Сердце объединенных континентов и...

Мои дорогие родители, я ваша дочь Радосвета Владимировна Шишковская. Я должна признаться в правде, которую больше не могу держать в своем сердце. Пока весь мир оплакивал Луизу Круппи и обсуждал книгу «Великий Гэтсби», у меня завязался роман с Фрэнком Джолиром. Кто он? Прочтите это письмо и узнайте сами…

•••

Это был конец 1924 года по григорианскому календарю — время открытия зимних Олимпийских игр в Шамони, создания Американской ассоциации кардиологов и смерти 28-го президента Соединенных Штатов Томаса Вудро Вильсона. Но для семьи Шишковских это событие не имело никакого значения, кроме того, что они говорили о нем между собой, и точка. — Сегодня последний день, когда вы находитесь в этом грязном городе, который накануне почему-то называют Эльдорадо. — с гордостью сказал Владимир Владиславич. — Ура! — громко ответили все дети, сидевшие за столом в своей столовой. — И куда же мы направляемся? — с любопытством спросила Настя. — В Париж? — Нет. — грубо ответил он, как будто хотел добавить после этого: «Ты, дочь моя, просто хочешь ходить в «Шанель», «Луи Виттон» и заводить романы с этими лягушатниками», — но сдержался. — Мы направляемся в государство, о котором всегда молилось мое сердце, — мы направляемся в Королевство сербов, хорватов и словенцев. — Что? — удивленно спросила Настя, которая не могла поверить его словам. — Папа, ты серьезно собираешься открыть там свой бизнес? — с любопытством спросил его сын Дмитрий, по голосу которого было понятно, что ему не нравится эта идея. — Нам и всем твоим сотрудникам снова переезжать, как это было во времена, когда красные захватили власть? — Нет, в этом нет необходимости. — заверил его отец и достал из кармана пиджака документы. — Как вы думаете, что это такое? — Бумага. — холодно произнесла Радосвета Владимировна, слегка зевая. — А разве это не очевидно? — У тебя, как всегда, замечательное чувство юмора. — сказал ее отец с улыбкой, но затем резко изменился, словно по щелчку пальцев. — Рада, может быть, вы забыли, но зевать неприлично, а если вы зеваете, то что нужно делать. Напомните мне и всем остальным. — Прикрывать рот рукой. — ответила она и извинилась. — Мне жаль. — Я рад, что ты Радочка, ты это знаешь. — уверенно сказал Владимир Владиславич и задумался о том, что она только что сделала. — С тобой все в порядке, доченька, а то я почему-то боюсь за тебя? — Не волнуйся, отец, я здорова, как бык и все остальные существа, населяющие нашу планету. — заверила она его и снова зевнула, но на этот раз прикрыла рот левой рукой. — Я просто не выспалась. — А почему ты не выспалась, дочь моя? — с любопытством спросил Владимир Владиславич, как будто уже нашел, кого в этом обвинить, и готов был ей что-то запретить. — Ты опять всю ночь читала книги? — Нет, папа, книги тут ни при чем. Я не выспалась по совершенно обычной причине — мне стало плохо, поэтому я честно сходила в туалет. — ответила она. — И что же ты вчера ели, чтобы просидеть в туалете всю ночь, как на троне? — с интересом спросила Елена Николаевна и высказала предположение. — Ты ела хот-доги? — Что? — переспросила Радосвет Владимировна Шишковская. — Нет! Я это не ел! — И не вздумай есть. — приказал ей Владимир Владиславич. — Американцы сами признали, что добавляют мясо бродячих собак, оттуда и название! — Ну, это, конечно, преувеличение, но я ничего подобного не ела, не понимаю, что произошло и почему. — уверенно заявила Радосвета Владимировна. — Извините, я, конечно, понимаю, что разговоры о здоровье — важная и актуальная тема во все времена, но давайте лучше поговорим о нашей поездке в это южнославянское королевство? — Наталья настойчиво внушала всем таким голосом, что было слышно, что ей не нравится, как они разговаривают друг с другом. — Ну, мы действительно отвлеклись от основной темы разговора, вот что я хотел сказать… — Владимир запнулся, потому что забыл, что хотел сказать. — …Я