Стеклянные дома́

      Оказалось, что снимки, которые сделало агентство Сугимото, не просто показали невесте Мин Юнги. Они оказались опубликованы в суперпопулярном гонконгском таблоиде «Ист Уик». На первой полосе красовался снимок, где Мин Юнги в баре ночного клуба гладил Тэссу по обнажённой спине. Кадр был выбран идеально. По нему было очевидно, что Мин Юнги не просто случайным образом оказался рядом с девушкой в откровенном кружевном топе: он тянулся к ней, прижимался, а рука ласкала спину сильно ниже талии. Кадр был настолько живым, что казалось, если моргнёшь, рука проникнет под серебристый ремень юбки и ещё дальше. На других снимках они под руку заходили в «Ритц», ужинали в ресторане, танцевали. Но чаще всего публиковали кадр, снятый из окна здания напротив «Ритца».       Мин Юнги сидел в кресле в распахнутом на груди халате. Тэссы в кадре можно сказать что не было: видны были лишь её обнажённые ноги примерно до середины бедра. Ноги были вытянуты и покоились у Мина на коленях. Мин нежно сжимал пальцами узкую щиколотку.       Тэсса не впервые видела результаты своей работы – Ханна время от времени скидывала ей фото, – но впервые кадры не казались ей насквозь фальшивыми. Они были будоражащими, откровенными, по своему красивыми, даже напечатанные на газетной бумаге в дурном качестве и ярких, выкрученных цветах. И эти ядовитые оттенки делали их ещё более бесстыдными, пошлыми, почти оскорбительными.       Тэсса смотрела на фото так, будто это была и не она вовсе. Какая-то другая девушка.       От горячего руку отдёргиваешь не мгновенно. Нужно время, чтобы импульс добежал от пальцев в мозг, а потом обратно. Тэссе казалось, что нервный импульс от её глаз всё никак не может добежать до мозга, потому что она смотрела на эти кадры и не чувствовала ничего. Абсолютно ничего. Ни раздражения, ни стыда, ни даже удовлетворения, что работа проделана на отлично.       Те, кто заказал эти снимки, тоже проделал отличную работу. Фотографии были тщательно отобраны, нужным образом кадрированы и опубликованы в популярной газете под провокационным заголовком:       ЭВОКС ИЗМЕНЯЕТ СИМ КЕМИКАЛС! СДЕЛКА ВЕКА ПОД УГРОЗОЙ!       Статью и фото перепечатало несколько других таблоидов в Китае, Японии и на Тайване. На их сайтах публикации с этими фото собирали тысячи комментариев. Позднее пожар перекинулся на Сингапур, Малайзию и Индонезию. Только корейские издания хранили молчание, видимо, опасаясь вызвать гнев такого могущественного клана, как Мин. Тэссе стало понятно, почему изначально фото опубликовали в Гонконге. В Корее ни одна газета этого бы не сделала, но зато наверняка её руководство предупредило бы Мин Юнги, и он, возможно, успел бы что-то предпринять, чтобы замять скандал.       То, что корейские газеты молчали, Мин Юнги не спасло. Два дня спустя его помолвка с Ан Гаыль была расторгнута. И теперь Тэсса знала, что на самом деле означала эта помолвка.       Она, когда изучала Мин Юнги, не потрудилась поискать подробную информацию о его невесте. По фото она сделала вывод, что Гаыль была из состоятельной семьи: одевалась дорого, с изысканной элегантностью, уверенно чувствовала себя рядом с Мин Юнги и часто улыбалась с чувством собственного превосходства. Оказалось, у неё были основания так себя и чувствовать!       Дед Гаыль был химиком, учился в университете в Англии и разрабатывал собственные чистящие и дезинфицирующие средства. Его бизнес быстро пошёл в гору. Через двадцать лет компании «Сим Кемикалс» уже принадлежали два завода и множество патентов, она начала скупать другие компании и лаборатории и открывать производства за рубежом.       