Сᴋᴏᴩбнᴀя ᴨᴇᴄнь ᴏ бᴇɜʙᴩᴇʍᴇннᴏй ᴄʍᴇᴩᴛи

      Вал нажрался… Конкретно нажрался ещё до полночи, до самого сока вечеринки. Обычно он напивался и без повода праздника, точнее бывали различные поводы и многие служили для него личным праздником… Но эта дата, а главное день однозначно спровоцировали его нарадоваться от души. Конечно, главной причиной послужил живой и недурственный подарок с острым и долгожданным содержанием, отчего Валентино слегка пересёк обороты… Но даже он мог признать, что это было к лучшему. В конце концов, он забылся, не слушал подробности гундения микроволновки, ну и прочей скуки…       На Лину у него, в хуй не вставши к огромному сожалению, времени, правильнее сказать, трезвого разума не хватило… И снова это было к лучшему. Потому что пусть и с опозданием, но он собирался опробовать СВОЙ подарок при трезвом рассудке и с более податливым достоинством в брюках. Заодно сразу же и бурно начнёт поднимать рейтинги, как все от него того и хотели… А он тем временем будет это делать теми способами, которые уже близки и в гормональном росте привлекательны ему.       Сегодня первый официальный рабочий день Ойро, и мотылёк планировал его пометить не только красным, но и возбудимым цветом в календаре… Дав Энджелу перерыв, он валяжно и молча удалился в свою гримёрную, при этом напускав в студии достаточное количество дыма.       Демон пусть и нажрался вхлам, память у него после этого работала прекрасно, так что он помнил, как его лучшая пушистая шлюха с членом вскрикнул имя ЕГО принадлежности на весь зал, а потом спрятался за колонной, чтобы понаблюдать за ним. Ему плевать, насколько они близки, ему в любом случае это сыграет на руку… Он умеет обратить всё в свою выгоду. Однако это тот момент, когда спешить с удобным поворотом событий нельзя. Он лишь бросил удочку в воду, как говориться… Осталось лишь терпеливо подождать, пока старая добыча не попадётся в ловушку вновь, только уже осознанно и под собственную ответственность.       Образовавшийся пунцовый дым стремительными волнами окутывал коридор, как летающий дракон из Китая, наконец-то узнавая свою жертву и оплетая всем своим сгустком, чтобы образовать лишь одну фразу перед её глазами, прежде чем безвыходно раствориться в воздухе по воле извращённого хозяина. — «Per me».       Первый раз заходя в здание, Лина не пошла привычным путём в крыло теледемона. Она больше не будет первым делом по приходу заглядывать к Воксу. И больше не будет носить ему кофе, носиться с документами между отделами аналитики и бухгалтерии, вести переговоры с потенциальными клиентами и… и больше не будет с ним наедине. После вчерашнего вечера вся привязанность к бывшему боссу будто по мановению руки куда-то испарилась, оставив вместо себя лишь презрение, ненавись и красноречивое отвращение. Валентино нажрался в усмерть, и это было очень большим плюсом для неё и Энджела. Но Вокс оставался в трезвом уме.       «Я же сказал, что ты будешь на него работать».       «Хочу посмотреть, как ты передашь ему мой контракт. Или забыл о моих пунктах в…»       «Я помню, Лина, что твою душу нельзя продать. И дарить. Поэтому я предлагаю тебе расторжение контракта».       Грешница не поверила тогда своим ушам, думала, ослышалась. По договору, срок её службы ему — вечность. И теперь он лично предлагал ей свободу. Хотя очень смешно так это называть, но, по крайней мере, её душа вновь может принадлежать ей. Но цена Валентино. Она должна занять должность под его руководством, добровольно. И работать, пока ей не позволят уволиться.       И Лина согласилась.       Теперь её путь лежал в противоположное крыло башни, и при этом ей даже ещё неизвестно, какую должность она будет занимать. Хотелось бы уборщицей, она бы не обиделась. Менеджером он ей в жизни не предложит стать, а всё остальное грозит постоянным контактом с мотыльком-сутенёром. Но выбора нет.       Ей никогда не приходилось бывать на съемках фильмов для взрослых, а сегодня ко всему ещё и смена Энджела. Шла лишь подготовка, а Лина уже начинала подсчитывать, сколько ей стоит выпить, чтобы не быть пьяной на работе, но суметь пережить этот день с минимально возможными потерями для нервной системы и психики. Валентино её не трогал, увлечён рабочим процессом, но демонесса не обольщалась. Она как раз думала подойти к Дасту, когда плотный пунцовый дым, туманом стелившийся по полу, окутал её вмиг напрягшуюся фигуру. Дым не попытался залезть в нос, он лишь сложился в короткую испанскую фразу перед её глазами, растворившись через пару секунд.       «Ко мне».       Как собаку.       Она завертела головой в поисках мотылька. Но он только что зашёл к себе в гримёрную. Преодолевая онемение в теле, Ойро закрыла глаза, собираясь с духом. Сглотнуть тяжёлый ком, застрявший в горле, так и не удалось, но грешница хорошо научена жизнью, так что она распрямила спину, гордо приподняв подбородок, чтобы не выглядеть запуганной шавкой, а строгим профессионалом своего дела, и уверенно, хоть и критично медленно пошла к Валентино.       Тело ей изменило перед самой дверью, отказываясь заходить внутрь. Только Лина знала, что за промедление её тоже по головке не погладят, поэтому сцепила зубы, злясь на саму себя, и открыла дверь, делая два шага внутрь. Встав почти на проходе, девушка сложила руки за спиной и молча уставилась в пол, не опуская головы. Каменное лицо. Холодная строгая поза. А самое главное — открытая дверь. — Вы хотели меня видеть. — Валентино теперь её начальство. Пахабничество непозволительно.       Он хотел, чтобы она на тебя работала? Она будет. И продемонстрирует ему весь свой каменный неприступный профессионализм, насколько только сможет. Энджел сказал, что мотылёк любит эмоции. Так вот от неё он их получать будет как можно меньше, начиная с этого момента.       Валентино стоял к ней спиной, когда она вошла, и ему составлял огромный прикладной труд, чтобы не повернуться и не наслаждаться её профессионально отточенными эмоциями, точнее их отсутствие. Она так же вела себя в обычное время, но он догадывался, что у неё будут множества… бесполезных попыток надоесть ему. Поэтому он и стоял к ней спиной, начиная говорить и делая вид, что якобы она ему и вовсе неинтересна. — Отныне, сучечка, ты будешь делать всё, что я скажу. — мотылёк не стал церемониться, говоря, как есть, чтобы сразу же обезоружить этой правдой демонессу, к которой он всё-таки повернулся.       Парирующий, ухмыляющийся и курящий… — Твоя работа принадлежит мне, а значит, в этой студии ты будешь делать всё, что я тебе скажу. Скажу, что ты принесёшь мне вино, ты мне его принесёшь. Скажу принять участие в съёмках, ты будешь принимать участие в съёмках. Скажу отсосать мне… — он сдержанно и неспеша, словно заманивая в ловушку, протянул одну из своих рук к её лицу, свободно, а главное полноправно очерчивая её линию подбородка и щеки, как будто пробуя лишь пока малую крупицу своей власти над ней на вкус. –… ты отсосёшь мне.       Неотрывно и голодно наблюдая за её карим потоком пустыни, Ви свободно и будто устало располагается на диванчике, закидывая одну ногу на другую, а другой свободной рукой хлопая по местечку рядом. — А сейчас… Садись рядом. И положи свои ножки мне на колени. — он приказывал ей, но пока нечто незобидное и невинное, создавая неслучайно наигранную роль освободителя и героя, а не пленника и мразоты. — Вчера случился конфус, и мне не удалось в полной мере насладится подарком… — мужчина тянул, гадостно тянул, ожидая, когда брюнетка опустит свою задницу рядом и он сможет очертить несколькими ладонями сразу изгибы её форфоровых ног.       Лина молчала. Стояла смирно, выточенно, как будто демон говорил не с ней, а лишь просил передать его слова кому-то другому. Она, не поднимала глаза, когда Валентино развернулся и подошёл вплотную, не дёрнула и мускулом, когда он обозначил с ходу, что делать ей якобы придётся абсолютно всё. Выдержка не давала трещин ровно до того момента, пока мотылёк не стал приводить примеры того, что может от неё потребовать, при этом нежно дотрагиваясь пальцами к её лицу.       Какие ещё, блять, съёмки? Он смеётся? А насчёт последнего…       Пришлось прикусить язык чуть ли не до крови, чтобы не выдать рвущийся наружу комментарий, после которого он мог бы гипотетически вынести её отсюда по частям. Ойро продолжала смотреть вниз, потому что прямо смотреть не вариант. На уровне глаз бляшка его ремня в виде сердца. В вверх тоже — там были его ликующие, упивающиеся наконец полученной властью глаза. Сколько же усилий ею приложено, чтобы не дёрнуть головой и не избавиться от прикосновения демона.       