие, угрожающие стоны, прислушивайся к своей ненависти, чувствуй боль от давления в лопатки. Делай, что хочешь, только не стони от его члена, как сука, которой он тебя и считает.       Но как же он её трахал. Она сжала рукой подлокотник дивана до конвульсивной боли, лишь бы отвлечься, а второй зажала себе рот, лишь бы из него выходило не больше, чем сдавленное тихое мычание из-за толчков, которыми Валентино, казалось, пытается её раздавить.       Она обещала себе не стонать. Мотылёк и так перенасытился её эмоциями, и так чувствовал, как она течёт, будто была такой же извращенкой, как и он. Лина не пыталась вырваться или помешать ему, все силы уходили на то, чтобы держаться и молчать. И не кончать. Она не доставит ему такого удовольствия — наблюдать за тем, как её тело тонет в эйфории от его насилия. Стоило, наверное, попытаться укусить его член, пока есть возможность. Хотя учитывая, как он врезал от укуса за язык, страшно подумать, что бы он сделал, если бы вместо языка был член.       Господи, нет, всё, хватит! Ойро не хочет чувствовать, как тело предательски истекало и принимало его, слышать, как Валентино хорошо, чувствовать его в себе. Зарычав, она опустила руки вниз с дивана и начала стягивать себя вниз, пытась выползти из-под него, помогая себе лягающимися ногами и извивающейся задницей, чтобы помешать ему, сбить с грёбаного ритма. — Хватит!       Лучше бы дальше трахал её рот. Лучше бы заставлял просто сосать ему, но не течь вот так, будто ей нравится. Хера с два! Она стала ещё активнее стягиваться с дивана, ухватившись за его ножку, и изо всех сил сжала ягодицы, чтобы замедлить мотылька и дать себе передышку.       Валентино видел её глаза, когда ненасытно пихал своей член ей в сжатые гланды… Но что важнее всего, он чувствовал пальцами и своими руками её тело, её желание поддаться ему и послушаться. Она получала удовольствие и это не могло быть оспаримо, такова природа, его охринительная сексуальность и опыт, а также женская необходимость быть заполненной и затраханной мужчиной…       Это чувство Лина заперла, казалось бы, на прочный титановый замок… и самое забавное, что после недолгих его профессиональных усилий этот замок сорвался с цепи, а Ойро продолжала орать о преступлении, только её тело не противоречило ему, выдавая с потрохами. — Ты незаменима, пряность… Знаешь, почему? — Вал животно и порочно пыхтел, потому что вбивался в девушку чуть ли не со всей дури, как обычно драл Энджела, сразу и без церемонностей, но она ведь заслуживала к себе большего… эксклюзивно соответствующего подхода. Руки переползли на её талию, чтобы покрепче ухватить её для глубоко проникновения колностного члена… И вскоре это стало его ошибкой. — Потому что ты одна из миллионов, кто способен так неповторимо орать мне прямо в лицо, какой я мудила… в то время, как твоё тело восхваляет меня самыми ангельскими мольбами.       Мотылёк хрипло рассмеялся, вновь восторженно шлёпывая её по сочным ягодицам, будто пытаясь невообразимой страстью отодрать её пылающую кожу. И уже не только от его алых пометок…       Но через пару секунд ему стало не до смеха. Пусть демонесса и не совсем удачно пыталась сползти с дивана и вертеться, мешая его узлу нормально затягиваться, Ви это пришлось глубоко не по вкусу, отчего его руки словно заменили свою структуру на железную, с остервением укладывая её обратно, только уже на бок и останавливаясь в своих движениях. — Я смотрю, ты неблагодарна к моей выдержке по отношению к тебе… — он грубо схватил её за смолиные волосы, жёсткой хваткой спутывая их и болезненно сжимая в кулаке, мужчина резко приподнял её голову к себе, заставляя пару косточек в её шее хрустнуть, дабы она поняла, что это лишь малая часть того, что он делает с остальными, но чего не делает с ней… и какое прогнившее наслаждение она при этом получает. — Что ж, тогда я покажу тебе…       С этими словами, располагая её боком, Валентино неожиданно вошёл языком кобры в её ухо и в этот же момент, доводя девушку до беспамятства и неподдельного страха, заменил место своего нехилого достоинства. В её заднице… Сразу погрузившись по самую длину своего члена, как и всегда, ухмыляясь.       