Стеклянные дома́

      После ухода Чон Чонгука она какое-то время сидела в кресле, как оглушённая и не понимала, что ей делать.       За окнами уже розовел холодный, зябкий рассвет.       Она легла в постель просто согреться под одеялом и подумать, а потом уснула.       Проснулась она поздно. Позавтракала, уложила вещи, вызвала такси и едва не разминулась на выходе с курьером, который привёз большой букет цветов.       На карточке было написано «Всё будет хорошо. Ч.»       Букет был ярким. Не кричащим или безвкусным, просто контрастным, смелым – таким, какой Тэсса бы себе, наверное, никогда бы не выбрала. Ирисы и анемоны, лиловые гиацинты и маленькие тюльпаны, плотные пышные лютики цвета сливочного масла и ершистые шарики синеголовика. Красиво и немного загадочно. Букет для сильной и гордой женщины, которой Тэсса никогда не была.       Это был букет для Адалин.       Тэсса постаралась улыбнуться.       Всё будет хорошо.       Дома она поставила букет на кухонный стол и, пока делала домашнюю работу, постоянно смотрела на него. В её блеклой, обставленной хозяином так, чтобы не раздражать ничей вкус квартире, где, если не считать синего покрывала, которое купила мать Тэссы, самым ярким пятном был бежевый линолеум, жёлто-фиолетовый букет был вспышкой цвета, магнитом для глаз. В этом сером унынии, среди пошарпанных стен и дешёвой мебели, он был неуместен, как был неуместен Чон Чонгук в жизни Тэссы Ким.       Пожалуй, даже Адалин была для Чон Чонгука «не того уровня». А сама Тэсса… В ней не было вообще ничего, что могло бы заинтересовать такого человека. Она даже не была такой открытой и смелой, как Адалин. Господи, она была кошмарно скучной!..       Конечно, Тэсса не считала себя полным ничтожеством. Она знала, что красива – пусть даже это мало кто мог разглядеть, если она не красилась. Мать говорила, что у неё отличная пластика. Ещё Тэсса считала, что она очень даже не глупа. Не просто потому, что хорошо училась. Дело было не столько в хорошей памяти или старательности, сколько в том, что она схватывала быстрее других. Но Чону это вряд ли важно. Он, кажется, просто хочет трахать её в удобное для себя время, и всё.       Он даже ничего не спрашивал о ней… Кое-какие вопросы были, но по мелочам. И о себе ничего почти не говорил.       Конечно, так Тэссе было даже легче. Вопросы о прошлом, о детстве семьи или учёбе вынуждали лгать. Но то, что этих вопросов не было, о чём это говорило?       Он видел в ней лишь дырку, куда можно загнать свой член.       В конце концов, Тэсса переставила букет так, чтобы не видеть его.       Утром субботы Тэсса проснулась рано и совсем в другом настроении. Цветы – нисколько не завядшие – теперь наоборот радовали.       Возможно, дело было в том, что Тэсса спала у себя дома. Проблемы со сном у неё были только в незнакомых местах; у себя дома ей не нужно было по несколько раз проверять окна и двери, не надо было пить снотворное. А без таблеток самочувствие утром было гораздо лучше.       Всю первую половину дня она занималась, а во вторую у неё была смена в цветочном магазине.       Туда она пришла без десяти два. Внутри горел свет, и дверь была открыта, хотя Анн-Сесиль, хозяйка, в это время должна была быть на обеде.       Тэсса сунула ключ от двери, который уже приготовила, обратно в сумку, и вошла.       Анн-Сесиль сметала в угол обрезки от цветов, скопившиеся за стойкой.       – Привет, – поздоровалась Тэсса. – Вы не пошли на обед?       – О, я обедала с Паолой, – Анн-Сесиль поставила метлу в угол и взяла со стойки сигареты и зажигалку. – Мы давно хотели, но на неё навесили внуков, а сегодня с утра наконец забрали… А потом я вернулась кое-что взять из магазина. И с тобой повидаться. Как у тебя дела? Как поездка? Всё хорошо?       