Грешница похвалила себя, когда Валентино спокойно отошёл от неё, чтобы опуститься на диван, а она так ничего и не вытворила. И тут же замерла, будто изваяние. Не то, что бы Лина до этого проявляла какую-то активность, но сейчас мышцы вошли в некий мёртвый стазис.       Спокойно. Спокойно, блять, Лина. Ты этого не избежишь, прими это прямо сейчас.       Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы наконец обрести способность двигаться. Сжав зубы до скрежета, но удерживая лицо каменно-безразличным, грешница на негнущихся ногах подошла к дивану и аккуратно опустилась рядом с демоном, прямая как палка. Между ними оставалось приличное расстояние, но это ведь не всё, что он от неё потребовал. Колеблясь, Лина тяжело сглотнула и приподняла ноги, поворачивась к Валентино, и опустила щиколотки на одно его бедро так опасливо, будто могла обжечься. И приготовилась игнорировать все его действия. — Я прошу обозначить мою должность более точно, чтобы я понимала охват и суть предстоящей работы.       И её границы. Этого Лина уже не озвучила, оставила при себе неозвученную мысль. Она не на контракте. Он не владелец её души. Девушка так и не посмотрела на него, и в целом делать этого без острой необходимости не планировала. Пусть воспринимает это как покорность, ему же как раз нравится такое. — И если вы не против, мне бы хотелось взглянуть на документы по найму, чтобы узнать рабочий график, размер зарплаты и должностные обязанности.       Кажется, демонесса даже толком ноги и не опустила, частично удерживая их навесу. А ещё поблагодарила себя за то, что в этот раз хотя бы одета в строгие классические шорты. Пожалуй, самое время обновить гардероб и обзавестись плотными брюками, закрытыми водолазками и строгими костюмами. Возможно, стоит и каблуки сменить на что-нибудь менее… привлекающее внимание к ногам. Хотя с другой стороны, тогда её рост станет ещё немного меньше, а рядом с новым боссом это… скажем так, лучше оставаться на каблуках.       Валентино не сомневался в том, что Лина продержится долго. Однако в его планах сейчас не было вытрахать из неё все эмоции… О-о-о, только не сейчас, только не так просто. Они должны накопиться… наполниться энергией, буквально быть переполненными, чтобы кричать о том, чтобы вырваться наружу. Вал нетерпеливый… но перед ним отныне высший, более того эксклюзивный, единственный… сорт вина, который должен настояться только для его важной персоны.       Ей и не нужны будут наркотики, чтобы орать и выгибаться не хуже того вечера… Прямо здесь, в его гримёрной. Ох, какие воспоминания~… Он даже нескрываемо, скорее, даже показательно заелозил своей задницей по дивану, якобы чтобы усесться поудобнее.       Несмотря на то, что Ойро решалась выполнить его приказ слишком долго, мотылёк героически вытерпел и не произнёс ни слова, лишь всё это время выкуривая… её имя, которое дорожками лёгкого и заманчивого дыма начало разгуливать по его гримёрной, как этикетка к его живой принадлежности.       И когда её ножки долгожданно заняли своё место на его коленях, Ви первым делом свободной рукой обхватил её талию и пока без принебрежительности или резких движений притянул ближе к себе. Настолько близко, чтобы не липнуть к нему, но вплотную испытывать лёгкую дрожь от его меха дышащей шубы. В то время как другая ладонь уже по-хозяйски, напоминая, кто он, кто она, кто они и зачем здесь, располагается на её ногах ниже колен, прижимая к себе чуть дальше паха и, по истине, восхищённо, словно изучая скульптуру, гладит.       Теперь у него есть время изучить каждую клеточку её тела… А затем и внутренностей. Содержания без чернил. — Просить ты можешь… только чтобы я взял тебя поглубже, дорогая. — мужчина начал изрядно заводиться, в неблагоприятную сторону, когда на него не смотрят, поэтому той же рукой, которой он удерживал и мундштук, свободными пальцами обхватил её за подбородок и ощутимо повелительно повернул на себя, как будто поворачивая её глаза на яркое солнце, не позволяя воспользоваться солнечными очками или закрыть веки. — Я уже сказал… Ты будешь делать, что и когда я скажу. А плачу я исправно… никто не жаловался. Уверен, и тебя устроит.       