хотел сказать, что продаю свой бизнес, но взамен я также получаю акции от своей компании на всю оставшуюся жизнь. — Что? — переспросили все, кто здесь присутствовал, в шоке от услышанного, за исключением Елены Николаевны. — Папа, почему ты продал предприятие легкой промышленности? — непонимающе спросила Радосвета Владимировна Шишковская, возмущенная его поступком. — Папа, мы занимались этим еще в допетровские времена, а ты решил вот так положить этому конец? — возмущенно спросил Владислав, и все замолчали. — почему? Объясните нам, почему вы это сделали? — У нас были исключительно благие намерения относительно этого решения. — уверенно заявил Владимир Владиславич, взяв жену за руку. — У вас? С некоторым отчаянием спросила Настя. — Значит, вы уже обо всем договорились? — К сожалению для вас и к счастью для нас, да, мы уже все решили. — уверенно сказала Елена Николаевна и по какой-то странной причине, то ли от стыда, то ли от смущения, опустила голову по-собачьи. — Для нас это было очень трудное решение. — Но зачем вы это сделали? — с интересом спросил Михаил. — Какой в этом смысл? Эта компания успешно переехала из нашей Родины в Америку и успешно работает здесь. — Я знаю это, мой Михаил, но мы сделали то, что сделали, и не собираемся ничего менять. — уверенно заявил Владимир Владиславич Шишковский. — Но, отец, объясни нам, зачем ты это сделал? — с любопытством спросила Радосвет Владимировна Шишковская. — Зачем? — Это мое личное дело, что и как мне делать. — холодно сказал Владимир Владиславич Шишковский. — Отец, пожалуйста, скажи нам, почему ты это сделал, и перестань уходить от ответа? — настойчиво попросила она умоляющим голосом. — Радосвет, ты женщина, и даже если бы твои братья были законченными алкоголиками и наркоманами, я бы доверил это дело им, а не тебе. — решительно заявил Владимир. — Я знаю, отец. — сказала Радосвета Владимировна и отвернулась от него с обиженным выражением лица. — Владимир, ты зашел слишком далеко, пожалуйста, будь добр к ней. — настойчиво сказала Елена Николаевна. — Я и так добр к ней. — твердо сказал Владимир Владиславич и скрестил руки на груди. — Даже слишком добр. — Да, я это знаю, но она этого не чувствует. Пожалуйста, смягчитесь. — сказала Елена Николаевна, и с удивительным великодушием в голосе она произнесла это Владимир, посмотрел на нее — Радосвета Владимировну, а затем на всех своих детей, которые сочетали в себе лучшие качества всей семьи Шишковских — это преданность своему делу, любовь к Родине и семейным ценностям. Он подумал про себя, что, возможно, все они достойны бизнеса, который он продал за несколько миллионов долларов США, и решил рассказать им все. — Дети мои, причина, по которой я так поступил, была совершенно проста и понятна. — начал Владимир Владиславич Шишковский и резко замолчал, потому что стал думать, что им сказать. — И в чем же причина? — ч любопытством спросила Радосвета Владимировна, которая наконец-то начала смотреть на него. Она ждала ответа от отца, который ничего не говорил. — Папа… — окликнула она его. — Что? — ее отец ответил так, словно все это время спал как младенец. — О, да, я собирался вам все рассказать. — И что же ты собирался нам рассказать? — с интересом спросила Наташа Владимировна Шишковская. — Я собирался рассказать вам о причинах, по которым я продал свой бизнес. — спокойно сказал Владимир Владиславич. — Ну, может быть, вы расскажете нам о причинах этого поступка? — спросила Анастасия, подбадривая его. — Да, сейчас. — уверенно сказал Владимир Владиславич Шишковский и откашлялся. — Наш бизнес довольно успешно переехал сюда после Красной революции — мы перевезли сюда большую часть рабочей силы, оборудования и так далее. Да, первые годы были трудными, но мы смогли выстоять. Мы потеряли большую прибыль и не можем жить по-прежнему, поэтому я решил начать новую жизнь в идеальной, на мой взгляд, стране — славянском федеративном государстве с