У Анн-Сесиль, внушительного вида женщины за пятьдесят, одна бровь была выше другой и немного выгнута, как будто от удивления, так что даже когда она ни о чём не спрашивала, выражение лица всё равно было испытующим, а уж когда она спрашивала… Казалось, что тебе разве что пистолетом не угрожают.       – Да, всё замечательно. Я отдохнула. Теперь, правда, придётся навёрстывать.       Тэсса взяла с собой два учебника, чтобы позаниматься в магазине. Днём субботы тут было не так много покупателей. Обычно они прибегали уже под самое закрытие.       – Ну ладно… Я тогда пойду.       – Поручения будут?       – На сегодня нет. А, вон тот букет, где каллы… Это для Пеллетье. Кто-то от них заглянет сегодня.       – В субботу? – удивилась Тэсса.       Пеллетье, мадам или мсье, приходили за цветами каждый вторник и пятницу. Пропускали или приходили в другой день только когда куда-то уезжали.       – Они вчера тоже были. У них сегодня гости, мадам хочет второй букет, поставить при входе. В общем, это для них.       – Хорошо, отдам.       – Думаю, придёт Филипп, – ободряюще сказала Анн-Сесиль и скрылась за дверью.       Тэсса тоже надеялась, что придёт мсье Пеллетье, а не его жена. Она Тэссу терпеть не могла и не стеснялась это демонстрировать. Самое неприятное – Тэсса ни в чём не была перед ней виновата.       Когда Тэсса только начала работать у Анн-Сесиль, первое время на неё не решались оставить весь магазинчик, так что они работали вдвоём или с Анн-Сесиль, или с её дочерью. Сын мадам Пеллетье, Бастьен, учился в школе вместе с дочерью Анн-Сесиль. Теперь они оба были студентами, но он часто задерживался с ней поболтать, когда заходил за цветами по вторникам и пятницам. Так он познакомился с Тэссой, и они обсуждали, как отличается жизнь в Штатах и Франции и как отличается учёба в «Париж 13», где училась Тэсса, от учёбы в «Дофин», где учился Бастьен. Оказалось, что они оба изучали экономику, но Тэсса всего лишь на хорошем факультете, а Бастьен – на лучшем во Франции. Правда, Тэсса тогда училась на первом курсе, а Бастьен уже в магистратуре. Потом он начал заходить в магазин уже и не за цветами, а просто, чтобы поболтать. Тэссе было с ним легко и интересно, но романтических чувств она к нему не испытывала. Бастьен был скучноват. Она сама тоже была не из тех, кто оказывается душой компании, но именно поэтому её и тянуло к другому типу людей.       Бастьен начал за ней ухаживать, и они даже сходили на пару свиданий, но Тэсса – больше для того, чтобы не обижать Бастьена, да ещё и потому, что ей это нужно было для поднятия уверенности в себе. У неё не было здесь друзей, которых знаешь со школы. Жила она не в студенческой резиденции, а в квартире, которую выбрала мать, и подружек по общежитию у неё не появилось. Конечно, были просто однокурсники и Ханна, но Ханну не то что после занятий было тяжело поймать – её и на занятиях-то часто не было. А потом она и вовсе бросила учёбу. Тэсса не была одиночкой из фильмов, с которой никто не общается, но и важной и нужной для кого-то она тоже себя не чувствовала. Она не чувствовала себя одинокой, но чувствовала невидимой. А то, что у неё появился парень, как будто обвело чётким контуром её готовую окончательно истаять фигуру. На неё кто-то обращал внимание, хотел её общества!       В целом, с Бастьеном было неплохо, но всё быстро закончилось. Про Тэссу узнала мадам Пеллетье. На Бастьена семья возлагала огромные надежды: он должен был сделать карьеру и удачно жениться. Ни Тэсса, ни Бастьен о женитьбе вообще не думали. Ей было тогда восемнадцать, а ему двадцать два. Но мадам Пеллетье почему-то решила, что если позволить даже одно свидание, то эта американка точно вцепится в её перспективного сына мёртвой хваткой и никогда уже не выпустит. Она поговорила с сыном, с Тэссой и даже с Анн-Сесиль.       Тэсса не видела никакого смысла бороться за эти отношения, и они с Бастьеном мирно расстались. Но его мать, каждый раз, как встречала Тэссу в магазине, бросала на неё уничижительные взгляды, а магазин озирала так, как, наверное, император Наполеон осматривал поле выигранной им битвы.       