I Wanna Be Your Dog

Весна-лето 1976 года

Офис гудел от очередных новостей ― с этого года ФБР стали понемногу вылавливать людей из кланов, вынуждая их сотрудничать. Кому-то из них светил срок, за кого-то с судьями у боссов были договоренности так, что не было нужды даже печься о проблеме. Собраниям пришлось скрываться, искать более тщательные места и менять их довольно часто, учитывая темпы прослушки и слежки. В тот период многие кланы начали неспешно отдаляться друг от друга во избежание массовой охоты на них. Кто-то же должен сохранять наследие и обеспечить его всей необходимой безопасностью. Да те же переплетения с картелями Латинской Америки ставили их под большую угрозу, но все же они продолжали заниматься подпольным бизнесом. Помимо банков, юрисдикции и профсоюзов под мафией оказались и творческие единицы ― боссы покровительствовали многим, хорошо за это платили, особенно если эти таланты еще шли в обороте с наркотрафиком. Калифорния, Флорида и Нью-Йорк стали самыми крупными точками на карте по уровню преступности и процветания жизни людей. В Майями открыли большое количество казино и отелей, в Лос-Анджелесе мафия оккупировала лучшие здания в качестве резиденций и офисов по штату, а Нью-Йорк и Нью-Джерси оставались теми местами, где процветала вся крупная деятельность. Но это правда, уже к середине семьдесят шестого года мафия себе подчиняла большинство штатов ― было сложно договариваться с республиканцами, но с Демократическим комитетом это становилось вдвойне проще. За лишний чемодан денег они могли предать все свои принципы и поставить под слова «свобода слова» авторитеты мафиозных кланов. Больше всех с этого получали, конечно же, Гамбино, потом Боннано, остальные выкручивались засчет операций и махинаций, производимых в собственных кругах. Но это была лишь малая капля, учитывая, какой невероятный трафик предлагала Южная Америка. Медельинский картель вскоре стал не просто во главе одного только Пабло, но и трех других семей, которые стали соучредителями и гребли деньги лопатами, принимая во внимание, по скольку тонн они порой отвозили в Штаты. Они обустраивали Медельин, подкупили почти всю власть в стране, отчего не было проблем с таможней. Конечно, они вели и некоторые эксперименты над товаром, предлагая провозить мешочки и юным девушкам, заставляя их глотать товар (увы, доживали не все до посадки, в особенности беременные дурочки, считавшие, что они вынесут подобные испытания. Деньги же платили!). А потом вскоре ни во Флориде, ни в Майями уже даже не парились над тем, куда высаживать самолеты. Порой это происходило где-то в поле, были жесткие случаи, когда товар оказывался на большущей автостраде, к тому времени их перехватывали уже местные и полиция ничего не успевала сделать, потому что самолет бросали пустым, а весь экипаж также магически испарялся. То ли дело картель Кали, который вел не менее крупные поставки, но имел совесть скрываться. Все знали, что очень скоро два картеля стали врагами и конкурентами, поэтому страна поделилась активно на пополам ― Западное побережье принадлежало Медельину, Восточное ― Кали. И тем не менее, местные американские кланы умудрялись из этого получать хорошие деньги, процветание бизнеса значило, что их счета постепенно становились все больше и шире, как и спрос у молодежи, элиты и всех остальных, желавших вкусить неплохой или даже отличный товар. Этим уже занимались отдельно, делая своеобразную перефасовку уже в самих штатах.   Алексис пришлось неловко в последние несколько месяцев, ей пришлось заниматься по большей части Нью-Йорком и Нью-Джерси, пока В Майями и Эл.