О, сейчас ты тоже сдержишь голос, песнь? Сможешь заткнуть себя только одной рукой?..       Желая поскорее узнать ответ на этот вопрос, мотылёк стал бешено трахать её, с такой силой, что, если бы он её не удерживал, без шуток, её бы черепная коробка несколько раз бы уже пробилась об гредушку дивана, либо она соскочила с него с яркими синяками до самой двери… Но он крепко держал её, жёстко надавливая на лопатки, контролируя то, что приложи он чуточку больше силы, и сломал бы уже множество её костей к чертям.       Однако в его планах и желаниях не было портить свою куклу… идеально согревающую и сжимающую его изнутри, побуждая его ухватиться за её бёдра остальными лапами, как за железные прутья, хотя они будут явно надёжнее и безэмоциональнее…       Она бесценна. Сатана, правда, бесценна, и он больше не отдаст её никому. Будет иметь права и имеет уже сейчас овладевать ею только он один, только он сам…       Давай же, Лина. Покажи ему себя. И то, что ты из себя представляешь… Он примет, он поймёт. На то и король-сутенёр пошлых желаний и их исполнения.       Блять, Господи…       Она чувствовала его жадное дыхание, вырывающееся при каждом жёстком толчке, и еле была в состоянии воспринять, что он ей говорил. Говорил и драл, как личную провинившуюся шлюху.       Ей хотелось смеяться и плакать, когда он сказал, что именно в Лине стало причиной его помешательства на ней. Видимо, неправильную стратегию они с Энджелом выбрали… — Нет! — взвизгнула девушка, когда мотылёк вновь затащил её на диван и схватил за волосы. — Нет!       Валентино остановился, и сразу внизу появилось жгучее жжение от того трения и ударов бёдер о бёдра, из-за которых Ойро теряла разум. Она загнула голову назад от его хватки и уставилась в теперь по-настоящему пугающие глаза демона, втягивая носом тяжёлый воздух. Сквозь сжатые зубы вновь вырвался короткий сдавленный вскрик, когда Валентино едва не сломал ей шею, поднимая ближе к себе её голову.       Чем больше она сопротивлялась, тем хуже становилось её положение. Мотылёк не уставал доказывать, что может гораздо больше. — Что… ПРЕКРАТИ! — Лина запищала и испуганно забрыкалась, почувствовав его язык, заползающий в ухо, попыталась завертеть головой и отклониться, прижаться виском к дивану. Но он вероятнее бы оторвал ей скальп, чем позволил отодвинуться.       Все попытки избавиться от этого прекратились, когда грешница едва не толкнулась головой в гредушку дивана. В этот момент в глазах заплясали звёзды, а комната ненадолго потемнела. Она закричала во всё драное горло от того, что он сделал. Мотылёк не подготовил её, не позволил привыкнуть, он просто вставил свой член на всю длину, не заботясь, сколько боли это принесёт. Хотя, в этом и заключалась, судя по всему, его цель.       Лина видела его ухмылку лишь мельком, потому что дальше всё, что её заботило — это разрывающая боль, страх, злость от бессилия и вновь растущее… грёбаное удовольствие.       Да какого хуя?!       Валентино вбивался, как ненормальный. Как псих, наслаждаясь её гримасой и её криками скозь стиснутые зубы, которые больше не получалось удерживать. Ойро не могла двигать ни заломанной головой, ни телом, вдавленным до предела его живодёрской хваткой. Он так скрутил её, что всё, что ей теперь оставалось — это принимать его в себя, хочет она этого или нет. И хрипло кричать, краснея от мысли, что за дверью полная студия персонала и актёров. Демонесса захныкала, жалобно скалясь на себя и на него, и вновь попыталась заткнуться, чтоб хотя бы быть тише. Но Валентино входил всё свободнее и легче, а она готова откусить себе язык, лишь бы не застонать.       