монархической формой правления. — А на чем мы будем зарабатывать? — с любопытством спросила Наташа Владимировна. — Одними акциями не проживешь. — Я знаю, именно поэтому я хочу начать что-то новое в своей жизни, на эти деньги я уже купил виноградную ферму для производства вина. — спокойно сказал Владимир Владиславич. — Но зачем все это делать? — непонимающе спросила Радосвета Владимировна. — Объясни мне, папа, зачем? — Разве это не очевидно? — с любопытством спросил Владимир у дочери и дружелюбно улыбнулся ей. — Мы потеряли свою родину и приехали сюда, чтобы спастись, иначе большевики убили бы нас, вот почему мы должны отправиться в страну, которая похожа на нашу первую родину, а именно в славянскую страну с монархией. — То есть вы скучаете по своей родине, но вернуться туда не можете, поэтому и едете туда, где все примерно так же, но с некоторыми преимуществами, верно? — с любопытством спросила Радосвет Владимировна. — Именно так, без всякой твоей ерунды. — гордо сказал Владимир Владиславич Шишковский. — Отец, тогда что же ты делал здесь, в Соединенных Штатах Америки, все эти годы, если это не идеальное государство на твое усмотрение — оно не славянское, большая часть населения не славяне, Америка — республика и так далее? — непонимающе спросила Радосвета Владимировна. — Я ждал, когда красная угроза перестанет исходить с моей Родины, она, конечно, сохраняется, но сейчас, после провозглашения «социализма в отдельной стране», она не так велика. — спокойно сказал Владимир Владиславич Шишковский. — Отец, ты, конечно, возненавидишь меня за это, но я не хочу уезжать из Америки. — уверенно сказала она. — Это моя новая родина, которая, конечно, не заменит мне Россию, но я считаю, что моя жизнь должна закончиться здесь. — Доченька, почему ты решила для себя, что твоим новым домом станут Соединенные Штаты Америки? — с любопытством спросила Елена Николаевна. — Я живу здесь уже семь лет и уже чувствую себя здесь хорошо, а все улицы, парки, бары и рестораны, я считаю, что это не только части города, но и часть меня самой. — уверенно заявила она. — Доченька, ты просто привыкла здесь жить, и все, но ты не американка, ты русская женщина и всегда ею будешь. — решительно заявила Елена Николаевна. — Мама, я это знаю. — уверенно сказала Радосвет Владимировна Шишковская. — Нет, девочка моя, ты забыла, что ты русская, как Лев Толстой, как Софья Васильевна, как Николай, которого убили, как скотину, на ферме вместе с его семьей, ты русская женщина, и ты всегда будешь с ней, независимо от того, в какой стране ты будешь жить, и мы будем я всегда буду на твоей стороне, но у меня к тебе только один вопрос, самый главный… — Елена сделала паузу, чтобы хорошенько все обдумать. — Ты хочешь жить здесь, где ты никому не нужна, или с нами — твоей любящей семьей, которая является единственным напоминанием о твоих корнях? — Я хочу жить с вами и помнить, что нет страны, которая заменит мне Россию, но я хочу жить своей жизнью. — спокойно сказала Радосвета Владимировна. — Ты проживешь свою жизнь, не волнуйся, это обязательно произойдет, но сначала ты поживешь с нами, пока принц на белом коне не вытащит тебя из плена злого дракона. — насмешливо сказал Владимир Владиславич Шишковский. — Ха-ха, как оригинально. — сказала она с бесчувственной улыбкой и посмотрела на часы, на которых было ровно восемь часов. — Мы все обсудили, что вы хотели, или у вас есть еще какие-то вопросы к нам? — Нет, мы все обсудили, и теперь я могу вас отпустить. — сказал Владимир Владиславич и встал. — Идите одевайтесь, сегодня ровно в одиннадцать часов корабль отчаливает. — А почему именно в одиннадцать часов вечера? — с любопытством спросил Григорий. — Почему так поздно? — Потому что сегодня были дешевые билеты бизнес-класса на корабль. — уверенно ответил Владимир Владиславич Шишковский. — Ваши вещи уже собраны, и все, что вам нужно сделать, это одеться так, как я хочу. — Мы пойдем. — уверенно