Эй. ей полностью помогал Джошами по обычным офисным делам, а с трафиком все контролировал Джордж, хотя ему и так часто прилетало от Ледера, говоря, что вся их интрижка до добра не доведет, если боссы и Джошами узнают об этом. Нельзя вселять неуверенность и сомнения в головы начальников. Однако по довольному виду Джошми можно было решить, что он просто радовался тому, что Алексис придется немного разгрузиться. Они успели два или три раза повздорить из-за этого, потому что он считал, что боссы дают слишком много ей полномочий или потому что она сама того активно желала. Если бы он еще знал, что отчасти ее времяпрепровождение составлял Янг, то он бы уже весь офис на куски покромсал. ― Крошка, ты себя в могилу сведешь быстрее, чем что-либо от них получишь. Они рады свалить на тебя всю работу, а ты вне себя от счастья от осознания собственной важности. Но это же не так вовсе, ― он подал ей стакан с виски, усаживаясь в просторное кресло. ― Ты не понимаешь ни черта, насколько тяжело получить хоть что-то в этой мужской затхлой компании, где женщину ставят лишь в пример как идеальную мать и жену. Я не представляю свою жизнь в этих границах и говорю тебе об этом заранее, что, выйдя за тебя замуж, не стану сидеть дома и ждать, как верная собачка. Работа есть работа. ― Зачем тебе будет работа, если мы до конца жизни станем богаты и обеспечены?! Скажи мне, крошка, ― его глаза недобро сверкнули, когда Джошами приблизился к ней, приподнимая ее лицо за подбородок, отчего Алексис пришлось нервно сглотнуть. Уж она-то не любила, когда кто-то ее себе подчинял. ― что тебе важно: работа или семья? ― А если я скажу, что и то, и другое в одинаковой степени для меня равнозначно? Что тогда ты сделаешь? Прикуешь меня к кровати или запрешь где-нибудь, чтоб я белого дня не видела сутками или годами? ― раздраженно бросила она, понимая, что этот разговор перерастает в конфликт. ― Не бывает так. Матери не выходят на очень опасную работу, когда дома их ждет ребенок. Жена, которая действительно любит, никогда не пойдет в стаю волков, зная, что у нее уже есть защитник. И этот защитник здесь я! ― он сильнее сжал пальцы на ее лице, заставляя Алексис сощурится от боли. ― Ты хочешь из меня сделать марионетку. Красивую куклу, которой можно хвастаться, а за пределами дома наставлять рога. Ты что, меня искренне принимаешь за идиотку?! Как будто я ваши схемы все не знаю… Ты связался не с простушкой, которая и рот не раскроет, лишь бы мужик был доволен. Если надо, я тебе глаза выцарапаю и не подумаю, как мне станет жаль. Никакой домоседки, ты меня слышал? Или я заведу себе гарем любовников, а тебе перепадут только крохи! ― она плюнула ему в лицо, и за это на ее щеку пришелся сильный взмах руки. Пощечина обжигала кожу, потому что он ударил второй раз, пытаясь вразумить Алексис. ― Как только мы произнесем клятвы, то все изменится, будет так, как я скажу! И если я заявлю, что ты оставишь свою работу, значит, так и будет. Знаешь, что больше всего ценится итальянскими мафиози? Это безграничная преданность и верность. Но если ты хоть раз оступишься, то закончится это все также, как и у тех бедолаг, что ты отправила на дно океана, крошка, ― он попытался на нее навалиться, но Алексис отпихнула его ногой, сразу же пытаясь выбраться из этой хватки. Она пиналась, боролась, хоть и понимала, что где-то да проигрывает ему. Соперничество? Да нет, это уже что-то близкое к насилию. Джошами схватил ее поперек талии, крепко прижимая к своему животу спиной и пытаясь ее повалить на стол так, чтобы ее лицо оставалось прижатым к поверхности мебели. Она ощущала, как его руки грубо поднимали подол ее платья, как рывком двинулись к нижнему белью. Да, Алексис часто позволяла ему грубости, потому что это было быстро, динамично и совсем без чувств с ее стороны, ― просто секс, и ничего личного ― но сегодня она понимала, что над ней берут безграничный контроль. И стоило только мужчине почувствовать свой триумф, пока он расстегивал свои брюки и быстро подготавливал их обоих, то она ухватилась за первую пустую вазу и с силой ударила ей ему по голове. Мужчина отшатнулся, а потом повалился на диван. Нет, она не убила его, но, похоже, вырубила на некоторое время. Быстро схватив приготовленную сумку с вещами, Алексис выскочила на улицу, садясь в свой личный автомобиль и отправляясь в аэропорт. Если Джошами