Зая, как же я зае...

      — Погода вроде бы завтра наладится, — сказал Паша, когда по ощущениям они уже практически дошли до базы, — давай экскурсию и осмотр достопримечательностей на утро отложим, а сегодня проинспектируешь зону для барбекю, можно приготовить что-то и документы вместе посмотреть. Не обсуждая юридическую составляющую покупки, просто план участка, информацию по основным зданиям.       — Думаешь, я в юридических тонкостях ноль, да, Павел Аркадьевич? Я все эти десять лет, по крайней мере, на родной земле. Может и замечу что-то важное, — глобальная обида на Пашу и на произошедшее разлилась в душе на сотни мелких ручейков-обидок. Теперь Тарасу во всём чудился неприятный, нелестный подтекст.       — Само собой, буду благодарен, если посмотришь, — голос Паши прозвучал примирительно, словно он хотел смягчить негатив, исходящий от Тараса. — Как скажешь, будем вообще мангал разжигать или тоже на завтра перенесём? Достало тебя, наверное, это приготовление бесконечных шашлыков. Там полный холодильник продуктов, есть чем пообедать и поужинать. Подышим свежим воздухом, соберёмся с мыслями.       — Вот так, да? Уже и мангал разжигать не нужно. Слушай, может, скажешь мне в конце концов, зачем ты меня сюда приволок, — Тарас остановился и вздохнул.       — Да я, собственно, сказал уже…       — Знаешь, Паша, достало... — Тарас сам не знал, чего он прямо сейчас от Павла добивается. Согласился же уже остаться. Но дурные мысли по-прежнему захлёстывали с головой. А с Пашей хотелось по-другому, честности хотелось. — Тоже мне нашёл специалиста по недвижимости, полно экспертов поопытнее. А ты прям денег всем раздал, кучу времени своего убил, похищение устроил. Ради чего, Паш? Предположим, есть на эту базу покупатель, может, и нужна срочная экспертиза, не спорю. Только это всё прикрытие, и я хочу знать, чего именно.       — Хорошо, — легко согласился Павел, — база реально не главное, мне нужно обсудить с тобой кое-что. Есть момент, который грызёт меня много лет. Я хочу, ну не знаю, покаяться, что ли. Глупо звучит, да?       Павел замолчал, опёрся спиной на берёзу, сорвал несколько молодых, клейких листочков и размял их между пальцами. Видеть его настолько потерянным Тарасу ещё не приходилось.       — Покаяться? — сказал Тарас, наконец, после долгой паузы. — В чём? Ты уехал, я остался. Всё, что было, быльём давно поросло. А теперь ты вернулся, шпионишь за мной со стороны, собираешь информацию у родни и сотрудников. Выяснил, какие у меня проблемы, и решил вот так вот разом облагодетельствовать? Решить всё одним махом, с барской руки. Компенсируешь свою надуманную вину? Индульгенцию покупаешь? Так вот, мне твоей жалости и помощи не надо. Я справлюсь, как и до этого справлялся. А хорошо или плохо не тебе судить. Меня в моей жизни всё устраивает. Если бы не устраивало, то и менял бы это я сам, без посторонних.       — Да не лез я в твои дела, блин. Всего-то освободил три дня в твоём расписании. Вернёшься, и всё по накатанной: сестра уедет, с Гариком помиришься, ресторан не развалится. А я отстану, обещаю тебе. С этой секунды вообще ни слова: ни о работе твоей, ни о близких. Поговорим и разойдёмся, каждый потопает в свою восхитительную жизнь, — самообладание очевидно вернулось к Паше, он легко оттолкнулся от берёзы и уверенно пошёл в сторону базы.       — Нет, куда это ты? Говори тогда всё, что хотел. Прямо сейчас говори, — настаивал Тарас.       — Ага, серьёзный разговор, стоя в грязи и под начинающимся дождём. Возвращаемся, переодеваемся, ужинаем и спокойно общаемся.       Добравшись до домика, Тарас первым делом пошёл в душ. Их беседа с Павлом душевному спокойствию не поспособствовала. Меньше всего хотелось ворошить прошлое в любом из его проявлений. Воспоминания о счастливых днях были слишком болезненными. Тарас позволял себе их очень редко, зная, что потом накроет неизбывной виной и сожалением. Насколько же неумелым и бесчувственным нужно быть в отношениях, чтобы сразу не понять даже, что любимый человек сбежал от тебя за океан. Тарас уже и не помнил, когда осознал до конца этот простой факт. Все эти «два-три месяца» в Штатах изначально были враньём. В отличие от него Павел знал, что они расстаются навсегда, просто поддерживал иллюзию отношений, продолжающихся на расстоянии. Зачем? Кто ж его поймёт этого Пашу! А теперь снова треплет нервы, будит забытые чувства. Покается он! Вот порыдают друг у друга на груди, помирятся и разойдутся обновлёнными. Какой-нибудь высокооплачиваемый психолог порекомендовал, не иначе. Для гармонии и очистки ауры. Лучше бы он отпахал эти три дня у плиты, отключив голову, чем вот это всё.       