Это слишком.       Его слишком много. Он посмел трахнуть её с первых же рабочих часов во все, блять, места! Единственной более-менее свободной рукой Лина попыталась не заткнуть себе рот, — уже знала, что это не поможет, — а приостановить его бёдра, ударяющиеся с громкими шлепками, которые добавляли её щекам ещё больше краски. Потянулась вниз, выставляя пальцы, как смехотворное препятствие. Попыталась схватить его за штанину, чтобы если не остановить, то хотя бы прижать к себе и уменьшить силу толчков. Толчков, которые стали доводить до исступления. Она его ненавидела. Всей душой, искренне… И смертельно, жутко, позорно хотела.       Наверное, именно за это Ойро сейчас ненавидела себя больше всего.       Невероятный баланс для него, будоражущая эстетика вырывающегося сопротивлениями… для новых потоков желания, завладевшими всем её телом. Валентино, как никто другой, отлично и созерцающе наблюдал, ощущал своими же руками и членом… как тело истекающей сучки не принадлежит её хозяйке. Которая всё ещё пытается заглушить его стоны и лишить его хотя бы этой крупицы удовольствия…       О, песнь, будь ты на его месте, ты бы с самого начала осознала, что, пусть твои стоны и однозначно превосходны и пленительны, они не сравнимы с той правдой, что боролась внутри тебя с собственным очернённым духом, якобы прикрываясь правильностью или характером. — Хочешь меня?.. — Вал не остановил свою нездоровую затею и продолжил заползать всё глубже в её ухо. Нет, разумеется, он не мог лишить её наслаждения, а точнее урока теми звуками столкновениями его члена со стенкой её матки, следовательно, их бёдер и её задницей с диваном… Он лишь противоречил её мольбам и делал всё точно наоборот. Он, и правда, мог быть покорным. Потому что в данный момент мотылёк пламенно покорялся её телу, сжимаясь и выгибаясь под его движениями. Незаметно и отвергающе для неё, но бесподобно и внимательно учитывающе для него. Разве это можно назвать издевательством или насилием?.. — Хочешь, Лина~?..       Он называл её по имени и задавал этот пылкий вопрос прямо на то ухо, в которое он тоже вбивался, изрядно подражая своим же движениям внизу. Её глаза… Её глаза являлись чем-то невероятным, настолько ярко и отчётливо, правдиво отражая её чувства, что он готов ослепить её не только и своими ощущениями… но и спермой.       Понимая, что действительно Ви, вряд ли, сможет сдержать себя от этой мысли прямо сейчас, слишком раскрепостившись в том, как самозабвенно трахать свою первую желанную и лучшую секретаршу, он в последнюю секунду успел подумать наперёд… Поэтому лёг на неё почти всем своим весом сзади, так что та рука, что служила её верёвкой и креплением, почти полностью оплела её тонкую шею, в которой не так давно побывал его член… Благодаря подобному охвату мужчина не только нашёл следующий способ приструнить её в процессе, он отворачивал её голову в грядушку, дабы прямо не кончить ей в карие пленительные глазницы. Только теперь его старания и контроль перетекли на то, как удерживать девушку на месте и вжимать её в диван, а не разламывать её голову об кожаную ручку мебели.       Его другие руки неустанно оставались на тех же местах, только с этих секунд менее сдержанно сжимая её сексуальную задницу, тем самым сжимая изнутри и себя, и направляя за талию на ответные движения.       Казалось, ещё чуть-чуть, и ему не придётся имитировать её ответ, Ойро сама разорвёт контракт со своим телом хотя бы на мгновенье и позволит её телу непостыдно и далеко нестеснительно двигаться ему навстречу, чтобы следы от его ладоней и его бёдер стали ярче, заметнее, а звуки стали громче, оглушая и одурманивая и без того плывущее сознание.       