Осколки разбитой души

Проснувшись утром, слегка болела голова, хотелось вообще не просыпаться. Яркие солнечные лучи пробирались в комнату, заставляя сонно зажмурить глаза. Вставать вовсе не хотелось; к счастью, сегодня он мог это позволить — выходной. Разум снова погрузился в сон. Боже, стоило ли напиваться из-за какой-то любви? Хотя он отрицает, что влюблён в Изуку, и не хочет соглашаться с подобными мыслями. Пока что. Бакуго проспал до трёх часов дня. Состояние было не из лучших, но ещё хуже было вспоминать вчерашний вечер. Не вставая с кровати, Кацуки тут же начал писать извинения Мидории за причинённые неудобства. Как жаль, что он не помнит те объятия. Пусть недолгие, но это значило для него многое. Тепло приятно растекалось по телу, растапливая холодную оболочку его души. — «Изуку, прошу, извини за вчерашние неудобства. Надеюсь, я ничего не наговорил?» — сообщение было прочитано лишь через час. — «Все нормально. Нет, ничего.» С каких пор он так часто извиняется? Когда это началось? С момента их первого разговора? Или это было в нём ещё раньше? Это из-за постоянной вины? Возможно. Людям постоянно нужно переступать через себя — через свои принципы и желания, через свою гордость. Чтобы почувствовать себя прощённым, нужно не только прощение этого человека, но и простить самого себя. Иначе этот груз останется надолго. *** — Разве этого ты хотел? — Нет. — Ты чувствуешь себя прощённым? — Нет. — Чего ты добивался унижением? — Я хотел тепла. Я хотел быть значимым! Я хотел, чтобы меня заметили! — И ты добился? Ты чувствуешь себя значимым? —… Нет. — Почему? — Потому что я ужасен! И люди вокруг меня тоже ужасны! Они не понимают меня! — Нет. Потому что ты выбирал не тот путь. Ты хочешь простить себя? — Что? — Ты хочешь простить себя? —… Да. — Тогда отпусти. *** В честь извинения Кацуки решил подарить Мидории черные перчатки с красным кружевом и лично передать их. Также Бакуго смог приготовить малиновый чизкейк и планировал принести его Изуку. — «Я могу заехать к тебе на работу сегодня в 20:00?» — «Зачем?» — «Мне нужно отдать тебе кое-что.» — «Хорошо.» Возможно, удастся понять, почему же Изуку не снимает перчатки? *** — Изуку, твоя мама. Ты скучаешь по ней? — Да. — Чего тебе не хватает? — Тепла. Я хочу быть любимым, хочу быть значимым. — Изуку, почему ты не отпустил её? — Я отпустил. — Но ты скучаешь по ней? — Да. Скучаю. Но я отпустил её. Я давно смог это сделать. — Ты принял то, что она мертва? Ты отпустил её и больше не страдаешь из-за её смерти? — Да. Это было глупостью. — Почему ты скучаешь по ней? — Потому что у меня никого нет. Потому что я скучаю по теплу. Она любила меня, а я любил её. — А если бы это у тебя было? — Не думаю, что так часто бы о ней думал. — Изуку, ты простил Кацуки? — Да. Я не хочу возвращаться в прошлое. — Почему? — Потому что это приносит боль. Я не хочу вспоминать. — Как думаешь, Кацуки действительно сожалеет? —… Нет… — Тогда почему ты простил его? — Потому что хочу. Мне попросту нет смысла держать обиду. Это бессмысленно. — Ты так считаешь? — Да. — А ты простил отца? — Нет. — Почему? — Потому что он бил маму. Он бил меня. Он слишком упрямый и корыстный человек. Он мне противен. — Но ты же отпустил прошлое? —… Я не могу простить этого и забыть тоже. *** На небе плыли темные дождевые тучи. Он не любит дождь; для него это нечто унылое и серое. Хотелось посмотреть на жизнь под другим углом, другими красками. Кацуки без происшествий добрался до компании Мидории, не забыв захватить с собой свой небольшой подарок. Дойдя до здания, Кацуки позвонил в домофон. Ему сразу же ответили и открыли дверь. Пройдя до второго этажа и налево, Кацуки постучал в дверь. Перед ним стоял Изуку. Можно было сразу понять, что тот не спал — впрочем, это в его репертуаре. — Проходи. Изуку чуть отошёл, давая Кацуки зайти, и закрыл дверь за ним, возвращаясь на своё рабочее место. Бакуго выглядел достаточно уверенно. Да и не только сейчас — он всегда так выглядел. Хотя кто знает, что на самом деле у него в душе? Лишь он сам? Нет, Бакуго сам себя-то понять не может, что уж тут. Кацуки протянул ему небольшую бархатную коробку черного цвета. — Это в честь извинения. — Изуку посмотрел на него вопросительно и неуверенно взял коробочку из чужих рук, открывая её. Его брови немного приподнялись, и Мидория вопросительно взглянул на Бакуго. — Перчатки?.. — Изуку достал их и сразу заметил, что они достаточно тонкие, но должны быть приятны на ощупь. Да, сейчас понять парень этого не сможет, так как сам находится в перчатках. Впрочем, ещё одна пара ему бы не помешала. Наоборот, Мидория давно собирался купить их, но руки не дотягивались. — Да, я заметил, что у