сказал Михаил Владимирович и вместе с братьями и сестрами поднялся на второй этаж, где располагались их комнаты. — Радосвета, пожалуйста, останься здесь и поговори с нами. — приказал ей отец, который был чем-то сильно обеспокоен. — Да, папа, о чем ты хотел со мной поговорить? — с любопытством спросила Радосвет Владимировна, по тону которой было слышно, что она готовится услышать от него упреки. — Сядь, пожалуйста, на стул. Я не привык смотреть на тебя снизу вверх. — попросил он, и она послушно сделала это. — Доченька, с каких это пор ты решила, что Соединенные Штаты Америки — твоя новая Родина? — Просто я здесь достаточно долго, чтобы привыкнуть к образу жизни миллионов американок моего возраста. — ответила она и решила спросить его прямо сейчас. — А что в этом плохого? — Нет, в этом нет ничего плохого, это даже хорошо, что ты так быстро адаптировалась к местной культуре и обществу, но пойми, дитя мое, ты русская, и твоя родина — это мы, и никто другой. — уверенно сказал Владимир Владиславич Шишковский. Он дотронулся до ее сердца. — Мы не против, если ты выйдешь замуж за какого-нибудь миллионера, но пусть он будет примером православной веры, и мы хотим, чтобы ты была похожа на нас, русских, потому что для нас это звучит гордо и почетно. — настойчиво сказала Елена Николаевна. — Я знаю и не волнуюсь, моя душа всегда будет принадлежать земле, где я родилась, даже если я не смогу туда вернуться. — уверенно сказала она. — Отлично, теперь иди и оденься. — сказал ей отец ласковым голосом. — Иди. Радосвет Владимировна пошла в свою комнату, которая ей не особенно нравилась, так как там было темно, но это была ее комната. Она оделась, после чего они все сели в такси, поехали в порт Нью-Йорка и сели на корабль, и дети сразу же сделали предположение о том, почему их отец выбрал именно этот корабль под названием «Золотой орел»: — Очевидно, нашим отцом при жизни станет Алексей Иванович. — уверенно заявил Григорий Владимирович. — Очевидно, все деньги он потратит на казино. — Это уж точно. — с ехидной улыбкой сказал Михаил Владимирович Шишковский. — Как вам не стыдно говорить такое о семье человека, а тем более о своем отце? — возмущенно спросила Радосвета Владимировна. — Он продал бизнес, чтобы начать всю свою жизнь с самого начала, а вы только и умеете, что насмехаться над ним, как вам всем не стыдно! — Радосвета, почему ты так защищаешь его перед нами? — с любопытством спросила Наташа. — Сестренка, разве он не заставил тебя уехать из этого города? — с любопытством спросила ее другая сестра — Анастасия Владимировна, указав на статую свободы. — Хотя Нью-Йорк тебе понравился как город. — Он сделал это, чтобы наконец-то найти место, где можно выйти на пенсию и начать новую жизнь. — уверенно сказала она. — Вы что, не слушали его? — Мы его послушали, и, честно говоря, в его речи были некоторые логические ошибки, которые настолько очевидны, что их невозможно скрыть. — уверенно заявил Дмитрий Владимирович Шишковский. — А какие логические ошибки, по-вашему, он допустил? — с любопытством спросила Радосвета Владимировна Шишковская и стала ждать от него объяснений. — Он хочет начать жизнь с чистого листа, но в то же время он хочет жить, как и раньше, при славянской монархии, и он не дал четких представлений о том, чем мы будем там зарабатывать на жизнь. — спокойно сказал Дмитрий Владимирович. — Наш отец тоже человек и мог ошибаться, когда продумывал весь этот план действий на будущее. — Радосвета Владимировна сказала это, чтобы возразить им, но безуспешно. — Наш отец явно чего-то недоговаривает по этому поводу. — Георгий Владимирович Шишковский сказал это с полной уверенностью. — Даже если это так, у него, очевидно, были веские причины так себя вести. — сказала Радосвет Владимировна, которая пыталась защитить его любой ценой. — Мы знаем его всю нашу жизнь, и он вряд ли сделал бы нам что-то плохое. — Радочка, тебе напомнить, что именно