Выходить после душа из тёплого домика в промозглую морось не хотелось, видеть Пашу тоже. Поэтому Тарас переоделся, посушил волосы, спокойно разглядел помещение, изучил содержимое холодильника, прикидывая на ходу их меню на завтра и послезавтра. Даже книги на полке перебрал, там в основном оказались дамские романы.       «А не будет никакого разговора и братания», — решил он вдруг. Пустое это всё, для откровенного разговора нужно двое желающих. А он не хочет и не станет выворачиваться тут наизнанку. Деньги, бизнес — ладно, а в душу нечего лезть. Мысль показалась правильной, по крайней мере, она дала сил накинуть куртку и выйти из домика. Дождь закончился, так что на улице было хотя и сыро, но не так ужасно, как представлялось.       Мангальная зона находилась чуть в стороне от домиков. Тарас нашёл её по уверенному стуку топора и приятному запаху разгоравшихся углей. Как ни удивительно, Павел не ждал его, а вовсю хозяйствовал. Поленница пополнялась дровами, огонь в мангале горел. А на столе стояла миска с овощами, явно порезанными для гриля. Услышав шаги, Павел обернулся и заулыбался.       — Форель замариновал. Сегодня ужинаем без мяса, а шашлык для завтрашнего вечера на тебе. Я всё равно так вкусно, как ты не сумею. Сто лет твоего шашлыка не ел, как вспомню, так слюну глотаю.       — Ой ладно, шашлык как шашлык, — отмахнулся польщённый Тарас, решительно оттесняя Павла от стола с продуктами. — Рыбу замариновал, значит. С ума сойти, Павел Аркадьевич. С каких это пор у вас кулинарные таланты проснулись?       — А с тех самых… — Паша стал подбирать наколотые дрова и укладывать их в поленницу. — Когда не живёшь с поваром, приходится, знаешь ли, осваивать элементарные навыки. Подумаешь, ножи поточил и овощи для гриля нарезал. Попробовал бы ты мой грибной суп и тефтели с соусом. Тут да, хотелось бы услышать комплимент от профи. Ты сам-то как теперь относишься к готовке? Я помню, что раньше тебе очень нравилось, но ведь столько времени прошло, устал наверное от этих бесконечных кастрюль и сотейников?       — Нет, не устал. Я вообще однолюб: если уж нравится что-то, то это надолго, если не навсегда, — сказал Тарас, укладывая на угли завёрнутую в фольгу рыбу. Подумал, что прозвучало слишком неоднозначно и продолжил: — Вот, даже джинсы всегда одной модели у Вранглер покупаю. И готовить по-прежнему обожаю. Хотя иногда это вредит делу, а не помогает. Маринка вечно меня с кухни гонит. «Ваше место не у плиты, вы должны генерировать идеи. Может лучше финансовые отчёты просмотрите? Снимайте фартук».       — Марина Васильевна — настоящий клад. Её давно пора сделать директором, это смешно держать такого специалиста на позиции старшего администратора. И зарплату ей нужно повысить, а ещё лучше на процент перевести, — сказал Павел, час назад торжественно обещавший не лезть в его бизнес.       Это Паша-то, обожающий вникать во всё и давать советы, имеющий своё обоснованное мнение по любому поводу. Промолчит он, как же. Тарас усмехнулся:       — Вот о чём вы перед моим отъездом беседовали. Как меня на прибавку к зарплате раскрутить.       — Нет, Марина делилась планами по спасению «Тосканы». Очень профессиональный у неё взгляд на сложившуюся ситуацию, между прочим. Если бы ты её предложения изучил повнимательнее….       — Да знаю я все эти её планы, — перебил Тарас. — «Драйверы меню», «второй визит», «допы с собой» все уши прожужжала. Это глупо, Паш, понимаешь. Не для серьёзного, солидного заведения все эти купоны на второй бесплатный десерт.       — А фудкорт торгового центра — это по-твоему идеальное место для шикарного ресторана? Почему ты не открыл там бистро, к примеру? — Павел закончил с дровами и уселся на мокрую после дождя деревянную лавку, а Тарас еле удержал себя от порыва подложить что-то сухое и тёплое под светлые джинсы. Кому нужна его забота. Ещё подумает что-то. Смущение заставило ответить чуть грубее, чем стоило бы.       — Ты ещё спроси, почему я не открыл там третью пиццерию.       — Кстати, — оживился Паша, — а почему ты не открыл там третью пиццерию? Она бы точно была прибыльной и куда менее напряжной.       — Что захотел открыть, то и открыл. Думаешь рожей не вышел, чтобы вытянуть статусное заведение? Не ошибаешься, Паша. Жизнь показала, что так и есть. Ничего, скоро закрою. Хватит с меня и пиццерий. Не стоило даже замахиваться. — На душе у Тараса снова стало горше некуда, это был первый раз, когда он озвучил вслух очевидное. «Тоскану» придётся закрыть, новая арендная плата не оставляла вариантов.       На удивление Паша не стал развивать тему или бурно возражать, сходил в домик за продуктами, встал рядом за стол и принялся нарезать тофу кубиками. Выглядело это всё максимально по-домашнему. Тарас никогда не готовил вот так с кем-то, если не считать ресторанные кухни. Бой-френды традиционно его любви к готовке не разделяли. Тот же Паша всегда считал, что лучше зарабатывать столько, чтобы хватало на доставку. Что-то, по видимому, поменялось. Так что Тарас под мерный стук чужого ножа, нарезал и замариновал свиной ошеек на завтрашний шашлык. Рыба была уже практически готова, овощи запекались, дрова потрескивали. Говорить не хотелось. Вот бы просто посидеть спокойно, поужинать, насладиться тишиной и шелестом листьев, а потом рухнуть в кровать часиков в девять и от души выспаться. Вспомнилась одна из любимых поговорок Гарика: «Спать — это практически так же приятно, как есть, только ещё и бесплатно». Опять, наверное, в какой-нибудь клуб завеялся или в гости позвали. Вот уж кто точно дома сидеть не станет.       — Я забираю часть овощей в салат, ок? Ты вообще как? Ешь овощи гриль с жареным тофу, или тебе просто овощи оставить? — прервал молчание Паша.       — Попробую салат, интересно же, что ты там приготовишь. А ты, вообще, надолго приехал? — вопрос, который мучил Тараса уже не первый месяц вырвался будто сам собой. — Я думал, ты на неделю, максимум две. Проведаешь отца, и сразу обратно.       — Ты был прав, — ответил Павел, расставляя тарелки и стаканы. — Я не собирался оставаться. Просто отец не в том состоянии, чтобы вот так его бросить. И потом инсульт и инвалидность — это конец истории болезни, а не начало. У него была сильная гипертония последние несколько лет, таблетки плохо помогали, так что он бизнес почти забросил. В общем, разгребаю потихоньку. Получается медленно. Сначала казалось, что хватит месяца, потом я щедро дал себе полгода. А теперь полгода прошло, и я понимаю, что окончательно увяз во всех этих делах и проблемах. Весь мой американский опыт разбивается в хлам о российскую реальность.       Это Тарас понимал отлично, опыт у него был местный, но в столкновении с суровой реальностью тоже помогал слабо.       — А как же твой крутой американский проект? — поинтересовался он небрежно. — Не боишься, что без тебя всё рухнет?       — Там давно все отлажено, я могу и дистанционно следить, да и масштаб несопоставим. В общем, если рухнет, туда ему и дорога.       Они оба замолчали, и Тарас решился спросить снова:       — Получается, вернуться ты всё же планируешь ?       — Не планирую. Ну, не в том смысле, что решил навсегда здесь остаться, а в том, что не выбираю конкретных дат. Просто пока побуду в России, — желаемой ясности ответ не прибавил.       