признает свою вину, то он перезвонит. А если же нет… что ж, значит, им не о чем больше говорить. В аэропорту было шумно, довольно много людей возились от одного пункта в другой, когда к Алексис подошло знакомое лицо, один из работников Кастеллано, проводивший ее до частного самолета. Зачем привлекать лишнее внимание, когда можно все сделать самим и не скрывая ни у кого ничего под носом. Она оглянулась несколько раз по сторонам, словно чувствуя на себе чужие взгляды. Не сегодня, так завтра за ней начнут вести слежку из органов, потом приставят дуло пистолета к голове. Хоть свобода и имелась, но порой она казалась слишком хрупкой, слишком ненадежной. И все же уверенной походкой она дошла до трапа самолета, позволяя мужчине забрать из рук ее сумку и унести внутрь. Стоило ей занести ногу на первую ступеньку трапа, как горячая ладонь обожгла ее талию, а дыхание у виска говорило о том, что все же она поедет не одна по всем опасным делам. Позади нее хитро улыбался Джордж, побыстрее подталкивая ее двигаться, чтобы оказаться уже внутри салона самолета. Только сейчас она слегка смочила губы языком и поняла, что ее нижняя губа саднила, а в зеркале и вовсе выглядела опухшей. Небольшая ранка крови оставалась в уголке, похоже, от осколка вазы, который посыпался над головами Алексис и Джошами, когда она ему заехала по голове. Красная щека, хоть частично и прикрытая темными очками немного зудела, отчего сразу же был попрошен у стюарда лед и бокал виски, как только они взлетят. Ни одна драка с Джошами еще так далеко не доходила, но и такие следы скрывать у нее не имелось совершенно времени ― она сразу же села в машину и уехала, даже не удосужившись посмотреть в зеркало дальнего видения. И, конечно, когда Джордж уселся рядом с ней, наспех скидывая с лица солнцезащитные очки и распуская волосы из аккуратного пучка, он тут же нахмурился, замечая боевой раскрас на лице женщины. Даже если они были не настолько близки, но он все равно испытывал к ней чувства. За почти что год Джордж достаточно ее изучил, чтобы понимать, когда Алексис сама попадала под горячую руку, а когда она устраивала кому-то взбучку. Преступный мир всегда являлся жестоким, и тот гарант, что к тебе никогда не поднесут руку, был настолько призрачным, что такой безопасности никто себе не мог позволить. И как ни странно, Джордж оказался одним из мужчин, которому она могла довериться. Рядышком всегда при ней находился Кит, но они были всего лишь лучшими друзьями и прошли через столько дерьма, что этого хватило бы до конца жизни. С Игги все время ощущались иголки, поэтому она перепрыгивала от чувства спокойствия до полной ярости. С Джошами это походило на вечно бушующий ураган, потому что связь с крупной шишкой мафиозного мира могла привести к тому, что однажды опасная игра свела бы в могилу, да и находилась рядом с ним, потому что так было удобнее заполучить себе власти столько, сколько она в ней нуждалась. А вот с Джорджем она позволила себе быть напарниками, любовниками, которые хоть и жили одним днем, но делали все по-максимуму, ему она приоткрыла часть своих тайн, о которых даже не собиралась поведать ни Джошами, ни Игги. Однако, увы, она точно знала, что их связь не просуществует слишком долго. Такова реальность криминального мира. ― Не смотри на меня так, у нас была крупная ссора, ― Алексис попыталась отвести взгляд, но Джордж лишь пододвинулся ближе. Его пальцы аккуратно коснулись ее шеи, рук и лица. Само выражение его лица говорило лишь о напряжении и нарастающей злости. ― Он тронул тебя так, что причинил боль? ― спросил он сквозь сжатые зубы и терпеливо дожидался ответа. Он прекрасно понимал, о чем ее спрашивал. И как бы ни приятна была тема, ему необходимо знать правду. ― Не успел, но мог. Я оглушила его вазой по голове. Видимо, один из осколков попал мне по губе, ― она мельком обратила на него внимание и впервые осознала, насколько уязвленной она выглядела вообще перед мужчиной. ― Я в порядке. ― Ты должна уйти от