Осколки разбитой души

В последнее время Кацуки стал чаще курить. Можно было сказать, что он использовал это для снятия стресса и тревожности. Мысли постоянно были заняты Мидорией. Чем больше он пытался подавить свои чувства, тем сильнее они становились. А что с этим делать, Бакуго и понятия не имел. Разве что... Признаться?.. Но есть ли смысл? Иногда эти чувства выматывали, просились наружу, но страх не позволял. Кацуки стоял на балконе ранним утром. Осенний Токио постепенно начинал просыпаться. Снизу шелестели ярко-красные листья, готовые вот-вот сорваться с веток. Мужчина молча курил сигарету, стоя в халате и выпуская дым вверх. *** Прошло около двух месяцев. Они хорошо сработались и уже начали постройку отеля. За это время Бакуго узнал о Мидории многое, например, что Изуку очень нравятся фейерверки, а громкие звуки и резкие движения его напрягают. Хотя фейерверки Мидория считал чем-то особенным. Так что если бы он планировал пригласить парня куда-то, то точно не в клуб. Изуку продолжал отдавать себя работе. Только иногда Шото удавалось заставить его поехать домой. Впрочем, в этом весь Изуку — безумный трудоголик. Порой хотелось просто хорошенько вмазать, чтобы этот упрямец наконец-то лег спать, а не занимался саморазрушением. Даже если сказать ему, что он сокращает дни своей жизни — ему будет плевать. *** Бакуго проезжал мимо цветочного магазина с работы, и ему в голову пришла одна мысль: признаться в любви. Он давно обдумывал это, но постоянно откладывал и был неуверен, хорошая ли это идея. К слову, Япония довольно интересная и красивая страна с самыми разными и удивительными суевериями и обычаями. Например, каждый вид цветов имеет своё значение. Таким образом можно было тонко признаться в любви. Это облегчало задачу в десятки раз. Кацуки купил небольшой букет красных гвоздик — как раз тех цветов, что символизируют любовь. Времени было достаточно, поэтому он решил заскочить в магазин и купить плитку сладкого шоколада. Уже будучи в компании возлюбленного, Кацуки поднимался на нужный этаж и постучал. — Входите, — голос звучал устало и вымотано. — Привет, Изуку. — Парень зашел в кабинет с улыбкой и закрыл за собой дверь, проходя дальше и притягивая к себе недоуменный взгляд Мидории, который от неожиданности даже встал с места. Бакуго встал перед ним и протянул роскошный букет в белой обёртке, перевязанный тёмно-зеленой лентой. Изуку опешил, смотря то на цветы, то на мужчину перед ним. Сейчас, поздно вечером, он точно не этого ожидал. Мидория прекрасно помнил значение цветов, но надеялся на то, что сам Бакуго не в курсе. Мидория долго молчал, стоя на месте, а затем начал: — Во-первых, что ты делаешь тут так поздно? Во-вторых... Ты же понимаешь, что это значит? — Парень наконец взял цветы из его рук, а шоколад положил на стол. — Конечно, зачем же мне иначе дарить такое? А насчет того, что я здесь делаю — думаю, ты уже понял, — Кацуки встал на месте ровно, явно задумавшись. По взгляду стало видно сомнение и волнение. В его сердце бушевала буря эмоций, смешиваясь с неуверенностью и страхом. Но он не показывал этого. Изуку перевел взгляд на стол, а затем вновь на цветы, которые безупречно пахли. — Я... Я не знаю... Зачем это? Не стоит... Знаешь, я не думаю, что это хорошая затея. Не трать свое время и найди кого-нибудь получше... — Изуку не понимал, зачем это всё. Он считал чувства Бакуго шуткой и ждал момента, когда тот раскроется и скажет что-то вроде: "Это шутка? Ты серьезно поверил? Хах, ты жалок." Другие варианты он даже не рассматривал. Мидория считал себя недостойным любви, недостойным внимания и заботы. Он глубоко ошибался. — Изуку, ты мне нравишься. — Кацуки чувствовал растерянность, которая становилась всё сильнее. Больно было слышать от Мидории слова о том, что ему лучше найти другого. Это можно было считать оскорблением его чувств с какой-то стороны. Он стоял, смотря в глаза брюнета и переминался с ноги на ногу. Тем временем Изуку все больше терялся в своих мыслях, его крепкая броня безразличия начала трещать по швам. — Изуку, дай мне время. Прошу... Он молчал, не в силах подобрать слова. Никто никогда не признавался ему в чувствах, и он сам ни разу не делал этого. Что делать? Что ответить? Тысячи вопросов заполняли его разум, создавая шум. Бакуго наконец собрался с силами и взял ситуацию под контроль. — Молчание — знак согласия, отлично. Тогда я заберу тебя с работы. Когда заканчиваешь? Эти слова вырвали Мидорию из раздумий, и он со смятением уставился на мужчину, так и не найдя ответа. Он сдался. — Я собирался остаться подольше... — Опять? Изуку, ты так себе всё здоровье испоганишь... — Кацуки взглянул на свои наручные часы и, немного подумав, снова посмотрел на Мидорию. — Сейчас десять вечера, у тебя есть час, а потом я тебя отвезу до дома. — И почему я вообще должен тебя слушать? — Изуку недовольно сложил руки на груди и поднял голову, пытаясь вернуть свою маску безразличия. — Ну а кто еще тебя отсюда вытащит? — хитро улыбнулся Бакуго. — Шоколад, кстати, вкусный. Попробуй. Мидория лишь прищелкнул языком и возмущенно вздохнул. Он начал собираться, тихо бурча под нос, что иногда вызывало усмешку у Кацуки. Дорога домой была недолгой. На улице давно стемнело, яркие рекламные стенды и фонари освещали ночь. С началом осени листья постепенно начали опадать. Погода становилась холоднее и мрачнее, а ночи длиннее. Добравшись до дома, Кацуки пожелал ему спокойной ночи и уехал. Внутри у Изуку все еще бурлили эмоции. Он стоял у двери, держа в руках букет красных гвоздик и плитку шоколада, и не знал, что делать дальше.