Зато обед был полностью готов. Паша закончил накрывать на стол, а Тарас разложил форель по тарелкам и положил себе порцию салата. Ели они практически молча, но почему от этого покоя и уюта стало ещё больше. Приготовлено было вкусно, разве что пресновато, так что руки Тараса сами собой потянулись за перцем и соевым соусом. А вот Павел, словно бы забыв о свой любви к острому и пряному, ел форель даже не пытаясь её досолить. Тарас сделал себе пометку, что вкусы у него поменялись. Вообще, стремление вести здоровый образ жизни проглядывало. Павел при нём не закурил ни разу, от алкоголя отказывался, еду тщательно выбирал. «Похудел сильно», — мелькнуло в голове, и Тарас впервые с приезда Павла присмотрелся к нему внимательнее. Разглядел морщинки, стильную стрижку, выделяющиеся скулы и понял, что всё это время запрещал себе такие пристальные взгляды. Теперь почему-то по ощущениям Тараса смотреть стало можно, хотя глубоко внутри по-прежнему цепляло болью от созерцания этого ставшего незнакомцем мужчины. Павел всегда был стройным, даже попытки накачаться в молодости закончились появлением красивого рельефа, а не набором массы. Теперь он выглядел и вовсе хрупким, калифорнийский загар давно сошёл и бледная кожа контрастировала с тёмными волосами.       — Тяжело тебе у нас? — вдруг спросил Тарас. — Помнишь, ты говорил, что там чувствуешь себя свободным: хочешь целуйся на улице, хочешь брак регистрируй. А тут, наоборот, гайки стали закручивать.       — У меня всё отлично, — Паша встал, поставил котелок с водой на оставшиеся угли и положил ещё немного дров. — Лучше расскажи, что там у Виктории Петровны? Света справляется?       — Вроде бы. А ты, вообще, откуда узнал, что она болеет? — детально о ситуации с мамой знали буквально три человека: сестра, соседка и Гарик. Так что Тарасу было совершенно непонятно, как эта информация попала к Павлу.       — Поехал к ней после приезда, чтобы посплетничать о твоих делах, а там Надежда Никитична, вот и пообщались. Что? — Паша вернулся за стол и улыбнулся. — Можно подумать ты не знал про нашу дружбу с твоей мамой. Вот кто всегда был на моей стороне. Помнишь, что я делал, если мне прям очень-очень нужно было от тебя чего-нибудь добиться? Я просто набирал Викторию Петровну.       — Она периодически спрашивает о тебе, приветы тебе передаёт. До сих пор. Хотя, наверняка, не узнала, — сказал Тарас.       — Знаешь, при всех моментах она осталась такой же… — Павел завис на несколько секунд, слово явно не подбиралось. — Не знаю, родной, что ли. Я заезжал пару раз. И это… Не представляю, как ты справляешься.       — Привык. — Тарас собрал грязные тарелки и пошёл с ними к раковине. — И потом это всё постепенно накатило. Не все десять лет так. Помнишь, как она тебе торт пыталась испечь на двадцать пять? Там ещё какой-то крем странный был с манкой и лимонами. Недавно вспомнила, собралась печь опять. «Пашин любимый».       — Да, кулинарные таланты у тебя явно не от мамы, — усмехнулся Паша, вспоминая косой и подгоревший бисквит, замаскированный кучей жидковатого, кислого крема. — Попьём чаю, поболтаем и спать, документы, обсуждения всё завтра. Сегодня сил нет.       В итоге разойтись по домикам они решились только после двенадцати ночи. Несколько раз пили травяной чай, потом снова вместе готовили, ужинали и всё время говорили и говорили о каких-то невероятных пустяках, смеясь и подшучивая друг над другом. Тарас травил поварские байки, Павел рассказывал истории из жизни в Штатах. Перебрали всех знакомых из их общей компании. Тарас вспоминал, что важного случилось с ними после Пашиного отъезда, пока Павел параллельно искал их в соцсетях, ставил лайки под фото и тут же озвучивал увиденные на их страницах новости. Параллельно всплывали бесконечные смешные истории, начинавшиеся с «а помнишь?». Так что к концу вечера Тарас уже не понимал, почему общение с вернувшимся Пашей раньше всегда было внапряг и казалось таким изматывающим. Может, потому, что они ни разу толком не общались наедине? Всегда рядом болтался Гарик и этот, как его?       — Забери остатки салата к себе в холодильник, — сказал Павел после того, как чай был допит, а мангал погашен.       — А ты чего к себе не возьмёшь? — спросил Тарас.       — У меня электричества в домике нет. Я там пытался на щитке что-то поклацать, но ничего не вышло, — отмахнулся Паша.       — Тогда пошли ко мне, там хоть бойлером воду можно нагреть. Не будешь же ты на ночь холодный душ принимать? — после приятного вечера расставаться не хотелось. Тарас вспомнил диван в прихожей, неудобно, но спать можно.       — А может мне придётся? Всё-таки целый вечер с горячим мужчиной под боком, — попытался отшутиться Паша, но вдруг осёкся. И сказал уже обычным, спокойным тоном: — Спасибо, зайду утром в душ. А сейчас фонариком посвечу. Мне бы до кровати добраться, засиделись мы.       Проснулся Тарас около десяти. Казалось бы сутки отдыха должны были зарядить его невероятной энергией, но вместо этого он чувствовал только необычную расслабленность, попытка встать с кровати всколыхнула в душе такой протест, что Тарас решил не дёргаться. Попытался припомнить, когда он последний раз так бессовестно валялся в постели, и горько усмехнулся, осознав, что счёт в его безумной гонке идёт не на месяцы даже, а на годы. Повалявшись ещё с полчаса, Тарас, не вставая, потянул ролету за шнур. За окном было солнечно, на небе ни облачка. Нужно было всё же собираться. Павел что-то там про прогулку по туристической тропе говорил, да и позвонить нужно, узнать, как у сестры прошла ночь. Тарас встал, аккуратно застелил постель, снял футболку, бросил полотенце на плечо и направился в душ. Скрипнувшая дверь напомнила, что ночью он решил не возиться с замком и оставил её открытой.       — Доброе утро, — вошедший Павел неловко придерживал дверь коленом, потому что руки у него были заняты пышным букетом и двухлитровой банкой молока.       Тарас поспешил ему помочь, обхватил пальцами банку и дверь открыл пошире. И тут же понял, что они оба замерли, стоя практически вплотную друг к другу. Когда-то Тарас часто шутил, что Павлу всё сходит за красивые глаза. Забылось уже, какие они непостоянные. Вчера были скорее серыми, а сегодня казались ярко-голубыми в тон весеннему небу. Радостными и чуть смущёнными. Или это Тарас привычно решил приписать свои ощущения окружающим? Знал он за собой такой грешок.       — Ты парное молоко пьёшь? — спросил Павел и решительно зашёл в домик. — Михалыч мне принёс, а я не могу его пить, вот совсем. Оно тёплое ещё. И пахнет странно. Сирени возле бани наломал, не удержался. Помнишь, у родителей на даче такая росла. Мне кажется где-то здесь банка пустая стояла под столом. Ты в душ, да? Иди, я после тебя схожу. Позавтракаем и пойдём по этой их «Тропинке здоровья».       — А Михалыч это кто? — решил всё же уточнить Тарас.       — Сторож местный, — Паша налил в найденную банку воды и поставил сирень в центр стола. — Вернулся с выходных. Снасти нам привёз для рыбалки. Баню вечером растопит.       — Не боишься, что выведаю у него тайные тропы и сбегу из заточения? — Тарас снял ярко-красную крышку и хлебнул молока прямо из банки. В детстве он очень любил парное и сейчас снова прочувствовал за что: яркий аромат трав и коровы, сладковатый сливочный вкус. Не всем заходит, конечно, но Тарас с каждым глотком словно возвращался в детство: летние каникулы, село, бабушка.       — А ты перед тем, как удрать, хорошенько подумай, — ответил Павел, разуваясь и снимая куртку. — Здесь вкусно кормят, между прочим. И, как утверждает хозяин, нас ждёт отличная баня и рыбалка. Давай сначала всё это опробуешь, а потом сбежишь.       В душе Тарас застрял основательно, снова тянуло всё обдумать и всё проанализировать. Доанализировался он до того, что в голову забрела странная, неправдоподобная мысль, представившая всё происходящее с ним в новом свете. «Мог бы День рождения и майские праздновать, а он со мной тут сидит. Молоко принёс. Цветы. На рыбалку зовёт, в баню. У него планы на меня, что ли?» Предположение показалось столь нелепым, что Тарас легко от него отмахнулся. Он мог поверить, что Павел, знающий всю его кипу проблем, сочувствует и хочет помочь. Даже в то, что Павлу с ним легко общаться, и он не против подружиться и иногда проводить время вместе, верилось легко. Но вся романтика однозначно осталась далеко позади. А для секса легко найдётся кто-то помоложе и поинтереснее. Тарас сделал воду похолоднее, и вышел, наконец, из душа с лёгкой головой и полным отсутствием мыслей. «Тропинка здоровья» и созвон, остальное потом.       — Завтракай, не жди меня, я перекусил уже, — Павел буквально сразу зашёл в душевую, а Тарас уселся на табурет и уставился на стол в лёгком недоумении.       