него, пока все это не закончилось могилой. Ты сама одна столько всего добилась, не кто-либо другой, а именно ты. Почему ты держишься за него? ― Потому что если я уйду от него, то я потеряю ниточки к власти и все придется начинать с нуля. Он ― мой билет к долгожданной цели, мое имя рядом с его не может создавать в принципе плохую репутацию. Хотя ценят меня, конечно, не потому что я с ним сплю. ― Ты настолько умна и изобретательна, что он и мизинца твоей руки не стоит. И тут я не могу лгать, ― он медленно подтянулся к ней, оставив на ее покрасневшей холодной ото льда щеке мягкий поцелуй, заставив ее зажмуриться, а после удивился, когда Алексис положила на его голову плечо и заметно расслабилась. ― Ты готова к делу? ― Пока ты разводишь партии, мне предстоит встретиться с профсоюзом, отправиться в местную сеть трафика и перехватить встречу с управляющими моим делом в Нью-Йорке на деловом ужине, а не где-нибудь в подворотне. ― Мы можем выслать людей для безопасности на стройку. Тем более, твои боссы предоставили все так, чтобы избежать слежку. Все будет хорошо, вот увидишь. И я буду рядом, если так необходимо для спокойствия души. ― Нет, ― твердо ответила она, чуть приподняв голову. ― Останься там в качестве напарника. Я знаю, что ты этим не занимаешься и всего лишь крупный дилер, но в этом деле мы вместе. ― Хорошо, дорогая. Хоть это не мой район, и я только Западным побережьем ограничиваюсь, что значит, Пачо не получит ничего. Так, ставка пополам в итоге? На тебя и меня? ― Санчес лишь кивнула головой, но этого оказалось достаточно, чтобы он расплылся в улыбке. В Нью-Джерси у Санчес постоянно создавалось ощущение, что за ними следят. Подпольное заведение, о котором мало кто должен был знать, находилось на окраине и, можно сказать, находилось на границе, где юрисдикции копов подходили к нулю. Дакс очень долгое время пытался заполучить этих ребят себе под бок, но вместо этого за них взялся другой клан. Если босс узнает, что Алексис выполняет задание чужого клана, он ей не только руки оторвёт, но и башку прострелит. Она старалась себя не накручивать, но понимала умом, что ввязалась в сложную авантюру. Возможно, Джошами и оказывался прав, но и с обманчивой лёгкостью она не делала признавать собственное поражение. Здание походило больше на заброшенный завод, слишком огромный и непомерный.однако внутри и вправду находилось производство, фабрика обуви, которая также принадлежала итальянцам. Они то уж точно умели делать качественный товар. Внутри оказалось темно, повсюду выключили свет, за исключением одной комнатки, которая находилась на верхнем этаже — кабинет начальника, надо полагать. Алексис несла в руке кожаный тонкий кейс, в другой — металлический, явно с сюрпризом на случай, если что-то пойдет не так. Оружие находилось все у Джорджа, но она готова была его поймать в любую минуту, поэтому ее осанка оставалась прямой и напряжённой, пальцы крепко держали ручки кейсов. Второго шанса не будет, так ей сказали. Либо все, либо ничего. Однако она прекрасно понимала, что в эту игру можно сыграть в обе стороны, если местный главный являлся бы достаточно умником. Но этот мужчина с похабной улыбочкой явно посчитал, что женщина в деле — лёгкая добыча. Алексис усмехнулась и присела за противоположную сторону стола: если кто-то желает остаться инвалидом или вообще умереть, то она могла это устроить. Несмотря на свою уязвимость перед Джорджем, сейчас от этой хрупкости не осталось, словом, ничего. Алексис села за стол на противоположной стороне, хищно улыбнулась, при этом сощурив глаза, а ее поза несколько зеркалила позу главного. Она достала некоторые бумаги, а металлический кейс поставила на край стола, по щелчку пульта, который находился у Санчес в пиджаке, вся эта фабрика бы взорвалась запросто. Но тем не менее, переговоры шли в спокойном темпе, Джордж также умудрялся задавать вопросы и оглядывать производство из-за стекла, хоть на него все как-то подозрительно смотрели. Однако Алексис