Мать Гаыль была единственной дочерью своих родителей. Когда ей исполнилось двадцать, она вышла замуж за заместителя отца, человека на шестнадцать лет её старше. Судя по всему, жених был ей отвратителен, но она не могла пойти против воли отца – а отец считал директора Ана идеальным супругом, потому что тот сможет хорошо управлять бизнесом, который унаследует его жена. Через год после свадьбы родилась Гаыль; ещё через два её мать попыталась сбежать с ней из дома, а ещё через несколько месяцев сбежала одна. Она жила то в Индии, то в Штатах, то в Тайланде, пока её следы не затерялись окончательно в конце девяностых. Кто-то говорил, что она умерла в одной из тайландских тюрем, кто-то – что скончалась от передозировки наркотиков в Сан-Франциско, а кто-то – что родители сумели вернуть её домой, и теперь она была заперта в клинике. Воспитанием Гаыль занимался её отец, пока несколько лет назад не скончался от инфаркта. «Сим Кемикалс» тем временем рос и рос, и Ан Гаыль оказалась единственной наследницей колоссального состояния своего деда.       Она не торопилась выходить замуж, хотя желающих породниться с её семьей было множество. По слухам, дед Гаыль отчаянно боялся, что она, если выдать её замуж по желанию родных за «правильного» человека, может повторить судьбу матери. Среди достойных руки Гаыль мужчин он хотел найти такого, который ей действительно понравится и с кем она захочет провести жизнь.       Полтора года назад было объявлено о помолвке Гаыль с Мин Юнги. На бумаге они не планировали объединять компании, но все понимали, что после смерти деда химический концерн перейдёт под негласный контроль «Эвокса». Мин Юнги не просто планировал жениться – он хотел сделать частью своего холдинга компанию, принадлежавшую жене. «Эвокс» и так был одним из крупнейших покупателей материалов, которые производил «Сим», и выиграл бы очень много от объединения.       Свадьба Ан Гаыль и Мин Юнги должна была стать самым ожидаемым событием 2010 года. Пока был известен только день свадьбы, пятое мая, и циркулировало огромное количество слухов и предположений, где и как пройдут главные торжества, сколько человек приглашено, какие артисты будет выступать и у какого дизайнера Ан Гаыль заказала свадебное платье.       Всем этим грандиозным планам не суждено было сбыться. И Мин Юнги потерял не только невесту: он потерял компанию, которая стоила миллиарды долларов и уже почти упала ему в руки. Акции тех частей холдинга «Эвокс», что торговались на бирже, рухнули вниз, во-первых, из-за того, что сорвалось «слияние» с химическим гигантом «Сим Кемикалс», во-вторых, из-за снижения доверия к руководству. Президент своими необдуманными действиями нанёс компании ущерб и лишил её сильного партнёра, и теперь многие сомневались в том, что Мин Юнги вообще способен управлять столь крупным бизнесом.       Как раз в тот день, когда Тэсса про всё это узнала, появились сообщения, что в «Эвоксе» срочно созвали совет директоров, а чуть позже на семейную встречу собрался весь клан Мин. Что там происходило, никто не знал, но ожидали, что семья попытается отстранить Юнги от управления. То, что он встал во главе компании, многие изначально восприняли в штыки и сопротивлялись его назначению президентом; сейчас им представился шанс сбросить его с трона. Одни говорили, что ему не удержаться на посту президента, другие считали позиции Мин Юнги почти неуязвимыми: ему принадлежал большой пакет акций, плюс, его должны были поддержать близкие родственники.       Всю ту ночь Тэсса спала просто отвратительно: во сне её преследовали какие-то люди, посланные Мин Юнги; она просыпалась, вся мокрая от пота, скидывала одеяло, лежала так, пока не начинала замерзать, потом засыпала опять, и ей опять снились люди в чёрных костюмах, которые гнались за ней. Теперь она была с матерью, и они вместе убегали… Мать заставляла её вылезти из окна, как в ту самую ночь, только во сне всё это происходило почему-то на кампусе университета.       В пять утра Тэсса включила компьютер, чтобы проверить новости. У её старого телефона был маленький экран, а новый она вчера продала какому-то проходимцу у Гар-дю-Нор…       Мин Юнги всё ещё был президентом «Эвокса». За ночь ничего не изменилось, как не изменилось и через неделю. Мин удержался на посту, но всё равно потерял слишком много: доверие акционеров, устойчивое положение на рынке и Ан Гаыль с её миллиардами.       