Завтрак был… Сервирован. Иначе и не назовёшь. Неизвестно откуда на столе появилась скатерть в салатовый горох. Цветы стояли уже не в банке, а в фарфоровом кувшине. Рядом овальное блюдо с нарезанным ассорти сыров и колбас, глубокая тарелка с мюсли и молочник с тем самым парным молоком. Булочки в плетёной корзинке. Маслёнка. Блюдце с нарезанным лимоном. Розетка с мёдом. Чашка и заварочный чайник. Даже вилка и нож лежали в конверте, сложенном из салфетки. Тарас похлопал глазами и потянулся за булкой. Оставалось смириться с тем, что у богатых свои причуды, и завтракать, немилосердно нарушая всю эту красоту. «Ну вот зачем он возился? Теперь мыть эту гору посуды», — бродило в голове. Тарас даже разозлился на самого себя. Надо же, насколько он отвык от элементарных вещей! Насколько не ценит себя, что обычный завтрак кажется ему слишком пафосным и сложным. Для других, пожалуйста, в его ресторане подача не хуже. Но это для гостей, а сам он и чашкой кофе обойдётся. Перехватит на ходу.       — Выходим через двадцать минут. Хорошо? — спросил вышедший из душа Павел, натягивая свитер.       — Я уже готов. Сейчас обуюсь только, — вскочил Тарас.       — Ты же ещё чай не пил, — удивился Паша, — завтракай, мы не торопимся.       — Я понимаю, но… Не стоило всё это… Я бы какой-нибудь бутерброд съел по дороге. Я вообще-то не завтракаю.       — Не завтракать вредно, — перебил его Паша, — это я тебе, как человек с хроническим энтероколитом говорю. Мне было приятно приготовить для тебя. И вообще, это была презентация посуды, имеющейся на складе при бывшем кафетерии. Как тебе качество?       — Да вроде бы ничего, — смутился Тарас. Ну вот, накрутил себя, а человек просто посуду показывал.       — Видишь, до конца не оценил. Нужно ещё присмотреться. Хочешь здесь посижу, чтобы ты не спешил никуда.       С Пашей действительно торопиться расхотелось. Он налил себе чаю и, размахивая чашкой, рассказывал о невероятных сложностях с предстоящей инвентаризацией и постановкой на учёт всего имеющегося на базе добра. Тарас в ответ вспомнил свои бесконечные инвентаризации и недавнюю поездку в Китай на выставку ресторанного бизнеса за посудой и текстилем. Вышли они где-то через сорок минут, продолжая болтать о всякой всячине, и почти дошли до заветного пригорка со связью, когда телефон у Тараса зазвонил. Тарас обмер, предположив, что с мамой совсем плохо, но на экране высветилось «Гарик официант». Недоумевая, что могло разбудить Гарика в субботу раньше двух дня, Тарас ускорил шаг и на ходу снял трубку. Паша же, наоборот, деликатно отстал.       — Расик, привет! Мне сообщение пришло, что твой номер на связи. Ну так что там по деньгам? Вопрос решился как-то? — от такого заявления прямо в лоб, в первом предложении Тарас поморщился. Нет, он не строил иллюзий, что Гарик с ним исключительно из большой любви, но до сих пор всё было как-то деликатно, иносказательно, что ли. Да и сейчас Тарас нашёл бы возможность порадовать Гарика, если бы был в городе. Но не из леса же? Просить у Павла, чтобы кто-то закинул денег любовнику? Даже подумать об этом было мерзко, так что Тарас вздохнул и ответил сдержанно:       — Доброе утро, солнце. Не решилось ничего пока, давай ты потерпишь до моего возвращения. Выкрутись эти несколько дней как-нибудь, не знаю, у друзей займи.       — Легко сказать, Расик, мои друзья сами хуй сосут. Думаешь у меня олигархи в друзьях, типа твоего Павла Аркадьевича? Или думаешь у меня папик запасной в наличии? — чувствовалось что парень на взводе. — Знаешь, что? Я тут по привычке твой обычный номер набрал. А трубку Марина Васильевна взяла и говорит: «Вы по поводу работы, Гарик? Ой, как замечательно! Выходите на майские, у нас как раз официантов не хватает, а у вас какой-никакой опыт и меню «Тосканы» вы знаете». Нормально?       — А что не так? Ты чего злой-то такой? Меня нет, тебе скучно, деньги нужны. Почему бы и не поработать. У нас в таких случаях сдельная оплата, сразу получишь деньги за выход, — Тарасу смутно помнилось, что работать официантом Гарику нравилось. Ну, пока у них не закрутилось.       — Ладно, забыли. Всё равно не поймёшь. Ты с Мариной Васильевной будешь общаться? — Гарик перешёл на наводящие вопросы и тон, которым разговоривают с непонятливыми детьми.       — Да, прямо сейчас собирался ей позвонить. Хочешь ей что-то передать?       — Скажи ей, чтобы она мне из кассы дала хотя бы тысяч десять. А я подъеду в Тоскану и заберу, и вопрос с деньгами решён! Не нужен никакой перевод. Классно я придумал?       Тарас даже растерялся от наглости. Он позволял себе брать деньги из кассы всего пару раз за много лет. В самых крайних случаях, о которых сейчас и вспоминать не хотелось. И поэтому у него в голове не укладывалось, как Гарику подобное пришло в голову.       — Нет, — сказал он резко. — Никаких денег из кассы. Я бы не стал напоминать, но я на этой неделе уже дал тебе пятнадцать тысяч…       — А я не отработал, да? — взвизгнул Гарик. — Не примчался по первому твоему звонку из клуба, и ты меня теперь так наказываешь.       — Ты говоришь глупости, солнце. Дело не в том злополучном вечере, ты не понимаешь разве?       — Э, нет, я как раз всё понимаю, — голос был таким обиженным, что Тарас засомневался в своём твердом решении не трогать кассу. Попробовал даже что-то объяснить, но Гарик только нетерпеливо рявкнул: — А сейчас не перебивай, слышишь! Кто я для тебя, а? Мы нигде не бываем, не общаемся, ты мне ничего не рассказываешь. Ты сам наши отношения свёл к шлюшьему контракту, Расик. Ты меня изредка трахаешь и даёшь денег. Теперь, получается, деньги вычёркиваем. И на хуя мне это? Я не найду, кому минет сделать дважды в месяц? Если я тебе надоел, и ты решил меня бросить, скажи прямо, без издевательств. А если я захочу официантом опять устроиться, то точно не пойду в «Тоскану», чтобы на меня пальцами там показывали.       Короткие гудки были однозначным доказательством того, что Гарик решил последнее слово оставить за собой. Тарас подумал, что стоило спросить, зачем так срочно понадобились деньги. Если реально что-то неотложное, пусть бы какой-нибудь микрокредит взял, погасили бы после возвращения. Но думалось об этом как-то отстранённо. Перспектива остаться без Гарика не напугала, в конце концов, их реально мало что связывало. А Тарас в каком-то смысле морочил ему голову, вечно обещая обалденный секс, прогулки, поездки, клубы. Всё то, что бесконечно откладывалось и переносилось, превращаясь в пустые слова. Стоять и размышлять о личном, пока Павел гуляет между берёзками показалось неудобным, и Тарас набрал Маринку.       Та взяла трубку только после пятого звонка, и Тарас утонул в громкой музыке и шуме.       — Сейчас, сейчас, Тарас Владиславович, я на кухню забегу. У нас тут Фестиваль клубники, народу полно, все шумят. Павел Аркадьевич нам эксклюзивную доставку фермерской клубники организовал. Жалко, что вы не попробуете. Свежайшая, а пахнет как. Не то что эта пластиковая из магазина. Филипп с парнями целую ночь готовил клубничные десерты. Макаруны в форме клубнички, представляете. А наша официантка Машенька, помните такая светленькая, ещё меню вам только с третьего раза смогла сдать. Так вот она с подружками поёт, у них трио «Клубничка». Для детей в основном песни, ну их аниматорами зовут на детские праздники.       Тарас слушал Марину и понимал одно. Она в отличном настроении, значит в ресторане всё нормально. Справляются.        — У них такие смешные платья в стиле пинап в клубничку. И серёжки-клубничинки, представляете. Мы их позвали на майские. Они на втором этаже возле детского центра и батутной комнаты раздают макаруны. Нужно только сфотографировать qr-код, который там у девочек, и отрывается наше меню. Тем, кто так сделал, скидка на карту клубничных десертов.       — А у нас теперь есть отдельная карта для клубничных десертов? — улыбнувшись, спросил Тарас. Машеньку он помнил, та ещё егоза, вечно что-то под нос себе мурлычет, пока стаканы натирает.        — Это экстаз. Серьёзно, Филипп — бог десертов. Клубника в белом и чёрном шоколаде, клубничный сорбет, тирамису, — Маринка говорила так мечтательно и с придыханием, что Тарас снова заулыбался. — Кстати, тёплый салат из утиной грудки с клубникой. Вещь! У нас, чтобы вы знали, наплыв гостей. Хотя ещё только двенадцать дня. Родители детей из детской комнаты вывели, а они наскакались на батутах, проголодались. Большинству родителей важно, чтобы они потом не фастфуд ели, а какой-нибудь супчик. Они же не знали, что у нас в детском меню цены такие лайтовые. Вот, теперь знают. У нас второй день в «Тоскане» знаете, что хит продаж? Звёздный курбуль!       — Неужто куриный бульон? — Тарас вспоминал бесконечные советы и предложения Марины. Судя по всему, пришло время их скоростной реализации.       — Угадали! А звёздный, это потому, что с макаронами «звёздочка». Ну, помните, я вам говорила? Драйверы меню: привлечём деток — придут родители. На детском меню заработок копейки, но родители и себе что-то закажут, по основному. А следующий раз придут без детей. А второй раз…       — Определяющий, — подхватил Тарас, — пришли во второй раз и остались довольны, значит, станут постоянными посетителями. Помню я всю эту твою теорию, Марин. Лучше скажи, как кухня справляется?       — Филипп все тонкости меню и подачу сразу запомнил, влёт. Следит за всеми даже строже, чем вы. Егора с Сашкой поставил на детское меню, там всё совсем просто. Они за двадцать минут полную выдачу стараются делать, чтобы дети голодными не сидели, а курбуль так прям минут за пять-десять. Официанты его всем рекомендуют. Тарас Владиславович, — тон Марины резко поменялся, и Тарас понял, что сейчас будет сказано самое важное, — вы бы видели, как у всех глаза загорелись. Все поверили, что «Тоскана» вырулит, понимаете.       — Мариш, — сейчас Тарасу было куда больнее, чем во время разборок с Гариком, — не бывает чудес. Можно придумать яркую разовую акцию: девчонки смешные в пышных юбочках, клубника вкусная, скидки… Это всё хорошо. Только на длительную перспективу аренду мы всё равно не вытянем, ты же знаешь.       — Да почему? — взорвалась вдруг Маринка. — Мы сумеем, слышите. Вместе справимся. Теперь Филипп с нами, а у него куча идей. И Павел Аркадьевич…       Марина замялась, и Тарас переспросил:       — Ну говори уже, что там Павел Аркадьевич?       — Сказал, что если мы за майские сделаем втрое большую кассу, чем за обычные дни, то он сделает всё для того, чтобы ресторан не закрылся, — сказала Марина медленно и почти шёпотом, словно выдавая страшную тайну. И тут же затараторила: — Вы только не сердитесь, просто выслушайте его. У него есть план. Абсолютно реальный. Пусть он вам расскажет.       — Так ты расскажи, раз уж он поделился, — чувства окончательно смешались. Тарас не понимал, сердится он, удивляется или радуется. Надеяться было глупо, он знал. Но Марина удивительным образом умудрилась заразить его этой глупостью прямо по телефону.       — Нет, это он должен. Вы только не говорите сразу «нет», выслушайте до конца. Он не просто инвестировать предлагает в никуда. Он видит в «Тоскане» потенциал. Просто чуточку надо концепцию поменять. И чтобы вы приняли определённые решения. И Филипп… Он тоже в восторге от вашего меню, но предлагает его немножко модифицировать. Всё-таки под формат ресторана в торговом центре. Позиционировать, что это не столько место для элитных посиделок, сколько место, где качественно и очень вкусно, но достаточно быстро. Не только основное меню, но и максимально простые блюда, которыми можно чуть ли не на входе перекусить и дальше гулять по торговому центру. Брускеты там всякие, блюдо дня. Мы с вами обсуждали, помните, но я только общие идеи озвучивала, а Филипп готовится будущие новшества в меню вам лично презентовать. Обещает, что будет очень вкусно, и вы всё одобрите. В общем, приедете — будем более детально обсуждать, а пока отдыхайте. Я побегу, ладно? Там администратор меня дозваться не может.       — Беги, Мариш. И спасибо, слышишь меня, спасибо тебе огромное! — торопливо проговорил Тарас, боясь, что не успеет сказать до того, как она положит трубку.       — За что, Тарас Владиславович? — совершенно растерялась Марина.       — За всё. За Филиппа, за Фестиваль клубники и за то, что до сих пор веришь в «Тоскану». Ты умница, Марин. Держитесь там, вы же обещали Павлу Аркадьевичу тройной план? Значит, выполняйте!       Вот теперь трубку можно было класть с чистой совестью.