считала, что он являлся идеальным отвлечением от дел у группировки, которая не слишком охотно шла на контакт. ― Я бы не советовал ее раздражать и делать поспешные выводы, если вы не хотите здесь все получить пулю в лоб, ― сказал Джордж, возвращаясь к Алексис и становясь рядом с ней так, чтобы в любой момент она могла выхватить у него оружие. ― Что может одна женщина против нас всех? Мы не станем подчиняться никакой мафии. Ваши долговые расписки и прочее выглядит настолько абсурдно, что однажды они просто нас сожрут и заменят своими сошками. Нам с этого какая выгода? ― Главарь явно не сдавался просто  так. ― Если вы не станете на сторону клана, то вы потеряете все. Сначала спокойствие, превращаясь в параноика. Заметьте, ведь даже ваша семья будет под угрозой, потом бизнес, а если его не подчинят, то отдадут ФБР на расследование и вам обеспечат пожизненный срок в милой тюрьме. Или, ― на этом Алексис сделала паузу, потянувшись незаметно к Джорджу. ― вас всех ждет утопление у Статуи Свободы. ― Очень самонадеянно, учитывая, что мы вас можем прикончить первыми. ― О, вы ошибаетесь, ведь мы сюда прибыли не вдвоем с Джорджем, ― Алексис резко вытащила пистолет, направляя дуло на главаря, слыша, как уже начался обстрел. ― Так вы с нами, или ваш окончательный ответ «нет»? ― Я предельно ясно уже все сказал. А вас ждет смерть всех, ― но он не успел выстрелить, как пуля попала ему в руку. Алексис и не хотела его убивать так просто. ― Очень жаль, потому что нам дали четкий приказ: либо с нами, либо это, ― ее взгляд упал на металлический кейс и в этот момент Джордж уже уводил ее по запасной лестнице к черному входу, замечая, что товар их наряд успел уложить в несколько грузовиков. Пули летели над их обеими головами, однако они не прекращали двигаться, сами периодически отстреливаясь, чтобы выбраться оттуда живыми. Алексис и Джордж знали, что верхний этаж наполовину был еще жив, поэтому стоило им уже бежать ко входу, как пальцы в кармане пиджака дотянулись до пульта и нажали на кнопку. Несколько секунд, и часть здания взорвалась позади них, когда они вылетели на холодную землю, повалившись лицом в грязь. И все же они остались в живых. И где-то сзади они уже слышали, как подъезжали машины органов, поэтому они сумели вовремя засесть в отдельный автомобиль, припаркованный достаточно далеко в противоположном положении от остальной дороги и быстро уехали оттуда, постоянно оборачиваясь, боясь, что за ними ведется погоня. ― Сейчас мы приедем в мотель, ты умоешься и поешь, и мы поедем в Нью-Йорк, но нам нужно сменить еще раз машину у отеля. Все будет хорошо, крошка, ― успокоил ее Джордж, не сводя взгляда с дороги. ― Но они видели нас, наши лица… ― Вот поэтому мы так и поступим. Они не смогут искать нас в каждом штате, но мы должны быть осторожны. Возможно, они не знают, что дело в мафии, но имеют свои подозрения. Я буду гнать так быстро, как смогу. Грузовики уже поехали по другой дороге, так что они не будут ни нас, ни их ловить. До Нью-Йорка они добрались почти что утром, а после завалились в номер отеля, сразу же погружаясь в сон. Хотя, если честно, она долго ворочилась из стороны в сторону, потом пыталась откатиться на самый край кровати, чтобы не мешаться мужчине. С такими рисками быть пойманной только сейчас она стал ощущать, чем все это могло окончиться. Она не должна была ввязываться в дела другого клана, но получить похвалу и место свыше оказывалось невероятно приятно. Она могла стать первым подручным, а потом подсидеть и консильери, но вместе с этим нависала над ней еще одна проблема ― Джошами. Они были обручены, и многие уже одобряли этот союз. Не в уставе мафии идти на попятную, выискивая себе оправдания. В конце концов, большинство из них было итальянцами или евреями. Алексис запустила руку в волосы, тяжело оттягивая за корни их в сторону, словно в любой момент могла сорваться. По телу пробежалась паника, страх, отчаяние… И если бы не продуманный план на пару с Джорджем, то она бы оттуда