За цветами пока никто не приходил, и Тэсса спокойно читала учебник, но в голове уложилась разве что треть. Тэссе вообще не нравился этот курс по стартапам и предпринимательству. Он оказался на удивление теоретическим и в целом бесполезным для неё. Если она всё же продолжит учиться – а с деньгами, пришедшими от Ханны, это теперь не казалось таким уж невероятным, – то двинется по совершенно другому направлению. Второй причиной, почему стартапы никак не поддавались, было то, что мысли всё время скатывались к Чон Чонгуку.       Ей не казалось, что всё будет хорошо. Ей было так плохо, что хотелось рыдать. И никакие цветы не помогали – она сидела среди огромных охапок цветов, и всё равно что-то поднывало внутри, как будто где-то засел длинный тупой шип.       Тэсса знала, что ей надо было радоваться: всё завершилось как нельзя лучше, у неё теперь есть деньги. И всё равно она чувствовала себя даже хуже, чем когда узнала про Мин Юнги.       Конечно, когда погибла мать, ей было гораздо, гораздо хуже, но тогда она хотя бы понимала, почему чувствует это. Почему ей было настолько плохо сейчас, Тэсса не понимала.       Она не понимала причин этой тихой изнурительной тоски. Она знала Чона четыре дня, два из которых заставляла себя улыбаться ему, потому что он не особенно ей понравился. А теперь она не может перестать о нём думать… О человеке, для которого была лишь приключением на одну ночь… Через год он даже не сможет вспомнить её, она затеряется в череде женщин, с которыми он при случае спит или встречается. Женщин, которые гораздо интереснее, умнее, красивее, богаче, чем она. Девушек совсем из другого круга. Тех, кто ему ровня.       Тэсса знала, что это пройдёт, как любое другое увлечение. Чувства сразу после знакомства всегда невероятно яркие, а потом сглаживаются. Надо только подождать.       В половине четвёртого в первый раз звякнул колокольчик на двери. Тэсса сдвинула учебники и блокнот в угол стола и встала, чтобы посмотреть, кто пришёл.       Это был Бастьен.       – Давно тебя не видела! – улыбнулась Тэсса.       – Да, я… Приходится много заниматься, и ещё куча практики.       – Зато тебя после выпуска с руками оторвут!       – Не знаю пока… Есть вариант пойти в Министерство государственных счетов… Оно недавно отделилось от министерства финансов, – Бастьен говорил немного смущённо.       – Ооо… – понимающе кивнула Тэсса, которая была не особо в курсе французских министерств. – Посмотри букет. Анн-Сесиль делала… Если что-то не так, можно подправить…       Тэсса достала букет из вазы и показала Бастьену.       – Всё отлично, мне нравится… – Бастьен даже не посмотрел на букет, едва скользнул по нему взглядом и снова перевёл глаза на Тэссу. – Ты сегодня какая-то другая…       – Даже не знаю… Может, не выспалась?       – Нет, ты наоборот… В общем, круто выглядишь! Мне пора… – тут же добавил Бастьен, словно пожалев о своих словах.       Когда он ушёл, Тэсса посмотрела на своё отражение в стеклянной двери. Ничего необычного она не заметила, разве что синяки под глазами. Может быть, кожа и волосы до сих пор выглядели лучше обычного после салона? Но там она была в понедельник…       Или дело было в том, что она провела с почти незнакомым мужчиной лучшую ночь в своей жизни.       Ханна позвонила во вторник утром и сказала Тэссе проверить банковский счёт. Как и обещали, ей отправили бонус за результат: клиент подтвердил, что наследница великого гонконгского состояния рассталась с Чон Чонгуком.       Тэсса думала, что теперь от Ханны долго ничего не услышит, но та позвонила через два часа.       – Кое-что произошло, – объявила она тоном, который ничего хорошего не предвещал. – Но мы не сразу узнали. Чон прислал цветы.       – Кому? – не поняла Тэсса.       – На тот адрес. В той квартире на Шёмэн Вер девушка же какая-то живёт. Она их получила, видимо, решила, что ей, но потом сообразила, что это может быть букет для постояльца, связалась с ассистентом, которая квартиру тебе подбирала. И вот. Там карточка, ничего не написано, только буква Ч.       Тэсса молча кусала губу.       – Ты меня слышишь? – спросила Ханна.       – Слышу… И что теперь делать? Позвонить ему? И почему он сам не позвонил, просто послал букет?       – Ну уж тебе виднее, почему он это сделал. Наверное, запал по-настоящему. Хочет продолжать отношения.       – Я ему тогда позвоню… Скажу спасибо за цветы.       – Я про это тебе и говорила. Возможно, придётся какое-то время с ним пообщаться. Но отношения на расстоянии – это такая вещь, сама понимаешь… Даже настоящие пары расстаются, а вы друг друга не знаете толком. Думаю, он через пару недель сам отвалится, найдёт себе новую наследницу.       От этих слов у Тэссы в горле что-то сжалось до боли.       – Да, наверное, – едва сумела выдавить она.       – А пока подыграй ему. У него сейчас шесть вечера, ещё не поздно позвонить, но не затягивай, хорошо?       Тэсса позвонила Чон Чонгуку, как только вернулась с работы. Второй телефон, который агентство купило ей специально для общения с «объектом», остался дома и лежал в ящике стола.       Разговор получился быстрым – Чон сказал, что сейчас поднимается в лифте, и через две минуты начнётся встреча, – но Тэссе и этого хватило, чтобы вспомнить, как его низкий голос действовал на неё. По телу пробежала дрожь.       Но потом Тэсса была уже рада, что для разговора не было времени, потому что Чон Чонгук спросил, смогут ли они пообщаться по видео. Не сегодня – у него пока очень много дел из-за отпуска, – но завтра или послезавтра он бы смог. Тэсса соврала, что её ноутбук в ремонте, и говорить она может только по телефону.       Неделя летела быстро, и это была хорошая неделя. Тэсса вспомнила, как она весь предыдущий месяц переживала из-за денег, и как же хорошо было теперь, когда эти мысли не отравляли существование!       Про Чон Чонгука она тоже вспоминала, но не так часто, как сначала. Первые дни ей временами было трудно сосредоточиться на чём-то другом, а потом эйфория схлынула, и Тэсса постепенно начала возвращаться к привычному ритму жизни. История с Чоном была просто временным помутнением, чувства ярко вспыхнули, но потом так же быстро превратились в пепел. Сгорели…       Как и сказала Ханна, Чон Чонгук наверняка уже нашёл себе новую наследницу, с которой можно было проводить время в гонконгских закрытых клубах и на частных островах.       Странно, но она не чувствовала ни обиды, ни боли… Наверное, потому что изначально не могла для себя решить, хотела она этих отношений или нет. Вернее, сначала она их совершенно точно не хотела, они обрушились на неё, как стихийное бедствие; и когда ураган стих, Тэсса была рада воцарившемуся наконец покою.       Чувства к Чон Чонгуку заставляли её делать то, чего бы она никогда не сделала в здравом уме.       Они дважды разговаривали по телефону, и оба раза Тэсса чувствовала ужасную неловкость. Когда Чона не было рядом, он становился тем неприятным, высокомерным и эгоистичным Чон Чонгуком, которого она узнала по файлам и рассказу Ханны. Человеком, с которым не стоило иметь дело – если только тебе не обещали заплатить тринадцать тысяч евро. Тэсса не могла избавиться от тревоги и смущения.       Адалин где-то укрылась и не приходила на помощь.       Разговор получался вымученным и, как Тэссе казалось, ужасно неестественным. Она его поддерживала только потому, что таким было «задание», а Чон – как будто бы потому, что было бы слишком цинично бросить вот так девушку, с которой закрутил роман. Хотя он не был похож на того, кто стал бы утруждать себя просто из вежливости.       Когда Чон Чонгук позвонил в третий раз, на фоне играла музыка – фортепиано, слышались голоса.       – Я приеду к тебе в пятницу и останусь до воскресенья, – сказал Чон.       