тебя всего одна пара, поэтому решил, что тебе не помешает. — Не стоило, но да, ты угадал. Спасибо. — На самом деле парень был немного смущён неожиданным подарком мужчины, но постарался улыбнуться. — Нравится? — Кацуки, конечно же, ждал положительного ответа. Надеялся, ведь в случае обратного было бы жутко неловко и стыдно перед возлюбленным. Изуку машинально кивнул, стараясь не встречаться взглядом с Бакуго. — Да, и размер мой. — Изуку слегка улыбнулся, прощупывая ткань. Нет. Совсем нет. Это не та улыбка, которую он хочет видеть. Кацуки понимал, что не сможет вернуть её за такое время. И вообще, сможет ли увидеть её снова? Просто так хотелось увидеть искренность в этих темных изумрудных глазах. Это словно стало его потребностью. Может, если бы ему дали одно желание, которое исполнили бы, он бы пожелал увидеть как раз её — искренность. — Ты не примеришь? — Бакуго старался не отпугнуть его своими действиями и вопросами. Но как же хотелось узнать, что скрывается под теми перчатками. Изуку слегка напрягся. — Нет, чуть позже. — Хорошо. А, кстати, ещё… — Бакуго стал шариться в каком-то небольшом пакете и достал… Чизкейк? Изуку следил за тонкими пальцами, на которых красовались пара колец. Ему протянули прозрачный контейнер. — Бакуго? — Мидория с настороженностью взглянул на него. — Считай это бонусом. — Кацуки невинно улыбнулся. — Боже, зачем?.. — Затем. Ты кстати домой не собираешься? Уже полдевятого, а я смотрю, ты и сегодня не ложился? — Мне нужно работать. — К добру это не приведет, это не игрушки. Ты на машине? — Нет, она в ремонте. — Я подвезу. — Кацуки глянул на панорамное окно, в котором виднелись яркие огни рекламных щитов и бесконечные выставки с разными тематиками. — Я мог вызвать такси, тебе не стоит. К тому же я ведь хотел ещё поработать. Кацуки вернул свой взгляд на брюнета. — На тебе живого места нет, закончишь позже. Тем более завтра суббота. Сопротивляться не было смысла. Это Мидория знал точно. Кацуки в этом не изменился. Всё такой же настойчивый. — Ладно. Дай мне собраться. — Получив молчаливый кивок, Изуку закрыл ноутбук, сложил документы и свои проекты в нужный ящик. Стоило заметить, что у него почти никогда не бывает беспорядка. Всё разложено по своим местам, в отличие от рабочего места Бакуго, у которого разбросаны по столу множество бумаг и чертежей. *** Дождь лил как из ведра, хотя ещё несколько часов назад на это и намёка не было. Холод. Сырость. И серость. Впрочем, их мир никогда не станет играть прежними красками, как бы они этого ни хотели — это закон. — И когда ты вообще нормально спал? — Кацуки устало зевнул, следя за движением на дороге. — Нормально я сплю. — Мидория лишь уставился в окно, чувствуя, как веки сами по себе тяжелеют и опускаются. Бакуго вернул взгляд к Изуку и тяжело вздохнул. Час пик — как обычно пробки, из-за чего путь выдался в два раза дольше. За это время Изуку уже успел крепко уснуть, прислонив голову к стеклу, по которому скатывались крупные капли воды, что когда-то в его детских фантазиях соревновались между собой. Добравшись до дома Мидории, Кацуки вышел из машины и открыл дверь парня, наклоняясь на уровень глаз и нежно поглаживая плечо. С уже намокших светлых волос капали крохотные кристаллики воды. Одинокий пустой шум исходил от потока дождя, но в груди разливалось тепло при виде его. Это было странное, но приятное чувство — желание защищать и поддерживать. — Изуку. — Не дождавшись ответа, Кацуки уставился на Мидорию. -Просыпайся, — тихо произнес он, аккуратно тряся плечо Мидории. — Мы приехали. Голос прозвучал столь нежно, ловно это был вовсе и не Кацуки. Вода продолжала стучать по крыше машины Они были ближе, чем когда-либо. Бакуго все же несдержанно приблизился к шее брюнета. Вдох. — «Вкусно…» Кацуки вновь вдохнул приятный свежий аромат лайма. Это был специфический, но легкий и ненавязчивый запах. Рука самостоятельно потянулась к щеке парня, мягко поглаживая и ощущая бархатную, белоснежную кожу сидящего на кресле. Он выглядел другим — с отсутствием вечно нахмуренного или безразличного выражения лица, с бровями, сведенными к переносице. Он был расслабленным. Голос быстро вернул его в реальность, заставляя поспешно отстраниться. — А… Ой… Спасибо, Бакуго. — Изуку не заметил действий Кацуки, чему тот был безумно рад и благодарен. Мидория вышел из машины с рабочим портфелем. — Изуку. Отоспись, пожалуйста, хорошо? Ты себе так жизнь испоганишь. — Бакуго обеспокоенно взглянул на уходящего, который обернулся. Оба уже промокли до ниточки; сейчас всё, что хотелось — это дойти до квартиры и упасть в мягкую, уютную постель, провести там оставшуюся жизнь. Но кто позволит? — Ага, пока, Кацуки. — Пока…