Ощущая, как пик близится быстрее, чем он обычно пытается раздеть жертву или шлюху, Валентино сменяется на такой скоростной темп, на который только способен, создавая подобие как будто молнеиносной реакции вибратора, раскаляя и теребя одну пару тел, и побуждая при каждом следующем толчке, каждой следующей миллисекунде разорваться на миллионы мелких кусочков от той эйфории, что накрывало тело и проникало острыми иголками во все внутренние органы.       Ещё пару толчков, сравнимых с яростным дёрганьем быка в сторону красного платка, и Вал небрежно перекидывает Лину к нему лицом, чтобы вытащить член и на это же прекрасное ухоженное ненавистное личико и кончить, под тихое симпатичное шипение оглаживая её пухлую натёртую линию губ… уже второй раз в его сперме, в самой лучшей повседневной помаде.       Сукин сын, он всё знал. Всё чувствовал. Дать бы ему по роже…       Только вот от его вопроса, пусть Лина на него ни за что бы не ответила, внизу всё сокращалось, крепче обхватывая его член. Это ответ, которого она давать не хотела. Это неправильно, грязно, отвратно… хотеть того, кто взял силой. Она всегда была такой испорченной, интересно? Или это Валентино отравил её своим порочным ядом, загрязнил кровь и мысли?       Демон не позволял отклониться от своего языка в ухе, ритмично двигающегося вместе с членом между её ног, и этот новый фетиш вызывал слишком много противоречивых чувств. Она бы мотнула головой, если бы могла, чтобы дать отрицательный ответ, пусть в него никто уже и не поверит, и чтобы сбросить его язык. Это отвратительно, но тело било в порочном грязном возбуждении. Она обещала не стонать. Но когда он спросил второй раз, прямо в ставшее безумно чувствительным ухо, назвав её по имени…       Лина не выдержала. Громкий надрывный стон вырвался из горла, за которое Валентино её держал. Глаза так отчаянно желали закатиться, а тело откинуться к его груди, но Ойро бы скорее откусила себе губу, чем поддалась этим мерзким порывам.       Девушка пискнула и тут же вновь не сдержала стон, который оборвала, намеренно подавившись им. Валентино придавил её своим весом и вывернул шею, прижимая к дивану снова. От расслабления позвонков стало почти так же хорошо, как и от…       Нет, блять. Пусть она себя откровенно обманывает, пусть он ржёт над ней, но она ни за что не признает даже себе, что на самом деле начала чувствовать, вжатая в диван Валентино. Особенно когда он стал сам руководить её окончательно обмякшим телом и подтягивать её бёдра себе навстречу. — Не-ет… — отчаянно провыла в диван, жмурясь из-за всех сил.       Потому что тело стало неметь. Неметь так, как никогда раньше ещё не немело, под самыми жёсткими и быстрыми в её жизни толчками. Самыми унизительными. И самыми, мать его, возбуждающими. От накрывающего оргазма губы так широко раскрылись, что челюсть начало сводить. Лина не хотела кончать. Не хотела, блять! Он ведь даже не озаботился бы этом, если бы она сдержалась. Но она не сдержалась. Как та сама текущая сука, которой он её называл. Осталось, чтобы он поставил миску у двери и нацепил тот ошейник, да, Лина?       В острой конвульсии, охватившей каждую мышцу в теле, грешница даже не сразу поняла, что её больше не трахают. Даже не сразу поняла, что мотылёк её перевернул одним небрежным движением. Всё это до неё дошло, когда Валентино… кончил… ей на лицо.       Как настоящей шлюхе.       Лина зажмурилась, чувствуя, как по коже растекается сперма. И снова его вкус на языке. Плакать от этого или смеяться?       Девушка лежала, тяжело втягивая воздух носом, потому что губы наконец плотно сжала, не позволяя больше ни капле проникнуть в рот, и опустошённо смотрела в потолок. Лишь на самом дне зрачков плескалась чистейшая злость и прежняя непокорность.       Не глядя ни на нависающего над ней хрипящего демона, ни на свою дрожащую руку, Ойро собирает ладонью сперму, сколько может, и стряхивает её то ли на пол, то ли на диван.       Главное сейчас не включать мозг. Не начинать анализировать и осознавать, что произошло. И тем более не задумываться, что она чувствует по этому поводу. — Слезь с меня.       