Тэссу на мгновение накрыло сильной, почти болезненной радостью, от которой она едва не задохнулась. Но так же быстро радость сменилась паникой: что если он решит прийти к ней домой? А вдруг та квартира уже арендована? Или хозяйка не сдаёт её на эти дни? Что она будет делать?       – Ты как будто не рада, – заметил Чон Чонгук после того, как Тэсса пробормотала в ответ что-то вроде «Приезжаешь? В эту пятницу?» Наверное, её голос звучал скорее растерянно, чем радостно. – У тебя были планы?       – Нет, у меня нет никаких планов. Я просто растерялась. Я не думала…       – Ты думала, что отделалась от меня, раз я улетел на противоположный конец света.       – Ты мне это и обещал, – не удержалась Тэсса от немного колкого ответа. – Что мы никогда больше не увидимся.       – Я передумал. Это было до вечера в «Ротари» и до нашего секса.       – Это были настолько значимые для тебя события? – недоверчиво спросила Тэсса.       – Жаль, что для тебя нет, – голос Чона заметно похолодел.       – Послушай, я не хотела, чтобы… – медленно начала Тэсса, лихорадочно соображая, что же ей сказать в ответ на такой упрёк.       – Нет, я хочу, чтобы ты выслушала меня, – не дал ей договорить Чон. – Возможно, что для тебя – пока – это просто случайная и короткая связь. Для меня всё иначе. Я намерен продолжать наши отношения. Ты даже представить себе не можешь, как я хочу тебя, как часто об этом думаю. О том, что приеду к тебе и буду трахать, буду брать тебя раз за разом…       Тэсса чувствовала себя так, словно рухнула с высоты.       Всё смешалось: и за секунду накатившее возбуждение, и радость, и страх разоблачения, и обида, и внутреннее противление, и прилив острого торжества.       Говорить что-то в ответ казалось бессмысленным, потому что она даже несмотря на то, что была у себя дома одна, не могла ответить тем же. Такой же яркой и бескомпромиссной, как ультиматум, декларацией чувств и желания.       – Там рядом люди, я слышу их голоса, – сказала она. – Ты говоришь это при всех?       В трубке послышался тихий смешок.       – Тебя это смущает?       – Немного.       – Мне это нравится. – Снова смешок. – Но мне надо идти. Я потом позвоню тебе ещё раз и расскажу в деталях, что я с тобой сделаю… Я буду целовать и вылизывать тебя везде – это для начала. – Чон вздохнул. – А теперь мне уже совсем пора. Скоро увидимся!       Как только он положил трубку, Тэсса кинулась звонить Ханне.       Надо отдать агентству Сугимото должное, они за несколько часов всё устроили с квартирой, и в пятницу после занятий Тэсса снова приехала туда. Чон Чонгук не сказал, когда именно его ждать, и Ханна тоже не смогла помочь. Они могли бы проследить за Чоном в Гонконге, но не могли его там найти, скорее всего, он уехал по делам. В квартире, где он жил, свет вечером не включался, а днём шторы были плотно закрыты. Тэсса позвонила ему в пятницу утром, но телефон был отключен. Наверное, Чон уже был в воздухе.       Поэтому, как только последнее практическое занятие закончилось, Тэсса забрала из дома заранее приготовленные вещи и опять поехала на улицу Шёмэн Вер. Квартира выглядела так, словно Тэсса и не покидала её на полторы недели; не было того дискомфорта, что она обычно чувствовала, оказавшись в чужом жилье. Всё казалось болезненно знакомым, словно именно сейчас она вернулась к себе. Толстый мягкий ковёр, по которому было так приятно ступать босыми ногами, огромное окно, в которое она смотрела, пока завтракала, кровать, на которой она занималась сексом с Чон Чонгуком – как будто именно это и была её настоящая жизнь.       Если так пойдёт и дальше, то она окончательно вживётся в роль и начнёт считать эту милую квартирку своей. И заодно обогатится за счёт агентства Сугимото.       