И всё из-за каких-то дурацких фотографий.       Тэсса чувствовала себя раздавленной, как будто это именно она разрушила его жизнь.       Очевидно, что это был продуманный план от начала и до конца, а Тэсса была лишь маленьким винтиком в том механизме, что раскрошил жизнь Мин Юнги, но на фотографиях была она! Она была тем камушком, что сдвинул лавину.       Про тех, кто за этим на самом деле стоял, возможно, никто и никогда не узнает. Запомнят только то, что Мин Юнги всё потерял из-за какой-то девицы, с которой познакомился в Париже.       Если рассуждать логически, Мину было некого винить в своих многомиллионных потерях, кроме самого себя. Он был обручён с целой корпорацией и знал, что стоит на кону. Он должен был помнить о своих обязательствах перед Ан Гаыль и вести себя достойно. Будь он верным, преданным человеком, он бы не стал отвечать на заигрывания Тэссы, не пригласил бы её на обед, не повёз в отель.       Она не тащила его в постель, не клала его руку на свою талию!       Но это она раздёрнула шторы в отеле и переставила кресло так, чтобы их было видно в окне. Это она подсела к нему в баре…       Ханна во время того разговора сказала, что Мин догадался, что всё было подстроено, и ищет, кто это сделал. Ещё она сказала, что Тэсса его не заинтересует. Ему неважен исполнитель. Он хочет найти заказчика, своего настоящего врага. Но Ханна не видела Мин Юнги, не смотрела в его хищные ястребиные глаза, не была придавлена его жёстким, крепким телом… Она понятия не имела, кто такой Мин Юнги на самом деле.       Тэсса тоже не знала его по-настоящему, но одно она знала точно: Мин Юнги будет искать и её тоже. Он прекрасно понимает, насколько ничтожна роль Адалин в этой игре, но он всё равно будет её искать. Во-первых, потому что она его обманула. Для такого человека, как он, унизительно знать, что кто-то обвёл его вокруг пальца. Во-вторых, просто потому, что она была. Адалин стала физическим воплощением той катастрофы, к которой привела их связь. Неизвестных людей, что скрывались в тени, трудно ненавидеть. А человека из плоти и крови, чьё лицо можно представить, а голос вспомнить, возненавидеть гораздо проще.       Поэтому Тэсса боялась.       И хотя с начала декабря ничего не произошло, не было никаких признаков того, что её ищут, теперь, в апреле, Тэсса первым же вспомнила Мин Юнги. Видит бог, у него были причины желать ей зла.       Если бы Тэсса попалась ему под руку в день выхода газеты, он бы, наверное, разорвал её на куски. Четыре с лишним месяца спустя он, скорее всего, уже остыл. Нашёл настоящих виновников того скандала и успокоился.       Только вот Тэссе было неспокойно.       Звонок месье Мийо был такой малостью! Существовали десятки причин, почему ему могли позвонить, возможно, он что-то недопонял, возможно…       Но Тэсса не могла перестать думать про Мина и о расплате за то, что сделала.       Чон Чонгук не звонил. После того, как от него привезли букет, наступила тишина.       Они не договаривались об этом, но так сложилось, что именно Чонгук звонил ей, а не наоборот. Он был занят большую часть дня и звонил тогда, когда было время. Иногда он что-то писал, например, когда сидел на каком-нибудь скучном собрании, но и переписку всегда начинал он. Тэсса не хотела ему мешать, да и пустая болтовня всегда тяжело ей давалась. Она не знала, что написать кроме «Как дела?», а это казалось глупым и незначительным и точно не стоило того, чтобы отрывать человека от работы.       Но когда Чон Чонгук внезапно замолчал, через несколько дней Тэсса всё же начала сама звонить и писать. Он не отвечал.       Тэсса пыталась убедить себя, что это даже к лучшему. Разве не она мучилась от того, что позволила отношениям с Чоном начаться, а теперь не понимала, как выпутаться из того кокона лжи, что построила?       