его решение стало финальной точкой в твоей жизни в Нью-Йорке? Почему ты его оправдываешь? — непонимающе спросил Славуся. — Потому что он мой отец, и я собираюсь пойти и рассказать ему то, что ты только что о нем сказала. — уверенно заявила Радочка и выбежала из каюты, где происходил весь разговор между ними. — Ябеда. — Михаил Владимирович Шишковский выругался и резко вскочил на ноги, когда она выбежала — до этого момента он сидел на своей кровати. — Не дайте ей сбежать, мы должны заставить ее замолчать. — Давайте побежим все вместе, она не должна никому рассказывать. — крикнула Анастасия Владимировна, забегая вперед всех. — О, какая замечательная идея, но у меня к тебе вопрос, как ты думаешь, что мы сейчас делаем? — в шутку спросил Дмитрий Владимирович, когда они подбежали к ней. — Дима, заткнись! — приказала она злобным голосом, который мог напугать любого мужчину. — Меньше говори и больше работай ногами. Они летели недолго. Корабль, хотя и был гигантским, не был таким безграничным, как возможности человека. Родителей в салоне не было, и искать их там даже не планировалось, так как они сказали, что хотят провести ночь за распитием алкоголя в баре — но таких людей тоже не было. Радосвета Владимировна была окружена со всех сторон и решила спрятаться в толпе людей в казино. — Ой, простите, это не я… — Радосвета Владимировна начала извиняться, когда столкнулась с одним мужчиной и только потом увидела, кто он такой. — Папа? Что ты здесь делаешь? — Я хочу задать тебе тот же вопрос, дочь моя. — угрожающе произнес Владимир Владиславич Шишковский. — Что ты здесь делаешь? — Я искала тебя, чтобы рассказать о тех гадостях, которые говорят о тебе твои собственные дети, но, оказывается, ты… — спокойно сказала Радосвета Владимировна, которая начала возмущаться из-за того, как повел себя ее отец. — Радосвета, если ты не знаешь, то я с удовольствием напомню тебе, что сплетничать нехорошо, равно как и бегать по кораблю в твоем возрасте. — напомнил ей отец. — Папа, тогда скажи мне, тебе не стыдно врать мне в лицо и тратить деньги на всякую ерунду? — Дочь, то, что я сделал, было моим личным решением, которое я никогда не изменю. — решительно заявил он и отвернулся, скрестив руки на груди — он всегда так делал, когда ему не нравилась тема разговора или собеседник. — Папа, пожалуйста, объясни мне, что случилось? — непонимающе спросила она, повышая голос до злобного крика. — Я тебе ничего не отвечу. — с холодной решимостью произнес Владимир Владиславич Шишковский, внутри которого из-за его внутренних противоречий и конфликтов шла настоящая гражданская война. — Папа, пожал… — у нее не было времени закончить предложение. — Заткнись, ты, маленькая заноза в заднице, заткнись! Ты слышишь меня, дочка? Замолчи! Я тебе ничего не должен, в отличие от тебя, ты обязан мне всем — своей жизнью и состоянием. — он прервал ее и начал орать на нее, как бешеный и злой пес, и ударил ее по щеке так сильно, что она упала на ноги, после чего он промахнулся и понял, что не сделал ничего абсолютно ужасного. — Прости меня, дочь моя. — Заткнись, я не хочу слышать твой голос! — закричала она и ударила его левым кулаком по носу с такой силой, что потекла кровь. — Я не хочу тебя видеть. — сказала она и начала всхлипывать, после чего убежала от него так быстро, как только смогла. И препятствия на ее пути действительно были очень серьезными — это были охранники и полиция внутри корабля, которые следили за правопорядком на лайнере, это были ее братья и сестры, которые хотели остановить ее и ее родителей. Ей чудом удалось ускользнуть от них всех, хотя они были гораздо стильнее ее, как и все женщины, у которых только что начались менструации. Она смогла избавиться от полиции и охранников благодаря тарелкам и едва не кинула в них, она смогла убежать от своих братьев и сестер благодаря незнакомцам и, наконец, смогла добраться до своей хижины. И это победа для нее? Возвращайтесь