Тэссе заплатили две тысячи евро за уикенд с Чоном. Ставки немного снизились после того, как цель была достигнута и объект расстался с наследницей. Тэсса, конечно, могла теперь давить на агентство – они были бы вынуждены заплатить ей любую сумму в пределах разумного, лишь бы она подыграла; но шантажировать она их не собиралась. Сама мысль о подобном казалась ей недопустимой, но даже если бы она была на такое способна, то не рискнула бы. Агентство Сугимото умело себя защищать, и у них, в свою очередь, было достаточно компромата на неё.       Чон Чонгук позвонил ей в восемь вечера:       – Только что приземлился. Скажи, куда мне ехать?       – В каком смысле «скажи»? – спросила Тэсса, не совсем понимая, чего Чон от неё хочет.       – У меня номер в «Бристоле». Я могу поехать туда и прислать за тобой машину, или приехать сразу к тебе, или мы можем куда-то сходить… В ресторан, например.       – Я бы предпочла сходить, – ответила Тэсса.       – Хорошо. Ты не против ресторана в «Георге Пятом»? Мне его посоветовали, но название я не помню. «Ле что-то там».       – Может, выбрать место попроще? Я не говорю, что бистро, но не настолько роскошное. В «Георге Пятом» наверняка три мишленовские звезды и всё такое.       – Две, – уточнил Чон Чонгук.       – Это всё ещё недостаточно просто для меня.       – И что ты предлагаешь?       – Например, «Ле Дом». И прости за очередное «ле». Это угол бульвара Монпарнас и Деламбр. Морская кухня…       – Я попрошу забронировать нам столик.       – О, сейчас же пятница, вечер! – опомнилась Тэсса. – Вряд ли получится…       – Надеюсь, у консьержа из моего отеля хорошие связи, – усмехнулся Чон. – Я скоро приеду за тобой.       Консьерж из «Бристоля» действительно сумел получить для их столик, и место было хорошим и даже уединённым.       Тэсса была в этом ресторане раньше со вторым из своих объектов, владельцем транспортной компании из Нинбо. Он был женат на англичанке, они рассорились, и она уехала развеяться в Лондон, а кто-то, видимо, решил добить их брак и нанял агентство Сугимото. По крайней мере, так решила Тэсса исходя из тех данных о господине Би, что у неё были. Чтобы познакомиться с ним, Тэсса пришлось ехать в Гавр, но сам их «роман» был коротким – всего три дня до того, как господину Би пришлось вернуться в Китай. В «Ле Дом» он сидел с пресыщенным видом и то и дело отпускал замечания насчёт того, что в его родном Нинбо и в Макао морская кухня будет получше.       Когда метрдотель провёл Тэссу к столику, за которым её уже ждал Чон Чонгук, она, словно впервые его увидев, поразилась тому сколько властной, спокойной силы, сколько потрясающей уверенности было в этом молодом ещё мужчине.       Он не видел пока Тэссу и с безразличным, немного усталым видом смотрел на бокал воды, который держал в руках, его лицо было расслабленным, но даже так казалось, что за тяжестью полуопущенных век и немного хищным изгибом его губ скрывается какая-то тайная жестокость.       Ей захотелось развернуться и выйти. Просто сбежать. Чон Чонгук восхищал её и пугал одновременно.       Он едва заметно повернул голову, но этого было достаточно, чтобы увидеть Тэссу, остановившуюся возле стойки бара. Его лицо словно ожило, тёмные глаза блеснули.       Пока Тэсса шла к столику, пока садилась на отодвинутый официантом стул, Чон Чонгук не сводил с неё пристальных глаз и не говорил ни слова.       Он даже не стал изучать меню – всё равно оно было на французском – и заказал буайбес, гребешков и вино по рекомендации сомелье. Тэсса была не голодна и решила, что ей хватит лёгкого салата и десерта.       Разговор не очень-то клеился. Чон спрашивал, чем она занималась, пока его не было, и снова предлагал помощь с работой. Тэсса подумала, что к следующей встрече – если она будет – ей нужно будет выдумать какую-то работу. Во-первых, чтобы не казаться неудачницей, во-вторых, чтобы Чон перестал про это спрашивать и предлагать помощь и деньги. Тэсса тоже спрашивала Чон Чонгука о его работе, и он отвечал гораздо охотнее, но тоже без деталей. Встречи, обсуждения, подготовка документов, поездки в Шанхай, Сингапур и Джакарту.       