Тихо и спокойно. Пряча плескающиеся эмоции и дрожь в голосе. Никакой субординации. Никакой учтивости и профессионализма. Только не с ним. Только не сейчас.       Все её попытки сведенены на «нет», и это, пожалуй, самый желаемый результат для Валентино. Не потому что он всё это время ждал её стонов, первый раз он их уже услышал и эта часть оргазма уже им достигнута. А потому что для него ничего не было слаще того, как жертва противоречит себе долгое время, а потом теряет контроль под собственным хозяином, невольно, но отдавая ему все свои дары противоположного ответа, словно отдавая крестьянскую дань до крохи, лишь бы угодить зверскому и жадному барину, моля о прощении.       Этот подарок действительно стоил того, чтобы настояться на ожидаемое и долгожданное использование, пуская слюни. Он всегда знал, что Вокс его до безумия любит, чтобы так порадовать~… Что ж, это взаимно, микроволновка. — Я же говорил… — обожаемо растягивания озвучивание собственных испорченных мыслей, мотылёк вкушающе рассмеялся и рваным движением кинул её голову на диван. Он больше не удерживал её, продолжительно и неспеша выползая своими лапами из-под её тела, будто желая даже сейчас ещё долго напоминать и давить на стойкую психику его сучки-малышки. — Тебе понравилось. — Можешь врать мне, но не себе, пряность… Тогда ты будешь сдавливать себя в моих объятиях, а не я. — хохоча и смакуя признанный и подкреплённый сочным сексом факт, Ви уже незамедлительно поднялся с дивана, оставив полураздетую и вымотанную в собственной истоме демонессу, и лишь застегнул изредка потрёпанную ширинку. Застегнув ремень с деловитым звуком, мужчина вернул свой наркотический предмет в правую руку, уже приевшийся к его коже ладони и пальцев, жадно и будто мечтательно делая затяжку.       Он задумался, пока выдыхал, и снова опустил завлечённый хищный взгляд на карие глаза, которые даже в данный момент и после всего ничуть не убавили своё пылкое сияние. Скорее, перенаправили его… — Если не хочешь продолжить со мной в душе, тебе лучше убрать свою притягательную задницу из моей гримёрной. — ни на секунду не ослабляя оскала, как нажравшийся вдоволь тигр, бесспорно привлекательно вильнув бедренной секцией и ненадолго удалившись из своих небольших владений студии.       И нет, он не врал, оставив Лине право выбора и оставив дверь в гримёрную открытой. Пусть демон прекрасно ведовал, что она выберет, ему принципиально и свойственно необходимо испытать выбор на себе…       Лина молчала, откинувшись на диван, как только демон отшвырнул её голову. Молчала, когда Валентино вновь открыл свой рот. Молчала, когда звук застёгнутой ширинки и заправленного ремня резью раздался в ушах. Молчала, когда воздух снова пропах его дымом.       Но стоило ему упомянуть о возможном «продолжении», Ойро оскалилась, как раненый зверь. Стоило ей повернуть к нему перепачканное лицо, как Валентино уже довольно вилял задницей в сторону выхода. Подонок. То есть либо он трахнет её снова, либо «выпирайся, Лина, с моей спермой на лице и продолжай работать под взглядами каждого сотрудника моей индустрии»?       Девушка тяжело приподнялась на дрожащих руках и села. Сжала зубы, чтобы не зашипеть, потому что задница просто горела, и принялась оперативно одеваться, насколько позволяли ослабшие мышцы. Без душа, на влажное тело. Нашла какую-то одежду мотылька, а это явно его одежда, и хорошенько вытерла об неё лицо. Умоется нормально уже в уборной, как только свалит отсюда. Расчесав волосы пальцами, как могла, Лина наконец схватила телефон, выпавший из кармана, когда Валентино толкнул её на диван, и вылетела из гримёрной, опустив голову. Вылетела прямиком на выход, буркнув, что ненадолго отлучится. Последнее, что она хотела — это столкнуться с Энджелом, поэтому ноги унесли её быстрее, чем она успела его разглядеть.