И очень скоро её будет устраивать он, его присутствие и необходимость в члене, а не бумажки, несущие на себе отяжелевшую и опасную власть с неопределёнными последствиями. — Ах, точно… — вздохнув, словно дева, Валентино с ухмылкой осматривает её личико и, цепляя заострённым пальцем за край губ, оттягивает линию в сторону, до некомфортного осознания, нежели натяжения. — Ты же теперь принадлежишь мне…       Сладко слизывая правду густым наслаждением со своих губ, он неоднозначно усмехается, опасно сужая глаза перед неоспоримым действием. — Не думаю, что тебе захочется тратить время и нервы на непрофессионального дантиста… Позволь помочь тебе. — нет, Ойро показалось, если она подумала, что он спрашивает у неё разрешение.       Не позволяя Лине понять смысл его слов и порызмыслить над ответом, вместо привычного щёлканья пальцев, Вал засасывает как можно больше потока игристого дыма через головку мундштука и после… сосредоточенно выдыхает его прямо в рот девушки, который он, естественно, предварительно и крепко удерживал открытым.       Выдохнув весь свой запас и коротко откашлившись, мотылёк резко сжимает её челюсть и жестоко нажимает на её подбородок, не позволяя выдохнуть ни атома ценного дыма.       И как только прошла минута, Ви спокойно отстраняется и непринуждённо располагается обратно на диване, закидывая одну из пары рук на гредушку. — Открой-ка ротик… — ему настолько не терпелось увидеть результат проделанной работы, что он даже перестал курить… и моргать.       Скорее всего, демонесса открыла рот от удивления и недолгой перезагрузки мозга, чем по мгновенному выполнению его приказа… однако теперь мужчина доволен вдвойне, рассматривая проделанную работу во всей охуительной красоте.       Зеркало рядом, так что она и сама скоро увидит результаты его старания…       Дело в том, что все, кто ему принадлежал в этой студии, независимо от контракта, особенно его любимчики, обязуются носить зуб из чистого золота. Этого пункта нет ни в едином заключённом контракте, это устный неиспоримый пункт, придуманный лично им.       Только Лина самая любимая его игрушка… Следовательно, она заслуживает метки… побольше. Так что теперь у неё четыре золотых зуба с обоих задних сторон челюсти. О, они выглядели в её ротике просто потрясающе… Дорого сочетались с её острым и наглым язычком. Он не ошибся…       Блять. Она чуть не выкрикнула «нет», едва Валентино обхватил её талию и придвинул к своему боку. Хорошо, что выкрик застрял в горле, было бы неловко так быстро и нелепо потерять выдержку из-за одного его прикосновения.       Руку на ногах она ожидала, но не была готова к тому, что он станет ТАК их гладить.       Зубы уже скрежетали друг о друга, но демонесса упёртая. Выдержку тренировала годами ещё до Вокса. С теледемоном она расслабилась, и теперь придётся вспомнить все свои навыки и способы отвлечения, чтобы сохранять безучастное и профессиональное выражение лица в течение всегорабочего дня. Чтобы гасить эмоции и откладывать их выплеск до момента, пока она не останется совершенно одна. Даже сейчас, когда Валентино намекает на то, что собирается брать её в будущем по просьбе самой Лины. Даже когда он схватил её подбородок и вынудил смотреть ему в глаза. Разве мотылёк любит, когда в них смотрят? Или это она такая особенная, удостоена привилегии делать наоборот?       Это, блять, не ответ. Это не должность — «делать, что я скажу». Ойро не в рабство подавалась, и с Воксом у них был конкретный договор о том, что Лина будет работать на мотылька по найму. А этот трёхметровый кабель даже не хочет показать ей контракт о её приёме на работу.       Ну уж нет, падла, не так всё просто.       Прежде, чем девушка успела что-либо сказать, Валентино обездвижил её, уверенно пройдясь по губам и оттянув их край в сторону. Будто растягивал их в улыбке.       Зачем… о чём он…       Чёрт возьми, нет, только не снова! Лина попыталась вырваться из захвата, когда мотылёк открыл ей рот и стал приближаться, чтобы выдохнуть в неё всю свою тяжёлую затяжку. Не позволит, чёрт возьми, нет! Но у Валентино другое мнение. Она жмурится, противясь терпкому сладковатому вкусу дыма, заполняющему её рот и глотку, едва не хныча от собственной слабости перед ним. Демон не даёт выдохнуть ни капли, зажав ей рот. Ойро ждёт, когда сознание начнёт заволакивать, когда воля начнёт покидать её и заменяться непреодолимой тягой к мотыльку, как в прошлый раз. Ведь это его рук дело, она уверена. Не её желание, Энджел подтвердил, что верить бредням Валентино нет смысла. Но проходит десять секунд, тридцать, сорок, а Лина продолжает ощущать себя, как прежде. Её брови нахмурились в непонимании, что происходит, и ровно по истечении минуты демон отпускает её, позволяя выдохнуть остатки ядовитого дыма.       