в каюту и живите с ощущением, что вам постоянно лгут и обманутый. — Нет! — она закричала и сняла с себя всю одежду, чтобы больше не видеть ее. Она не хотела такой жизни среди невольных рабов, которые не могут пойти против воли своих хозяев, а те только пользуются этим. Она положила пару подушек так, чтобы все подумали, что подушки — это она, и накрыла их одеялом. Закончив, она взяла одеяло с соседней кровати и укрылась им, затем подошла к перилам и сказала. — Пожалуйста, Боже, дай мне возможность женщине, которая жила в рабстве в своей семье, жить свободно. — это были ее последние слова, когда она спрыгнула с корабля. Вся семья Шишковских была в замешательстве и не знала, что делать. Все их поиски Радосвет были тщетны. Они решили зайти в свою каюту, чтобы она могла спрятаться там. — Я думаю, это глупо и нелогично. — уверенно сказал Михаил Владимирович Шишковский, когда они еще не вошли в номер. — Зачем ей прятаться в нашем каюте, если она не хочет нас видеть? — Миша, ты глубоко ошибаешься, она не хочет видеть только меня одного, а не всех вас. — успокаивающе сказал его отец, ноздри которого были забиты салфетками. — Я до сих пор в шоке, что ты так накричал на нее и ударил. — уверенно сказал Михаил. Ему не понравился, как он считал, веселый тон отца. — Михаил, клянусь Богом Авраамовым, я не знаю, что на меня нашло, но я надеюсь, что смогу получить прощение от нее и от Бога. — уверенно сказал Владимир Владиславич Шишковский и снял восьмиконечный крест, который был у него на шее. — Конечно, ты получишь от нее прощение, она живет с нами и, несмотря на все конфликты с нами, ей придется жить с нами. — уверенно сказала Лена, когда они уже подошли к двери и она начала открывать ее своими ключами. — Я надеюсь на это. — сказал Владимир, который был крайне неуверен в себе. — Господи, помоги мне. — Боже мой, что здесь произошло? — в ужасе воскликнула его жена. — Владимир, нас ограбили! — Что? — удивленно спросила Анастасия Владимировна, которая вошла в комнату и увидела страшный беспорядок вокруг, как будто кто-то что-то у них искал. — Кто это сделал? — Это неприемлемо! — решительно заявил Михаил Владимирович. — Кто-то должен наказать преступников! — У меня другой вопрос, как полиция могла допустить такое. — непонимающе спросил Григорий Владимирович Шишковский. — За это отвечает вся полиция, не только этого корабля, но и Нью-Йорка, а там, возможно, и всей Америки за такую некомпетентность. — Тише, она спит. — сказал Владимир, влюбленный взгляд которого был прикован к кровати, где спала его дочь. — Она прекрасна, как ангел-хранитель. — Подойди к ней и извинись перед ней. Настойчиво сказала Лена и слегка подтолкнула его вперед. — Иди. — Но она спит! — крикнул он шепотом и указал на нее. — Я не хочу ее разбудить. — Она не спит, она просто лежит и делает вид, что спит — это ее любимая уловка, когда она не хочет с кем-то разговаривать. — сказала она уверенно, потому что знала своих детей. — Ладно, я пошел к ней. — сказал он с большой неохотой, потому что не знал, что сказать ей о случившемся. Он вошел в комнату, сел на кровать, на которой она лежала, рядом с ее ногами и начал. — Дочь моя, я должен сразу сказать тебе, что я не мастер супер-пупер изменений, но я должен сразу сказать тебе, что я… — Да, как такое возможно? — непонимающе спросила Наташа Владимировна, прерывая речь отца. — Почему ее лифчик в туалете? — А что ее трусики делают в мусорном ведре? — с любопытством спросил Михаил Владимирович. — И это ее благодарность за то, что наша семья сделала для нее? — Боже мой, какой кошмар, она отрезала свои чудесные волосы! — закричала Елена Николаевна Шишковская, которая была близка к обмороку от ужаса. Слушая, какие ужасы творила там Радосвета Владимировна Шишковская — портила дорогие украшения, обрезала волосы и портила одежду. Все это было настолько отвратительно и ужасно для их семьи, привыкшей жить в достатке и уважать хорошие