Ей не надо будет лгать и изворачиваться, притворяться тем, кем она не была, и вымерять каждое слово, чтобы не проколоться так же, как с «ванилла слайс». Исчезнет то давящее чувство, что мучило её уже которую неделю.       Но другое останется. Желание быть с ним, видеть его, обладать им.       Желание несбыточное – и от того ещё более разрушительное.       Тэсса с ужасающей обречённостью понимала, что если Чон Чонгук исчезнет из её жизни, она не освободится. Если он исчезнет, она не перестанет думать о нём, не перестанет ждать. Её жизнь не вернётся в прежнее русло, потому что…       Она должна была признать: ей не хватало Чон Чонгука. Ей было плохо без него. Она скучала и ждала его звонка. Набирала его номер в надежде, что он ответит, вспоминала его слова и прикосновения. И ужасно, ужасно тосковала по ним.       Тэсса не понимала, в какой момент Чон Чонгук так изменил её. Первое время казалось, что она всё контролирует: проводит время с интересным ей человеком, принимает его ухаживания, занимается сексом с самым привлекательным мужчиной, которого когда-либо видела, – и всё. Она была уверена, что запросто может прекратить эти отношения в любой момент.       Но чем больше проходило дней, тем болезненнее Тэсса ощущала нехватку. Она тосковала, и эта тоска сжирала её изнутри. Все другие люди превратились в призраков, отошли на второй план, и никто, никто не был так ярок, как Чон Чонгук. Она настолько остро ощущала своё одиночество, что слёзы жгли глаза. И ей была так ненавистна эта зависимость от Чона, что хотелось расцарапать себе грудь и вытянуть это больное, неправильное, воспалённое чувство наружу.       Тэсса ходила на занятия и в цветочный магазин. (В кафе из-за того, что она внезапно пропадала то на выходные, то в середине недели, все её смены до конца апреля отдали другой девушке). Вместе с однокурсниками делала проекты, обедала с ними в кафетерии и готова была поклясться, что выглядела и вела себя как обычно. Никто не заметил подмену. Но она только внешне была собой; внутри же произошла чудовищная и необъяснимая перемена. Под её кожей поселилось нечто физически зависимое от Чон Чонгука, изголодавшееся по нему.       Тэсса перестала звонить ему. Даже если он был занят, то всё равно сумел бы найти минуту на то, чтобы перезвонить или хотя бы написать, – если бы хотел с ней говорить. Было очевидно, что он не хотел. Он исчез без объяснений, не потрудился даже сказать, что всё кончено.       Это было то, о чём Тэсса знала с самого начала: она лишь краткий эпизод в череде увлечений Чон Чонгука; скоро наступит время следующей девушки, а она перестанет быть интересной и нужной. Адалин Томас была достаточно хороша, чтобы его заинтересовать, но недостаточно – чтобы удержать.       Тэсса старалась выстроить день так, чтобы у неё не оставалось времени на мысли о Чон Чонгуке: учёба, работа, домашние дела, и плотный, непроницаемый сон, который обеспечивали таблетки, потом снова учёба… А ведь раньше таблетки ей не требовались, когда она спала дома; даже после смерти матери: она долго плакала, а потом засыпала.       Телефон зазвонил рано утром в воскресенье, и Тэсса, спросонья плохо соображая, попыталась наощупь отключить будильник, хотя мелодия была совсем не та. Телефон замолчал, и только в этот момент Тэсса пришла в себя окончательно и сообразила, что смахнула чей-то звонок. Она потянулась за телефоном. Это был Чон Чонгук.       Несколько долгих секунд Тэсса лежала, прижав телефон экраном к постели. Она удерживала его, точно он мог бы по своей воле перевернуться и снова показать ей то имя, от которого горло сжимало болезненным спазмом.       Телефон снова зазвонил. На этот раз Тэсса ответила.       – У меня сейчас пять утра, – сказала она сухим, резким голосом.       – Я знаю. Но это важно…       – После того, как ты две недели не отвечал на мои звонки?       – Я всё объясню, когда приеду. Попытаюсь объяснить, – в голосе Чон Чонгука вдруг появилась несвойственная ему неуверенность.       – О, ты ещё и приехать собираешься? – вопрос прозвучал весьма язвительно.       – Да, вылетаю через пару часов. Скоро буду в Париже.       – И ты думаешь, я буду тебя ждать?       Чон Чонгук заговорил не сразу – как будто ему было нужно время, чтобы обдумать слова Тэссы, или же решить, как ответить на такой выпад. Возникшая пауза была натянутой, напряжённой, очень недоброй.       – Я на это рассчитываю, – наконец сказал Чон Чонгук. В его словах была опасная тяжесть.       – Я не хочу больше встречаться с тобой, – солгала Тэсса.       – А я не собираюсь обсуждать это по телефону, – отрезал Чон. – Мы поговорим, когда я приеду.       Тэссу взбесил его холодный, не терпящий возражений тон:       – Хочу напомнить, – чётко выговаривая каждое слово произнесла она, – что я не твоя прислуга или твоя подчинённая, чтобы бежать к тебе по первому требованию.       Опять повисла короткая пауза, после которой Чон заговорил уже более уступчивым тоном:       – Хорошо, ты имеешь право на меня злиться. Поговорим, когда я прилечу. Я позвоню.       – Ты меня вообще слышал?       – Я всё прекрасно слышал. Надеюсь, ты тоже.       Тэсса набрала в грудь воздуха, соображая, что на это ответить. Чон Чонгук воспользовался её замешательством, чтобы добавить:       – И никогда больше не сбрасывай мои звонки.       Разумеется, после разговора c Чон Чонгуком она не смогла уснуть. Она даже в себя пришла не сразу и позвонила Ханне, чтобы предупредить, что нужна квартира, только минут через двадцать.       Ханна, уже решившая, что Чон сам отвалился и не придется придумывать, как от него аккуратно отделаться, немного напряглась, но сказала, что всё устроит.       Тэсса пыталась заняться домашкой, но получалось плохо – она вся была как на иголках. Поняв, что в таком состоянии ничего хорошего не сделает, Тэсса оделась и вышла из дома.       Они с матерью часто ездили в выходные или в центр, просто гулять по улицам, или в красивые места поблизости. Из близких любимыми были канал Урк и озеро Ла Виллет. Однажды они взяли двухчасовую речную прогулку от Ла Виллет до парка Ла Пудрери, и это было одно из счастливейших воспоминаний Тэссы. Они были на прогулке в конце июля, мать погибла второго октября. С тех пор Тэсса была на канале Урк только один раз, когда они с Ханной уехали далеко за город, в крошечную деревню, а потом ещё долго шли пешком вдоль канала туда, где не было ни людей, ни домов, чтобы развеять прах. Это было давнее желание Хелен Кэрролл. Она не хотела лежать в земле, хотела раствориться в воздухе и воде без следа.       Тэссу всегда тянуло к воде, когда было плохо. Так получилось, что почти везде, где они с матерью жили, рядом были или озеро, или река, и Тэсса сбегала туда почти каждый раз, когда ей был тяжело справится с эмоциями. А вот поблизости от квартиры в Пантене ни реки, ни пруда не было… До канала Урк идти было не меньше получаса.       До Ла Вилетт было ещё дальше, но Тэсса подумала, что она уже давно не гуляла подолгу, да и вообще не была на улице. Наступила настоящая тёплая весна, а она её толком и не видела, потому что из дома ехала учиться, потом в магазин, потом снова домой, и так по кругу.       Она не прошла и двух кварталов, как зазвонил телефон. Пока Тэсса не достала его из кармана, то где-то глубоко-глубоко внутри надеялась, что это снова Чон.       Звонила Ханна.       – С квартирой проблема, – сразу объявила она. – Хозяйка не может её освободить ни сегодня, ни завтра, ни вообще в ближайшие недели. Ей предлагали заплатить больше, но она не соглашается. Ты сможешь сказать ему, что… не знаю, придумать что-то?       – Я говорила ему, что квартира оплачена до апреля. Так что могу сказать, что уже переехала в место подешевле.       – Правда? Это ты молодец, хорошо сложилось! – облегченно выдохнула Ханна. – Я уже не знала, что делать. И кстати, что ему нужно? Я думала, он всё, нашёл себе другую…       – Без понятия, – ответила Тэсса, которой совершенно не хотелось обсуждать эту тему. – И мне сейчас неудобно говорить. Давай потом, хорошо?       – Весело проводишь выходные?       – Не очень весело вообще-то.       – Ну ничего, приедет Чон, развеселит тебя. Оплата как обычно, если что. А то я утром не подтвердила.       Господи, ей за это ещё и заплатят! Тэсса даже не вспомнила про это.       Она влюбилась в Чон Чонгука, и ей платят за то, чтобы она виделась с ним. Тэсса не могла понять, как ей выпутаться из этой гадкой, стыдной ситуации.       Продолжать эту игру невозможно. Но она не знает, как из неё выйти. Вернее, знает, у неё даже несколько вариантов, но в любом из них она теряет Чон Чонгука.       Да и с чего она взяла, что он когда-то, хотя бы на минуту был её? Он никогда ей не принадлежал. Всегда был чужим, ворованным, взятым обманом… И, может быть, будет лучше, если он исчезнет из её жизни, и тогда она освободится от этого отвратительного чувства, разъедающего ей душу?       Всё равно это неизбежно. Он никогда не будет с ней. Если она продолжит обманывать Чона, то рано или поздно наступит та часть плана агентства Сугимото, где они расстаются. Даже если она ей не последует, то всё равно не сможет обманывать такого человека, как Чон Чонгук, вечно. Она обязательно на чём-то проколется, и когда он узнает… Тэсса даже думать об этом боялась.       Можно остановить этот бесконечный поток лжи и рассказать правду. Но тогда ей придётся иметь дело с агентством Сугимото. Они этого так просто не оставят. Она подписала соглашение о неразглашении, и если они узнают, она не расплатится с ними и за всю жизнь. Но ведь они могут и не узнать. Можно рискнуть…       И чего ради? Рассказать Чон Чонгуку правду значит потерять его. Он такого не простит.       Тэссу бросало в холодный пот, когда она думала, что произойдёт, если она расскажет про контракт с агентством.       Готова она выдержать взгляд Чон Чонгука? Готова выдержать его гнев? Его ненависть? Презрение?       Ей делалось не по себе от этих мыслей. Появлялось неприятное, сосущее чувство в животе, а сердце как будто стискивала холодная рука.       Тэсса пыталась думать о чём-то другом, но не получалось. Мысли вновь и вновь возвращались к тому же. Она зашла в кофейню рядом со станцией Ош, чтобы взять капуччино и проверить на телефоне, туда ли она идёт. Она редко ходила пешком или ездила на велосипеде так далеко, и хотя была уверена, что идёт в нужном направлении, убедиться в этом не помешало бы.       Когда она вышла из кофейни, то чуть ли не нос к носу столкнулась с двумя девушками, с которыми недавно делала общий проект. Они учились на год старше и на другой специальности, изучали налоги и финансовую отчетность или что-то в этом роде, но оказались вместе с Тэссой на курсе c очень сложным названием, где на самом деле изучали анализ затрат. Студентов поделили на группы, и они должны были на основании данных о некоей компании подготовить анализ и определить, какие цены следовало установить на товары, чтобы не прогореть. А после того, как проект был закончен, они всё равно время от времени садились вместе в библиотеке или в кафетерии и останавливались поболтать.       Сабин и Анна жили в студенческом здании в Бобиньи, и Тэсса очень удивилась, увидев их тут. Они сказали, что с понедельника у них начинается стажировка в банке «Париба», и они решили заранее изучить, как добраться до их офиса, чтобы не опоздать в первый день – в традициях плохих комедий. Оказалось, что они шли в тот офис, который недавно открылся в здании бывшей мельницы. Тэсса даже ходила на него смотреть. Фотографии в газетах и на сайтах были потрясающие, но вживую, как по ней, выглядело не очень.       