Демонесса хватала ртом воздух, непонимающе глядя на откинувшегося демона. Он более чем доволен, а она всё не могла понять, поч…       Нет.       Взгляд упал на его золотой зуб, сверкающий каждый раз, как Валентино улыбался. Или скалился. Если сложить всё, что он до этого сказал…       Лина стянула с него ноги и подскочила к зеркалу. Тому самому, на столе у которого она дала себя отодрать. Мимолётно она подметила, что хлама на нём поуменьшилось, а зеркало заменили. На девушку смотрело идеально ровное отражение. У которого теперь четыре золотых клыка. Четыре! Все, кого она видела в студии, счастливые обладатели одного золотого зуба, как и владелец этого места. Даже Энджел. Почему у неё четыре?       Возьми себя в руки.       Лина разжала побелевшие пальцы, даже не заметив, когда успела сжать столешницу, и, пару раз глубоко вздохнув, повернулась к Валентино с уже скрещенными на груди руками и каменным лицом. Потом, потом она даст волю всем своим эмоциям, сейчас нельзя. — Я согласилась работать на… Вас. Только как сотрудник. Пока я не увижу и не подпишу договор, Вашим сотрудником я не являюсь. С моей стороны все условия, выставленные Воксом, соблюдены, так что я могу просто уйти отсюда, ведь Вы меня не оформили официально. И не назначили точную должность.       Ему придётся соблюдать хоть какие-то правила, не на ту, блять, напал.       Валентино больше наблюдал за тем, как Лина сжимает края столешницы… Наверное, в восхищении своей метки и его подарка. Нежели за её отражением, по-прежнему собранным, сдержанным, но никак на самом деле не холодным.       Оу, ты всплеснешь, Лина… Выплеснешь прямо здесь и сейчас. Перед ним. — Качаешь права, штучка? Думаешь, ты единственная, кто задирал передо мной нос? — Вал усмехнулся над ней, как над тупой сучкой, расслабленно, пока что, делая новые затяжки и располагая их по просторам гримёрной.       Один из потоков его дыма, особенно близко оказавшийся к ней, как бы невзначай образовал форму руки и приподнял её за подбородок, очерчивая челюсть, исчезая как раз в тот момент, когда её огоньки глаз начали прыскать во все радужки и зрачки.       Мотылёк сделал новую затяжку и выдохнул прямо на неё, тем самым открывая её лику их письменный контракт… не со всеми пунктами, так как он предпочитал, чтобы самые сочные подробности были закреплены устно и тоже не имели права быть оспареными. — Видишь? Считай, что ты моя секретарша… Которая обязана принимать участие во всём, что я скажу. — он жадно наблюдал за её лицом, надеясь, что она быстро читает.       И прочитала она быстро… — Подписывай. — уже требовательно сказал Ви, нервно сжимая горлышко мундштука.       И дабы помочь ей и в этом, он выдохнул ещё пару раз, чтобы в её руке оказалась ручка и чтобы новая нетелесная ладонь обхватила её, помогая поддаться вперёд и коснуться бумаги.       Как именно она провела по листу… его уже не волновало. Чернилы нанесены нелепой закорючкой на договоре, неважно, в подписи или нет… Её рука уже коснулась контракта вместе с прыснувшимися линиями, этого хватит, чтобы наконец-то заполучить её…       Одно лишь щёлканья пальца хватило, чтобы в комнате разразилась секундная суматоха… Двери с грохотом закрылись, сопровождая язвительным щёлканьем замка, бумажный контракт исчез, его дым тоже… но только после того, как потоком, подражая волне, притянул к демону… секретаршу.       Железно обхатывая её личико и ухмыляясь прямо ей в глаза, Ви перевернул её на диван, так, чтобы она соблазнитнльно грохнулась на него спиной. Он вцепился в её ноги, как в кусок мяса… как в ещё живого оленёнка, очень медленно раздвигая их в сексуально пленительном приглашении для самого себя, чуть проникая лишь заострённой стороной пальцев в края её шортиков. И всё равно всё это время ещё не настигая её… Растягивая. Со сладкой угрозой растягивая момент и наблюдая за её лицом, глазами, как будто маленькими глоточками начинает попивать её…       И кого же он дразнил больше? Себя или её?