не вышла живой. В коридоре номера резко зазвонил телефон. Хорошо, что этот бесконечный трезвон не разбудил Джорджа, поэтому она сняла трубку и попросила перенести разговор в коридор, где на углу находился отдельный стационарный аппарат. Ей звонили из Европы, и смутно она уже понимала, от кого исходил звонок. Тяжело вздохнув, она поплелась к другой трубке, наконец-то услышав знакомый, но несколько поникший голос. И хотя Джеймс старался держаться оптимистом и радостным, Алексис знала, что с его багажом дерьма за секунды счастливым стать нельзя. Даже Дэвид вряд ли так мог скоро помочь, направить. Гастроли ― прекрасное отвлечение от насущных проблем, только если их не продолжают вталкивать и во все остальное тоже. Сколько бы Игги ни старался, он давно уже низко пал в глазах Алексис, и она знала, что ничего хорошего из разговора не последует. ― Прежде чем ты бросишь трубку, пожалуйста, дай сказать мне кое-что, ― начал он, явно радостный и довольный. ― Мы сразу как вернемся, засядем писать альбом, представляешь?.. ― Я очень рада, но у меня утро и я устала неимоверно. Зачем ты мне об этом сообщаешь? ― спросила она, хмуря брови. ― Потому что ты единственная, кто считает, что я пропащий. Более того, Дэвид заставил меня ходить на терапию, и я понемногу восстанавливаюсь. Поэтому если мы скоро окажемся в Нью-Йорке… ― То ничего не будет,  ― закончила она за него фразу, явно не желая наступать на прежние грабли. ― Ты не хочешь меня видеть? ― А почему я должна? Ты сам все испоганил. И ничто, слышишь, ничто не может изменить тот факт, что у дилера и клиента отношения условно рабочие, дальше каждый платит за это высокую цену. Не хочешь думать обо мне, так подумай о себе ― если Джошами узнает, он тебе не то, что голову прострелит, он тебя расчленит и закопает где-нибудь в крайне общественном месте. Я опасна для тебя, и чем раньше ты это поймешь, тем быстрее выкинешь из своей головы. ― Это не так абсолютно, крошка. Я хорошо тебя знаю, и если бы не излишки твоей работы, то мы бы… ― Это все условно и очень мечтательно. Но мы живем здесь и сейчас, идиот. Ничто и никто не изменит моей сущности. И даже если бы мы встретились при других условиях, ничего бы в ситуации не изменилось. Ты напрасно строишь иллюзии, выглядя как полнейший дурак. ― А я уверен, что… ― Твоя вера ― вопрос крайне субъективный. Не звони мне, не ищи меня и не пытайся через других до меня добраться, если хочешь остаться в живых, ― с этими словами она повесили трубку наспех и скатилась по стене вниз. Ей крайне не хватало воздуха, а колени совсем не держали. С такими, как она, не заводят счастье, и от этого хотелось выть на луну. Она не позволяла своим эмоциям вырваться наружу, просто некоторое время просидела на полу коридора отеля, прислонившись головой к холодной стене, а после кое-как добралась до своей двери, закрыла ее на ключ и улеглась рядом с Джорджем, пытаясь привести свое дыхание в норму, и глубоко дышала. Ей хотелось полагать, что Джордж спал и ничего не знал, но на самом деле он повернул к ней голову и сонно вгляделся в ее лицо. ― Все в порядке? ― спросил он, придвинувшись поближе к ней и закидывая ладонь на ее талию, крепче обнимая. ― Нет, но будет. ― Ты поступила правильно, что отшила его. Что бы ни случилось, прошлое должно оставаться в прошлом, но еще и в безопасности. ― Я хочу защитить его от самой себя, ― она прижалась к боку мужчины, положив голову ему на грудь. ― Чем больше власти, тем больше опасностей и рисков, Алекс. Поэтому я не хочу никаких возвышений. Но твой певец еще все забудет, поверь мне, просто нужно для этого время, чтобы опять на грабли не сесть. Она ничего не ответила, лишь судорожно вздохнула, утыкаясь носом ему в ключицу. Завтра будет новый день, и я ей опять надо заметать следы за собой. По крайней мере, рядом был тот, кто знал, что нужно делать. И шаткое спокойствие начало тут же понемногу давать трещины. Похоже, это только начало того, как власть уничтожает все на своем пути, разве не так?