В любом случае, им было примерно в одну сторону, и они пошли вместе. Они обсуждали учёбу и преподавателей, а потом Сабин спросила:       – Слушай, а тот парень подходил к тебе знакомиться?       – Какой парень? – переспросила Тэсса, чувствуя смутную тревогу от такого простого вопроса.       – Как же его?.. Паскаль, кажется, да? – Сабин посмотрела на Анну.       – Вроде, Паскаль, – подтвердила та.       – С нашего курса? С дредами такой? – предположила Тэсса.       – Нет, не ваш. Ваш-то знает, как тебя зовут, – сказала Сабин. – Другой. Мы как-то на парапете сидели с тобой, помнишь? Потом ты ушла, а он подошёл… Сказал, что хочет с тобой познакомиться, но ты такая всегда… серьёзная. Спрашивал, на каких лекциях ты бываешь, всякое такое… Не подходил к тебе?       – Нет. Первый раз слышу.       – Слушай, ты со стороны на самом деле очень… Не то чтобы серьёзная, – Сабин поморщилась. – Даже не знаю… Как будто очень чем-то занята, думаешь зашибись какие важные мысли, и лучше тебя не отвлекать. Может, он так и не решился?       – Может, – произнесла Тэсса севшим голосом. – А когда это было?       – На той неделе. Или нет, ещё раньше. На той мы к практике готовились. Анна, ты помнишь?       – Недели две назад, кажется.       В груди стало тесно и жарко, а кофе на языке приобрёл какой-то горький, едкий привкус. Тэсса хотела бы думать, что какой-то парень действительно хотел с ней познакомиться и не решался подойти, но она немедленно увязала этого Паскаля со звонком, о котором рассказал месье Мийо. Было похоже, что кто-то собирал о ней информацию.       Это не могло быть просто совпадением.       И что ей теперь делать? Сообщить Ханне. Непонятно, что агентство сможет с этим поделать, но сообщить им надо; дело идёт и об их безопасности тоже.       – А как этот Паскаль выглядел? – спросила Тэсса.       – Да обычно. Ну как я тебе его опишу? Волосы короткие, тёмные… Худой такой, не очень высокий…       Тэсса невольно обернулась, чтобы убедиться, что за ними никто не идёт.       Она что, превращается в свою мать, которая долгие годы боялась «тех людей» и из-за своей паранойи и погибла?       Или кто-то на самом деле следит за ней?       После прогулки Тэсса пообедала в кафе на набережной Ла Виллетт, а потом зашла в пару интересных магазинчиков, просто посмотреть – ей ничего не было нужно. Всё это время она думала попеременно то о Чоне, то о том, что рассказали девушки. Возможно, это ничего не значило… А, возможно, значило многое. Эти двое, Чон и Паскаль, просто-таки отравили Тэссе всю прогулку, потому что так и крутились в голове.       Домой она решила ехать на такси – она так находилась за день, что ноги уже гудели. Она достала из кармана телефон, чтобы позвонить, и в эту же секунду у неё в сумочке зазвонил другой, тот, номер которого она дала Чон Чонгуку.       – Я уже здесь, – сказал он. – Через час буду в отеле. Прислать за тобой машину?       Тэсса посмотрела на часы: как он мог оказаться здесь так быстро? Было только три часа дня.       – Я уже говорила: ты не можешь игнорить меня две недели, а потом требовать встречи, как ни в чём не бывало, – резко ответила Тэсса, хотя внутри всё пульсировало от предательской радости, от одной только мысли о том, что снова увидит его.       Боже, почему с ней всё так чудовищно не так? Она совсем не радость должна чувствовать!       – Но я уже здесь, – безапелляционно заявил Чон. – Так куда прислать машину? К твоему дому?       – Я возле озера Ла Виллетт, – сказала Тэсса. Она понимала, что если не согласиться на встречу, то Чон примчится на улицу Шёмин Вер. – Буду ждать около… – Тэсса огляделась. – Около бара «Урк».       – Хорошо, я позвоню, когда тебе надо будет выйти.       Он молчал, и Тэсса хотела уже сбросить звонок, когда Чон Чонгук вдруг добавил:       – Мне нужно, чтобы ты выслушала меня.       Тэсса всё-таки сбросила звонок. А потом стояла на мосту как будто оглушённая, раздавленная тяжестью своих чувств к почти уже ненавистному Чон Чонгуку.       