***

      Энджел работал сегодня в дневную смену и должен задержаться на вечер, но что-то ему предсказывает, что Валентино будет опять нехарактерно любезен ко всем сотрудникам и отпустить их пораньше… Эти изменения бесспорно пришлись по душе всем отсасывающим и пахающим в этой студии, но не ему. Потому что Даст знал, какая единственная живая причина служила Валу хорошим настроением и добротой к сотрудникам, которых он постоянно гоняет и ебёт 24/7. И в переносном, и прямом смысле…       Заметив, как босс зачем-то отошёл в гримёрную… а затем спустя несколько секунд и Лина, паучку не нужно стараться, чтобы догадаться, что произойдёт. Он не может врываться прямо сейчас, у него нет, чем отвлечь их, а Вал уже будет в бешенстве и выплеснет это на Ойро, а это последнее, чего бы хотел грешник.       Поэтому ему ничего не оставалось, прежде оглянувшись, как подойти как можно ближе к двери и прислониться к ней всей левой стороной, дабы уловить хоть какие-то слова или звуки.       Энджел видел, что Лина оставила дверь открытой, как будто специально для него, и он прятался удачно за её стороной, прислоняясь к стене, чтобы в любом случае лучше их слушать. Да и… Если Вал снова что-то придумал, хотя бы на этот раз Даст помешает ему выложить это в сеть.       Если удастся прервать то, что он собрался выкладывать…       Паучок вслушивался больше в слова подруги, нежели Вала. Потому что он знал, как ведёт себя этот уёбок и что именно такие условия он и выставит… Да, у Лины нет выбора. Теперь нет. Казалось, чего он ожидает?       И всё же грешник счастлив слышать голос Ойро сейчас как никогда. То есть тональность и эмоции в её голове. Никакие. Она делает, как он сказал… Может это ненадолго… А может, ещё не всё потеряно. Он надеялся. Всеми чёрными силами надеялся, что не сразу, но Лина надоест Валу, как устаревшая модель, и он не будет пытаться выдавить из неё эмоции.       У него это… всегда получалось отлично. Со всеми… С ним.       Ему плевать, видет его кто-то или нет. Главное, чтобы никто не снимал…       Энджел продолжал находиться около двери и подслушивать, что у них там происходит. Как только фраза Вала насчёт дандиста закончилось, его ноги уже хотели метнуться внутрь, ещё до того, как бы хозяин осознал услышанное… Но он чудом успел остановить себя, пожалуй, двойной порцией чуда не врезавшись заострёнными концами обуви края двери… Иначе бы его точно заметили.       Даст не стал мешать… потому что это лучше, чем бы он её оттрахал или мучил различными садисткими экспериментами. Да, блять, ему и сам психологически мешал этот зуб, он бы хотел с корнем вырвать его… но нельзя. Это официальная принадлежность Валентино. Пусть Лина будет помечена… Пусть. Главное, что она знает свои условия и права.       Как раз слушая, как она после долгой паузы качает их, паучок растянулся в недлинной хоть какой-то ликующей ухмылке, довольствуясь и таким раскладом событий.       Ойро… Ты достаточно крепкая и отстранённая от этого мира. Ты сможешь выстоять… Ты сможешь победить его на том же поле, что принадлежит ему. И теми же фигурами. Пусть одна и уже ушла в шах…       Вокс. Мразь… Продажная сволочь.