Тэсса постепенно перевела разговор на еду и рестораны.       Чон то ли был лучше воспитан, то ли не был столь тонким ценителем гребешков, то ли в «Ле Дом» действительно хорошо готовили, но Чону еда здесь понравилась. Он даже дважды сказал, что зря Адалин сидит с этим скучным салатом, когда тут подают такие вкусные вещи.       – У меня ещё будет десерт.       – Что ты заказала? – спросил Чон. – Я не понял, пока ты говорила с официантом.       – Мильфей… – ответила Тэсса и тут же перевела на английский: – Ванилла слайс. Не знаю, как его называют в Китае.       – Я понял, что это, – кивнул Чон.       – Ты ведь учился в Штатах, там это «Наполеон», – добавила Тэсса. – Здесь он очень вкусный. Просто безумно…       – Ты предложила этот ресторан ради пирожного?       – Вообще-то нет. Просто я не знаю других мест, которые подошли бы директору HKSB по инфраструктурным инвестициям. Те места, где обычно бываю я, тебе вряд ли понравятся. Может, я ошибаюсь, но ты не кажешься мне демократичным… Знаешь, вроде Цукерберга или кто там ещё ходит в худи и ест сэндвичи в «Сабвее»?       – Не знаю, – усмехнулся Чон Чонгук. – Я иногда ел в «Сабвее», пока учился, но сейчас мне туда не хочется, ты права.       Тэсса только пожала плечами. Она и не сомневалась, что высокомерный господин Чон ни за что не удостоит свои посещением заведение вроде «Поля».       Когда Тэсса принесли её мильфей, Тэсса предложила кусочек Чону. Она передала ему тарелочку, а он, попробовав, вернул её Тэссе и сказал:       – Вкусно… Но знаешь, о чём я подумал? Все другие девушки, с которыми я встречался…       Тэсса удивлённо приподняла брови. Это был неожиданный поворот в разговоре.       Чон Чонгук перехватил её взгляд и усмехнулся:       – Мы же не будем делать вид, что первые друг у друга? У меня было много женщин, у тебя… Думаю, мужчин у тебя было всё же меньше, но тем не менее, они были. Так вот, все другие девушки, если бы я попросил попробовать их пирожное, поступили бы не так. Они бы не стали передавать мне тарелку…       – Они бы сами отломили кусочек и покормили тебя с ложечки? – догадалась Тэсса.       – Они бы захотели это сделать. И мне бы пришлось просить у них тарелку.       – Потому что Чон Чонгук не будет есть с ложечки на глазах у всех, – продолжила Тэсса.       – Почему ты знаешь это обо мне, хотя мы встречаемся в пятый раз?       – Я не знаю. Я просто так чувствую. Я не стала бы этого делать и с кем-то другим…       Разве что в досье было бы написано, что объект обожает сладенькие проявления чувств на публике.       – Я всю неделю думал о нас с тобой, – неожиданно сказал Чон. – Я не планировал приезжать так быстро. Может, через пару недель или через месяц, но в какой-то момент я просто сорвался… Не только из-за того, что я хочу секса с тобой. С такими вещами я бы справился. Это было и рациональное решение тоже. Ты очень правильная именно для меня. Это сложно объяснить. Ты – та, кто может кончить от моих пальцев на выставке, но не будет совать мне в лицо ложку с тортом…       – Ты хочешь сказать, что я удобная?       – Нет, это что-то другое. Вроде совпадения.       – Для меня ты – неправильный, – сказала Тэсса.       – Возможно, позднее ты меня оценишь, – заявил Чон Чонгук с обезоруживающей улыбкой.       – Вот про это я и говорила! Ты… ты просто уверен, что мир принадлежит тебе, и… – у Тэссы не находилось слов.       – Поверь мне, я знаю, что он мне не принадлежит. Меня в это тыкают носом едва ли не ежедневно, – лицо Чон Чонгука стало почти болезненно серьёзным. – Но я всё же ближе к вершине пищевой цепочки, чем многие другие. В этом нет моей заслуги – мне просто повезло родиться в нужной семье, и я намерен взять от этого всё.       Тэсса ни на секунду не сомневалась. Чон Чонгук даже не надо было об этом говорить, она и без того видела в этом человеку опасную, звериную хватку.       – И, кстати, насчёт торта, – заявил Чон совсем не кстати. – Почему ты назвала его ванилла слайс?       Тэсса опешила от вопроса.       – Так его называют англичане, – пояснил Чон. – В Канаде это «Наполеон слайс».       Тэсса поняла, что прокололась. Она назвала это дурацкое пирожное тремя разными словами, и ни одно из них не было канадским. Ей даже в голову не пришло, что в Канаде у него своё название! И откуда, чёрт его возьми, гонконгский банкир Чон Чонгук его знал?       – Последний раз, когда я его ела не во Франции, я называла его именно «ванилла слайс», наверное, поэтому первым и вспомнила, – пояснила Тэсса спокойным голосом, словно говорила о чём-то незначащем.       – Ты была в Англии?       – Да, я жила там какое-то время. Я же говорила, отцу предлагали контракты то тут, то там… Мы часто переезжали.       – Ты не говорила…       – Почему я должна была?       Сердце у Тэссы колотилось в два раза быстрее обычного. Из жара её бросило в холод.       Это мелочь, из-за которой не стоило волноваться… То, что она не сказала о Лондоне, – не преступление.       Но это было очередное напоминание, что с Чон Чонгуком надо было быть предельно осторожной. Если некоторые другие объекты её даже толком не слушали, этот анализировал каждое слово.       Его высокомерие возникло не на пустом месте. Он был умён.       – Конечно, не должна, – согласился Чон. – Где вы жили?       – Вэйбридж, это в Суррее.       Тэсса в критических ситуациях тоже неплохо соображала. Сначала у неё молнией пронеслась в голове мысль, что лучше не называть того места, где она на самом деле жила. Во-первых, это могло каким-то образом навести Чона на след Тэссы Ким, во-вторых, деревня Вирджиния-Уотер была населена политиками и миллионерами. Это место не очень-то подходило семье Адалин Томас, какой она её описала. Тэсса иногда ездила вместе с матерью в Вэйбридж к одной её американской знакомой, мужа которой перевели в британский офис «Проктер энд Гэмбл». Тэсса хотя бы знала, что было в этом городке, помнила названия школ – если бы Чон Чонгук вдруг спросил.       – Никогда там не был, – сказал Чон.       – Неудивительно. Заурядное место, – хмыкнула Тэсса и вернулась к десерту, надеясь, что больше вопросов не будет.       Чон Чонгук действительно больше ничего не спрашивал про семью Адалин. Он откинулся на спинку кресла и медленно отпивал вино из высокого бокала. Тэсса поняла, что ей трудно оторвать взгляд от его длинных, красивых пальцев, от того, как они почти ласкающе касаются тонкого стекла.       Интересно, было в этом человеке хоть что-то некрасивое, выбивающееся из общей гармонии, хотя бы одна фальшивая нота?       – Это очень хороший ресторан, но… – сказал Чон через какое-то время.       Тэсса настороженно посмотрела на Чона, готовясь снова услышать что-то о несовершенстве несчастных гребешков.       – Но я хочу поскорее оказаться у тебя дома, или в отеле, или где угодно… Чтобы не было никого кроме нас.       От этих слов по телу Тэссы прокатилась тёплая, тревожащая волна.       – Тогда зачем ты пригласил меня в ресторан?       – Я не приглашал. Я дал тебе выбор, и ты сама решила сюда пойти.       Чон Чонгук смотрел на неё чуть с прищуром, точно вымеряя, стоит сказать следующие слова или нет, а потом решился:       – Я предложил это из вежливости. Сам я думал только о том, как бы побыстрее оказаться в постели с тобой. И сейчас думаю.       Если это и был комплимент, то в нём было ещё и что-то граничащее с оскорблением, почти невыносимая прямота, грубое примитивное желание.       – Из вежливости? – переспросила Тэсса. – Чтобы я не подумала, что тебе только одно от меня нужно – поскорее трахнуть?       – Даже не знаю… Ты бы всё равно так не подумала.       – Нет. Но мне очень интересно, что же тебе нужно от меня. Что тебя заставило лететь через полмира? Уж точно не недостаток секса.       – Надеюсь, что скоро это пойму, – ответил Чон.