В прошлом году она то ли смотрела фильм, то ли читала книгу, где в обществе будущего людям удаляли эмоции. Она бы побежала бегом на эту операцию, потому что происходящее с ней было настолько чуждым и неуправляемым, что она не хотела это чувствовать. Пугающее сплетение восторга и отторжения…       Когда Тэсса в сопровождении Руссе ехала в машине, длинном чёрном «мерседесе», то вдруг поняла, что одета совсем не в такую одежду, в какой Чон Чонгук привык её видеть. На ней были защитного цвета ветровка, джинсы и пошарпанные кроссовки. Никаких высоких каблуков и коротких юбок, и никакой косметики на лице.       Что ж, сегодня Чон Чонгук впервые увидит Тэссу Адалин Ким такой, какой она была на самом деле.       Когда автомобиль остановился и Руссе, сидевший рядом с водителем, вышел, чтобы открыть для Тэссы дверь, она увидела, что они приехали не к «Ле Бристолю». Перед ней был не менее роскошный вход, и на изящно выгнутом козырьке красовались золотые буквы «Плаза Атэн».       Вроде бы мелочь, Чон был вовсе не обязан останавливаться каждый раз в одном и том же отеле, но Тэссу и так уже потряхивало от сегодняшних событий, и она окончательно разнервничалась.       – Сюда, мадемуазель Томас, – указал Руссе, потому что пройдя сквозь вращающуюся дверь в огромный круглый вестибюль, Тэсса растерялась и замедлила шаг.       Она чувствовала себя неуверенной, беспомощной, запутавшейся, то есть обычной Тэссой.       Когда она вошла в номер, Чон Чонгук сидел на диване с ноутбуком на коленях. Он посмотрел на Тэссу, замершую у входа, и, не отводя от неё глаз, закрыл крышку ноута.       Тэсса сама не понимала, почему так нелепо стоит в паре шагов от двери. Ноги как будто приросли к полу.       Чон Чонгук встал и подошёл к ней.       Раньше она почти всегда оказывалась рядом с ним на высоких каблуках – ну, или в постели, – и даже не понимала, насколько высоким Чон на самом деле был.       Тэсса старалась сделать настолько враждебное и холодное лицо, насколько могла, но, кажется, получалось плохо. Она не чувствовала злости на Чона, хотела бы, но не чувствовала. Ей было неловко, чуть стыдно и тяжело, и впервые она на себе ощутила, что означает выражение «стены давят». Огромная светлая гостиная казалась угрожающей крохотной и всё сильнее сжимающейся. Тэссе хотелось выбежать из номера, лишь бы не смотреть Чону в глаза, не говорить с ним, не знать, что будет дальше.       Чон Чонгука не отпугнула притворная холодность её лица. Он сделал ещё один шаг вперед и уверенно, ни на секунду не сомневаясь, что Тэсса позволит это, спокойно и нежно обнял её.       – Я так хотел тебя видеть! – судорожно, почти болезненно выдохнул он. Словно ему было больно это признавать.       А Тэсса сделала то, чего не хотела, но о чём мечтала эти две недели – прижалась к нему, уткнулась лбом Чону в плечо и закрыла глаза от какого-то противоестественного и блаженного облегчения.       Но она могла себе позволить всего несколько секунд этого преступного блаженства.       Тэсса отстранилась. Выпрямилась.       – Я не хотела… – сказала она.       – Но приехала.       Тэсса опустила глаза.       – Я просто хочу, чтобы всё это закончилось.       Ложь вымотала её, выпила все силы. Она хотела, чтобы всё это закончилось, даже если она никогда больше не увидит Чон Чонгука. Лишь бы всё это прекратилось.       Тэсса не хотела больше бояться каждой встречи, потому что что-то могло пойти не так, как сегодня с квартирой. Не хотела докладываться о каждом их разговоре агентству Сугимото. Не хотела быть с Чоном другим человеком и скрывать настоящую себя. Не хотела врать тому, к кому испытывала чувства. Не хотела всей этой удушающей тяжести в их отношениях, беспросветной лжи обо всём, кроме того, что она сходит с ума по Чон Чонгуку.       Поверит ли он, что хотя бы это было правдой, если ему рассказать? И что их секс не был оплачен агентством?