вещи, что вынудило Владимира Владимировича Шишковского прекратить играть в театре одного актера, где он делал вид, что думает, что его дочь спит. — Радосвет, ты можешь мне объяснить, зачем ты это сделал? — непонимающе спросил Владимир Владиславич и дотронулся до нее, но почувствовал над одеялом не человекоподобное существо, а наоборот, огромные квадраты или прямоугольники, набитые ватой. — Радосвета? — спросил он удивленно и, сняв с нее одеяло, увидел подушки. — Радосвета! — Что с ней случилось? — в панике спросила Елена Николаевна и вбежала в комнату. — О нет, что угодно, только не это. — Так вот куда делись все подушки. — Дмитрий Владимирович Шишковский сердито фыркнул. — Это побег с корабля! — Боже мой, что я наделал? — с глубокой грустью произнес Владимир Владиславич, который явно впадал в депрессию. — И все из-за моей лжи и плохих навыков общения. — Отец, ты можешь рассказать нам, что произошло? — с любопытством спросила Анастасия и заперла дверь. — Твоя сестра пропала, а ты просто обвиняешь меня. — сердито сказал Владимир Владиславич. — Вовочка, всего этого можно было бы избежать, если бы ты сразу сказал им правду. — уверенно произнесла Елена Николаевна осуждающим тоном. — Отец, весь нынешний конфликт между мной и Радочкой произошел из-за твоей лжи, и когда ты оказался в казино, она полностью разочаровалась в тебе, хотя всегда защищала тебя. — напомнил ему Владислав Владимирович. — Наши козлы отпущения здесь. — с самодовольством в голосе произнес Владимир Владиславич Шишковский. — Папа, не переводи стрелки и скажи нам всем прямо, зачем мы едем в Королевство сербов, хорватов и словенцев? — заинтересованно спросил Владислав Владимирович. — Ну, если говорить прямо, у меня злокачественная опухоль. — неохотно признался Владимир Владиславич Шишковский. — О Боже, это ужасно. — сказала Анастасия Владимировна и перекрестилась, несколько раз прочитав молитву. — Отец, почему ты не сказал нам об этом раньше? — непонимающе спросил Дмитрий Владимирович, а затем, сдерживая эмоции, спросил. — Каков был твой план? — Я хотела выдать вас всех замуж за высокопоставленных чиновников Королевства сербов, хорватов и словенцев, Королевства Греции, Королевства Италии и ряда других стран, и я хотела остаться в больницах хорватского Загорья, где мне предстояло провести остаток своей жизни. — ответил он. — Но почему ты не сделать это здесь? — непонимающе спросил Михаил Владимирович. — В Америке есть врачи, которые вам помогут. — Да, я знаю, что они могли бы вылечить меня или помочь справиться с болезнью, но в Америке я чувствовал себя неудачником и поэтому не хотел там находиться. — грустно сказал Владимир Владиславич и тут же получил пощечину от своей дочери Анастасии. — Из-за своих комплексов ты не смог жить в новое время и в новой стране, ты продал все, что мы могли чудесным образом вывезти с нашей родины, которая больна эритемой, ты разрушил двухсотлетний бизнес нашей семьи и, самое главное, твоя собственная дочь сбежала. подальше от тебя! — сказала она, чьи слова стали последним ударом, уничтожившим замешательство ее отца и заставившим его вести себя как вся семья. Они опросили всех, кого смогли встретить на палубе. Они выяснили, что мужчина в постельном белье выходил из их номера, но никто не обратил на это внимания, потому что все подумали, что это детская игра или часть карнавала, который проходил в элитном ресторане корабля. Ее не было на самом судне «Золотой орел», и всем стало ясно, что она находится за пределами судна, и им пришлось посадить ее на моторную лодку, чтобы начать поиски вместе с полицией, которая находилась на борту.

•••

Франклин Фрэнсис Эванс Джолир — рыбак, который всю свою жизнь мечтал стать художником, как Фанни Крисс. Он действительно талантливый художник, но именно его работа на рыбалке помогла ему встретить такого человека, как я — Радосвета Владимировну Шишковскую, и помогла ему понять, кто он на самом деле.